Российская власть идет по стопам советской. Главный идеолог СССР товарищ Суслов одобрил бы решение президента Медведева о создании "комиссии по фальсифскации истории".
В Советском Союзе существовало совершенно бессмысленное с точки зрения общественных интересов учреждение — Идеологическая комиссия, преобразованная со временем в Идеологический отдел ЦК КПСС. Не просто бессмысленное — вредное. Назначенные начальством "идеологи" определяли , что соответствует и что не соответствует интересам партии и народа, что есть правда, что следует и чего не следует издавать. И регулярно совершали разбойничьи набеги на то честное и правдивое, что пробивалось в литературу и печать.
Я не думал, что откат от свободы, пришедшей с перестройкой, зайдет так далеко. Указом президента создана государственная комиссия, которой вменено изыскивать исторические фальсификации, наносящие "ущерб интересам России".
Фальсификаций истории — множество. Мутным потоком изливаются они с экранов государственного телевидения. Прилавки книжных магазинов заполнены сталинистской, фашистской, антисемитской литературой последних лет издания. Боюсь, однако, что внимание комиссии привлекут совсем другие произведения. Некоторые новоназначенные в нее лица не вызывают у меня ни доверия, ни уважения.
Не воспользуется ли комиссия богатым советским опытом? В 1951 г. появился советский официоз - "Фальсификаторы истории. Историческая справка", анонимные высокопоставленные авторы которой тщились доказать, что предпринятая западными государствами публикация "Нацистско-советские отношения. 1939-1941 гг.", основанная на материалах германских архивов — фальсификация (много позднее те же материалы обнаружились в советских архивах). Та же ведь действовала логика: факты... наносящие ущерб... И время для создания комиссии подходящее - приближается юбилей знаменитого "пакта Молотова -_Риббентропа" (август 1939 г) и советско-германского договора (сентябрь 1939 г.) Мистические совпадения!
Но главное не в этом. Сам принцип, по которому государственный орган присваивает себе право определять, какие исторические работы наносят ущерб интересам России, — глубоко порочен. Историческая, как и всякая другая истина, равно как и фальсификации, выявляются в ходе свободной дискуссии, а не по предписанию свыше.
История, как наука, как повествование — к добру или к худу — неотделима от идеологии. Идеология проявляется при отборе, при интерпретации фактов. А факты, иронизировал М.Е.Салтыков-Щедрин, бывают разные. Бывают подходящие, бывают неподходящие, а бывают и такие, которые вообще не факты.
Нет ничего страшного в том, что историк придерживается определенной идеологии. Но на государственную идеологию наша Конституция наложила запрет. Если какие-то люди будут определять от имени государства, что наносит ущерб России, то такие действия нельзя оценить иначе, как антиконституционные.
Но главное не в этом. Сам принцип, по которому государственный орган присваивает себе право определять, какие исторические работы наносят ущерб интересам России, — глубоко порочен. Историческая, как и всякая другая истина, равно как и фальсификации, выявляются в ходе свободной дискуссии, а не по предписанию свыше.
Чтобы убедиться в правоте этого тезиса, достаточно вспомнить о том, что происходит с историей Великой Отечественной войны.
Власть наша очень чутко ощущает, какая версия войны ей полезна, а какие факты надо исключить из исторической памяти. Не успел министр Шойгу предложить ввести наказание за отрицание победы СССР в Отечественной войне, как в Государственной Думе появился законопроект, устанавливающий уголовную ответственность за отрицание то ли нашей победы, то ли преступлений гитлеровцев (а не Сталина и его подручных!) на нашей земле. Идея упала на унавоженную почву. По данным ВЦИОМ, инициативу министра одобрили 60% респондентов, в том числе, к стыду нашему, 57% сторонников демократических партий "Яблоко" и "Правое дело". Кто и когда в России отрицал то и другое? Какова общественная опасность столь экзотического деяния? Смысл такого рода инициатив, не очевидный для большинства наших граждан: оставьте все, что не относится к нашей победе в войне. Ее жестокую правду. Жертвы и потери. Нашу неготовность к войне, к которой, напрягая все силы страны и обрекая народ на полуголодное существование, готовились 20 лет.
Слишком многое сказано было в годы гласности. Опубликованы документы, честные книги о войне. Вспомните слова Виктора Астафьева, обращенные к одному из его корреспондентов: "И Вы, и полководцы, Вами руководившие, были очень плохие вояки, да и быть иными не могли, ибо находились и воевали в самой бездарной армии со времен сотворения рода человеческого. Та армия, как и нынешняя, вышла из самого подлейшего общества - это и в доказательствах уже не нуждается". Написано в запале, возможно, с перехлестом, но как далеко это от историографии Отечественной войны, поощряемой властями: забудьте все это! Нет-нет, но на экраны даже государственного телевидения прорываются правдивые фильмы о войне, о бесчеловечной стратегии Верховного главнокомандующего, его маршалов и генералов. Такие , например, как фильм "Ржев".
Теперь тем, кто отстаивает мифологию и прямую ложь, предлагают вложить в руки инструмент, острие которого будет направлено против невыносимой правды о войне. Мы помним, как во времена сусловского агитпропа шла борьба против "дегероизации подвига народа", против "окопной правды", разоблачавшей "правду" генералиссимуса. Как КГБ изымал рукописи писателей.
Вот уже несколько лет Гавриил Попов повторяет: была не одна война, а три. Первая — разгром в считанные дни и недели армии, которую Сталин готовил к походу в Европу. Изданы примечательные книги Марка Солонина, в которых на основе тщательного анализа архивных материалов, воспоминаний участников, документов показаны масштабы катастрофы. Армия, превосходившая по количеству и качеству вооружений германские силы вторжения, рухнула в одночасье. Оружие было брошено. В плен попали миллионы солдат и командиров. Казалось, германский блицкриг почти у цели. И тогда началась вторая — Отечественная война. Главным идейным ресурсом сопротивления нашествию стал патриотизм народа. На смену потерянной кадровой армии встала новая, народная армия. Вот где был великий подвиг народа, изменивший характер войны. Под Москвой, в Ленинграде и Сталинграде была отведена самая страшная угроза, равной которой не было в истории нашей родины, вероятно, со времен монгольского нашествия.
А затем — и это сейчас пытаются замолчать, исказить, представить в превратном свете - началась третья война. Война, в которой соединились объективная необходимость ее завершения на территории врага, совпавшая с решимостью нашей армии и народа, армий наших союзников добить фашистского агрессора в его логове — и захватническая война Сталина и советской бюрократии, нацеленная на подчинение народов Восточной Европы, установление там коммунистических режимов, подобных тому, какой существовал в СССР. Отечественная, справедливая, освободительная война — так не раз бывало в истории — переросла в захватническую. Экспансия, право наших вождей назначать и смещать своих агентов малыми вождями в подчиненных странах, предписывать, как им проводить индустриализацию, коллективизацию, как расправляться с "врагами партии и народа", с кем дружить и с кем враждовать и т. д., в глазах нашего народа были затенены ореолом Отечественной войны.
Чтобы побороть мифологию, надо твердо сказать, что линия разграничения, проведенная в Ялте и Потсдаме с согласия союзников - наше историческое проклятие. Десятки лет советским людям внушали — и внушили!, - что наши войска по праву стоят в Германии и Польше, в Венгрии и Чехословакии: как же, сотни тысяч советских солдат и офицеров отдали жизни за освобождение этих стран! То, что их народы рассматривают произошедшее как смену одной оккупации другой, козни империалистической пропаганды! Так воспитывалось, укреплялось державническое, гегемонистское сознание большинства нашего народа — в духе коммунистического мессианизма.
Прямым следствием и продолжением третьей стадии войны стала холодная война.
Сталинизм во внешней политике, к сожалению, - наше непреодоленное прошлое. В периодически проводимых опросах неизменно подтверждается, что большинство наших сограждан не одобряет действия Горбачева, который "сдал" страны так называемого "социалистического лагеря" их народам и приостановил растрату ресурсов на бессмысленную гонку вооружений. И напротив, одобряет и поддерживает игру мускулами, которую время от времени демонстрирует нынешняя власть. Она убеждена, что Россия имеет право на "зоны преимущественного влияния" в сопредельных странах и потому вправе предписывать Украине, Грузии или кому-либо еще, в какие союзы они могут вступать и какую политику проводить.
В подкорке, в подсознании - державнические приоритеты. Потому-то умело раскрашенное зрелище под названием "Россия, поднимающаяся с колен" вызывает восторги. Мифология не преодолена, она лишь приспосабливается к обстоятельствам места и времени, а главное — к воззрениям и интересам правящих сил.
Теперь эту мифология сможет опираться и на специально созданный орган – новую Комиссию.
В Советском Союзе существовало совершенно бессмысленное с точки зрения общественных интересов учреждение — Идеологическая комиссия, преобразованная со временем в Идеологический отдел ЦК КПСС. Не просто бессмысленное — вредное. Назначенные начальством "идеологи" определяли , что соответствует и что не соответствует интересам партии и народа, что есть правда, что следует и чего не следует издавать. И регулярно совершали разбойничьи набеги на то честное и правдивое, что пробивалось в литературу и печать.
Я не думал, что откат от свободы, пришедшей с перестройкой, зайдет так далеко. Указом президента создана государственная комиссия, которой вменено изыскивать исторические фальсификации, наносящие "ущерб интересам России".
Фальсификаций истории — множество. Мутным потоком изливаются они с экранов государственного телевидения. Прилавки книжных магазинов заполнены сталинистской, фашистской, антисемитской литературой последних лет издания. Боюсь, однако, что внимание комиссии привлекут совсем другие произведения. Некоторые новоназначенные в нее лица не вызывают у меня ни доверия, ни уважения.
Не воспользуется ли комиссия богатым советским опытом? В 1951 г. появился советский официоз - "Фальсификаторы истории. Историческая справка", анонимные высокопоставленные авторы которой тщились доказать, что предпринятая западными государствами публикация "Нацистско-советские отношения. 1939-1941 гг.", основанная на материалах германских архивов — фальсификация (много позднее те же материалы обнаружились в советских архивах). Та же ведь действовала логика: факты... наносящие ущерб... И время для создания комиссии подходящее - приближается юбилей знаменитого "пакта Молотова -_Риббентропа" (август 1939 г) и советско-германского договора (сентябрь 1939 г.) Мистические совпадения!
Но главное не в этом. Сам принцип, по которому государственный орган присваивает себе право определять, какие исторические работы наносят ущерб интересам России, — глубоко порочен. Историческая, как и всякая другая истина, равно как и фальсификации, выявляются в ходе свободной дискуссии, а не по предписанию свыше.
История, как наука, как повествование — к добру или к худу — неотделима от идеологии. Идеология проявляется при отборе, при интерпретации фактов. А факты, иронизировал М.Е.Салтыков-Щедрин, бывают разные. Бывают подходящие, бывают неподходящие, а бывают и такие, которые вообще не факты.
Нет ничего страшного в том, что историк придерживается определенной идеологии. Но на государственную идеологию наша Конституция наложила запрет. Если какие-то люди будут определять от имени государства, что наносит ущерб России, то такие действия нельзя оценить иначе, как антиконституционные.
Но главное не в этом. Сам принцип, по которому государственный орган присваивает себе право определять, какие исторические работы наносят ущерб интересам России, — глубоко порочен. Историческая, как и всякая другая истина, равно как и фальсификации, выявляются в ходе свободной дискуссии, а не по предписанию свыше.
Чтобы убедиться в правоте этого тезиса, достаточно вспомнить о том, что происходит с историей Великой Отечественной войны.
Власть наша очень чутко ощущает, какая версия войны ей полезна, а какие факты надо исключить из исторической памяти. Не успел министр Шойгу предложить ввести наказание за отрицание победы СССР в Отечественной войне, как в Государственной Думе появился законопроект, устанавливающий уголовную ответственность за отрицание то ли нашей победы, то ли преступлений гитлеровцев (а не Сталина и его подручных!) на нашей земле. Идея упала на унавоженную почву. По данным ВЦИОМ, инициативу министра одобрили 60% респондентов, в том числе, к стыду нашему, 57% сторонников демократических партий "Яблоко" и "Правое дело". Кто и когда в России отрицал то и другое? Какова общественная опасность столь экзотического деяния? Смысл такого рода инициатив, не очевидный для большинства наших граждан: оставьте все, что не относится к нашей победе в войне. Ее жестокую правду. Жертвы и потери. Нашу неготовность к войне, к которой, напрягая все силы страны и обрекая народ на полуголодное существование, готовились 20 лет.
Слишком многое сказано было в годы гласности. Опубликованы документы, честные книги о войне. Вспомните слова Виктора Астафьева, обращенные к одному из его корреспондентов: "И Вы, и полководцы, Вами руководившие, были очень плохие вояки, да и быть иными не могли, ибо находились и воевали в самой бездарной армии со времен сотворения рода человеческого. Та армия, как и нынешняя, вышла из самого подлейшего общества - это и в доказательствах уже не нуждается". Написано в запале, возможно, с перехлестом, но как далеко это от историографии Отечественной войны, поощряемой властями: забудьте все это! Нет-нет, но на экраны даже государственного телевидения прорываются правдивые фильмы о войне, о бесчеловечной стратегии Верховного главнокомандующего, его маршалов и генералов. Такие , например, как фильм "Ржев".
Теперь тем, кто отстаивает мифологию и прямую ложь, предлагают вложить в руки инструмент, острие которого будет направлено против невыносимой правды о войне. Мы помним, как во времена сусловского агитпропа шла борьба против "дегероизации подвига народа", против "окопной правды", разоблачавшей "правду" генералиссимуса. Как КГБ изымал рукописи писателей.
Вот уже несколько лет Гавриил Попов повторяет: была не одна война, а три. Первая — разгром в считанные дни и недели армии, которую Сталин готовил к походу в Европу. Изданы примечательные книги Марка Солонина, в которых на основе тщательного анализа архивных материалов, воспоминаний участников, документов показаны масштабы катастрофы. Армия, превосходившая по количеству и качеству вооружений германские силы вторжения, рухнула в одночасье. Оружие было брошено. В плен попали миллионы солдат и командиров. Казалось, германский блицкриг почти у цели. И тогда началась вторая — Отечественная война. Главным идейным ресурсом сопротивления нашествию стал патриотизм народа. На смену потерянной кадровой армии встала новая, народная армия. Вот где был великий подвиг народа, изменивший характер войны. Под Москвой, в Ленинграде и Сталинграде была отведена самая страшная угроза, равной которой не было в истории нашей родины, вероятно, со времен монгольского нашествия.
А затем — и это сейчас пытаются замолчать, исказить, представить в превратном свете - началась третья война. Война, в которой соединились объективная необходимость ее завершения на территории врага, совпавшая с решимостью нашей армии и народа, армий наших союзников добить фашистского агрессора в его логове — и захватническая война Сталина и советской бюрократии, нацеленная на подчинение народов Восточной Европы, установление там коммунистических режимов, подобных тому, какой существовал в СССР. Отечественная, справедливая, освободительная война — так не раз бывало в истории — переросла в захватническую. Экспансия, право наших вождей назначать и смещать своих агентов малыми вождями в подчиненных странах, предписывать, как им проводить индустриализацию, коллективизацию, как расправляться с "врагами партии и народа", с кем дружить и с кем враждовать и т. д., в глазах нашего народа были затенены ореолом Отечественной войны.
Чтобы побороть мифологию, надо твердо сказать, что линия разграничения, проведенная в Ялте и Потсдаме с согласия союзников - наше историческое проклятие. Десятки лет советским людям внушали — и внушили!, - что наши войска по праву стоят в Германии и Польше, в Венгрии и Чехословакии: как же, сотни тысяч советских солдат и офицеров отдали жизни за освобождение этих стран! То, что их народы рассматривают произошедшее как смену одной оккупации другой, козни империалистической пропаганды! Так воспитывалось, укреплялось державническое, гегемонистское сознание большинства нашего народа — в духе коммунистического мессианизма.
Прямым следствием и продолжением третьей стадии войны стала холодная война.
Сталинизм во внешней политике, к сожалению, - наше непреодоленное прошлое. В периодически проводимых опросах неизменно подтверждается, что большинство наших сограждан не одобряет действия Горбачева, который "сдал" страны так называемого "социалистического лагеря" их народам и приостановил растрату ресурсов на бессмысленную гонку вооружений. И напротив, одобряет и поддерживает игру мускулами, которую время от времени демонстрирует нынешняя власть. Она убеждена, что Россия имеет право на "зоны преимущественного влияния" в сопредельных странах и потому вправе предписывать Украине, Грузии или кому-либо еще, в какие союзы они могут вступать и какую политику проводить.
В подкорке, в подсознании - державнические приоритеты. Потому-то умело раскрашенное зрелище под названием "Россия, поднимающаяся с колен" вызывает восторги. Мифология не преодолена, она лишь приспосабливается к обстоятельствам места и времени, а главное — к воззрениям и интересам правящих сил.
Теперь эту мифология сможет опираться и на специально созданный орган – новую Комиссию.