Принятая 3 июля резолюция парламентской ассамблеи ОБСЕ, приравнявшая сталинизм к нацизму и призвавшая осудить оба режима на международном уровне, не могла не вызвать отклика в российской блогосфере. Однако, как это нередко бывает, прежде чем осудить сталинизм, ЖЖ-пользователи почувствовали острую необходимость осудить для начала Восточную Европу.
Московский журналист и писатель Андрей Мальгин выступил по поводу покаяния со следующими мемуарами:
Послушаешь нынешних политиков из Восточной Европы, и складывается превратное впечатление о так называемой "советской оккупации". Так и видишь эти страны в виде концлагеря, обнесенного колючей проволокой, а на вышках стоят советские солдаты и стреляют в каждого инакомыслящего.
Я лично прожил в Польше три года (1977-1980) и ни одного советского солдата не видел вообще. А вот местных коммунистов, на которых все держалось, негодяев, ради карьеры готовых на все, повидал в изобилии. Я учился в Варшавском университете, на факультете, где ковались такие кадры, он назывался WDiNP (политических наук и журналистики). Вот уж там и публика была - детки номенклатуры, оголтелые комсомольцы, занимающиеся демагогией на своих собраниях, плохо прикрытые агенты "безпеки" (КГБ), одержимые идеей социального реванша карьеристы из деревни и с заводов. Точно такие же товарищи, только постарше, управляли страной. Что, в газете "Трибуна люду" сидел русский редактор? Свой сидел. Почитали бы вы эту газету. И учебники по марксизму-ленинизму свои были, не с русского переведенные. И на собраниях так же прорабатывали, и на работу без членства в партии не принимали, и перед поездкой за границу характеристики об общественной работе сочиняли.
То же самое было в Чехословакии, в Венгрии, в Болгарии, а в ГДР еще хуже. Конечно, был и 56-й год в Венгрии, и 68-й в Праге, но в целом режимы в Восточной Европе держались не на советских танках, а на своих собственных негодяях.
Большинство комментаторов Мальгина, однако, не поддержали. Пользователь Ukrfan был краток: "Какая прелесть! А негодяи эти держались - на чем?"
Четче всего сформулировал произведенные Мальгиным подмены понятий юзер Sar_great: по его мнению, говорить нужно не о "советской оккупации", а о насаждении коммунистического режима, не о присутствии военной техники соседа ("советские танки"), а о том, что политическая и экономическая зависимость стран Восточной Европы способствовали потере их государственной самостоятельности, осуждается сейчас не Россия, а преступления коммунистическо-сталинской системы, и опасения у Европы возникают не по поводу возвращения сталинского режима, а по поводу использования в сегодняшней России его методов и понятий.
Жесткая критика вынудила Мальгина прояснить свою позицию в отдельном посте под заголовком "Шпана":
Вопрос не в том, надо или не надо России рвать со Сталиным и сталинизмом. Разумеется, надо, давно уже надо. И тюрьма давно уже плачет по наиболее активным деятелям КПСС и НКВД-КГБ. И Ленина надо из мавзолея вытряхнуть, желательно на помойку. Все это так. Но дело в том, что на роль строгого, но справедливого школьного учителя претендует обыкновенная уличная шпана.
Очевидно, Мальгин полагает, что осудить преступления сталинизма должна как минимум английская королева.
* * *
В блоге известного британского актера и писателя Стивена Фрая можно прочесть текст его выступления в Королевском Географическом Обществе в Лондоне. Фрай обратился к аудитории с так называемой почетной Spectator Lecture. Темой стала Америка, точнее – США. Стивен Фрай только что завершил большой "американский проект" - объездил все штаты, снял документальный фильм и выпустил книгу о своем путешествии. Британец, которого называют "национальным достоянием Соединенного Королевства", человек, воплощающий все традиционные британские добродетели (и некоторые пороки), типичный житель Старого Света столкнулся лицом к лицу со Светом Новым. О некоторых своих ощущениях и выводах как раз и можно прочесть в речи Фрая, вывешенной в его блоге. И начинает он, конечно, с истории – своей персональной, где, как обычно, присутствует и английский писатель Вудхауз. Тот самый, что придумал великого слугу-джентльмена Дживса, которого сыграл Фрай:
Мой роман с Америкой начался с...? Нет, боюсь, не с рок-н-ролла. И даже Элвис, как ни трудно признаваться в своем отступничестве, никогда не был мне особенно интересен. А также ни блюз или джаз, ни этот ар-эн-би. Ни Стив Маккуин, конечно. Крутое всегда вызывало во мне неприязнь. По мне – это еще один способ варки яйца. Но Спенсер Трейси, Джеймс Стюарт, Кэрри Грант, Хамфри Богарт, Джеймс Кэгни, Фред Астер, Джин Келли, Бетти Дэвис, Джоан Кроуфорд и Кэтрин Хепберн – именно они заставили меня полюбить Америку... Но самое главное – это Пи Джи Вудхауз. Он обожал Америку и закончил свои дни ее гордым гражданином. Впервые он попал в Америку еще в Эдвардианскую эпоху, когда, как он потом вспоминал, можно было просто прийти в офис судоходной компании на Кокспур-стрит, купить билет, сесть на поезд до Саутхэмптона и поспеть прямо к отплытию парохода. И никакой чепухи, вроде паспортов и виз. Все, что Вудхауз написал об интенсивности, оживленности, душевности, гостеприимности и волнительности Америки, возбуждало меня, и я поклялся, что отправлюсь туда, как только смогу.
В моей семье тоже присутствует Америка. Родственники с маминой стороны, те, кто уцелел после ужасов Холокоста, оказались и в Израиле, и в Америке. И только родители моей матери избрали своим домом Англию. Американские родственники увязли бы в нашем тусклом британском мире начала 60-х: серая погода, серые брюки и серые фигуры, все время ворчащие по поводу разноцветных штанов, панталон и жакетов, блестящих драгоценностей, дрожащих камер, благоухающих мехов и дорогих безделушек. Они привозили нам эти сокровища в специальных пакетах или сумочках с защелками от "Пан Америкэн" или "Транс Уолд Эрлайнс", в которых были завораживающие трофеи из их реактивного путешествия: миниатюрные солонки и перечницы, бумажные салфетки с гербом авиакомпании и пакетики из фольги с влажными, пахнущими лимоном квадратиками освежающих салфеток, невообразимо, экзотически странных и чудных. За обладание этими драгоценными сувенирами мы с братом готовы были сражаться, как дикие звери.
Впрочем, Стивен Фрай не был бы "национальным достоянием" Великобритании, если у него, в конце концов, даже та самая "британская серость" не обрела бы положительного значения:
Профессор Гомес из Гарварда – черный, баптист, республиканец, гей, богослов – однажды сказал мне: "Американцы не любят решений трудных, сложных или неоднозначных. Если ты не объяснишь им что-то в категориях "плохой" и "хороший", они не захотят в это вникать. Вот почему большинство из них не могут принять теорию эволюции, и почему другие нации и их образ мышления рассматриваются либо как хорошие или плохие, либо как дружественные или враждебные". Было интересно услышать такое именно от американца. Это заставило меня задуматься о том, что, возможно, монохромная Британия, в которой я вырос, и была серой, но это, по крайней мере, развило способность распознавать оттенки серого. Все, что у нас было, – это все оттенки серого, но мы стали настоящими экспертами в их трактовке.
Что же, вот этим и отличается Старый Свет от Нового: у одних – яркие резкие цвета и упрощенное дуальное восприятие мира, у других цвет только один. Зато есть множество способов различать его оттенки.
Московский журналист и писатель Андрей Мальгин выступил по поводу покаяния со следующими мемуарами:
Послушаешь нынешних политиков из Восточной Европы, и складывается превратное впечатление о так называемой "советской оккупации". Так и видишь эти страны в виде концлагеря, обнесенного колючей проволокой, а на вышках стоят советские солдаты и стреляют в каждого инакомыслящего.
Я лично прожил в Польше три года (1977-1980) и ни одного советского солдата не видел вообще. А вот местных коммунистов, на которых все держалось, негодяев, ради карьеры готовых на все, повидал в изобилии. Я учился в Варшавском университете, на факультете, где ковались такие кадры, он назывался WDiNP (политических наук и журналистики). Вот уж там и публика была - детки номенклатуры, оголтелые комсомольцы, занимающиеся демагогией на своих собраниях, плохо прикрытые агенты "безпеки" (КГБ), одержимые идеей социального реванша карьеристы из деревни и с заводов. Точно такие же товарищи, только постарше, управляли страной. Что, в газете "Трибуна люду" сидел русский редактор? Свой сидел. Почитали бы вы эту газету. И учебники по марксизму-ленинизму свои были, не с русского переведенные. И на собраниях так же прорабатывали, и на работу без членства в партии не принимали, и перед поездкой за границу характеристики об общественной работе сочиняли.
То же самое было в Чехословакии, в Венгрии, в Болгарии, а в ГДР еще хуже. Конечно, был и 56-й год в Венгрии, и 68-й в Праге, но в целом режимы в Восточной Европе держались не на советских танках, а на своих собственных негодяях.
Большинство комментаторов Мальгина, однако, не поддержали. Пользователь Ukrfan был краток: "Какая прелесть! А негодяи эти держались - на чем?"
Четче всего сформулировал произведенные Мальгиным подмены понятий юзер Sar_great: по его мнению, говорить нужно не о "советской оккупации", а о насаждении коммунистического режима, не о присутствии военной техники соседа ("советские танки"), а о том, что политическая и экономическая зависимость стран Восточной Европы способствовали потере их государственной самостоятельности, осуждается сейчас не Россия, а преступления коммунистическо-сталинской системы, и опасения у Европы возникают не по поводу возвращения сталинского режима, а по поводу использования в сегодняшней России его методов и понятий.
Жесткая критика вынудила Мальгина прояснить свою позицию в отдельном посте под заголовком "Шпана":
Вопрос не в том, надо или не надо России рвать со Сталиным и сталинизмом. Разумеется, надо, давно уже надо. И тюрьма давно уже плачет по наиболее активным деятелям КПСС и НКВД-КГБ. И Ленина надо из мавзолея вытряхнуть, желательно на помойку. Все это так. Но дело в том, что на роль строгого, но справедливого школьного учителя претендует обыкновенная уличная шпана.
Очевидно, Мальгин полагает, что осудить преступления сталинизма должна как минимум английская королева.
* * *
В блоге известного британского актера и писателя Стивена Фрая можно прочесть текст его выступления в Королевском Географическом Обществе в Лондоне. Фрай обратился к аудитории с так называемой почетной Spectator Lecture. Темой стала Америка, точнее – США. Стивен Фрай только что завершил большой "американский проект" - объездил все штаты, снял документальный фильм и выпустил книгу о своем путешествии. Британец, которого называют "национальным достоянием Соединенного Королевства", человек, воплощающий все традиционные британские добродетели (и некоторые пороки), типичный житель Старого Света столкнулся лицом к лицу со Светом Новым. О некоторых своих ощущениях и выводах как раз и можно прочесть в речи Фрая, вывешенной в его блоге. И начинает он, конечно, с истории – своей персональной, где, как обычно, присутствует и английский писатель Вудхауз. Тот самый, что придумал великого слугу-джентльмена Дживса, которого сыграл Фрай:
Мой роман с Америкой начался с...? Нет, боюсь, не с рок-н-ролла. И даже Элвис, как ни трудно признаваться в своем отступничестве, никогда не был мне особенно интересен. А также ни блюз или джаз, ни этот ар-эн-би. Ни Стив Маккуин, конечно. Крутое всегда вызывало во мне неприязнь. По мне – это еще один способ варки яйца. Но Спенсер Трейси, Джеймс Стюарт, Кэрри Грант, Хамфри Богарт, Джеймс Кэгни, Фред Астер, Джин Келли, Бетти Дэвис, Джоан Кроуфорд и Кэтрин Хепберн – именно они заставили меня полюбить Америку... Но самое главное – это Пи Джи Вудхауз. Он обожал Америку и закончил свои дни ее гордым гражданином. Впервые он попал в Америку еще в Эдвардианскую эпоху, когда, как он потом вспоминал, можно было просто прийти в офис судоходной компании на Кокспур-стрит, купить билет, сесть на поезд до Саутхэмптона и поспеть прямо к отплытию парохода. И никакой чепухи, вроде паспортов и виз. Все, что Вудхауз написал об интенсивности, оживленности, душевности, гостеприимности и волнительности Америки, возбуждало меня, и я поклялся, что отправлюсь туда, как только смогу.
В моей семье тоже присутствует Америка. Родственники с маминой стороны, те, кто уцелел после ужасов Холокоста, оказались и в Израиле, и в Америке. И только родители моей матери избрали своим домом Англию. Американские родственники увязли бы в нашем тусклом британском мире начала 60-х: серая погода, серые брюки и серые фигуры, все время ворчащие по поводу разноцветных штанов, панталон и жакетов, блестящих драгоценностей, дрожащих камер, благоухающих мехов и дорогих безделушек. Они привозили нам эти сокровища в специальных пакетах или сумочках с защелками от "Пан Америкэн" или "Транс Уолд Эрлайнс", в которых были завораживающие трофеи из их реактивного путешествия: миниатюрные солонки и перечницы, бумажные салфетки с гербом авиакомпании и пакетики из фольги с влажными, пахнущими лимоном квадратиками освежающих салфеток, невообразимо, экзотически странных и чудных. За обладание этими драгоценными сувенирами мы с братом готовы были сражаться, как дикие звери.
Впрочем, Стивен Фрай не был бы "национальным достоянием" Великобритании, если у него, в конце концов, даже та самая "британская серость" не обрела бы положительного значения:
Профессор Гомес из Гарварда – черный, баптист, республиканец, гей, богослов – однажды сказал мне: "Американцы не любят решений трудных, сложных или неоднозначных. Если ты не объяснишь им что-то в категориях "плохой" и "хороший", они не захотят в это вникать. Вот почему большинство из них не могут принять теорию эволюции, и почему другие нации и их образ мышления рассматриваются либо как хорошие или плохие, либо как дружественные или враждебные". Было интересно услышать такое именно от американца. Это заставило меня задуматься о том, что, возможно, монохромная Британия, в которой я вырос, и была серой, но это, по крайней мере, развило способность распознавать оттенки серого. Все, что у нас было, – это все оттенки серого, но мы стали настоящими экспертами в их трактовке.
Что же, вот этим и отличается Старый Свет от Нового: у одних – яркие резкие цвета и упрощенное дуальное восприятие мира, у других цвет только один. Зато есть множество способов различать его оттенки.