Внезапный визит Дмитрия Медведева в Цхинвали разные люди оценили по-разному, и это хорошо. Можно, выслушав всех, составить личное мнение об этом событии или, махнув рукой, никак его не оценивать. Просто порадоваться многообразию красок в описании визита.
"Аморальный и постыдный прецедент", – так приветствовал гостя на земле, которую он считает своей, Михаил Саакашвили. "Большой праздник для всего южноосетинского народа", – а это, как легко догадаться, эксклюзивная точка зрения Эдуарда Кокойты. Достойна упоминания и конспирологическая версия: поездка Медведева в Южную Осетию – это гневный отклик России на подписание в Анкаре соглашения по газопроводу "Набукко".
Версий много, но хочется все-таки знать правду. Припадая к информационным источникам, понять, что произошло на самом деле. По меньшей мере, объяснить случившееся хотя бы самому себе.
На мой взгляд, после московской встречи с Бараком Обамой Дмитрий Медведев ощутил в своей душе изменения, которые хочется назвать необратимыми. Порешав с американским лидером вопросы планетарного масштаба, среди них проблему ядерных боеголовок и их носителей, он как-то особенно болезненно осознал свою политическую роль: младшего лидера при всесильном премьере. Уникальную даже на фоне нашей несфальсифицированной истории, где взрослый человек в кресле главного начальника всегда был один и ни с кем не делил власть – будь он князем, царем, генеральным секретарем или президентом.
Поэтому сегодня Дмитрий Анатольевич, как мне видится, стремится окончательно утвердить себя в качестве Первого. Он чувствует ответственность за всю страну, которая выбрала его гарантом. За вхождение в ВТО, куда премьер собрался сообща с Назарбаевым и Лукашенко, а Медведев считает это неверным. За войну в Грузии, которую он вел в ранге главнокомандующего, а в мире все равно решили, что ответчик за нее – Путин, одной ногой стоящий известно где. За врагов и недругов, которых Россия наплодила себе после этой войны. За тех, кого он, царь-освободитель южных осетин, приручил в течение президентского срока, начиная с Кокойты. Наконец, за все неудачи своего царствования, включая подписанное вчера соглашение, которое резко снизит энергетическую зависимость Европы от "Газпрома".
Оттого так легко и державно он швырялся миллиардами, представляя комплексный план восстановления республики средствами из российского бюджета. Так хорошо смотрелся на фоне старейшин, встречавших его традиционными напевами возле здания администрации Кокойты. Таким соколом глядел, вместе с министром Сердюковым посещая штаб базы Минобороны РФ в Цхинвали.
Тут надо оговориться: это еще не президент. Это образ президента Медведева, когда телекамера выхватывает его, очень крепко стоящего на ногах, в окружении благодарных южных осетин и профессионально-мрачных сотрудников охраны.
Врет ли эта картинка, совпадают ли мечты гаранта с обязательствами, которые он давал, вступая в должность, и реальным соотношением сил в Кремле, сказать сейчас трудно. Но еще трудней как-то по-другому объяснить сей таинственный визит, который даже выглядит провокационным и нелепым, если не учитывать сопутствующих обстоятельств. Если забыть о том, что Дмитрий Анатольевич – живой человек, а не кукла, посаженная на трон.
"Аморальный и постыдный прецедент", – так приветствовал гостя на земле, которую он считает своей, Михаил Саакашвили. "Большой праздник для всего южноосетинского народа", – а это, как легко догадаться, эксклюзивная точка зрения Эдуарда Кокойты. Достойна упоминания и конспирологическая версия: поездка Медведева в Южную Осетию – это гневный отклик России на подписание в Анкаре соглашения по газопроводу "Набукко".
Версий много, но хочется все-таки знать правду. Припадая к информационным источникам, понять, что произошло на самом деле. По меньшей мере, объяснить случившееся хотя бы самому себе.
На мой взгляд, после московской встречи с Бараком Обамой Дмитрий Медведев ощутил в своей душе изменения, которые хочется назвать необратимыми. Порешав с американским лидером вопросы планетарного масштаба, среди них проблему ядерных боеголовок и их носителей, он как-то особенно болезненно осознал свою политическую роль: младшего лидера при всесильном премьере. Уникальную даже на фоне нашей несфальсифицированной истории, где взрослый человек в кресле главного начальника всегда был один и ни с кем не делил власть – будь он князем, царем, генеральным секретарем или президентом.
Поэтому сегодня Дмитрий Анатольевич, как мне видится, стремится окончательно утвердить себя в качестве Первого. Он чувствует ответственность за всю страну, которая выбрала его гарантом. За вхождение в ВТО, куда премьер собрался сообща с Назарбаевым и Лукашенко, а Медведев считает это неверным. За войну в Грузии, которую он вел в ранге главнокомандующего, а в мире все равно решили, что ответчик за нее – Путин, одной ногой стоящий известно где. За врагов и недругов, которых Россия наплодила себе после этой войны. За тех, кого он, царь-освободитель южных осетин, приручил в течение президентского срока, начиная с Кокойты. Наконец, за все неудачи своего царствования, включая подписанное вчера соглашение, которое резко снизит энергетическую зависимость Европы от "Газпрома".
Оттого так легко и державно он швырялся миллиардами, представляя комплексный план восстановления республики средствами из российского бюджета. Так хорошо смотрелся на фоне старейшин, встречавших его традиционными напевами возле здания администрации Кокойты. Таким соколом глядел, вместе с министром Сердюковым посещая штаб базы Минобороны РФ в Цхинвали.
Тут надо оговориться: это еще не президент. Это образ президента Медведева, когда телекамера выхватывает его, очень крепко стоящего на ногах, в окружении благодарных южных осетин и профессионально-мрачных сотрудников охраны.
Врет ли эта картинка, совпадают ли мечты гаранта с обязательствами, которые он давал, вступая в должность, и реальным соотношением сил в Кремле, сказать сейчас трудно. Но еще трудней как-то по-другому объяснить сей таинственный визит, который даже выглядит провокационным и нелепым, если не учитывать сопутствующих обстоятельств. Если забыть о том, что Дмитрий Анатольевич – живой человек, а не кукла, посаженная на трон.