Дмитрий Волчек: Главным культурным героем апреля в России стал Дэвид Линч. Знаменитые кинорежиссеры приезжают в Москву нередко, но не помню, чтобы кого-то встречали с такими почестями, так расспрашивали и так фотографировали. На пресс-конференцию Линча было не пробиться, огромная очередь собирателей автографов выстроилась в книжном магазине “Москва”, экземпляров всем не хватило. Дэвид Линч приехал в Москву не только представлять русское издание книги “Поймать большую рыбу”, но и открывать две выставки своих работ и встречаться с молодыми кинематографистами во ВГИКе. Столь же пышно его встречали в Киеве: Савик Шустер пригласил его на ток-шоу, Линч открыл украинское отделение своего фонда, дал несколько пресс-конференций, общался со студентами и даже посадил дерево. История постсоветского увлечения Линчем началась с сериала “Твин Пикс” в начале 90-х. Убийство Лоры Палмер непостижимым образом срифмовалось с советской катастрофой, тоже оставшейся безнаказанной. Одним из лучших интерпретаторов “Твин Пикс” стала Валерия Новодворская. Многие переболели Линчем и позабыли о нем, других мир его “черных вигвамов” не отпускает до сих пор. Фанаты собираются на портале www.david-lynch.info. Руководитель этого ресурса Анатолий Попель рассказал моей коллеге Тамаре Ляленковой:
Анатолий Попель: На самом деле у ресурса достаточно длинная история. Мы начинали как фан-проект сериала “Твин Пикс”, он просуществовал четыре года, а затем скопилась интересная команда, оказалось, что поклонники этого сериала - люди очень интересные и интеллигентные, творческие, с ними интересно общаться, а, кроме того, у них было желание это дело развивать. В итоге, за четыре года родился вот этот большой ресурс www.david-lynch.info, который стал своего рода энциклопедией творчества Дэвида Линча. “Твин Пикс” вообще один из самых атмосферных сериалов, которые когда-либо были созданы; на мое собственное мировоззрение он повлиял очень серьезно, перевернул мое видение кинематографа. Это был первый фильм, который, знаете, посмотришь картинку и видишь не просто набор изображений и персонажей, а действительно хочется буквально залезть в телевизор. Вот как девочка из «Звонка» вылезала, так мне хотелось, наоборот, туда залезть, засунуть голову, осмотреться, пройтись. Очень красивая музыка была, и это было своего рода духовное место, куда хотелось возвращаться и возвращаться. И очень многие вот так восприняли. Конечно, далеко не каждый однозначно положительно воспринимает этот сериал, но я считаю, что это одно из самых потрясающих произведений.
Тамара Ляленкова: К вам на сайт пришла молодежь, в основном, вы как-то отслеживали?
Анатолий Попель: Очень разные люди очень разных возрастов. Вот те, кто в первый раз посмотрел “Твин Пикс” в 90-е годы, первый показ был по нынешнему Первому каналу, они тогда были подростками, а сейчас они уже вполне взрослые, самостоятельнее люди. Очень разная публика попадается, из разных слоев, из разных стран. У нас бывают люди из США, Великобритании, Израиля, Украины, Белоруссии. В последние недели очень много из Москвы.
Тамара Ляленкова: После “Твин Пикс” вы как дальше развивались?
Анатолий Попель: Мы стали углубляться в творчество Дэвида Линча, его исследовать глубже, оказалось, что это очень талантливый и интересный режиссер, чем больше мы о нем узнавали, тем он нам был интереснее. Я очень люблю фильм “Малхолланд-драйв”, очень люблю “Синий бархат”, очень люблю “Затерянное шоссе”. Потом оказалось, что этот человек не только фильмами занимается, но еще и музыкой, живописью, фотографией. Безумно талантливый человек, о котором хотелось бы рассказать. Можно сказать, что он в плане духовного развития представляет вдохновение очень серьезное.
Дмитрий Волчек: Директор московского Дома Фотографии Ольга Свиблова, организовавшая вместе с Эрве Шанде, генеральным директором фонда современного искусства Картье, выставку “Аура страсти” в московском фонде культуры “Екатерина”, считает, что работы Линча созвучны эпохе экономического кризиса, как четверть века назад они оказались кстати в постперестроечном мире:
Ольга Свиблова: У меня была такая же идея, что надо что-то сделать с Дэвидом Линчем. Я видела выставку в Париже, я понимала, что как-то по-другому ее надо устроить в Москве, как - не знала. Прошло два года. Впервые в Майями, в декабре, мне показывают Дэвида Линча. Дэвид Линч сидит на фоне купола, перед ним стоит серебряный купол, который закрывает его тарелку. Он сидит в одиночестве и являет такую прекрасную скульптуру сам просто. Я подумала: мы не можем не сделать этого. И вдруг я поняла, что в кризис, мы не планировали, это абсолютный экспромт, наверное, лабиринты Дэвида Линча и его атмосфера – это то, что нам говорит о кризисе больше всего. Странное напряжение, это ожидание и поиск, почти на ощупь, выхода, и мы не знаем, куда отроется следующая дверь, она нас поведет вниз или поднимет нас наверх. Стало ясно, что мы должны делать.
Дмитрий Волчек: Дэвид Линч приехал в Россию и Украину с рецептом если не спасения, то исцеления. Он нашел его в учении Махариши Махеш Йоги, полвека назад адаптировавшего древнеиндийскую технику медитации для транскультурного и внерелигиозного контекста. Сам Линч занимается трансцендентальной медитацией с 1973 года. В своей книге “Поймать большую рыбу”, выпущенной на русском языке издательством Эксмо, он рассказывает, что медитирует 2 раза по 20 минут в день, растворяясь “в наполненном неповторимой красотой океане чистого разума”, в котором и водятся большие рыбы. Такие заявления, конечно, вселяют ужас: уж очень похоже на проповедь какой-то бредовой секты. Но Дэвид Линч подчеркивает, что трансцендентальная медитация – не религия, не противоречит ни одной религии и вообще ничему не противоречит. Поверим ему на слово.
Диктор: “В тот период, когда я начал заниматься медитацией, меня одолевали страхи и тревоги. Я был подавленным и нервным. И часто срывал свой гнев на моей первой жене. Спустя две недели после начала моих занятий она как-то подошла и спросила: “Что происходит?”. Я немного помолчал, а затем уточнил, что она имеет в виду. ‘Твоя злость - куда она делась?”. А ведь я даже не заметил, что она исчезла. Я придумал название для этого уныния и злости – “Удушающая резиновая клоунская маска негативности”. Эта маска душит, а резина воняет. Но когда ты медитируешь и погружаешься внутрь, она постепенно тает. И лишь когда запах начинает исчезать, ты понимаешь, насколько же он был мерзким. В момент полного растворения маски ты обретешь свободу. Меланхолия, злость и депрессия хороши с точки зрения сюжета, но для художника или режиссера они совершенно разрушительны. Они зажимают творчество в тиски. Если вы оказались в этих тисках, то вам не хватит даже сил вставать по утрам, что уж говорить о порыве вдохновения и ярких идеях. Для творчества нужна ясность видения. Надо уметь улавливать идеи”.
Дмитрий Волчек: Еще одно суждение о трансцендентальной медитации из книги “Поймать большую рыбу” звучит прекрасно, хотя в его справедливости я не убежден: Линч говорит, что, зайдя в комнату, где только что спорили, вы почувствуете напряжение, даже если спор уже закончился, а зайдя в помещение, где только что медитировали, ощущаешь приятную легкость и спокойствие: здесь плескался Океан чистого разума.
Диктор: “Океан чистого разума, о котором говорит Махариши Махеш Йоги, современная наука называет Единым полем. Когда Махариши впервые приехал в Америку в 1959-м году, квантовые физики еще не ввели понятие Единого поля. Поэтому общее мнение было скептическим: “Чепуха! Они ищут какое-то поле - основу всего, но ведь никто не знает наверняка, что оно существует на самом деле”. Однако примерно 30 лет назад квантовая физика это поле открыла. В течение долгого времени ученые погружались все глубже и глубже внутрь явлений, и наконец, обнаружили этот единый источник. А затем ученые, такие как Джон Хагелин, подтвердили: “Все, что существует, берет свое начало в Едином поле”. Так встретились древняя и современная науки. Ведическая традиция изучает законы природы, строение вселенной и внутренние взаимосвязи явлений. И этот океан чистого сознания носит имя Атман. Древняя мудрость гласит: “Познай себя”. Но как это сделать? Невозможно познать себя, смотрясь в зеркало или сидя и разговаривая с самим собой. Познание находится глубоко внутри. Трансцендентальная медитация - простой и естественный способ, позволяющий любому человеку заглянуть вглубь, исследовать более тонкий уровень сознания и интеллекта, войти в океан чистого разума, в Единое поле, в себя. Основную роль здесь играет не понимание поля, а его ощущение. Вы ныряете в глубину и, ощущая ее, пробуждаете пространство чистого сознания. И оно расширяется. Просветление является высшей точкой этого расширения, и именно в нем сосредоточен наш основной потенциал”.
Дмитрий Волчек: Московские журналисты требовали у Дэвида Линча инструкций: как правильно медитировать. Он посоветовал обратиться к преподавателям и прослушать четырехдневный курс, заверив при этом, что скрываться в пещеры и отказываться от мирских удовольствий не придется.
Диктор: “Как же медитация избавляет о негативности? Попробуйте представить себя небоскребом, - например Empire State Building. В этом здании сотни комнат. В них полно мусора. И это вы принесли туда весь этот хлам. А теперь вы садитесь в лифт, который позволит вам нырнуть в глубину. И вот вы оказываетесь уже под зданием: в Едином поле, в зоне чистого сознания. Будто разряд электричества возникает, вы его чувствуете. Электрический ток включает роботов-уборщиков, они начинают двигаться и очищать комнаты. Грязь, мусор и отбросы превращаются в золото. Стресс исчезает, словно мотки колючей проволоки разматываются. Очищая и одновременно наполняя комнаты, мы приближаемся к восхитительному состоянию осознанности”.
Дмитрий Волчек: Книжечка Дэвида Линча “Поймать большую рыбу”, отрывки из которой звучат в нашей передаче, посвящена не только трансцендентальной медитации. Это некоторые подступы к автобиографии, но, скорее, лишь черновые заметки, да и заметками их не вполне верно называть, поскольку Линч книгу не писал, а надиктовывал. Читатель не обнаружит тут ни одной голливудской сплетни и не узнает, кто убил Лору Палмер. Линч открывает лишь самые скромные свои тайны (например, пристрастие к запаху свежеспиленной сосны), а к бесчисленным загадкам добавляет новые:
Диктор: “Голова-ластик” - самый одухотворенный из моих фильмов. Мало кто понимает меня, когда я так говорю, но это правда. Эта картина развивалась каким-то особым путем. Я искал ключ, который помог бы мне открыть общий смысл. Конечно, некоторые эпизоды я вполне понимал. Но мне никак не удавалось нащупать ту нить, которая могла бы связать их воедино. Я просто был в отчаянии. Тогда я взял Библию и принялся за чтение. И однажды я наткнулся на некую фразу. Я закрыл Библию, потому что понял - вот оно. Я увидел всю картину в целом. Одна фраза наполнила смыслом мое видение фильма. Вряд ли я когда-нибудь расскажу, что это была за фраза”.
Дмитрий Волчек: Любимый линчевский мотив колеблющихся штор в книге “Поймать большую рыбу” находит такое толкование:
Диктор: “Многим людям знакомо состояние трансцендентального перехода, но обычно оно переживается неосознанно. Например, мы входим в него, когда засыпаем. Еще бодрствуя, мы частично уже проваливаемся куда-то и иногда даже видим белое свечение и чувствуем прилив блаженства, вздрагивая всем телом. В процессе перехода из одного состояния в другое - от сна к бодрствованию - мы на мгновение оказываемся в пустоте. Именно эта пустота и позволяет нам выходить за границы. Представьте себе круглую белую комнату, стены которой завешены желтыми, красными и синими шторами. Эти шторы - три состояния сознания: бодрствование, сон и мечтания. В промежутках между ними белеет пространство Абсолюта – чистого, блаженного осознания. Только на границе разных состояний сознания можно проникнуть в эти просветы. И хотя шторы скрывают комнату почти целиком, за ними всегда есть белые стены, в каком бы стоянии ни было ваше сознание, пространство Абсолюта все равно окружает вас. Иногда люди переходят в “просвет между шторами”, сами того не подозревая. А с помощью трансцендентальной медитации можно сделать это осознанно: выйти за пределы бодрствования и, просто сидя и медитируя, вновь почувствовать постоянное присутствие белой стены. Вот что мне больше всего нравится в медитации”.
Дмитрий Волчек: Эти колеблющиеся шторы превратились в стены загадочной красной комнаты в “Твин Пикс”:
Диктор: Как-то летним вечером мы монтировали пилотную серию “Твин Пикс” в лаборатории Consolidated Film Industries в Лос-Анджелесе. Вечером после работы, примерно в половине седьмого, мы вышли на улицу. На стоянке было довольно много машин. Я положил ладонь на крышу одной машины и почувствовал, что она очень, очень теплая, не обжигающе горячая, а приятно нагретая. Я облокотился на машину, и вдруг в моем воображении возникла Красная комната, я увидел, какая должна быть обстановка внутри, и услышал голоса, преходящие в диалоги. Так ко мне пришла идея этого фрагмента картины, и я тут же в нее влюбился. Вот так все и бывает. Сначала возникший образ подсказывает общую идею: сделать в фильме Красную комнату. Потом вы задумываетесь, как ее воплотить. “Так, стены в ней красные, но не твердые…”. Через какое-то время мысли становятся конкретнее: “Эти же шторы. И они не глухие - они прозрачные”. Когда шторы повешены, вы двигаетесь дальше. “А пол… что-то же нужно и на пол”. И вы возвращаетесь к первоначальной идее, припоминая, каким же был пол в посетившей вас фантазии. Так, шаг за шагом, пробуя и ошибаясь, вы восстанавливаете в памяти детали изначального образа и в конце концов приходите к желаемому воплощению вашей идеи”.
Дмитрий Волчек: На пресс-конференции в Москве Дэвида Линча спросили, имеются ли у него идеалы, Он сказал, что идеалов нет, зато есть идеи:
Диктор: “В комиксах, если у персонажа возникает идея, над головой мгновенно зажигается лампочка. Так и в реальной жизни. Было бы здорово, если бы фильм появлялся сразу как единое целое. Но в моей практике картина складывается из отдельных кусочков. Первый фрагмент напоминает Розеттский камень. Это часть головоломки, вокруг которой потом собираются все остальные. В “Синем бархате” такими фрагментами были красные губы, зеленые лужайки и песня “Синий бархат” в обработке Бобби Винтона. Cледующим фрагментом стало ухо, лежащее на лужайке. Вот так. Сначала вы влюбляетесь в первую идею, в крошечную часть неведомого целого. И как только вы ухватились за нее, все остальное придет само”.
Дэвид Линч: На самом деле картинам не нужен саундтрек, не нужно музыкальное сопровождение, но если появляется звук, который кажется подходящим, то он может усилить впечатление. Самые разные, порой неожиданные вещи могут способствовать появлению идей. Для меня музыка - один из главных источников идей. Есть миллионы песен, и одна из этого миллиона - песня “Синий бархат”. Когда она только появилась, и я услышал ее, она не произвела на меня никакого впечатления. Через день я снова услышал эту песню, была поздняя ночь, из мелодии вдруг появились красные губы, зеленые лужайки и синий бархат. Так эта песня стала источником идеи для моего фильма.
Пожалуй, мистика - это самый главный клей для моих идей. Тайна повсюду, а мы, люди, как настоящие детективы чувствуем, что что-то происходит и пытаемся понять, что же это. Поэтому идеи, которые у меня возникают, приводят к тому, что появляется музыка, появляются картины, появляется кино, и мистика для меня прекрасна.
Дмитрий Волчек: В Москве и Киеве Дэвида Линча встречали как великого режиссера, великого художника и великого мистика. В такой благостной атмосфере неизбежно должен прозвучать крик о том, что король голый. Крик этот прозвучал. Арт-критик Давид Рифф побывал на выставке работ Линча в фонде “Екатерина” и решил, что их автор страдает болезнью Альцгеймера – попросту говоря, пребывает в маразме. Послушаем некоторые аргументы Риффа.
Давид Рифф: Линч — необычайно упрямый приверженец эстетики позднего сюрреализма. Его работы обнаруживают всевозрастающую техническую изощренность без какой бы то ни было идеологической самокритики. Его московская выставка переносит в настоящее багаж, составленный из фетишизированной языковой игры Магритта и культа усов Дали, расцветшего в послевоенной Америке. Остается добавить безграничную самовлюбленность (целый зал, полный квазидадаистских каракулей) и некоторое количество извращенного ковбойского юмора, а затем осветить все это ярким лучом театрального прожектора, превратив в зрелище, способное законсервировать, заморозить любого, кто задержится внутри достаточно долго. Мне кажется, именно это и произошло с Дэвидом Линчем, судя по его искусству, которое не скрывает претензий на то, чтобы быть Gesamtkunstwerk, тотальным произведением искусства, но в итоге оказывается тотально смехотворным. Правда, смеяться почему-то не хочется. Смеяться не хочется и над публичным имиджем Линча. В старческом слабоумии нет ничего смешного, особенно когда его старательно разыгрывают. О чем российская публика, возможно, и не догадывается. Никакого геронтологического недомогания здесь нет. Зато есть сознательно воспроизведенное альцгеймеровское обаяние в духе покойного Рональда Рейгана. Подвижничество Линча на поприще трансцендентальной медитации — это политическая позиция, и при этом довольно реакционная, напоминающая Рона Хаббарда с его пропагандой сайентологии. Но в то же время афористичный кейджевский спиритуализм Линча находится в очевидном противоречии с его же искусством, наполненным сексом, насилием и всевозможной бессмыслицей. Кажется, Линч полагает, что такого рода эмоциональные реакции “плохого” подсознания есть путь к спасению и совершенству. Он как будто говорит: “Примите все гадости инсценированной реальности нашего зрелища, упивайтесь ими. Что бы вы ни делали, вы ничего не сможете изменить. Обуздайте его иррациональную, темную сторону игрой в искусство и скажите, что все это совершается во имя мира на Земле и всяческой трансцендентности”. Вот это как раз и ужасает меня больше всего.
Дмитрий Волчек: Но было бы несправедливо заканчивать рассказ о том, как встречали Дэвида Линча в Москве, на такой ноте. Поэтому дам слово поклоннику: модератору сайта www.david-lynch.info Олегу Березину.
Олег Березин: Для меня первое знакомство с Линчем состоялось в начале 90-х, когда вышел “Твин Пикс”, причем тогда это был еще полнометражный фильм, законченный вариант, тогда у нас рывок был пиратский. Опять же, атмосфера, мистицизм, в первую очередь. Ничего подобного тогда не было. Кроме “Санта Барбары”, мы в то время ничего не видели. Это необъяснимое чувство, это просто действительно то, что цепляет изнутри. То есть сидишь, смотришь, действительно хочется залезть в экран.
Тамара Ляленкова: Потом вы смотрели соответственно другие фильмы. Впечатление менялось как-то в зависимости от того, что именно вы смотрели?
Олег Березин: Вы знаете, да. Потому что “Твин Пикс” - это же не авторский проект Дэвида Линча, там было очень много соавторов. Потом, естественно, познакомился с более ранним творчеством - такие ужасные сюрреалистические картины. Ужасные не в плохом смысле слова, а они были очень непривычны тогда. Я был в подростковом возрасте, мне было 15-16 лет. Это просто перевернуло мой мир. Я увлекаюсь очень серьезно музыкой, и меня поразило, например, когда я приобрел саундтрек к фильму “Затерянное шоссе”, я обнаружил, что там все мои любимые артисты участвуют. Это 9 Inch Nails, Дэвид Боуи, Лу Рид и так далее. Очень много людей, которые объединились в одном проекте, и это о многом говорит. Я считаю, что это очень знаковый момент, и в том числе и Дэвид Линч тоже подобные вещи говорил, когда ему задавали вопросы: “Как так получилось, что вы в Москве одну выставку, другую представляете?”. В конце концов, он говорит, что вот так вот карта легла, грубо говоря. То есть, есть в этом какой-то жизненный мистицизм, что, в принципе, очень логично.