"Унесенные ветром" – и книга, и фильм – занимают в американской душе то уникальное место, которое в отечественной традиции поделено между несколькими классиками. С одной стороны, это источник архетипов, вроде "Карамазовых", с другой – драма любви, вроде "Анны Карениной", ну а с третьей, конечно, это – батальный опус, заменяющий американцам "Войну и мир". Плюс к тому, это – шедевр, объединяющий страну в своей любви к подарку сразу двух американских муз: литературы и кино.
Не удивительно, что "Унесенные ветром" бесконечно анализируются критиками. Удивительно, что они и сегодня еще находят, что сказать.
В Америке экранизация романа еще популярней, чем сама книга. Фильм был снят в 1939 году, ему исполняется 70 лет, но он все еще входит в число трех самых популярных американских фильмов (наряду с "Касабланкой" и "Крестным отцом"). Даже политические противники сходятся во мнениях о картине "Унесенные ветром". Во время выборов 2008 года и республиканцы, и демократы при опросе назвали именно его своим самым любимым фильмом. Рецензент книги Молли Хаскел "Честно говоря, дорогая. Вохвращаясь к роману "Унесенные ветром", критик New York Times Мичико Кукутани в своей статье подробно описывает отношения американцев с их любимым произведением:
"Роман и фильм "Унесенные ветром" победоносно прошли через социальные перемены семи десятилетий, хотя многие специфические детали и аспекты обоих произведений стали за это время почти запретными. Например, романтизация Юга и конфедератской армии, или недостаточное внимание к афро-американцам, которым в романе отведены места лишь нянек и слуг. Центральные персонажи романа (Скарлетт и Рэтт, Мелани и Эшли) – вошли в культурный пантеон как национальные архетипы, такие же мгновенно узнаваемые, как Дон Кихот, Гамлет или Лир. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и о романе, и о фильме написаны сотни трудов. Из последних: книга Берджеса и Будмана "Унесенные ветром. Иллюстрированная история романа, фильма и легенды"; "Дорога в Тару" Алджина Хармеца, а также "Полное собрание информации о романе и фильме “Унесенные ветром”", составленное Полиной Бартел. И, наконец, "Frankly, my dear" – книга, которую Молли Хаскел назвала половиной последней строчки фильма – "Frankly, my dear, I don't give a damn" – "Честно говоря, дорогая, мне абсолютно наплевать". Все эти работы разбирают и анатомируют практически каждый аспект романа и кино, начиная с истории создания и кончая определением их места в кинематографической и литературной истории Америки".
Некоторые авторы (в том числе и Хаскел) рассматривают "Унесенные ветром" чуть ли не как манифест феминизма, а Скарлетт О Хару – как предвестницу освобождения женщин (это, кстати, и одно из объяснений того, почему роман и фильм остаются злободневными). Другие авторы считают Скарлетт предвестницей не женского освобождения, а нарциссизма поколения "беби-бумерс", прозванных "поколением Я" - ME-generation. И в отношениях Скарлетт и Рэта в романе многие видят удивительно современные отношения, характерные для нынешних американских мужчин и женщин, таких своевольных или таких слепых, что они не умеют распознать любовь и счастье, за которыми надо только протянуть руку.
В книге кинокритика Молли Хаскел лучшие главы посвящены фильму, одна из главных особенностей которого состоит в том, что его делали 3 режиссера и 15 сценаристов, включая Скотта Фитцджералда, Бена Хекта и Сиднея Хауорда (который один только и остался в титрах). Хаскел пишет:
"Для тех, кто считает, что в хорошем кино всегда виден почерк автора, то есть, режиссера, фильм "Унесенные ветром" – поразительная аномалия. Это продукт Джорджа Кьюкора (режиссера фильма "Моя прекрасная леди"), Виктора Флеминга (сорежиссера "Большого вальса" и режиссера "Волшебника страны Оз", "Острова сокровищ" и "Жанны Д’Арк") и Сэма Вуда, поставившего в 20-е-30-е годы добрую сотню фильмов, в том числе "По ком звонит колокол" с Гарри Купером и Ингрид Бергман и "Гудбай, Мистер Чипс" с Питером О Тулом. Причем, Вуд перехватил фильм после того, как Виктор Флеминг свалился от усталости прямо во время съемок".
Кроме 15 сценаристов, в подготовке фильма участвовали десятки официальных и не официальных консультантов и, как пишет Хаскел, "маньяк-продюсер Дэвид Селзник, который во время съемок не спал ночами, горстями ел допинговое лекарство "декседрин", придумывал бесконечные проекты, потом сам же их саботировал и поминутно вмешивался в дела всех и каждого". По словам Хаскел, работы этих художников стали как инь и ян китайской философии – разнонаправленные силы, которые становятся составляющими единого целого:
"Кьюкор выявил в фильме тонкие различия в чувствах героев к своим возлюбленным и к своим семьям. Флеминг придал фильму характерные для него широкие мазки исторической драмы. А художник Камерон Менциз связал эти разные ипостаси убедительным и ярким зрительным рядом: экспрессионистские пейзажи опустошенной войной земли, зловеще роскошный закат, и на его фоне силуэт женщины, поклявшейся возродить эту землю. Многие кадры этого фильма стали классикой сами по себе: закат с силуэтом Скарлетт; лошадь, упавшая на мосту; повозка, которая мчится на фоне апокалиптического пожара. Словом, невероятно, но факт – фильм, который стряпало слишком много поваров, загадочным образом удался на славу".
Однако своим ошеломительным успехом фильм, по мнению Молли Хаскел, обязан трем его участникам: писательнице Маргарет Митчел, исполнительнице роли Скарлетт английской актрисе Вивьен Ли и безумному американскому продюсеру Дэвиду Селзнику. Вот что она пишет об этом:
"В характере каждого из этих троих было редкое сочетание "льда и пламени". Митчел превращала в роман каждый кризис и каждую травму своей жизни. В реальности она сама была то Скарлетт, то Мелани, и она любила двух мужчин: обаятельного мерзавца и святого (и за обоими была замужем). Селзник был одержим проектом фильма и вкладывал в него всю душу. А Вивьен Ли одарила свой персонаж, помимо красоты, некой демонической, лихорадочной энергией, которая была пагубной в мирной и нормальной жизни, но оказалась спасительной в экстремальных ситуациях войны".
По мнению Хаскел, драма Митчел, Ли и Селзника, раздираемых то тягой к утонченности, благородству и аристократизму, то тягой к вульгарной, но жизнетворной силе, и вызывает тот человеческий резонанс, который делает эту историческую, "костюмную" драму – вневременной.
Не удивительно, что "Унесенные ветром" бесконечно анализируются критиками. Удивительно, что они и сегодня еще находят, что сказать.
В Америке экранизация романа еще популярней, чем сама книга. Фильм был снят в 1939 году, ему исполняется 70 лет, но он все еще входит в число трех самых популярных американских фильмов (наряду с "Касабланкой" и "Крестным отцом"). Даже политические противники сходятся во мнениях о картине "Унесенные ветром". Во время выборов 2008 года и республиканцы, и демократы при опросе назвали именно его своим самым любимым фильмом. Рецензент книги Молли Хаскел "Честно говоря, дорогая. Вохвращаясь к роману "Унесенные ветром", критик New York Times Мичико Кукутани в своей статье подробно описывает отношения американцев с их любимым произведением:
"Роман и фильм "Унесенные ветром" победоносно прошли через социальные перемены семи десятилетий, хотя многие специфические детали и аспекты обоих произведений стали за это время почти запретными. Например, романтизация Юга и конфедератской армии, или недостаточное внимание к афро-американцам, которым в романе отведены места лишь нянек и слуг. Центральные персонажи романа (Скарлетт и Рэтт, Мелани и Эшли) – вошли в культурный пантеон как национальные архетипы, такие же мгновенно узнаваемые, как Дон Кихот, Гамлет или Лир. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и о романе, и о фильме написаны сотни трудов. Из последних: книга Берджеса и Будмана "Унесенные ветром. Иллюстрированная история романа, фильма и легенды"; "Дорога в Тару" Алджина Хармеца, а также "Полное собрание информации о романе и фильме “Унесенные ветром”", составленное Полиной Бартел. И, наконец, "Frankly, my dear" – книга, которую Молли Хаскел назвала половиной последней строчки фильма – "Frankly, my dear, I don't give a damn" – "Честно говоря, дорогая, мне абсолютно наплевать". Все эти работы разбирают и анатомируют практически каждый аспект романа и кино, начиная с истории создания и кончая определением их места в кинематографической и литературной истории Америки".
Некоторые авторы (в том числе и Хаскел) рассматривают "Унесенные ветром" чуть ли не как манифест феминизма, а Скарлетт О Хару – как предвестницу освобождения женщин (это, кстати, и одно из объяснений того, почему роман и фильм остаются злободневными). Другие авторы считают Скарлетт предвестницей не женского освобождения, а нарциссизма поколения "беби-бумерс", прозванных "поколением Я" - ME-generation. И в отношениях Скарлетт и Рэта в романе многие видят удивительно современные отношения, характерные для нынешних американских мужчин и женщин, таких своевольных или таких слепых, что они не умеют распознать любовь и счастье, за которыми надо только протянуть руку.
В книге кинокритика Молли Хаскел лучшие главы посвящены фильму, одна из главных особенностей которого состоит в том, что его делали 3 режиссера и 15 сценаристов, включая Скотта Фитцджералда, Бена Хекта и Сиднея Хауорда (который один только и остался в титрах). Хаскел пишет:
"Для тех, кто считает, что в хорошем кино всегда виден почерк автора, то есть, режиссера, фильм "Унесенные ветром" – поразительная аномалия. Это продукт Джорджа Кьюкора (режиссера фильма "Моя прекрасная леди"), Виктора Флеминга (сорежиссера "Большого вальса" и режиссера "Волшебника страны Оз", "Острова сокровищ" и "Жанны Д’Арк") и Сэма Вуда, поставившего в 20-е-30-е годы добрую сотню фильмов, в том числе "По ком звонит колокол" с Гарри Купером и Ингрид Бергман и "Гудбай, Мистер Чипс" с Питером О Тулом. Причем, Вуд перехватил фильм после того, как Виктор Флеминг свалился от усталости прямо во время съемок".
Кроме 15 сценаристов, в подготовке фильма участвовали десятки официальных и не официальных консультантов и, как пишет Хаскел, "маньяк-продюсер Дэвид Селзник, который во время съемок не спал ночами, горстями ел допинговое лекарство "декседрин", придумывал бесконечные проекты, потом сам же их саботировал и поминутно вмешивался в дела всех и каждого". По словам Хаскел, работы этих художников стали как инь и ян китайской философии – разнонаправленные силы, которые становятся составляющими единого целого:
"Кьюкор выявил в фильме тонкие различия в чувствах героев к своим возлюбленным и к своим семьям. Флеминг придал фильму характерные для него широкие мазки исторической драмы. А художник Камерон Менциз связал эти разные ипостаси убедительным и ярким зрительным рядом: экспрессионистские пейзажи опустошенной войной земли, зловеще роскошный закат, и на его фоне силуэт женщины, поклявшейся возродить эту землю. Многие кадры этого фильма стали классикой сами по себе: закат с силуэтом Скарлетт; лошадь, упавшая на мосту; повозка, которая мчится на фоне апокалиптического пожара. Словом, невероятно, но факт – фильм, который стряпало слишком много поваров, загадочным образом удался на славу".
Однако своим ошеломительным успехом фильм, по мнению Молли Хаскел, обязан трем его участникам: писательнице Маргарет Митчел, исполнительнице роли Скарлетт английской актрисе Вивьен Ли и безумному американскому продюсеру Дэвиду Селзнику. Вот что она пишет об этом:
"В характере каждого из этих троих было редкое сочетание "льда и пламени". Митчел превращала в роман каждый кризис и каждую травму своей жизни. В реальности она сама была то Скарлетт, то Мелани, и она любила двух мужчин: обаятельного мерзавца и святого (и за обоими была замужем). Селзник был одержим проектом фильма и вкладывал в него всю душу. А Вивьен Ли одарила свой персонаж, помимо красоты, некой демонической, лихорадочной энергией, которая была пагубной в мирной и нормальной жизни, но оказалась спасительной в экстремальных ситуациях войны".
По мнению Хаскел, драма Митчел, Ли и Селзника, раздираемых то тягой к утонченности, благородству и аристократизму, то тягой к вульгарной, но жизнетворной силе, и вызывает тот человеческий резонанс, который делает эту историческую, "костюмную" драму – вневременной.