Старик Хоттабыч, поговорив впервые по телефону, тут же изготовил телефон из цельного куска мрамора. И очень удивился, что мраморный телефон не только не работает лучше пластмассового, но и вообще не работает.
Советский деспотизм был мраморным телефоном. В отличие от самодержавия, которое было просто самим собой – немножко дубинкой, немножко хоругвью, немножко детской погремушкой. Большевизм изначально был попыткой сделать такой же телефон, как на Западе – во Франции, в Англии – только лучше. Из цельного куска мрамора.
Некоторые диссиденты юродствовали: с серьёзным выражением лица говорили правду в трубку: "Соблюдайте свои собственные законы!"
Большинство же людей спокойно ходили на демонстрации и собрания под руководством партии – то есть, имитировали согласие с имитацией.
Символом власти в такой системе служили "вертушки" - единственные телефоны в стране, по которым можно было общаться с властью реально. Хотя и тут "можно" не всегда превращалось в реальность.
Когда повелители мраморной телефонии ослабели, народ оживился. Перестройка показала, что люди понимают: телефон – мраморный. Люди помнят, что у телефона должен вращаться диск, должно в трубке что-то звучать.
Правление Горбачёва можно сравнить с появлением у ненастоящего телефона настоящего диска. Правление Ельцина добавило настоящую трубку, да и диск заменили симпатичными кнопочками.
Телефон не перестал быть мраморным. Жить, однако, стало веселее. Кнопки на мраморном телефоне можно нажимать до бесконечности – ведь реального набора номера не происходит. До бесконечности можно ходить в пикеты, на демонстрации протеста, до бесконечности писать фельетоны и обличать власть. Правда, реальной связи с абонентом нет, но в трубке – шумы! Многие люди по сей день хвалят Ельцина за то, что он трубку у телефона оставил настоящую.
Придёт ли когда-нибудь понимание того, как должен быть устроен настоящий телефон? Где главное, а где второстепенное, хотя тоже насущное? Например, что без правового государства и местного самоуправления – никуда? Что бессмысленно начинать любые реформы без ликвидации веры в безопасность в целом и без ликвидации Лубянки в частности? Что все воздыхания о распаде СССР – как воздыхания о том, что мрамора в телефоне стало меньше?
Судя по борьбе за Ходорковского – пока телефон скорее мраморный, чем настоящий. Проблема не только в Ходорковском. Если бы на демонстрации стали выходить ради Ковалёва, и это было бы идолопоклонство. Настоящим телефон демократии становится, когда в трубку произносят не фамилию того или иного человека, а слова "свобода", "закон", "право". А иначе… Мраморный в России не только телефон деспотизма, но и телефон борьбы с деспотизмом. На демонстрацию выйдут, а создавать партию не будут, будут ждать, пока им кто-то что-то создаст, – ну это как взять телефон и вырвать шнур из розетки!
Не уметь и даже не хотеть научиться создавать политическую жизнь снизу, а не ждать её сверху, не ограничивать её символическими действиями – означает соучаствовать в деспотизме. Научиться поздравлять с днём рождения несправедливо осуждённого человека – это хорошо. Но это вовсе не обязательно шаг по пути к свободе.
Все эти поздравления без главного – без сознательного и страстного желания быть свободным и за свободу бороться – всего лишь замена ещё одной части мраморного телефона на пластмассовую. Да, нужна именно страсть к свободе. Как телефон, даже абсолютно настоящий, - ничто без электрического тока. Так демократия - ничто без страсти к свободе и веры в её возможность, а не в возможность замены плохого начальника хорошим. Только страсть к свободе помогает преодолеть страх перед другими, перед политическим действием как действием последовательно совместным, а не просто – сбежались, попикетировали и разбежались. Эту страсть легко имитировать – но для чего? Она живёт в каждом человеке, надо просто не мешать ей родиться, – и тогда с днём рождения можно будет поздравить не одного человека, а целую Россию.
Советский деспотизм был мраморным телефоном. В отличие от самодержавия, которое было просто самим собой – немножко дубинкой, немножко хоругвью, немножко детской погремушкой. Большевизм изначально был попыткой сделать такой же телефон, как на Западе – во Франции, в Англии – только лучше. Из цельного куска мрамора.
Некоторые диссиденты юродствовали: с серьёзным выражением лица говорили правду в трубку: "Соблюдайте свои собственные законы!"
Большинство же людей спокойно ходили на демонстрации и собрания под руководством партии – то есть, имитировали согласие с имитацией.
Символом власти в такой системе служили "вертушки" - единственные телефоны в стране, по которым можно было общаться с властью реально. Хотя и тут "можно" не всегда превращалось в реальность.
Когда повелители мраморной телефонии ослабели, народ оживился. Перестройка показала, что люди понимают: телефон – мраморный. Люди помнят, что у телефона должен вращаться диск, должно в трубке что-то звучать.
Правление Горбачёва можно сравнить с появлением у ненастоящего телефона настоящего диска. Правление Ельцина добавило настоящую трубку, да и диск заменили симпатичными кнопочками.
Телефон не перестал быть мраморным. Жить, однако, стало веселее. Кнопки на мраморном телефоне можно нажимать до бесконечности – ведь реального набора номера не происходит. До бесконечности можно ходить в пикеты, на демонстрации протеста, до бесконечности писать фельетоны и обличать власть. Правда, реальной связи с абонентом нет, но в трубке – шумы! Многие люди по сей день хвалят Ельцина за то, что он трубку у телефона оставил настоящую.
Придёт ли когда-нибудь понимание того, как должен быть устроен настоящий телефон? Где главное, а где второстепенное, хотя тоже насущное? Например, что без правового государства и местного самоуправления – никуда? Что бессмысленно начинать любые реформы без ликвидации веры в безопасность в целом и без ликвидации Лубянки в частности? Что все воздыхания о распаде СССР – как воздыхания о том, что мрамора в телефоне стало меньше?
Судя по борьбе за Ходорковского – пока телефон скорее мраморный, чем настоящий. Проблема не только в Ходорковском. Если бы на демонстрации стали выходить ради Ковалёва, и это было бы идолопоклонство. Настоящим телефон демократии становится, когда в трубку произносят не фамилию того или иного человека, а слова "свобода", "закон", "право". А иначе… Мраморный в России не только телефон деспотизма, но и телефон борьбы с деспотизмом. На демонстрацию выйдут, а создавать партию не будут, будут ждать, пока им кто-то что-то создаст, – ну это как взять телефон и вырвать шнур из розетки!
Не уметь и даже не хотеть научиться создавать политическую жизнь снизу, а не ждать её сверху, не ограничивать её символическими действиями – означает соучаствовать в деспотизме. Научиться поздравлять с днём рождения несправедливо осуждённого человека – это хорошо. Но это вовсе не обязательно шаг по пути к свободе.
Все эти поздравления без главного – без сознательного и страстного желания быть свободным и за свободу бороться – всего лишь замена ещё одной части мраморного телефона на пластмассовую. Да, нужна именно страсть к свободе. Как телефон, даже абсолютно настоящий, - ничто без электрического тока. Так демократия - ничто без страсти к свободе и веры в её возможность, а не в возможность замены плохого начальника хорошим. Только страсть к свободе помогает преодолеть страх перед другими, перед политическим действием как действием последовательно совместным, а не просто – сбежались, попикетировали и разбежались. Эту страсть легко имитировать – но для чего? Она живёт в каждом человеке, надо просто не мешать ей родиться, – и тогда с днём рождения можно будет поздравить не одного человека, а целую Россию.