За нашим столом представители субкультуры готов – это журналист, лингвист и психолог Ласт Милинская; Александра, гид, переводчик и писатель; студентка Ада, которая себя рекомендует как сочувствующая движению готов; социолог, сотрудник Института социологии Анна Барсамова, сфера ее интересов – молодежные субкультуры; аналитик моды, сотрудник компании "Fashion Technologies" Татьяна Кулахметова, одна из сфер ее интересов – это костюмы уличных субкультур; выпускник средней школы Александр Шабельный, сочувствующий эмо, готам и прочим молодежным движениям.
Сначала - интервью из Петербурга. Говорит Василий Смагин, он социолог и человек, сочувствующий движению эмо:
Василий Смагин: Толковой информации об этом движении очень мало и на просторах Интернета, и вообще в печати. Информацию каждый должен находить сам. Изначально движение эмо появилось еще в 1980-х годах в Америке, и движение пошло, как и многие молодежные субкультуры, от музыки. Со временем у этого движения появился некоторый, можно сказать, протестный подтекст, которого изначально особо не наблюдалось. Это было проявление эмоциональности, откуда, собственно, и пошла аббревиатура ЭМО. Эта эмоциональность возникла в противовес безэмоциональности безликих менеджеров среднего звена, которых было достаточно много уже и в те времена, и сейчас достаточно много в России, с чем и связано сейчас в России широкое распространение этой субкультуры. Основное, для чего эта субкультура была создана молодыми людьми, - не стесняться проявлять свои эмоции, не стесняться выражать их. Это главное. Многие считают, что эмо – это лишь ребята, которые думают о суициде, но это в корне неверно.
- В каком возрасте люди приходят в эмо-движение?
Василий Смагин: Собственно, как и практически во всех молодежных субкультурах, это подростки, начиная лет с 14-ти, когда начинается период конфликтов с родителями, когда каждый начинает искать себя самостоятельно. И верхняя планка, как всегда, не ограничена. То есть бывают люди, которые остаются подростками до конца своей жизни.
- А как можно различить эмо в городской толпе?
Василий Смагин: У эмо есть достаточно четкий внешний стиль – это, во-первых, их прически, косые челки, которые были изначально придуманы подростками для того, чтобы скрывать различные дефекты, прыщи на своем лице. Эта косая челка закрывает щеку, и недостатков не видно. Это, бесспорно, очень не состыковывающиеся цвета в одежде. Например, всем прекрасно известно их розово-черное современное одеяние, хотя, в принципе, возможны абсолютно различные варианты. Это элементы скейтерской одежды: облегающие джинсы, кеды типа "Converse", это могут быть так называемые тапки-слиперы в черно-белую шашечку, это обязательно сумка-почтальонка и достаточно много различных значков.
- Вы сказали, что музыка эмо – это музыка протеста. А вот какие группы можно отнести к направлению эмо?
Василий Смагин: В разное время к этому направлению относились разные группы. Изначально движение эмо пошло от хардкора, это был вашингтонский хардкор, тексты групп которого были достаточно эмоциональны. Поэтому их так и назвали. Позже, после того, как эти группы уже ушли со сцены, к движению эмо стали относить группы уже пост-хардкорные. И сейчас к нему относятся практически все группы, в текстах которых содержится много эмоций. То есть, например, в России к движению эмо могут относить известную группу "Jane Air", которая по музыке не соответствует этому. К движению эмо могут относить и каких-нибудь скейт-панков, которые от этого открещиваются. Сейчас музыка эмо – это любая музыка, которая содержит много эмоций в своих текстах.
- А все-таки против чего протестуют эмо?
Василий Смагин: Я расскажу историю из своей личной жизни. В свое время я лежал в детской больнице, а на соседней кровати лежал мальчик 7 лет. К нему приходят родители, его отец как раз какой-то менеджер в компании, я не знаю, кем была его мать. Ребенку делали операцию, и операция была достаточно болезненной. А отец, вместо того, чтобы приходить и утешать его, забегал и спрашивал, все ли нормально, - и уходил общаться с врачами. А мать, вместо того, чтобы давать ему тепло, начинала натаскивать его играть в шахматы. Продвинутое какое-то обучение было. Ребенок постоянно хотел тепла, а они стремились дать ему карьеру и не проявляли к нему никаких чувств. Так вот, все движение эмо - оно именно для того, чтобы проявлять свои эмоции, не стесняться этого, не закрываться, не держать свои эмоции в себе, а спокойно показывать их людям и дарить друг другу нормальное человеческое общение, которого зачастую лишены люди в современном обществе.
- Вася, а вы входили в движение эмо?
Василий Смагин: Нет, потому что современное движение эмо потеряло, так сказать, свое изначальное значение. Но меня, в принципе, можно к нему относить по внутреннему ощущению, по ощущению того, что мы не должны стесняться своих эмоций, мы должны их проявлять.
- А сейчас – мнение Константина Зильбербурга из Санкт-Петербурга.
Константин Зильбербург: Честно говоря, я не отношусь к движению эмо, и я не могу увлекаться им, потому что оно существует в России не больше трех-четырех лет. Я давно в музыкальной тусовке, культуре, наверное, с университета, уже лет девять. Просто она трансформировалась. Раньше это была группа людей, которые играли музыку, в основном это была "тяжелая альтернатива". Потом некоторые лидеры движения групп "Психея", "Jane Air", съездили в Америку и узнали новое течение, которое, как оказывается, имеет глубокие корни. То есть, если спросить у кого-то, кто глубоко погружен в эту тематику, он скажет, что эмо существует с 1980-х годов, это ответвление панка. На самом деле, и в России, и в мире, и в Америке эмо-культура появилась на протяжении последних трех-четырех лет. У нас это еще совпало с развитием "Вконтакте", "YouTube" и прочих социальных сервисов. Поэтому это довольно сильно вышло в народ.
А кроме того, это очень сильно сопряжено с модой. То есть это как хиппи, когда культура из музыкальной и довольно узкой группы, субкультуры выходит через моду на широкий уровень и захватывает все больше людей. Я думаю, многие нынешние дети, которые считают себя эмо, просто не знают, что это такая музыка. По крайней мере, не все. Некоторые просто думают: "Я эмо, я плачу, у меня челка и я ношу черно-розовое".
- Константин, вы сказали, что вряд ли могли бы принадлежать к этому движению. Можно поинтересоваться - почему?
Константин Зильбербург: Я уже вырос из целевой аудитории. Мне 27 лет. А эмо – в основном от 12-ти до 20-ти. Кроме того, я понимаю, что эмоциональный подход несколько узок. Но мне очень интересно наблюдать. И кроме того, музыка, которая называется "эмо", во многом мне нравится. Я сам музыкант, я пою в группе, мы периодически даем концерты. И мода мне тоже нравится. Наверное, такую одежду не станешь носить в офисе. Наверное, такую музыку тоже не станешь слушать в компании, где есть какие-то чувствительные люди. Но меня вполне устраивает музыка, одежда, какие-то другие внешние признаки, но не то чтобы устраивала философия. Философия – это для того, чтобы как-то захватить детей, может быть, увлечь, как и панк. Мне нравится музыка панк, но я понимаю, что теоретическая анархия не так хороша, как анархия физическая.
Есть несколько слоев в любой культуре, в том числе в эмо-субкультуре. Во-вторых, есть новообращенные дети, подростки, которые действительно верят в то, что надо выражать свои эмоции как-то - в песнях, в одежде или просто в поведении. Есть люди, которым нравится музыка. Есть люди, которым нравится мода. А есть, в том числе, и поп-музыканты, что называется поп-рок, группы из Лос-Анджелеса и наши какие-то группы, которые берут эту культуру и, возможно, с большой долей сарказма каким-то образом используют эту самую символику.
В России рок никогда не был эмоциональной музыкой. В советское время была эмоция, а рок был противопоставлением, но он никогда не был эмоциональным. Если взять группы русского рока, у них пение довольно монотонное. Это пост-панк, это другое течение. А потом пришла "альтернатива", поднявшись снизу. Люди сами пробивались, довольно тяжело все это шло и до сих пор до конца не дошло. Появились даже альтернативные каналы. Это была музыка, в которой можно было кричать. Громкие гитары, крик, не всегда сопровождаемый хорошей музыкой или хорошим пением, но для подростков это очень хороший способ выливать свою энергию в более конструктивное русло, нежели брить головы и идти бить приезжих. А эмо-культура – это эмоции, которые выражаются через крик, через плач, просто в музыке, в одежде, но не идет в агрессию. По своей идеологии эмо неагрессивны, и это мне тоже очень импонирует.
- Уважаемые участники программы! Для вас готическое движение и вообще субкультурное движение – это что? Это жизненная игра? Это другая какая-то область, куда можно уйти из реальности?
Александра: Так сложилось, что я с раннего детства интересовалась немножко необычными вещами. Например, если музыка, то минорная, если стихи, то Лермонтов, несчастная любовь, трагический конец. Вот так почему-то получилось. Это буквально неосознанно ко мне пришло. Всегда нравились картины Врубеля и прочих странноватых художников. Я никогда не была ребенком в мейнстриме, а всегда была как-то отдельно ото всех. У меня из-за этого были большие проблемы. Но как только я узнала, что существуют такие люди, как готы, я поняла, что я всегда была с ними мысленно, просто не знала, как это называется. Еще до того, как я пришла в эту субкультуру, я рисовала людей в черном, во всяких необычных одеждах, с необычными прическами, я писала стихи в 10 лет очень, я бы сказала, готические. То есть я влилась органично в эту субкультуру. И думаю, что никогда уже из нее выльюсь.
Ласт Милинская: У меня все было намного проще. Мой отец музыкант, поэтому я с самого детства слышала музыку, классический рок, потом уже стала больше слушать панк лет в 13-14. А уже в 18 лет познакомилась с девушкой, представительницей культуры готов, и пошло увлечение готикой, увлечение музыкой в первую очередь. Я тоже играю, начала читать книги, всякие вампирские романы, и до сих пор продолжаю читать, общаться с людьми в субкультуре, ходить на концерты. В общем, меня это все затянуло, и до сих пор я там.
- "Дракулу" Брема Стокера любите?
Ласт Милинская: Ну, это классика. Это даже к готике особого отношения не имеет. По-моему, каждый образованный человек должен это прочитать.
Ада: У меня ситуация примерно та же, что и у Александры, с детства. Кроме того, для меня готика – это некий визуальный код, который меня привлекает.
- Черные одежды, белое лицо...
Ада: Не обязательно. Это все странное, необъяснимое...
- ...волшебное, романтическое?
Ада: Да. И если заглянуть на сайты готов, то там есть такая фраза, как "темное, романтическое мировоззрение". Если это перевести на визуальную среду, то получается то, о чем я говорю.
Александр Шабельный: Я в неформальной культуре, в неформальном образе жизни уже в течение четырех лет. Это не очень много, но при этом я узнал, что такое быть панком, тусил с эмо-культурой, с готами и так далее. Но я не зачисляю себя в какие-то рамки субкультуры. Я уважаю всех, и готов больше, чем кого-то еще. У меня много знакомых неформалов. Неформальное движение является движением, которое не подходит ни под какие рамки, в моем понимании. То есть даже в неформальном не нужно ставить какие-то различия: готы, панки, эмо, ска. Просто человек, который отличается от других. Но самая интересная субкультура, которая мне нравится именно визуально, - это кибер-панки.
- А чем же они вам нравятся?
Александр Шабельный: Это сложно объяснить. Это люди в респираторах, с невероятным просто цветом волос, с невероятной внешностью, с пирсингом, с татуировками, а также они носят сварочные очки – то есть очень яркие персонажи. И если вы увидите такого, то... большинство людей неформалов, в принципе, пугаются. Даже если в метро видишь неформального человека, очень яркого, вокруг него всегда есть зона отчуждения на метр, и его боятся. Тем не менее, действительно умные люди в Москве, даже учительница у меня в школе, понимают, что самая умная молодежь - неформалы. А остальные же, те, которые слушают поп-музыку, попсу, - они абсолютно необразованные. Неформалы же уважают историю своей культуры, и они очень образованы. Но при этом неформалов очень недолюбливают власти. Милиция просто гоняет, а ОМОН очень негативно относится. Нескольких моих друзей омоновцы просто избили.
- Анна Барсамова, вы как социолог занимались молодежными субкультурами. Почему?
Анна Барсамова: Я тоже в юности причисляла себя к каким-то субкультурам, поэтому этим заинтересовалась еще в институте. И я пыталась внести в это поле некие научные рамки. Потому что, как правило, люди, которые имеют к этому какое-то отношение, начинают очень туманно рассуждать на эту тему, и в итоге приходят к тому, что "вообще люблю всех неформалов, всех, кто думает не как все", и на этом все заканчивается. Я, говоря о субкультурах, имею в виду в основном молодежь и исключительно тех, для кого это основная идентификация, то есть для кого эта субкультура – это мы. Он говорит: "Я эмо", - все, вот это член субкультуры. А все остальные, кто говорит, что он сочувствует, что неформал, - это уже несколько другая категория. И тех, кто говорит "я такой, и все", - их очень много. Я считаю, что именно о них важно говорить, говоря о субкультурах.
- Таня Кулахметова, вы аналитик моды. В чем причина вашего интереса к костюмам уличных субкультур?
Татьяна Кулахметова: Я преподаю уже довольно давно, и преподаю в самых разных областях, связанных с модой: дизайн моды, история моды, теория моды. Поэтому все, что связано с теоретической стороной этого вопроса, будет мне интересно, я во все это погружена. Говоря о моде, в принципе нельзя не говорить о субкультурах, поскольку начиная с конца 30-х годов, когда зародились первые субкультуры ХХ века, мода непрерывно формировала отклик на эти субкультуры. Причем, начиная со второй половины ХХ века происходит процесс коммерциализации субкультур. И современные субкультуры, я абсолютно в этом убеждена, в частности, например, субкультура эмо, она невероятно активно эксплуатируется модной индустрией, модной промышленностью, достаточно зайти на специализированные сайты, которые торгуют модным продуктом для эмо.
И здесь, если говорить в контексте того, что сказали все передо мной, нужно различать два принципиально разных понятия: это субкультура и "street-style". Дело в том, что субкультуры – это то, что сказала Аня, это, действительно, очень узкое, замкнутое сообщество людей, которые себя причисляют к субкультурам, которых очень мало. В то время как "street-style" - это распространение субкультуры на более широкую аудиторию. "Street-style" стал занимать все больше и больше места в мире моды, начиная с конца 1970-х годов. В частности, два журнала самых известных, которые вышли в 1980 году, - это британские журналы "The Face" и "AD", это были первые журналы, которые стали печатать фотографии людей с улиц и объяснять, почему они выглядят так или иначе.
С этого момента понятия субкультур начинают все более и более размываться, выходить в широкую аудиторию. И здесь мы, скорее, можем говорить о том, что все те, кто сегодня сочувствуют тем или иным субкультурам, это представители "street-style", которые воспринимают преимущественно визуальную сторону субкультур. Поэтому, в любом случае, это сфера интересов моды, модного бизнеса.
- Я хочу обратиться к девушкам. Готическое движение – это, прежде всего, философия, психология, мода или музыка? Чем вы занимаетесь в кругу друзей?
Ласт Милинская: Есть субкультура идейная, то есть как панк, допустим, которая изначально базируется на идее. Есть субкультуры музыкальные. Готика, эмо - они изначально основаны на музыке. А потом к музыке приплетается уже и одежда, и книги, и философия, и все остальное. Собственно, само понятие "готическое мировоззрение" - мне это понятие очень не нравится. Потому что у каждого человека мировоззрение свое, человек разный. И думать о том, что все готы думают одинаково, это, по меньшей мере, глупо.
А для меня это, прежде всего, музыка, общение с представителями субкультуры. Я общаюсь - о музыке, о людях, об одежде. Для меня важен мой внешний вид, потому что я представитель публичной профессии, и мне очень важно, как я выгляжу. А я выгляжу неординарно, мягко говоря. Но я против всяких пирсингов, татуировок в большом количестве, розовых волос и прочего, это слишком. А вот что касается философии и мировоззрения, ну, может быть, что-то есть, да, темное.
- Например, любимый философ Ницше, но не Карл Маркс, правда?
Ласт Милинская: Нет, я больше к Шопенгауэру склоняюсь.
Александра: А вот я склоняюсь к Новалису, я люблю немецких философов и литераторов конца XVIII – начала XIX века. "Гимны к ночи" - замечательное произведение, всем рекомендую. Но вообще готы, надо сказать, очень разные люди. Классический имидж готов – в черном, с белым лицом – это не совсем правильный образ. Готы бывают очень разные. Бывают кибер-готы, которые одеваются в какие-то невероятные костюмы, носят сварочные очки. Бывают романтик-готы, которые ходят в костюмах XVIII-XIX веков. Бывают фетиш-готы - в латексе и виниле. Бывают fairy-готы в розовых платьицах с крылышками, с кудряшками. И у каждого представителя свое видение, никогда не будет двух одинаковых мировоззрений и видения этого мира. Поэтому имеет смысл говорить в каждом конкретном случае о видении конкретного человека. То есть я еще раз говорю, для меня это романтизм немножко с перевесом в дарк-романтизм, это, как я уже сказала, стихи Лермонтова, Бодлера, Серебряный век, Мирра Лохвицкая, у нее тоже есть интересные произведения.
- А ваши ближайшие друзья из вашей, условно говоря, группы, они разделяют ваши интересы?
Александра: Друзья у меня разные, и у каждого свои интересы. Далеко не все увлекаются той же поэзией или той же музыкой, что и я. Но в этом и вся соль, что сегодня можно собраться, допустим, сходить в театр, а завтра можно съездить на какой-нибудь заброшенный завод, потому что есть люди, которые увлекаются этим, а потом можно сходить в клуб потанцевать. И мы все разные, и собираемся в разных местах, и делаем разные вещи. В основном у готов очень широкий круг общения и мировоззрение тоже очень, я бы сказала, обширное.
Анна Барсамова: Я хотела ответить на реплику Ласт по поводу мировоззрения. Вероятно, на участие в программе, откликнулись такие зрелые готы, которые очень много осознали. И я бы даже уже не называла их готами, это просто какая-то сфера интересов, отдельная часть жизни, это не вся жизнь, как для существенной части молодежи. И вот, в частности, мое исследование, которое я проводила среди людей, которые на вопрос "кто я?" отвечал "гот", основной результат в том, что у них мировоззрение очень похожее. То есть одни и те же вещи – общество, государство, семья, друзья, любовь – они воспринимают одинаково. На шкалах я использовала метод семантического дифференциала: холодный – теплый, близкий – далекий. И по этим шкалам у каждой субкультуры очень близкие были оценки между членами субкультуры. То есть восприятие каких-то объектов у них идентично. И на вопросы: "Что вам нравится в обществе, что не нравится? Как вы воспринимаете любовь?", - они отвечали очень похожие вещи, которые, как правило, написаны на всех этих сайтах, о которых поется в песнях и так далее.
Ада: Я хотела бы ответить на реплики Татьяны и Александры, немножко обелить сочувствующих готам. Это необязательно люди, которые только воспринимают визуальную часть субкультуры, они могут также увлекаться и Лермонтовым, и Эдгаром По, и кем угодно. Но не обязательно себя причислять к каким-нибудь субкультурам, потому что это слишком узко. И, как правильно сказала Александра, готы очень разные. Можно еще упомянуть хиппи-готов, которых если встретишь на улице, на готов они даже не похожи. И поэтому причислять к одной субкультуре – это несколько ограничено.
Татьяна Кулахметова: Да, совершенно могу с этим согласиться. Проход через субкультуры – это всегда социализация подростка и определенный период взросления. Несомненно, одни люди проходят через одну субкультуру, другие этапно проходят через очень многие субкультуры, некоторые зависают в одной из субкультур навсегда, а особенно это хорошо заметно, предположим, по байкерам. 50-летние дядьки существуют все в том же формате и продолжают разъезжать по вселенной. В этом контексте мы можем говорить о том, что сочувствующие – это более широкое понятие. Это как раз о том, о чем Александр говорил, что хорошо образованные люди отличаются высокой любознательностью, поэтому они неизбежно сталкиваются на пути своего собственного развития с тем или иным проявлением субкультур, и неважно каких. Они могут на каком-то этапе примкнуть, увлечься чем-то, потом они переходят в другую субкультуру, или вообще не увлекаются субкультурами на визуальном уровне, а исключительно на уровне эмоций, переживаний, идеологий и еще каких-то вещей. И в этом контексте более открытое общество предоставляет значительно больше возможностей для самовыражения. И заметьте, что в советские времена у нас практически не было субкультур, а даже если они и проявлялись, то они были очень узкие и очень сильно подавлялись окружением.
Ласт Милинская: Я хотела бы прокомментировать ответ Ани. Она сказала, что субкультура – это, прежде всего, подростковое что-то, что у подростков, которых она опрашивала, одинаковое восприятие некоторых аспектов – семьи, друзей. Прежде всего, у них на начальном этапе одинаковое восприятие всего. То есть они начитались этих сайтов, наслушались этой музыки, которая, в принципе, в открытом доступе. А если ты начинаешь глубже копать, то тогда уже больше информации, и соответственно, разное восприятие всего у разных людей.
Александр Шабельный: Я говорил именно об этом, что многие группы неформалов, неважно, какой субкультуры они бы ни были, у них есть какие-то определенные стереотипы за счет такого вложения информации. То есть, половина обычных людей, думают так же, как неформалы из субкультуры эмо, но при ближайшем рассмотрении субкультуры эмо мы видим, что они, действительно, плачут, но плачут лишь потому, что они считают, что они приходят к субкультуре эмо. То есть у большинства групп, допустим, на том же ВДНХ...
- На месте сбора субкультуры?
Александр Шабельный: Да, есть несколько точек сбора – Погань, ВДНХ, метро "Третьяковская", Болотная площадь, где я обитаю. Они слишком стереотипны. Если они присоединяются к какой-то субкультуре, то ведут себя по четким правилам ее же. Но, не спорю, есть чуть меньшая часть, но есть неформалы, у которых есть свое строение, они ведут себя так, как они хотят сами, невзирая на то, к какой они субкультуре относятся. Они одеваются ярко, в темное, как готы, черно-розовое, как эмо. Спокойно можно встретить человека с "растачками", как хиппи, с ирокезом, как панк, в черно-розовых шмотках, со значками, как эмо, и каких-нибудь брутальных ботинках на платформе. Так что неформальное движение прежде всего неформально, то есть отличается от других. И субкультуры – это, по моему мнению, какие-то рамки. Но все-таки неформальные движения начинаются с музыки.
- Вот один из мифов, который, кстати, за нашим столом присутствует, то, что неформальные движения – это молодежная история. А вы, Александра, говорили, что среди ваших друзей вполне взрослые, состоявшиеся профессионалы.
Александра: Можно съездить в Германию на фестиваль "Wave Gotik Treffen" или в Англию на любой готический фестиваль, чтобы убедиться, что огромное количество, скажем так, импортных готов – это люди, которым за 30, за 40 и даже за 50. Просто в нашей стране по какой-то непонятной мне причине, может быть, потому что субкультура молодая, сложилось именно такое определение "молодежная субкультура". Это не молодежная субкультура, это просто субкультура. И у меня, поскольку я человек уже не школьного возраста, есть большое количество друзей, которым за 30, например, и все прекрасно себя чувствуют, никто не собирается покидать, потому что человек нашел свое. И почему он должен куда-то уходить?.. Это опять же какой-то стереотип, что если ты молод, то ты должен как-то выделяться, а если ты постарше стал, то надо уже стрижечку делать, костюмчик носить.
- А как на работе относятся к тому, как вы выглядите?
Александра: У меня свободная профессия, поэтому у нас нет никаких ограничений. И я выгляжу всегда адекватно, потому что я не ношу какие-то вызывающие одежды. То есть мои платья, юбки и кофточки всегда элегантные или экстравагантные, но не вызывающие в плане вульгарности или пошлости, они адекватны ситуации. Я никогда не поеду, например, в корсете в лес, грубо говоря, или если на улице идет дождь, я постараюсь одеться соответственно, то есть я не пойду в какой-нибудь блузке, которая промокнет через пять минут. Так же и на работу я хожу. Я не вижу проблему в том, как одеваться.
- А у друзей были ли когда-нибудь проблемы, когда к ним начинали странно относиться из-за того, как они на работе выглядят?
Александра: Есть такие, да.
Ласт Милинская: На моем собственном примере. Я преподавала в вузе полгода. А после того, как у нас сменился декан, мне пришлось уволиться, потому что женщине 78 лет, старая советская закалка, и она не могла принимать то, что я хожу... Я ходила в костюме на работу: пиджак, брюки. Но у меня были черные ногти и высокие каблуки. Вот этого она не могла принять в аудитории.
Анна Барсамова: Я хотела бы ответить Ласт. Она совершенно права по поводу того, что те, кто начитались, они думают одинаково, а когда вырастают, все уже по-другому. Но в том-то и дело, что эти люди, которые начитались и думают одинаково, они и составляют какую-то массу субкультуры, которую видят все люди на улицах, которые активно кричат о том, что они готы, которые не понимают, как Александра, когда нужно одеваться адекватно, а когда нет. То есть люди, которые вырастают из этого и понимают, что адекватно, а что нет, они уже, скорее, неформалы, кто угодно. Их интерес – это готика, но это не те люди, которые кричат, что они готы, на перекрестках. А те, которые кричат, их очень много, и они, действительно, думают в каком-то смысле одинаково. И говоря о субкультуре, говорят, как правило, именно о них. Поэтому очень странно, когда люди начинают удивляться: "Что ж вы этих идиотов считаете готами?! Нет, мы такие прекрасные". В принципе, это вообще спорный вопрос, идиоты они или нет. Но, действительно, нельзя с этим не считаться, нельзя говорить им, что они идиоты, потому что их много, и они так считают, что они готы, и с этим сложно спорить, но все пытаются.
Ада: Когда я была на дне рождения у одной моей знакомой (я считаю ее готессой, но она, я думаю, так не скажет), там встретила одну девушку из субкультуры, и у нее было очень красивое имя, к сожалению, я его не помню. И я у нее спросила, не хочет ли она его записать себе в паспорт. Она говорит, что некоторые работодатели к этому относятся очень плохо, есть невменяемые совершенно.
Александра: Мне кажется, что если работодатель неадекватно воспринимает что-то, нужно сменить работодателя. А себя менять необязательно. Всегда можно найти какой-то выход. И я – живой пример. Я прекрасно живу, никогда не подстраиваюсь под чьи-то понятия.
Александр Шабельный: Отовсюду на неформальные движения идет давление.
- Саша, я переформулирую ваше послание. Один важный пункт – это отношение с обществом. Существует бесконечное количество мифов вокруг всех субкультур, чем-то они не нравятся, так скажем, в целом. То декану не нравится, то работодателю. Вот один из мифов, что в готической среде высокий процент самоубийств, и вообще это люди, склонные к депрессиям.
Ласт Милинская: Мне кажется, процент самоубийств в числе готов совершенно не отличается от общего процента по статистике.
Анна Барсамова: Вы совершенно правы, это действительно так. Процент самоубийств ни у готов, ни у эмо не выше, чем вообще. Один раз мне позвонили из одной газеты и сказали: "Вот сейчас в Питере один мальчик бросился с крыши. Он был готом. Скажите, как вы можете это прокомментировать?". Я ответила, что если у человека есть склонность к самоубийству, если есть какие-то проблемы в семье, с психикой, то все что угодно может стать поводом, абсолютно все. Но очень часто люди боятся черного, и считают, что это может провоцировать.
Александра: По одному какому-то случаю очень часто судят всех. Вот недавно была трагедия в Царицыно, когда майор милиции расстрелял людей. Но это же не значит, что все милиционеры у нас плохие. Просто вот такая трагедия случилась. К сожалению, бывает такое. То же самое и с готами. У меня огромное количество знакомых, я в субкультуре почти 15 лет, и что-то никто ни из друзей, ни из знакомых самоубийством жизнь не покончил. Есть такой замечательный фильм "Семейка Адамсов", всем рекомендую к просмотру. Там показана такая семейка готишная – очень жизнерадостные люди, со специфическим юморком, но все очень любят жизнь, никто никого не призывает к самоубийству, дети рождаются, цветы дарят, точнее, шипы вместо цветов.
- При этом они довольно жестоко шутят друг над другом, в том числе.
Александра: Готический юмор – это отдельная тема. Но вы с медиками пообщайтесь, какой у них юмор? Я думаю, что готы отдохнут. Юмор – это вообще тема отдельная. Не буду комментировать, потому что если некоторые передачи посмотреть по телевидению, у меня волосы дыбом встанут. По сравнению с этим готический юмор – это просто милая детская шутка.
- Татьяна, действительно ли черный цвет означает депрессивный склад характера?
Татьяна Кулахметова: Нет, я бы сказала, что речь идет, скорее, не о депрессивном складе характера, а об интеллектуальном. Черный цвет, начиная со времен Первой мировой войны, стал стойко ассоциироваться с более интеллектуальной модой, с более минималистской. Корнями он уходит еще во времена дендизма, когда в начале XIX века знаменитый Бо Браммелл (недавно вышел, кстати, фильм на эту тему, есть книга очень известная, "Денди", Ольги Вайнштейн) рассказывал о том, каким образом мужская одежда из вычурной, кучерявой, многоцветной, с париками и гримом, превратилась в то, что мы знаем уже сегодня – в более классический, более спокойный, более взрослый стиль. На самом деле, Шанель примерно то же самое произвела своим маленьким черным платьем. То есть спустя 100 лет после Бо Браммелла, который совершил революцию в мужской одежде, Шанель совершила ее в женской, утвердив черный и минималистский дизайн как привилегию состоятельных, умных, хорошо образованных людей. Поэтому основная масса людей, носящих черный цвет, как правило, отличаются от всех остальных... ну, это все равно обобщение, нельзя так говорить, кто-то, может быть, следует моде. Тем не менее, люди, которые предпочитают черный цвет, как правило, более склонны к размышлениям, более образованы. Это элемент моды.
- Таня, а что означает любовь к серебру? Готы, насколько я знаю, не носят никаких других металлов. Может быть, я ошибаюсь?
Ласт Милинская: Это все зависит от конкретного человека. У меня, допустим, аллергия на серебро, поэтому я могу только золото носить. А от остальных сережек у меня через полчаса уже уши опухают.
- То есть нет такого закона, что правильный гот должен носить только серебряные украшения?
Ласт Милинская: Нет, конечно.
Александра: Я ношу вещи из сплавов. Есть очень интересные всякие вещи, которые выглядят как серебро, но это совершенно не обязательно серебро. Белого цвета у меня украшения. Я просто не люблю желтый цвет ни в одежде, ни в украшениях. Я люблю желтый цвет в природе. Осень золотая – это прекрасно! Но для себя... я считаю, что это не мой цвет. И большинство людей из готической субкультуры со мной согласятся.
Ада: Соглашусь, хотя я сочувствующая. И считаю, что золото на человеке – это моветон, извините. Если у кого-то есть аллергия – это одно дело, а другое – когда люди на себя стараются навешать как можно больше всего, чтобы, как в Средние века, доказать, что они состоятельные.
Татьяна Кулахметова: Да, я понимаю, о чем идет речь. Золото ассоциируется с мейнстримом. Золото ассоциируется с буржуазной культурой, с неким дурным тоном, с точки зрения неформалов, золото ассоциируется со всем тем, что они отрицают, как правило. У серебра есть еще другие всякие интересные и любопытные характеристики. Но самое главное, я думаю, это как раз отсутствие прямых коннотаций с буржуазной и мейнстримовой культурой.
- Александр Шабельный хотел бы продолжить свою мысль про то, как на неформалов давит общество?
Александр Шабельный: Да. Я, возможно, сказал слишком грубо, но я сказал правду. Основная группа неформалов – это молодежь. А молодежь – это обучение либо в вузах, либо в школе. Как правило, в большинстве школ принята форма. Это объясняется тем, чтобы никто из учеников не выделялся тем, что он богаче или беднее. Но, по-моему, все-таки это какая-то чушь. Запрещать человеку одеваться так, как он хочет, - это, извините, Советский Союз. Плюс также давление идет в более старшем возрасте, когда, как уже сказали, могут не принять на работу из-за того, как ты выглядишь. Согласен, нужно просто сменить работу. Я сейчас собираюсь пойти работать барменом, и работа в клубах, работа с неформальными личностями поддерживает, по-моему, то, как я выгляжу.
- Иллюстрация насчет давления. Госдума в апреле приняла закон "О комендантском часе для несовершеннолетних граждан". По этому закону в разных регионах Российской Федерации администрации разрешается устанавливать комендантский час для граждан моложе 18 лет, если их не сопровождают взрослые, с 22.00 до 6.00 утра в общественных местах.
Александр Шабельный: Я уточню, если человеку меньше 16 лет, и он находится на улице после 10 часов, то на него действует комендантский час, и его могут спокойно забрать.
Анна Барсамова: Хотелось бы сказать Александру несколько слов в защиту школьной формы. Во-первых, я очень мало знаю школ, где сейчас есть школьная форма. А во-вторых, это не запрещение человеку одеваться так, как ему хочется, а это очень важный социализирующий фактор, умение соответствовать атмосфере. Ты можешь одеваться как угодно после школы. Вот как Александра говорила, она одевается соответственно атмосфере. И не все могут сменить работу, у кого-то какая-то профессия, кто-то еще не профессионал. Очень важно уметь соответствовать атмосфере. И если в школе начинают этому обучать, то это прекрасно, по-моему, это никак не давит личность.
Александра: Маленький комментарий насчет формы. Я, конечно, всегда была в самых брутальных нарушителях формы. Я вообще против какой-то формы. То есть, несмотря на то, что я считаю, что одеваться надо адекватно, я против вот этой тотальной уравниловки. И для меня это, конечно, было ужасно. Я до сих пор ненавижу коричневый и синий цвет – это цвета школьной формы. Когда я вижу вещь коричневого или синего цвета – все, я ее уже даже видеть не могу. Мне кажется, что у творческих людей форма как-то действует на психику негативно.
Ласт Милинская: В советское время школьная форма была символом уравниловки и всего остального, а сейчас, я считаю, введение формы вообще нецелесообразно. Мой брат в 8-м классе учится, у них тоже форма в школе введена. Но у всех дорогие телефоны, у кого-то пеналы дорогие, ботинки и все остальное. То есть форма ни в коем случае не уравнивает.
- Мы много раз говорили о музыке... А какая это музыка, не рассказали. Ада, вы какую музыку слушаете?
Ада: Я бы очень хотела слышать много интересной музыки, в том числе и просветиться насчет готической и классической, и неоклассической, но у меня очень запарные отношения с музыкой. Я считаю, что надо только ее слушать и больше ничего не делать, чтобы лучше ее понять. А несмотря на то, что у меня с собой большие "чебурашки"-наушники, я не слушаю особо музыку, особенно ту, которую я не слушала до этого, на улице или даже тогда, когда я сижу за компьютером и чем-то занимаюсь, потому что это очень мешает ее восприятию. Соответственно, я очень мало слушаю новой музыки. Вот раньше увлекалась менестрелями, а сейчас "неоклассик", "darkwave".
Александра: Я слушаю много разной музыки, начиная от классики. Я очень люблю Баха, Альбинони, то есть классику барочного плана. Я не очень люблю XIX век, а ХХ век я вообще не воспринимаю. Кроме того, я люблю музыку современную, а это "sinthi-pop", "future-pop", "synthy-goth", неоклассика, "gothic-rock", можно перечислять долго. И я вообще не очень люблю эти жесткие определения. Но я люблю музыку, которую ставят на вечеринках, в том числе это готическая музыка, это группы, которые к нам приезжают, я с большим удовольствием слушаю. Хотя и не только ее.
Ласт Милинская: А мы совершенно разную музыку слушаем. У меня главный критерий – это качество. Eсли музыка качественная, она хорошая. Есть некоторые стили, которые я просто не могу воспринимать, например, "шансон", "noise", "industrial" какой-нибудь тяжелый – такое я не люблю. Я очень люблю женский вокал, мелодичность, хорошие тексты, хорошо прописанные партии, клавиши – вот это мне нравится.
- Татьяна, можем ли мы говорить о том, что существует прямая связь между музыкальными увлечениями человека, принадлежащего к какой-то неформальной культуре, и манерой одежды? Или это довольно натянутое представление?
Татьяна Кулахметова: Нет, совершенно не натянутое. Практически все субкультуры начинались с группирования вокруг определенных музыкальных пристрастий, начиная от настоящих хипстеров (не тех, которые сейчас называются хипстерами), от рокабилли, от более поздних проявлений. Наверное, последняя аутентичная субкультура была панковская. И панк породил колоссальное количество музыкальных направлений, которые практически все имеют свое ответвление во внешнем проявлении. В частности, мое личное убеждение, что готы и эмо преувеличивают разницу между собой. Мне, как стороннему наблюдателю, вообще кажется, что стилистика эмо, помимо собственно музыки, которая тоже построена в основе своей на панке, в большей степени восходит, например, к эстетике "Готик Лолита", или то, что Александра назвала "fairy-gothic". Иными словами, на начальном этапе, когда формируется ядро субкультуры, когда формируется ее инаковость относительно всех остальных, музыка, как правило, играет образующую роль, она заставляет людей группироваться вокруг определенных мест, определенных музыкальных групп, клубов и так далее. А потом это все волнами начинает расходиться, пристрастия начинают расширяться. Любая субкультура начинается с ядра, а потом она пускает корни, и по мере разрастания получается взрывообразный рост самых разных ответвлений, который порождает многообразие и трудность в определении любой субкультуры, потому что они начинают очень сильно размываться. И вот тут они превращаются в "street-style". И соответственно, музыкальные направления так же себя ведут.
Анна Барсамова: Я думаю, что тут можно говорить даже не только о начале развития самой субкультуры, о зарождении, но и о зарождении причастия человека к ней. Потому что когда человек начинает слушать какую-то музыку, начинает интересоваться, лазить в Интернет, то для него одежда – это, в общем-то, единственный критерий принадлежности к субкультуре, его так узнают, он так показывает, что он к ней принадлежит, и поэтому связь очень большая, особенно вначале.
Александра: Я хотела бы добавить насчет одежды. Я обычно в черном хожу или сочетаю черное с другими оттенками. Обожаю сочетание черного и красного. Кстати, черно-розовый люблю тоже, черно-фиолетовый и иногда черно-бирюзовый. И я недавно надела, как-то так получилось, две вещи не черного цвета, то есть розовую тунику и голубые джинсы, и я себя чувствовала так, как будто я раздетая просто. Я давно так не экспериментировала, но вот тут недавно решилась и поняла, что тут что-то не то. Я больше так не буду. Некомфортно.
Сначала - интервью из Петербурга. Говорит Василий Смагин, он социолог и человек, сочувствующий движению эмо:
Василий Смагин: Толковой информации об этом движении очень мало и на просторах Интернета, и вообще в печати. Информацию каждый должен находить сам. Изначально движение эмо появилось еще в 1980-х годах в Америке, и движение пошло, как и многие молодежные субкультуры, от музыки. Со временем у этого движения появился некоторый, можно сказать, протестный подтекст, которого изначально особо не наблюдалось. Это было проявление эмоциональности, откуда, собственно, и пошла аббревиатура ЭМО. Эта эмоциональность возникла в противовес безэмоциональности безликих менеджеров среднего звена, которых было достаточно много уже и в те времена, и сейчас достаточно много в России, с чем и связано сейчас в России широкое распространение этой субкультуры. Основное, для чего эта субкультура была создана молодыми людьми, - не стесняться проявлять свои эмоции, не стесняться выражать их. Это главное. Многие считают, что эмо – это лишь ребята, которые думают о суициде, но это в корне неверно.
- В каком возрасте люди приходят в эмо-движение?
Василий Смагин: Собственно, как и практически во всех молодежных субкультурах, это подростки, начиная лет с 14-ти, когда начинается период конфликтов с родителями, когда каждый начинает искать себя самостоятельно. И верхняя планка, как всегда, не ограничена. То есть бывают люди, которые остаются подростками до конца своей жизни.
- А как можно различить эмо в городской толпе?
Василий Смагин: У эмо есть достаточно четкий внешний стиль – это, во-первых, их прически, косые челки, которые были изначально придуманы подростками для того, чтобы скрывать различные дефекты, прыщи на своем лице. Эта косая челка закрывает щеку, и недостатков не видно. Это, бесспорно, очень не состыковывающиеся цвета в одежде. Например, всем прекрасно известно их розово-черное современное одеяние, хотя, в принципе, возможны абсолютно различные варианты. Это элементы скейтерской одежды: облегающие джинсы, кеды типа "Converse", это могут быть так называемые тапки-слиперы в черно-белую шашечку, это обязательно сумка-почтальонка и достаточно много различных значков.
- Вы сказали, что музыка эмо – это музыка протеста. А вот какие группы можно отнести к направлению эмо?
Василий Смагин: В разное время к этому направлению относились разные группы. Изначально движение эмо пошло от хардкора, это был вашингтонский хардкор, тексты групп которого были достаточно эмоциональны. Поэтому их так и назвали. Позже, после того, как эти группы уже ушли со сцены, к движению эмо стали относить группы уже пост-хардкорные. И сейчас к нему относятся практически все группы, в текстах которых содержится много эмоций. То есть, например, в России к движению эмо могут относить известную группу "Jane Air", которая по музыке не соответствует этому. К движению эмо могут относить и каких-нибудь скейт-панков, которые от этого открещиваются. Сейчас музыка эмо – это любая музыка, которая содержит много эмоций в своих текстах.
Все движение эмо - оно именно для того, чтобы проявлять свои эмоции, не стесняться этого, не закрываться, не держать свои эмоции в себе, а спокойно показывать их людям и дарить друг другу нормальное человеческое общение
- А все-таки против чего протестуют эмо?
Василий Смагин: Я расскажу историю из своей личной жизни. В свое время я лежал в детской больнице, а на соседней кровати лежал мальчик 7 лет. К нему приходят родители, его отец как раз какой-то менеджер в компании, я не знаю, кем была его мать. Ребенку делали операцию, и операция была достаточно болезненной. А отец, вместо того, чтобы приходить и утешать его, забегал и спрашивал, все ли нормально, - и уходил общаться с врачами. А мать, вместо того, чтобы давать ему тепло, начинала натаскивать его играть в шахматы. Продвинутое какое-то обучение было. Ребенок постоянно хотел тепла, а они стремились дать ему карьеру и не проявляли к нему никаких чувств. Так вот, все движение эмо - оно именно для того, чтобы проявлять свои эмоции, не стесняться этого, не закрываться, не держать свои эмоции в себе, а спокойно показывать их людям и дарить друг другу нормальное человеческое общение, которого зачастую лишены люди в современном обществе.
- Вася, а вы входили в движение эмо?
Василий Смагин: Нет, потому что современное движение эмо потеряло, так сказать, свое изначальное значение. Но меня, в принципе, можно к нему относить по внутреннему ощущению, по ощущению того, что мы не должны стесняться своих эмоций, мы должны их проявлять.
- А сейчас – мнение Константина Зильбербурга из Санкт-Петербурга.
Константин Зильбербург: Честно говоря, я не отношусь к движению эмо, и я не могу увлекаться им, потому что оно существует в России не больше трех-четырех лет. Я давно в музыкальной тусовке, культуре, наверное, с университета, уже лет девять. Просто она трансформировалась. Раньше это была группа людей, которые играли музыку, в основном это была "тяжелая альтернатива". Потом некоторые лидеры движения групп "Психея", "Jane Air", съездили в Америку и узнали новое течение, которое, как оказывается, имеет глубокие корни. То есть, если спросить у кого-то, кто глубоко погружен в эту тематику, он скажет, что эмо существует с 1980-х годов, это ответвление панка. На самом деле, и в России, и в мире, и в Америке эмо-культура появилась на протяжении последних трех-четырех лет. У нас это еще совпало с развитием "Вконтакте", "YouTube" и прочих социальных сервисов. Поэтому это довольно сильно вышло в народ.
А кроме того, это очень сильно сопряжено с модой. То есть это как хиппи, когда культура из музыкальной и довольно узкой группы, субкультуры выходит через моду на широкий уровень и захватывает все больше людей. Я думаю, многие нынешние дети, которые считают себя эмо, просто не знают, что это такая музыка. По крайней мере, не все. Некоторые просто думают: "Я эмо, я плачу, у меня челка и я ношу черно-розовое".
- Константин, вы сказали, что вряд ли могли бы принадлежать к этому движению. Можно поинтересоваться - почему?
Константин Зильбербург: Я уже вырос из целевой аудитории. Мне 27 лет. А эмо – в основном от 12-ти до 20-ти. Кроме того, я понимаю, что эмоциональный подход несколько узок. Но мне очень интересно наблюдать. И кроме того, музыка, которая называется "эмо", во многом мне нравится. Я сам музыкант, я пою в группе, мы периодически даем концерты. И мода мне тоже нравится. Наверное, такую одежду не станешь носить в офисе. Наверное, такую музыку тоже не станешь слушать в компании, где есть какие-то чувствительные люди. Но меня вполне устраивает музыка, одежда, какие-то другие внешние признаки, но не то чтобы устраивала философия. Философия – это для того, чтобы как-то захватить детей, может быть, увлечь, как и панк. Мне нравится музыка панк, но я понимаю, что теоретическая анархия не так хороша, как анархия физическая.
Есть несколько слоев в любой культуре, в том числе в эмо-субкультуре. Во-вторых, есть новообращенные дети, подростки, которые действительно верят в то, что надо выражать свои эмоции как-то - в песнях, в одежде или просто в поведении. Есть люди, которым нравится музыка. Есть люди, которым нравится мода. А есть, в том числе, и поп-музыканты, что называется поп-рок, группы из Лос-Анджелеса и наши какие-то группы, которые берут эту культуру и, возможно, с большой долей сарказма каким-то образом используют эту самую символику.
Эмо-культура – это эмоции, которые выражаются через крик, через плач, просто в музыке, в одежде, но не идет в агрессию
В России рок никогда не был эмоциональной музыкой. В советское время была эмоция, а рок был противопоставлением, но он никогда не был эмоциональным. Если взять группы русского рока, у них пение довольно монотонное. Это пост-панк, это другое течение. А потом пришла "альтернатива", поднявшись снизу. Люди сами пробивались, довольно тяжело все это шло и до сих пор до конца не дошло. Появились даже альтернативные каналы. Это была музыка, в которой можно было кричать. Громкие гитары, крик, не всегда сопровождаемый хорошей музыкой или хорошим пением, но для подростков это очень хороший способ выливать свою энергию в более конструктивное русло, нежели брить головы и идти бить приезжих. А эмо-культура – это эмоции, которые выражаются через крик, через плач, просто в музыке, в одежде, но не идет в агрессию. По своей идеологии эмо неагрессивны, и это мне тоже очень импонирует.
- Уважаемые участники программы! Для вас готическое движение и вообще субкультурное движение – это что? Это жизненная игра? Это другая какая-то область, куда можно уйти из реальности?
Александра: Так сложилось, что я с раннего детства интересовалась немножко необычными вещами. Например, если музыка, то минорная, если стихи, то Лермонтов, несчастная любовь, трагический конец. Вот так почему-то получилось. Это буквально неосознанно ко мне пришло. Всегда нравились картины Врубеля и прочих странноватых художников. Я никогда не была ребенком в мейнстриме, а всегда была как-то отдельно ото всех. У меня из-за этого были большие проблемы. Но как только я узнала, что существуют такие люди, как готы, я поняла, что я всегда была с ними мысленно, просто не знала, как это называется. Еще до того, как я пришла в эту субкультуру, я рисовала людей в черном, во всяких необычных одеждах, с необычными прическами, я писала стихи в 10 лет очень, я бы сказала, готические. То есть я влилась органично в эту субкультуру. И думаю, что никогда уже из нее выльюсь.
Ласт Милинская: У меня все было намного проще. Мой отец музыкант, поэтому я с самого детства слышала музыку, классический рок, потом уже стала больше слушать панк лет в 13-14. А уже в 18 лет познакомилась с девушкой, представительницей культуры готов, и пошло увлечение готикой, увлечение музыкой в первую очередь. Я тоже играю, начала читать книги, всякие вампирские романы, и до сих пор продолжаю читать, общаться с людьми в субкультуре, ходить на концерты. В общем, меня это все затянуло, и до сих пор я там.
- "Дракулу" Брема Стокера любите?
Ласт Милинская: Ну, это классика. Это даже к готике особого отношения не имеет. По-моему, каждый образованный человек должен это прочитать.
Ада: У меня ситуация примерно та же, что и у Александры, с детства. Кроме того, для меня готика – это некий визуальный код, который меня привлекает.
- Черные одежды, белое лицо...
Ада: Не обязательно. Это все странное, необъяснимое...
- ...волшебное, романтическое?
Ада: Да. И если заглянуть на сайты готов, то там есть такая фраза, как "темное, романтическое мировоззрение". Если это перевести на визуальную среду, то получается то, о чем я говорю.
Александр Шабельный: Я в неформальной культуре, в неформальном образе жизни уже в течение четырех лет. Это не очень много, но при этом я узнал, что такое быть панком, тусил с эмо-культурой, с готами и так далее. Но я не зачисляю себя в какие-то рамки субкультуры. Я уважаю всех, и готов больше, чем кого-то еще. У меня много знакомых неформалов. Неформальное движение является движением, которое не подходит ни под какие рамки, в моем понимании. То есть даже в неформальном не нужно ставить какие-то различия: готы, панки, эмо, ска. Просто человек, который отличается от других. Но самая интересная субкультура, которая мне нравится именно визуально, - это кибер-панки.
- А чем же они вам нравятся?
Даже если в метро видишь неформального человека, очень яркого, вокруг него всегда есть зона отчуждения на метр, и его боятся
Александр Шабельный: Это сложно объяснить. Это люди в респираторах, с невероятным просто цветом волос, с невероятной внешностью, с пирсингом, с татуировками, а также они носят сварочные очки – то есть очень яркие персонажи. И если вы увидите такого, то... большинство людей неформалов, в принципе, пугаются. Даже если в метро видишь неформального человека, очень яркого, вокруг него всегда есть зона отчуждения на метр, и его боятся. Тем не менее, действительно умные люди в Москве, даже учительница у меня в школе, понимают, что самая умная молодежь - неформалы. А остальные же, те, которые слушают поп-музыку, попсу, - они абсолютно необразованные. Неформалы же уважают историю своей культуры, и они очень образованы. Но при этом неформалов очень недолюбливают власти. Милиция просто гоняет, а ОМОН очень негативно относится. Нескольких моих друзей омоновцы просто избили.
- Анна Барсамова, вы как социолог занимались молодежными субкультурами. Почему?
Анна Барсамова: Я тоже в юности причисляла себя к каким-то субкультурам, поэтому этим заинтересовалась еще в институте. И я пыталась внести в это поле некие научные рамки. Потому что, как правило, люди, которые имеют к этому какое-то отношение, начинают очень туманно рассуждать на эту тему, и в итоге приходят к тому, что "вообще люблю всех неформалов, всех, кто думает не как все", и на этом все заканчивается. Я, говоря о субкультурах, имею в виду в основном молодежь и исключительно тех, для кого это основная идентификация, то есть для кого эта субкультура – это мы. Он говорит: "Я эмо", - все, вот это член субкультуры. А все остальные, кто говорит, что он сочувствует, что неформал, - это уже несколько другая категория. И тех, кто говорит "я такой, и все", - их очень много. Я считаю, что именно о них важно говорить, говоря о субкультурах.
- Таня Кулахметова, вы аналитик моды. В чем причина вашего интереса к костюмам уличных субкультур?
Татьяна Кулахметова: Я преподаю уже довольно давно, и преподаю в самых разных областях, связанных с модой: дизайн моды, история моды, теория моды. Поэтому все, что связано с теоретической стороной этого вопроса, будет мне интересно, я во все это погружена. Говоря о моде, в принципе нельзя не говорить о субкультурах, поскольку начиная с конца 30-х годов, когда зародились первые субкультуры ХХ века, мода непрерывно формировала отклик на эти субкультуры. Причем, начиная со второй половины ХХ века происходит процесс коммерциализации субкультур. И современные субкультуры, я абсолютно в этом убеждена, в частности, например, субкультура эмо, она невероятно активно эксплуатируется модной индустрией, модной промышленностью, достаточно зайти на специализированные сайты, которые торгуют модным продуктом для эмо.
И здесь, если говорить в контексте того, что сказали все передо мной, нужно различать два принципиально разных понятия: это субкультура и "street-style". Дело в том, что субкультуры – это то, что сказала Аня, это, действительно, очень узкое, замкнутое сообщество людей, которые себя причисляют к субкультурам, которых очень мало. В то время как "street-style" - это распространение субкультуры на более широкую аудиторию. "Street-style" стал занимать все больше и больше места в мире моды, начиная с конца 1970-х годов. В частности, два журнала самых известных, которые вышли в 1980 году, - это британские журналы "The Face" и "AD", это были первые журналы, которые стали печатать фотографии людей с улиц и объяснять, почему они выглядят так или иначе.
С этого момента понятия субкультур начинают все более и более размываться, выходить в широкую аудиторию. И здесь мы, скорее, можем говорить о том, что все те, кто сегодня сочувствуют тем или иным субкультурам, это представители "street-style", которые воспринимают преимущественно визуальную сторону субкультур. Поэтому, в любом случае, это сфера интересов моды, модного бизнеса.
- Я хочу обратиться к девушкам. Готическое движение – это, прежде всего, философия, психология, мода или музыка? Чем вы занимаетесь в кругу друзей?
Ласт Милинская: Есть субкультура идейная, то есть как панк, допустим, которая изначально базируется на идее. Есть субкультуры музыкальные. Готика, эмо - они изначально основаны на музыке. А потом к музыке приплетается уже и одежда, и книги, и философия, и все остальное. Собственно, само понятие "готическое мировоззрение" - мне это понятие очень не нравится. Потому что у каждого человека мировоззрение свое, человек разный. И думать о том, что все готы думают одинаково, это, по меньшей мере, глупо.
А для меня это, прежде всего, музыка, общение с представителями субкультуры. Я общаюсь - о музыке, о людях, об одежде. Для меня важен мой внешний вид, потому что я представитель публичной профессии, и мне очень важно, как я выгляжу. А я выгляжу неординарно, мягко говоря. Но я против всяких пирсингов, татуировок в большом количестве, розовых волос и прочего, это слишком. А вот что касается философии и мировоззрения, ну, может быть, что-то есть, да, темное.
- Например, любимый философ Ницше, но не Карл Маркс, правда?
Ласт Милинская: Нет, я больше к Шопенгауэру склоняюсь.
Александра: А вот я склоняюсь к Новалису, я люблю немецких философов и литераторов конца XVIII – начала XIX века. "Гимны к ночи" - замечательное произведение, всем рекомендую. Но вообще готы, надо сказать, очень разные люди. Классический имидж готов – в черном, с белым лицом – это не совсем правильный образ. Готы бывают очень разные. Бывают кибер-готы, которые одеваются в какие-то невероятные костюмы, носят сварочные очки. Бывают романтик-готы, которые ходят в костюмах XVIII-XIX веков. Бывают фетиш-готы - в латексе и виниле. Бывают fairy-готы в розовых платьицах с крылышками, с кудряшками. И у каждого представителя свое видение, никогда не будет двух одинаковых мировоззрений и видения этого мира. Поэтому имеет смысл говорить в каждом конкретном случае о видении конкретного человека. То есть я еще раз говорю, для меня это романтизм немножко с перевесом в дарк-романтизм, это, как я уже сказала, стихи Лермонтова, Бодлера, Серебряный век, Мирра Лохвицкая, у нее тоже есть интересные произведения.
- А ваши ближайшие друзья из вашей, условно говоря, группы, они разделяют ваши интересы?
Александра: Друзья у меня разные, и у каждого свои интересы. Далеко не все увлекаются той же поэзией или той же музыкой, что и я. Но в этом и вся соль, что сегодня можно собраться, допустим, сходить в театр, а завтра можно съездить на какой-нибудь заброшенный завод, потому что есть люди, которые увлекаются этим, а потом можно сходить в клуб потанцевать. И мы все разные, и собираемся в разных местах, и делаем разные вещи. В основном у готов очень широкий круг общения и мировоззрение тоже очень, я бы сказала, обширное.
Анна Барсамова: Я хотела ответить на реплику Ласт по поводу мировоззрения. Вероятно, на участие в программе, откликнулись такие зрелые готы, которые очень много осознали. И я бы даже уже не называла их готами, это просто какая-то сфера интересов, отдельная часть жизни, это не вся жизнь, как для существенной части молодежи. И вот, в частности, мое исследование, которое я проводила среди людей, которые на вопрос "кто я?" отвечал "гот", основной результат в том, что у них мировоззрение очень похожее. То есть одни и те же вещи – общество, государство, семья, друзья, любовь – они воспринимают одинаково. На шкалах я использовала метод семантического дифференциала: холодный – теплый, близкий – далекий. И по этим шкалам у каждой субкультуры очень близкие были оценки между членами субкультуры. То есть восприятие каких-то объектов у них идентично. И на вопросы: "Что вам нравится в обществе, что не нравится? Как вы воспринимаете любовь?", - они отвечали очень похожие вещи, которые, как правило, написаны на всех этих сайтах, о которых поется в песнях и так далее.
Ада: Я хотела бы ответить на реплики Татьяны и Александры, немножко обелить сочувствующих готам. Это необязательно люди, которые только воспринимают визуальную часть субкультуры, они могут также увлекаться и Лермонтовым, и Эдгаром По, и кем угодно. Но не обязательно себя причислять к каким-нибудь субкультурам, потому что это слишком узко. И, как правильно сказала Александра, готы очень разные. Можно еще упомянуть хиппи-готов, которых если встретишь на улице, на готов они даже не похожи. И поэтому причислять к одной субкультуре – это несколько ограничено.
Проход через субкультуры – это всегда социализация подростка и определенный период взросления
Татьяна Кулахметова: Да, совершенно могу с этим согласиться. Проход через субкультуры – это всегда социализация подростка и определенный период взросления. Несомненно, одни люди проходят через одну субкультуру, другие этапно проходят через очень многие субкультуры, некоторые зависают в одной из субкультур навсегда, а особенно это хорошо заметно, предположим, по байкерам. 50-летние дядьки существуют все в том же формате и продолжают разъезжать по вселенной. В этом контексте мы можем говорить о том, что сочувствующие – это более широкое понятие. Это как раз о том, о чем Александр говорил, что хорошо образованные люди отличаются высокой любознательностью, поэтому они неизбежно сталкиваются на пути своего собственного развития с тем или иным проявлением субкультур, и неважно каких. Они могут на каком-то этапе примкнуть, увлечься чем-то, потом они переходят в другую субкультуру, или вообще не увлекаются субкультурами на визуальном уровне, а исключительно на уровне эмоций, переживаний, идеологий и еще каких-то вещей. И в этом контексте более открытое общество предоставляет значительно больше возможностей для самовыражения. И заметьте, что в советские времена у нас практически не было субкультур, а даже если они и проявлялись, то они были очень узкие и очень сильно подавлялись окружением.
Ласт Милинская: Я хотела бы прокомментировать ответ Ани. Она сказала, что субкультура – это, прежде всего, подростковое что-то, что у подростков, которых она опрашивала, одинаковое восприятие некоторых аспектов – семьи, друзей. Прежде всего, у них на начальном этапе одинаковое восприятие всего. То есть они начитались этих сайтов, наслушались этой музыки, которая, в принципе, в открытом доступе. А если ты начинаешь глубже копать, то тогда уже больше информации, и соответственно, разное восприятие всего у разных людей.
Александр Шабельный: Я говорил именно об этом, что многие группы неформалов, неважно, какой субкультуры они бы ни были, у них есть какие-то определенные стереотипы за счет такого вложения информации. То есть, половина обычных людей, думают так же, как неформалы из субкультуры эмо, но при ближайшем рассмотрении субкультуры эмо мы видим, что они, действительно, плачут, но плачут лишь потому, что они считают, что они приходят к субкультуре эмо. То есть у большинства групп, допустим, на том же ВДНХ...
- На месте сбора субкультуры?
Александр Шабельный: Да, есть несколько точек сбора – Погань, ВДНХ, метро "Третьяковская", Болотная площадь, где я обитаю. Они слишком стереотипны. Если они присоединяются к какой-то субкультуре, то ведут себя по четким правилам ее же. Но, не спорю, есть чуть меньшая часть, но есть неформалы, у которых есть свое строение, они ведут себя так, как они хотят сами, невзирая на то, к какой они субкультуре относятся. Они одеваются ярко, в темное, как готы, черно-розовое, как эмо. Спокойно можно встретить человека с "растачками", как хиппи, с ирокезом, как панк, в черно-розовых шмотках, со значками, как эмо, и каких-нибудь брутальных ботинках на платформе. Так что неформальное движение прежде всего неформально, то есть отличается от других. И субкультуры – это, по моему мнению, какие-то рамки. Но все-таки неформальные движения начинаются с музыки.
- Вот один из мифов, который, кстати, за нашим столом присутствует, то, что неформальные движения – это молодежная история. А вы, Александра, говорили, что среди ваших друзей вполне взрослые, состоявшиеся профессионалы.
Александра: Можно съездить в Германию на фестиваль "Wave Gotik Treffen" или в Англию на любой готический фестиваль, чтобы убедиться, что огромное количество, скажем так, импортных готов – это люди, которым за 30, за 40 и даже за 50. Просто в нашей стране по какой-то непонятной мне причине, может быть, потому что субкультура молодая, сложилось именно такое определение "молодежная субкультура". Это не молодежная субкультура, это просто субкультура. И у меня, поскольку я человек уже не школьного возраста, есть большое количество друзей, которым за 30, например, и все прекрасно себя чувствуют, никто не собирается покидать, потому что человек нашел свое. И почему он должен куда-то уходить?.. Это опять же какой-то стереотип, что если ты молод, то ты должен как-то выделяться, а если ты постарше стал, то надо уже стрижечку делать, костюмчик носить.
- А как на работе относятся к тому, как вы выглядите?
Александра: У меня свободная профессия, поэтому у нас нет никаких ограничений. И я выгляжу всегда адекватно, потому что я не ношу какие-то вызывающие одежды. То есть мои платья, юбки и кофточки всегда элегантные или экстравагантные, но не вызывающие в плане вульгарности или пошлости, они адекватны ситуации. Я никогда не поеду, например, в корсете в лес, грубо говоря, или если на улице идет дождь, я постараюсь одеться соответственно, то есть я не пойду в какой-нибудь блузке, которая промокнет через пять минут. Так же и на работу я хожу. Я не вижу проблему в том, как одеваться.
- А у друзей были ли когда-нибудь проблемы, когда к ним начинали странно относиться из-за того, как они на работе выглядят?
Александра: Есть такие, да.
Ласт Милинская: На моем собственном примере. Я преподавала в вузе полгода. А после того, как у нас сменился декан, мне пришлось уволиться, потому что женщине 78 лет, старая советская закалка, и она не могла принимать то, что я хожу... Я ходила в костюме на работу: пиджак, брюки. Но у меня были черные ногти и высокие каблуки. Вот этого она не могла принять в аудитории.
Анна Барсамова: Я хотела бы ответить Ласт. Она совершенно права по поводу того, что те, кто начитались, они думают одинаково, а когда вырастают, все уже по-другому. Но в том-то и дело, что эти люди, которые начитались и думают одинаково, они и составляют какую-то массу субкультуры, которую видят все люди на улицах, которые активно кричат о том, что они готы, которые не понимают, как Александра, когда нужно одеваться адекватно, а когда нет. То есть люди, которые вырастают из этого и понимают, что адекватно, а что нет, они уже, скорее, неформалы, кто угодно. Их интерес – это готика, но это не те люди, которые кричат, что они готы, на перекрестках. А те, которые кричат, их очень много, и они, действительно, думают в каком-то смысле одинаково. И говоря о субкультуре, говорят, как правило, именно о них. Поэтому очень странно, когда люди начинают удивляться: "Что ж вы этих идиотов считаете готами?! Нет, мы такие прекрасные". В принципе, это вообще спорный вопрос, идиоты они или нет. Но, действительно, нельзя с этим не считаться, нельзя говорить им, что они идиоты, потому что их много, и они так считают, что они готы, и с этим сложно спорить, но все пытаются.
Ада: Когда я была на дне рождения у одной моей знакомой (я считаю ее готессой, но она, я думаю, так не скажет), там встретила одну девушку из субкультуры, и у нее было очень красивое имя, к сожалению, я его не помню. И я у нее спросила, не хочет ли она его записать себе в паспорт. Она говорит, что некоторые работодатели к этому относятся очень плохо, есть невменяемые совершенно.
Александра: Мне кажется, что если работодатель неадекватно воспринимает что-то, нужно сменить работодателя. А себя менять необязательно. Всегда можно найти какой-то выход. И я – живой пример. Я прекрасно живу, никогда не подстраиваюсь под чьи-то понятия.
Александр Шабельный: Отовсюду на неформальные движения идет давление.
- Саша, я переформулирую ваше послание. Один важный пункт – это отношение с обществом. Существует бесконечное количество мифов вокруг всех субкультур, чем-то они не нравятся, так скажем, в целом. То декану не нравится, то работодателю. Вот один из мифов, что в готической среде высокий процент самоубийств, и вообще это люди, склонные к депрессиям.
Ласт Милинская: Мне кажется, процент самоубийств в числе готов совершенно не отличается от общего процента по статистике.
Анна Барсамова: Вы совершенно правы, это действительно так. Процент самоубийств ни у готов, ни у эмо не выше, чем вообще. Один раз мне позвонили из одной газеты и сказали: "Вот сейчас в Питере один мальчик бросился с крыши. Он был готом. Скажите, как вы можете это прокомментировать?". Я ответила, что если у человека есть склонность к самоубийству, если есть какие-то проблемы в семье, с психикой, то все что угодно может стать поводом, абсолютно все. Но очень часто люди боятся черного, и считают, что это может провоцировать.
Александра: По одному какому-то случаю очень часто судят всех. Вот недавно была трагедия в Царицыно, когда майор милиции расстрелял людей. Но это же не значит, что все милиционеры у нас плохие. Просто вот такая трагедия случилась. К сожалению, бывает такое. То же самое и с готами. У меня огромное количество знакомых, я в субкультуре почти 15 лет, и что-то никто ни из друзей, ни из знакомых самоубийством жизнь не покончил. Есть такой замечательный фильм "Семейка Адамсов", всем рекомендую к просмотру. Там показана такая семейка готишная – очень жизнерадостные люди, со специфическим юморком, но все очень любят жизнь, никто никого не призывает к самоубийству, дети рождаются, цветы дарят, точнее, шипы вместо цветов.
- При этом они довольно жестоко шутят друг над другом, в том числе.
Александра: Готический юмор – это отдельная тема. Но вы с медиками пообщайтесь, какой у них юмор? Я думаю, что готы отдохнут. Юмор – это вообще тема отдельная. Не буду комментировать, потому что если некоторые передачи посмотреть по телевидению, у меня волосы дыбом встанут. По сравнению с этим готический юмор – это просто милая детская шутка.
- Татьяна, действительно ли черный цвет означает депрессивный склад характера?
Черный цвет, начиная со времен Первой мировой войны, стал стойко ассоциироваться с более интеллектуальной модой, с более минималистской
Татьяна Кулахметова: Нет, я бы сказала, что речь идет, скорее, не о депрессивном складе характера, а об интеллектуальном. Черный цвет, начиная со времен Первой мировой войны, стал стойко ассоциироваться с более интеллектуальной модой, с более минималистской. Корнями он уходит еще во времена дендизма, когда в начале XIX века знаменитый Бо Браммелл (недавно вышел, кстати, фильм на эту тему, есть книга очень известная, "Денди", Ольги Вайнштейн) рассказывал о том, каким образом мужская одежда из вычурной, кучерявой, многоцветной, с париками и гримом, превратилась в то, что мы знаем уже сегодня – в более классический, более спокойный, более взрослый стиль. На самом деле, Шанель примерно то же самое произвела своим маленьким черным платьем. То есть спустя 100 лет после Бо Браммелла, который совершил революцию в мужской одежде, Шанель совершила ее в женской, утвердив черный и минималистский дизайн как привилегию состоятельных, умных, хорошо образованных людей. Поэтому основная масса людей, носящих черный цвет, как правило, отличаются от всех остальных... ну, это все равно обобщение, нельзя так говорить, кто-то, может быть, следует моде. Тем не менее, люди, которые предпочитают черный цвет, как правило, более склонны к размышлениям, более образованы. Это элемент моды.
- Таня, а что означает любовь к серебру? Готы, насколько я знаю, не носят никаких других металлов. Может быть, я ошибаюсь?
Ласт Милинская: Это все зависит от конкретного человека. У меня, допустим, аллергия на серебро, поэтому я могу только золото носить. А от остальных сережек у меня через полчаса уже уши опухают.
- То есть нет такого закона, что правильный гот должен носить только серебряные украшения?
Ласт Милинская: Нет, конечно.
Александра: Я ношу вещи из сплавов. Есть очень интересные всякие вещи, которые выглядят как серебро, но это совершенно не обязательно серебро. Белого цвета у меня украшения. Я просто не люблю желтый цвет ни в одежде, ни в украшениях. Я люблю желтый цвет в природе. Осень золотая – это прекрасно! Но для себя... я считаю, что это не мой цвет. И большинство людей из готической субкультуры со мной согласятся.
Ада: Соглашусь, хотя я сочувствующая. И считаю, что золото на человеке – это моветон, извините. Если у кого-то есть аллергия – это одно дело, а другое – когда люди на себя стараются навешать как можно больше всего, чтобы, как в Средние века, доказать, что они состоятельные.
Татьяна Кулахметова: Да, я понимаю, о чем идет речь. Золото ассоциируется с мейнстримом. Золото ассоциируется с буржуазной культурой, с неким дурным тоном, с точки зрения неформалов, золото ассоциируется со всем тем, что они отрицают, как правило. У серебра есть еще другие всякие интересные и любопытные характеристики. Но самое главное, я думаю, это как раз отсутствие прямых коннотаций с буржуазной и мейнстримовой культурой.
- Александр Шабельный хотел бы продолжить свою мысль про то, как на неформалов давит общество?
Александр Шабельный: Да. Я, возможно, сказал слишком грубо, но я сказал правду. Основная группа неформалов – это молодежь. А молодежь – это обучение либо в вузах, либо в школе. Как правило, в большинстве школ принята форма. Это объясняется тем, чтобы никто из учеников не выделялся тем, что он богаче или беднее. Но, по-моему, все-таки это какая-то чушь. Запрещать человеку одеваться так, как он хочет, - это, извините, Советский Союз. Плюс также давление идет в более старшем возрасте, когда, как уже сказали, могут не принять на работу из-за того, как ты выглядишь. Согласен, нужно просто сменить работу. Я сейчас собираюсь пойти работать барменом, и работа в клубах, работа с неформальными личностями поддерживает, по-моему, то, как я выгляжу.
- Иллюстрация насчет давления. Госдума в апреле приняла закон "О комендантском часе для несовершеннолетних граждан". По этому закону в разных регионах Российской Федерации администрации разрешается устанавливать комендантский час для граждан моложе 18 лет, если их не сопровождают взрослые, с 22.00 до 6.00 утра в общественных местах.
Александр Шабельный: Я уточню, если человеку меньше 16 лет, и он находится на улице после 10 часов, то на него действует комендантский час, и его могут спокойно забрать.
Анна Барсамова: Хотелось бы сказать Александру несколько слов в защиту школьной формы. Во-первых, я очень мало знаю школ, где сейчас есть школьная форма. А во-вторых, это не запрещение человеку одеваться так, как ему хочется, а это очень важный социализирующий фактор, умение соответствовать атмосфере. Ты можешь одеваться как угодно после школы. Вот как Александра говорила, она одевается соответственно атмосфере. И не все могут сменить работу, у кого-то какая-то профессия, кто-то еще не профессионал. Очень важно уметь соответствовать атмосфере. И если в школе начинают этому обучать, то это прекрасно, по-моему, это никак не давит личность.
Александра: Маленький комментарий насчет формы. Я, конечно, всегда была в самых брутальных нарушителях формы. Я вообще против какой-то формы. То есть, несмотря на то, что я считаю, что одеваться надо адекватно, я против вот этой тотальной уравниловки. И для меня это, конечно, было ужасно. Я до сих пор ненавижу коричневый и синий цвет – это цвета школьной формы. Когда я вижу вещь коричневого или синего цвета – все, я ее уже даже видеть не могу. Мне кажется, что у творческих людей форма как-то действует на психику негативно.
Ласт Милинская: В советское время школьная форма была символом уравниловки и всего остального, а сейчас, я считаю, введение формы вообще нецелесообразно. Мой брат в 8-м классе учится, у них тоже форма в школе введена. Но у всех дорогие телефоны, у кого-то пеналы дорогие, ботинки и все остальное. То есть форма ни в коем случае не уравнивает.
- Мы много раз говорили о музыке... А какая это музыка, не рассказали. Ада, вы какую музыку слушаете?
Ада: Я бы очень хотела слышать много интересной музыки, в том числе и просветиться насчет готической и классической, и неоклассической, но у меня очень запарные отношения с музыкой. Я считаю, что надо только ее слушать и больше ничего не делать, чтобы лучше ее понять. А несмотря на то, что у меня с собой большие "чебурашки"-наушники, я не слушаю особо музыку, особенно ту, которую я не слушала до этого, на улице или даже тогда, когда я сижу за компьютером и чем-то занимаюсь, потому что это очень мешает ее восприятию. Соответственно, я очень мало слушаю новой музыки. Вот раньше увлекалась менестрелями, а сейчас "неоклассик", "darkwave".
Александра: Я слушаю много разной музыки, начиная от классики. Я очень люблю Баха, Альбинони, то есть классику барочного плана. Я не очень люблю XIX век, а ХХ век я вообще не воспринимаю. Кроме того, я люблю музыку современную, а это "sinthi-pop", "future-pop", "synthy-goth", неоклассика, "gothic-rock", можно перечислять долго. И я вообще не очень люблю эти жесткие определения. Но я люблю музыку, которую ставят на вечеринках, в том числе это готическая музыка, это группы, которые к нам приезжают, я с большим удовольствием слушаю. Хотя и не только ее.
Ласт Милинская: А мы совершенно разную музыку слушаем. У меня главный критерий – это качество. Eсли музыка качественная, она хорошая. Есть некоторые стили, которые я просто не могу воспринимать, например, "шансон", "noise", "industrial" какой-нибудь тяжелый – такое я не люблю. Я очень люблю женский вокал, мелодичность, хорошие тексты, хорошо прописанные партии, клавиши – вот это мне нравится.
- Татьяна, можем ли мы говорить о том, что существует прямая связь между музыкальными увлечениями человека, принадлежащего к какой-то неформальной культуре, и манерой одежды? Или это довольно натянутое представление?
Мое личное убеждение - готы и эмо преувеличивают разницу между собой
Татьяна Кулахметова: Нет, совершенно не натянутое. Практически все субкультуры начинались с группирования вокруг определенных музыкальных пристрастий, начиная от настоящих хипстеров (не тех, которые сейчас называются хипстерами), от рокабилли, от более поздних проявлений. Наверное, последняя аутентичная субкультура была панковская. И панк породил колоссальное количество музыкальных направлений, которые практически все имеют свое ответвление во внешнем проявлении. В частности, мое личное убеждение, что готы и эмо преувеличивают разницу между собой. Мне, как стороннему наблюдателю, вообще кажется, что стилистика эмо, помимо собственно музыки, которая тоже построена в основе своей на панке, в большей степени восходит, например, к эстетике "Готик Лолита", или то, что Александра назвала "fairy-gothic". Иными словами, на начальном этапе, когда формируется ядро субкультуры, когда формируется ее инаковость относительно всех остальных, музыка, как правило, играет образующую роль, она заставляет людей группироваться вокруг определенных мест, определенных музыкальных групп, клубов и так далее. А потом это все волнами начинает расходиться, пристрастия начинают расширяться. Любая субкультура начинается с ядра, а потом она пускает корни, и по мере разрастания получается взрывообразный рост самых разных ответвлений, который порождает многообразие и трудность в определении любой субкультуры, потому что они начинают очень сильно размываться. И вот тут они превращаются в "street-style". И соответственно, музыкальные направления так же себя ведут.
Анна Барсамова: Я думаю, что тут можно говорить даже не только о начале развития самой субкультуры, о зарождении, но и о зарождении причастия человека к ней. Потому что когда человек начинает слушать какую-то музыку, начинает интересоваться, лазить в Интернет, то для него одежда – это, в общем-то, единственный критерий принадлежности к субкультуре, его так узнают, он так показывает, что он к ней принадлежит, и поэтому связь очень большая, особенно вначале.
Александра: Я хотела бы добавить насчет одежды. Я обычно в черном хожу или сочетаю черное с другими оттенками. Обожаю сочетание черного и красного. Кстати, черно-розовый люблю тоже, черно-фиолетовый и иногда черно-бирюзовый. И я недавно надела, как-то так получилось, две вещи не черного цвета, то есть розовую тунику и голубые джинсы, и я себя чувствовала так, как будто я раздетая просто. Я давно так не экспериментировала, но вот тут недавно решилась и поняла, что тут что-то не то. Я больше так не буду. Некомфортно.