Ольга Галицкая: Сегодня у нас в гостях Рената Литвинова.
Мы встречаемся по поводу замечательного события в культурной жизни, по крайней мере, событие значительное – это Московский международный кинофестиваль, 31-ый по счету.
Андрей Плахов: 31-ый по счету, а если посчитать точнее, то он существует уже 50 лет. Вот такое несовпадение цифр связано с тем, что фестиваль возник в 1959 году, то есть ровно полвека назад, и в этом смысле он считается юбилейным и является им, но он проводился не каждый год в ХХ веке, вплоть до самого его конца, а только каждый четный год. И лишь начиная с 2000 года фестиваль стал ежегодным. Теперь на Московском фестивале показывают фильмы со всего мира, как, впрочем, это было и всегда. Когда-то он переживал сложные период, над ним висела цензура и другие идеологические проблемы. В последние годы фестиваль развивается в более свободной атмосфере, конкурирует с другими фестивалями мира, иногда успешно, иногда менее успешно. И вот в этом году сформировалась программа фестивальная, которую мы вот, отборочная комиссия, вынесли на суд зрителей. В этой программе фильмы из разных стран, есть три российских фильма, и о них мы, наверное, поговорим отдельно. Но есть картина, которая занимает особое место в этой программе, - это картина Киры Муратовой "Мелодия для шарманки".
Ольга Галицкая: Это картина зарубежная, хочется заметить.
Андрей Плахов: В каком-то смысле да, это правильно, эта картина представляет Украину. И вместе с тем трудно нам расстаться с Кирой Муратовой, отдать ее полностью Украине. Как, Мурата, вы считаете, все-таки это российский художник или украинский преимущественно, или вообще не принадлежащий никому, только человечеству?
Рената Литвинова: Мне кажется, что вообще исторически все равно нас нельзя разделить с Украиной. Я могу перекинуться на политическую тему. Это такая грандиозная ошибка, что мы вообще разделились. И все равно, мне кажется, в конце концов эти два государства в каком-то смысле должны объединиться. Это не нормально.
Ольга Галицкая: Я думаю, что объединиться можно только в культурном пространстве, а все остальное пускай будет самостоятельным. Так велит, видимо, время. Не будем обсуждать эту сторону вопроса, а мы обсудим собственно фильм "Мелодия для шарманки". Тем более что он касается во многом проблемы, которая существует не только в России, не только в Украине, но во многих странах, и в Европе в том числе.
Андрей Плахов: Совершенно верно. Если сказать коротко, что фильм "Мелодия для шарманки" – это фильм о детях и об их тяжелых, искалеченных судьбах, о том, как фактически дети погибают на наших глазах.
Рената Литвинова: Как становятся беспризорниками.
Андрей Плахов: Да.
Рената Литвинова: В принципе, там же такая самая начальная стадия: он еще просто очень хорошие, добрые дети, не способные своровать, не способные поднять хлеб…
Ольга Галицкая: С чужого стола.
Рената Литвинова: …с чужого стола, даже с земли. Помните, когда рассыпались эти булочки, и когда там какой-то человек забыл деньги и убежал, это ребенок взял эти деньги и долго мучился: это воровство или не воровство? То есть это еще очень хорошие дети, не такие прожженные…
Ольга Галицкая: Которые тоже в фильме есть, профессиональные нищие – дети.
Рената Литвинова: Которые, да, уже грабят и, в принципе, уже… даже, я не знаю, в принципе, очень больные дети.
Ольга Галицкая: А как вообще появилась эта тема у Муратовой, как возник этот замысел, что вы об этом знаете? И вы в какой момент включились в этот фильм?
Рената Литвинова: Я думаю, что это невозможно не заметить, если ты ходишь по земле ногами, не проносишься на "Мерседесах"… А там более в маленьком городе, ну, не таком большом мегаполисе, как здесь. Например, в Одессе, там их очень много.
Ольга Галицкая: Там снимали?
Рената Литвинова: Да. Во-первых, Кира мне все время говорит о том, что "уже я уснимала всю Одессу по несколько раз", и уже она не может найти места, которые бы она еще не снимала. Потому что она уже там…
Ольга Галицкая: Все исходила вдоль и поперек.
Рената Литвинова: Да, вдоль и поперек, все самые красоты.
Ольга Галицкая: И все равно Одесса разная.
Рената Литвинова: И я все равно вижу, что вот у этой анфилады мы снимали "Три истории", вот там мы уже тоже снимали, я уже сама узнаю. Хотя она, конечно, немножко уродливее в связи с архитектурными отбиваниями.
Ольга Галицкая: Такая кинематографическая столица Киры Муратовой.
Андрей Плахов: Вообще, ваши отношения с Кирой Муратовой уже настолько длительные, что можно, наверное, написать целую книгу о том, как это развивалось на протяжении лет.
Рената Литвинова: Да, уже сколько лет я в отрасли, столько лет я и с Кирой Георгиевной.
Андрей Плахов: Фактически ведь "Увлечение" – это была ваша первая большая роль в кино, я так понимаю.
Ольга Галицкая: Рената Литвинова – вообще открытие Киры Муратовой.
Рената Литвинова: Это был мой дебют такой как киноактрисы. И Кира, она же хотела разделить роль Светы Календы, которая вот погибла, которая снималась.
Андрей Плахов: К сожалению, да, ваша партнерша по фильму "Увлечение".
Рената Литвинова: Да, это была моя большая подруга. И она никак не могла найти мне место в этой картине, потому что я, конечно, не могла играть балерину. В конце концов, я написала сама себе тексты, и когда уже пошел первый материал, мне кажется, Кира расслабилась. А до этого она, мне кажется, как-то не знала, то ли да, то ли нет. Ведь я же была такая странная.
Андрей Плахов: Но первый ваш контакт с ней был все-таки на почве литературы или она увлеклась вами как персонажем?
Рената Литвинова: На почве сценария. Когда она увидела меня на каком-то фестивале, по-моему, "Арсенал", он же еще существует…
Андрей Плахов: В Риге.
Рената Литвинова: Да. И, кстати, мы с ней встретились – и начался салют, вы представляете.
Ольга Галицкая: В честь вашей встречи.
Рената Литвинова: Может быть, да, если верить в какие-то предзнаменования. Человек же не обращает внимания иногда, а потом ты вспоминаешь… Представляете, она такая стоит – и там за окнами бьет салют. И мы впервые увиделись.
Андрей Плахов: Прекрасно, прекрасная встреча. И как было дальше? Я имею в виду вот…
Рената Литвинова: И она сказала, что она тогда меня запомнила. И она подумала: боже мой, но ведь ее же надо снимать. Вот так. Она сказала, что она очень долго меня советовала тому же Хамдамову, а он, говорит, все не верил. А когда уже я у него снялась в "Вокальных параллелях", она говорила: "А я же ему говорила, говорила, когда он снимал "Анну Карамазофф", что тебе нужна она, именно она".
Андрей Плахов: То есть понятно, что Кира Муратова сыграла важную роль в вашей творческой судьбе. А вы, в свою очередь, тоже вошли в ее мир как очень важный персонаж…
Ольга Галицкая: Компонент.
Андрей Плахов: …компонент, если можно так выразиться.
Рената Литвинова: Мне кажется, да. И сейчас Кира уже, не глядя, мне пишет тексты, которые совершенно совпадают со мной. Потому что раньше я могла что-нибудь там дописать, начинала какие-то делать свои вставки. А вот начиная с "Настройщика", они прямо просто попадают точно в органику. И все равно ведь я играю совершенно разных женщин.
Андрей Плахов: Абсолютно.
Рената Литвинова: Даже когда я эту икру краду в "Стареющем плейбое" или как он еще называется…
Ольга Галицкая: "Два в одном".
Рената Литвинова: "Два в одном" фильм, да. Жалко, что ее прямо замолчали, а это замечательная картина!
Андрей Плахов: Ну, почему замолчали? Она, в общем, имела достаточно успешную фестивальную судьбу. Но конечно, с такими фильмами всегда проблема в широком прокате.
Ольга Галицкая: Мне кажется, проблема будет и с фильмом "Мелодия для шарманки" в том смысле, что многие уже испытывают некую такую идиосинкразию к творчеству Муратовой и говорят: "Вот у нее все время одно и то же, все время эти странные персонажи, и даже эти несчастные дети в святочном таком рассказе, снятом по-муратовски, очень жестко…"
Рената Литвинова: А кто эти люди, поразительно бессердечные?
Ольга Галицкая: Есть такие люди. Но говорят о том, что история несколько утрированная, и многие говорят: "Ну, не так же все плохо! Ведь не все же плохие люди, и много несчастных детей, но много и тех, кто им помогает!" Что вы думаете по этому поводу?
Рената Литвинова: Это какие-то богатые олигархи вам говорят, которые вам пытаются помочь?
Ольга Галицкая: Нет, нормальные кинокритики. Что-то я сомневаюсь. Нормальные? Мужчина? Женщина?
Ольга Галицкая: И мужчины, и женщины.
Рената Литвинова: Не хотите выдать фамилии?
Андрей Плахов: Я хочу пояснить Олину мысль, как мне кажется, немножко ее повернуть в другую сторону. Дело в том, что многие люди действительно устали от депрессии, это могут быть и критики…
Рената Литвинова: Не хотят смотреть.
Ольга Галицкая: Критики тоже люди.
Андрей Плахов: Кинокритики тоже люди. Вы знаете, я могу сказать, я был на Каннском фестивале недавно, мы смотрели там огромное количество фильмов один за другим, и это были жесткие, депрессивные, если не сказать просто жестокие, садистские фильмы, которые просто мучили зрителя.
Ольга Галицкая: Это какой фестиваль ты имеешь в виду?
Рената Литвинова: Все фестивали!
Андрей Плахов: Каннский кинофестиваль.
Ольга Галицкая: А "Кинотавр" недавний? Тоже мучил публику.
Андрей Плахов: После Каннского фестиваля я попал на "Кинотавр" – и то же самое. Слава богу, там фильмы были хотя бы короче по метражу. Но фильм Киры Муратовой идет 2 часа 40 минут, по-моему.
Ольга Галицкая: Два с половиной.
Рената Литвинова: 1 час 53 минуты.
Андрей Плахов: И когда смотришь подряд несколько фильмов крупных художников, таких нагрузочных, депрессивных, да еще к тому же очень длинных, конечно, возникает некая защитная реакция.
Рената Литвинова: Краткость – сестра таланта. Я подпишусь под этим, что надо все-таки себя сокращать. Но когда ты им начинаешь говорить, что надо это резать и сокращать, рождается большое поле противодействия. Может быть, надо говорить, что надо длиннее снимать (смеется).
Андрей Плахов: Мне кажется, что Кира Муратова снимает длинные фильмы тоже немножко назло, как бы вопреки публике, которая хочет коротко, а она делает наоборот.
Рената Литвинова: А вот я сделаю вам вот так. Может быть, в каком-то смысле то, что ваши критики говорят, что это слишком, не так плохо.
Ольга Галицкая: Это наши общие критики.
Рената Литвинова: Да. Я считаю, что на самом деле они не знают еще, что на самом деле еще хуже. Просто Кира не показала всю степень ада, который существует вот в этих люках. Она же показала первые шаги, как они становятся. В принципе, если говорить с точки зрения Киры-атеиста, я, как представитель верующих, могу сказать, что, может быть, ребенка, вот этого мальчика, который погибает в конце, может, его даже пожалел Господь, в конце концов забрав его, что он замерз. Потому что девочка более выносливая, более адекватная к этим испытаниям, она более сосредоточенная. А в принципе, она же показала первые шаги, а что там таится дальше за этой чертой, вот там начинается самый ад.
Андрей Плахов: Там бездна, да.
Рената Литвинова: И вот, в принципе, я не принимаю такие претензии. И Кира как раз держалась в рамках, не стала, что называется, шантажировать и пользоваться запрещенными методами, от чего, в принципе, многие не могут сдержаться.
Ольга Галицкая: Рената, эта тема благотворительности, сочувствия близким, того, что людям необходимо помогать, вот насколько все-таки в этом фильме, на ваш взгляд, содержится какой-то призыв к аудитории или просто такая констатация факта, что все плохо, очень плохо, общество очерствело, дети гибнут, и что с этим делать - непонятно?
Рената Литвинова: Ну, вот Кира попыталась… Каждый на своем месте пытается что-то сделать, и она пыталась тех же беспризорников вырвать хотя бы на этот короткий отрезок времени, снять их в картине…
Ольга Галицкая: Настоящих она хотела снимать, да?
Рената Литвинова: Там же настоящие и снимаются. Просто она хотела в главных ролях снять настоящих, но там вот… Я скажу, может быть, Кира не знает, но мне просто из съемочной группы жаловались, что "нам было страшно подходить к этим детям, они все очень пахли, они все больные, они…" Ну, там их, конечно, переодели, но это очень больные дети. И там просто в какой-то момент они не являлись. Их, конечно, переодевали, их кормили, и вот на какой-то отрезок времени Кира, будучи атеистом, но, на самом деле, проявила сострадание многих верующих и многих, можно сказать, меценатствующих граждан. А что можно сделать? Можно сделать только то, что вы можете сделать лично от себя.
Андрей Плахов: На пресс-конференции Олег Павлович Табаков, который тоже играет в этом фильме, интересно рассказывал о том, что он делает, пытается делать для того, чтобы помочь детям, ну, в широком смысле – будущему поколению. Он рассказывал и о школе, которую он создал для одаренных детей…
Рената Литвинова: Он сам из такой же вышел, и крайне для него, наверное…
Ольга Галицкая: Из такой же школы для одаренных детей.
Рената Литвинова: Да. Я просто была в этой школе, и я знаю, что…
Ольга Галицкая: Именно в той, табаковской?
Рената Литвинова: В той же самой, представляете. И там он реально ездит, помогает, это правда абсолютная.
Андрей Плахов: Но проблема в том, что все эти действия, они, конечно, очень благородны, но все равно они носят неизбежно выборочный характер. Мы же не можем, и вы не можете помочь всем, приходится выбирать. И в этом уже есть какая-то несправедливость и жестокость даже. Вот, собственно, об этом в какой-то степени фильм Муратовой, как мне кажется. Ваша героиня, у вас небольшая роль, в сущности, но очень важная, потому что вы играете богатую женщину, которая действительно пытается помочь…
Ольга Галицкая: Андрей, надо сказать слушателям, что это не просто богатая женщина. Это фея.
Андрей Плахов: Совершенно верно, это фея.
Рената Литвинова: Да, которая приехала усыновить ребенка.
Андрей Плахов: Как будто бы фея, потому что фильм имеет сказочную форму. Но эта фея наделена, наверное, какими-то большими возможностями, чем остальные люди, тем не менее, она не может ничего реально сделать. И даже не хочет делать, как выясняется.
Рената Литвинова: Ну, да.
Андрей Плахов: То есть, на самом деле, это еще как бы сатира на мнимую благотворительность – я, например, так понял.
Рената Литвинова: Да, философски настроенная дама. Вы знаете, когда так сильно демонстрируют все свои фонды и как-то уже лицо свое… С одной стороны, пускай это входит в моду, это очень хорошо. Лучше это, чем…
Ольга Галицкая: …отсутствие этих фондов, да?
Рената Литвинова: …что-то другое, да. Но в этом есть, конечно…
Андрей Плахов: …элемент показухи какой-то.
Рената Литвинова: Ну, да, конечно, это некая гордыня. Люди компенсируются. В принципе, это такой элемент моды, и конечно, настоящая благотворительность должна быть безадресная. И я знаю очень много людей…
Андрей Плахов: И анонимная лучше в каком-то смысле.
Рената Литвинова: …да, которые даже не хотят, чтобы знали, от кого, никогда в жизни не признаются в этом, и не встречаются с людьми, которых они благодетельствуют. В этом есть что-то правильное, да.
Ольга Галицкая: Рената, а для себя как вы решаете эту проблему? То есть она есть для вас, эта проблема вашего личного участия в чьей-то судьбе?
Рената Литвинова: Вы знаете, это такая… Я не буду вдаваться в какие-то подробности, но вот я даже на своем опыте могу сказать, что ты пытаешься дозвониться до кого-то – и тебя сливают по всем автоответчикам, через всех секретарей, чтобы не принимать в этом участие. Я была поражена, но это было просто…
Андрей Плахов: То есть когда вы хотите кого-то вовлечь в какие-то акции?
Рената Литвинова: Я пыталась, да, вовлечь.
Ольга Галицкая: Богатых людей?
Рената Литвинова: Нет, знаете, там можно было дать только какую-то часть, например, памперсов или…
Ольга Галицкая: Всего-то…
Рената Литвинова: Да. И меня сливали через секретарей, на другого секретаря, обрывались связь. Это происходило в нескольких организациях одновременно. Я была вообще шокирована, я просто была поражена. И как раз под Новый год. "Да, сейчас" – там какие-то паузы, переговоры… И вот то, что Кира показывает, это самое такое начало айсберга. Вы знаете, у людей, наверное, какие-то свои проблемы, у них, видно, своя… Но вообще, ситуация еще хуже.
Ольга Галицкая: Получается, что даже если говорить не о движениях души, а просто о моде, мода на благотворительность, которая вроде бы существует, она все равно не прижилась.
Рената Литвинова: Нет, она существует, но все равно ведь я верю в то, что эти люди сталкиваются с громадными трудностями.
Андрей Плахов: Ну, об этом говорила, например, Чулпан Хаматова, я помню, мы разговаривали…
Ольга Галицкая: Которая как раз занимается этими вещами.
Андрей Плахов: …о своих опытах. Хотя эти опыты довольно успешны, но все равно всегда нужно пробить стену. Очень сложно, особенно вначале.
Рената Литвинова: Да, в каком-то смысле, в общем, люди не могу сказать, что они кидаются с распростертыми объятиями. Я говорю, что дело касалось совершенно не денег.
Андрей Плахов: Говоря о роли в этом фильме, что вас привлекло, помимо общения с Кирой Муратовой, которое всегда интересно, в самом этом образе?
Рената Литвинова: Нет, ну, не только красивые наряды, но, в принципе, меня привлекло и на первом, и на втором, в на третьем пункте – это, конечно, Кира Георгиевна, которую я люблю. Я же к ней очень по-родственному отношусь, она мне не чужой, не посторонний человек.
Ольга Галицкая: В фильме вы играете с Олегом Павловичем Табаковым мужа и жену…
Рената Литвинова: Я вообще все это узнала потом. И когда я узнала на съемках, что, оказывается, этот ребенок погибнет… Я же согласилась сниматься, даже не читая сценария, и так, в принципе, было всегда.
Ольга Галицкая: А какую ставила задачу Кира Георгиевна перед вами?
Рената Литвинова: Ну, нет, я, в принципе, конечно, не на самих съемках, а приехав, я, конечно, все там изучила, и для меня было открытие. А потом я посмотрела фрагменты, и, конечно…
Андрей Плахов: А какое впечатление на вас произвел фильм в целом в контексте творчества Муратовой? Вы его уже так хорошо знаете, как никто.
Рената Литвинова: Все равно она, конечно, дерзкий молодой художник. И я поражена ее вот этой душевной натренированностью. У нее вот эта мышца какая-то, которая, в принципе, дарована каким-то молодым, страстным людям, она вся в страсти. Вы понимаете, что это совершенно не равнодушная картина, она действительно горит, как красная лампа, и об нее можно обжечься. И даже на пресс-конференции, помните этот зал прибитых журналистов? Они даже выдавить из себя ничего не могли, потому что реально человек, который так не сопереживает, в принципе, отстранен, это же, в принципе, свойство пожилых людей. Я когда снимала картину про пожилых актрис, они не вдаются. Время поплакать – 5 минут, а дальше уже поесть, не надо страдать… На сегодня мы закончим наш разговор, а завтра мы опять поругаемся…
Андрей Плахов: То есть они себя ограничивают в общении с реальностью.
Ольга Галицкая: Берегут себя.
Рената Литвинова: Да. И вот вы говорите: не хотят, критики тоже люди… А что же, это все равно, что вы увидите какую-нибудь раздавленную собаку на улице – вы что, в нее будете всматриваться? Мне все говорят, если что-то случилось, так трогают за плечо и говорят: "Не надо, не всматривайся". Или когда бьют кого-то. А я не могу понять, как это – не всматривайся? Или какая-то женщина там бежит, кричит "помогите" – 99 процентов шарахаются и закрывают свои окна. Это так, это правда!
Андрей Плахов: Вот так шарахаются и от фильмов тоже, потому что даже в фильмах это болезненно.
Ольга Галицкая: Рената, а чем вы объясняете, ведь существует такой устойчивый… ну, миф, наверное, скажем, о русском, российском человеке как о человеке очень сострадательном, готовом всегда помочь, а что же случилось?
Рената Литвинова: Не знаю, мне кажется, все равно, если отъехать от мегаполисов, там, конечно, люди…
Ольга Галицкая: Иначе себя ведут?
Рената Литвинова: Иначе себя ведут, даже в больницах. А в милиции? Если с вами что-то случится, там же еще раз то же самое с вами сделают, если вы придете как жертва. Ты же даже разговариваешь с ними и говоришь: "Я же жертва, как же вы так разговариваете? Вы же даже не сострадаете". Нет такого даже… насечки такой в людях в этих инстанциях: милиция, травмпункты, больницы. У них это, в принципе, само чувство атрофировано вообще. В медицинской "скорой помощи". Я не знаю, что им надо сделать, чтобы они дали человеку обезболивающее. И вот она будет кричать на этих носилках, какой-нибудь раненый или после аварии. И хорошие люди, конечно, не удерживаются на этих должностях.
Ольга Галицкая: Рената на ваш взгляд…
Рената Литвинова: Что можно сделать? Повышать зарплаты этим людям.
Ольга Галицкая: Только эта причина? А вот в какой момент вообще со всеми нами это произошло?
Рената Литвинова: Ну, если милиция мечется, для того чтобы им заработать на прокорм, когда же у них время заниматься раскрытием преступлений и защитой граждан, тем более на сострадание?
Ольга Галицкая: Боюсь, что дело все-таки не только в заработной плате, в чем-то еще.
Рената Литвинова: Вы знаете, 99 процентов преступлений по статистике… Я когда изучала все эти уголовные дела, вот как это ни покажется страшным разочарованием в человечестве, они только из-за денег. Даже если на почве ревности, то вторым дном там идет наследство, состояние. Преступления совершаются по материальным мотивам, человек очень меркантилен. И в принципе, конечно, иногда думаешь: господи, а за что его уважать? Конечно, там бывают вот эти просветленные люди, блаженные, какие-то святые практически, добрые, но это уже, конечно, самые редкие украшающие человека качества.
Ольга Галицкая: Рената, давайте поговорим все-таки о кино. Фестиваль Московский Международный – это крупное событие. Как вы считаете, насколько сегодня Россия вообще вписана в мировой кинопроцесс? Если вы вообще об этом задумываетесь, конечно. Насколько наши фильмы соотносятся с тем, что делают в мире? Скажем, на Каннском кинофестивале победил Михаэль Ханеке с фильмом "Белая лента". Можно какие-то найти точки соприкосновения с той же Кирой Муратовой, с ее картинами?
Рената Литвинова: Мне кажется, они очень близки. Просто господин Ханеке, он такой, конечно, радикальный мужчина. И я помню первое с ним знакомство, когда он снимал тот давний свой фильм…
Андрей Плахов: "Забавные игры"?
Рената Литвинова: Да. Я его просто разбила молотком. Он что-то со мной сделал, какой-то просто…
Андрей Плахов: Кассету или диск?
Рената Литвинова: Нет, тогда еще были такие пластмассовые кассеты, хорошо ломались. И я порвала, чтобы никогда в жизни это даже не лежало! Вот представляете, как он меня… При этом я являюсь большой поклонницей Изабель Юпер в фильме "Пианистка". И конечно, он мужчина, я бы сказала, цельный.
Андрей Плахов: И серьезный. Я вспоминаю тоже свои ощущения от Ханеке, когда фильм "Забавные игры" показывался на Каннском фестивале, это был юбилейный фестиваль. В общем, действительно, очень закаленные фестивальные волки, некоторые наши коллеги известные просто вышли из зала где-то за 10 минут до конца фильма…
Рената Литвинова: И пошли его бить.
Андрей Плахов: …и спасались в баре за бокалом виски. Потому что было ощущение такого мощного удара.
Ольга Галицкая: Я тоже помню свои впечатления, когда я вышла из Московского Дома кино, посмотрев "Забавные игры", на белый свет, было светло, летний вечер – и мне было жутко. Жутко было просто на улице даже.
Рената Литвинова: Мало ли что… На самом деле, вы проходите мимо таких страстей, и может быть, кто-то… Вот у меня пропала моя ассистентка из зоны слышимости. Переходила дорогу – и исчезла. И 40 минут ее не было. Выяснилось, что она, переходя дорогу, ее зацепил какой-то мужчина на джипе и сказал: "Вы женщина моей мечты". Она села к нему в машину, рассказала всю свою жизнь. Он взял ее телефон. Он мог с ней сделать все что угодно. Я сказала: "Маша…" Она просто рассказала ему несколько деталей своей жизни, и я говорю: "Маша, он, может, тебя пожалел или он на тебя поспорил". Люди же вот так пропадают". И 40 минут я не могла понять, где эта Маша моя.
Ольга Галицкая: Но, слава богу, нашлась.
Рената Литвинова: Да. И она говорит: "Вы понимаете, он такой был… Он мне говорил, и я не знаю, почему я ему все рассказала". А вы говорите…
Андрей Плахов: Интересная история.
Ольга Галицкая: Да, в жизни бывают ситуации, конечно, похлеще, чем в кино, но все-таки…
Рената Литвинова: Это я рассказал мягчайшую историю с хорошим финалом.
Ольга Галицкая: А вот все-таки часто бывает, и сейчас это происходит все чаще, когда кино берется за страшные, маргинальные часто истории жутких каких-то персонажей, активно использует ненормативную лексику, что стало модным в нашем сегодняшнем российском кинематографе, или показывает что-то очень страшное. И люди говорят: это придумано, так не бывает. Или, наоборот, смотрят на эту ситуацию и многие подозревают, что потом пытаются ее повторить в жизни. Как вы думаете, какая тут есть взаимосвязь?
Андрей Плахов: Может ли кино спровоцировать на какой-то жестокий поступок?
Рената Литвинова: Вот этот самолет, кстати, который пропал, был же такой сериал "Пропавшие". Он летел-летел – и до сих пор его не могут найти. Всплыло несколько человек, все. А где самолет, где черные ящики?
Андрей Плахов: Ну, самолеты пропадали и до этого фильма, я думаю, такой прямой связи нет, но тем не менее.
Рената Литвинова: Какая-то женщина опоздала на этот самолет и тут же разбилась в автомобильной катастрофе.
Андрей Плахов: Это да, это рок, фатум, так сказать. А вот возвращаясь все-таки к фильму Михаэля Ханеке, последнему фильму "Белая лента", я хотел бы сказать, что, во-первых, очень мощный фильм, во-вторых, это фильм, действительно сопоставимый с фильмом Киры Муратовой. Мы не знаем, каковы итоги Московского фестиваля, получит ли приз фильм Киры Муратовой…
Рената Литвинова: Ой, а ей же никогда не дают призы.
Андрей Плахов: Но в каком-то смысле это фильм-лидер, мне кажется, уже сейчас понятно, по своей радикальности во всяком случае. Точно так же лидером Каннского фестиваля был… ну, может быть, еще фильм Ларса фон Триера мог поспорить, это тоже очень сильная по-своему картина, но все-таки "Белая лента" оказалась победительницей, мне кажется, еще и потому, что фильм сделан без как бы внешней провокации, там как раз нет того, о чем вы говорили, за что хочется уничтожить кассету или что-то в этом роде.
Рената Литвинова: Кстати, у первой тоже нет внятной внешней провокации. Ни одно разрезанной ткани человеческой, как и у господина Триера.
Андрей Плахов: Да, там чуть-чуть показано, совсем мало. А в основном дело в том, что вот это вот насилие, разлитое в воздухе, которое абсолютно как какой-то вирус, ты его чувствуешь просто физически и не понимаешь, откуда оно исходит. И оно существует уже в детях, даже в детях из благополучных семей, в отличие от Муратовой. Вот что интересно.
Рената Литвинова: Вы знаете, я иду по Москве, и я вот, например, отлучусь из Москвы – я такая добрая, и вот садиться в самолет – и я въезжаю. Например, вечереет – и кажется, что ты в такую жижу въезжаешь, агрессивную – Москва – вот эти грязные дороги, агрессивные, злые физиономии. И начинают с тобой чудовищно обходиться просто незнакомые, безадресные люди, тебя толкать… Вот я сейчас шла пешком до вашей радиостанции, и со мной уже произошло несколько агрессивных каких-то историй.
Андрей Плахов: Вы, между прочим, волновались, когда шли, не похитят ли вас, мало ли что…
Рената Литвинова: Здесь очень агрессивный город. Я иногда ловлю себя на мысли, что мне хочется купить какую-нибудь кислоту и, например, обливать какие-то машины, которые вдруг паркуются там, где им нужно…
Ольга Галицкая: То есть ответить агрессией на агрессию.
Рената Литвинова: Да. Я понимаю, что это какой-то абсурд, какая-то физиология.
Андрей Плахов: Об этом фильм "Пианистка", между прочим.
Рената Литвинова: Это какой-то лезет демон, и он захватывает тебя, и ты не можешь сдержаться. Я уже могу кричать, я могу схватить какого-то человека… Даже можно, если был бы у меня какой-то пистолет, не дай бог, могла бы, может быть, кого-нибудь и пострелять.
Ольга Галицкая: Рената, так, может, в этой ситуации кино должно как-то усмирять страсти, утешать людей?
Рената Литвинова: В каком-то смысле да. Потому что я смотрю: а зачем так много вот этих сюжетов? Художники – они же все равно лечатся при помощи своего кино, и они, в принципе, снимают его для себя. Конечно, способ самолечения…
Андрей Плахов: Ларс фон Триер, например, говорил, что он изгонял депрессию с помощью своего нового фильма "Антихрист".
Рената Литвинова: Да, это то же самое, что наш Леша Балабанов, и, я уверяю, Кира Георгиевна тоже снимает картины для себя. И счастье, конечно, когда их посмотрит какое-то количество людей, и что-то там им понравится. Но я считаю, что это, конечно, такая реакция живых, чувствующих организмов. В принципе, художник, он всегда должен быть без кожи, но в этом нет никакого света. В принципе, это, может быть, уходит все дальше и дальше от самого принципа искусства.
Андрей Плахов: То есть это какой-то замкнутый круг: освобождаясь от своей боли, ты как будто переносишь ее на других.
Рената Литвинова: Ты ее на самом деле множишь, да.
Андрей Плахов: Но вопрос – каков конечный результат? То есть зритель из этого извлекает все-таки какое-то чувство, что нужно как-то стать лучше, как-то противостоять этому злу или наоборот.
Ольга Галицкая: Погружаются в эту депрессию.
Рената Литвинова: А зритель как-то пугается. Мне кажется, зритель пугается, потому что посмотришь некоторые картины – и просто становится так плохой думаешь: господи, может, где напиться…
Ольга Галицкая: Это самый простой выход (смеется).
Андрей Плахов: Знаете, а мне кажется, что вообще дело все в каком-то контексте. Вот действительно, когда подряд идут вот такие фильмы, такого типа, конечно, они не все так талантливы, как у Муратовой или у Ханеке, но все равно, когда очень много мрака на экране, то действительно, он захлестывает. Когда же, например, появился в свое время фильм "Астенический синдром", тогда было абсолютно понятно, что вот на фоне всего остального кино это был фильм-крик, крик об этой боли, о том, что уже нельзя было терпеть, о том состоянии общества, которое нужно было как-то преодолеть. И это было абсолютно уместно, и поэтому фильм остался в истории.
Ольга Галицкая: И мне кажется, что, как в свое время "Астенический синдром" был фильм-диагноз, так и "Мелодия для шарманки" тоже вот в этом жанре, если так можно сказать, - фильм-диагноз состояния общества сегодня.
Рената Литвинова: Я бы никогда не взяла поводом какой-то горестный момент. Я бы уходила в какой-то светлый тоннель, что называется.
Андрей Плахов: Ну, наверное, нужны все-таки разные фильмы.
Рената Литвинова: Мне не нравятся фильмы, которые разрушают. Все-таки мне кажется, это что-то от противного, что, в принципе, в себе воплощает искусство что ли. Ты должен как-то пережить катарсис, но… Вот я посмотрела вчера фильм Брюссона "Мушетт" – совершенно гениальная картина!
Андрей Плахов: Это потрясающий фильм, но один из самых жестоких фильмов, между прочим, в истории мирового кино.
Рената Литвинова: Очень жестокий.
Андрей Плахов: Прежде всего потому, что там есть сцена реальной агонии зайца, которого убивают.
Рената Литвинова: Реальная агония зайца, и девочка подходит…
Андрей Плахов: Потом уже возобладали идеи защиты природы, защиты животных, и уже такие вещи не разрешают в кино, а это было в 60-е годы, Брюссон просто, в общем, убил этого зайца, для того чтобы…
Ольга Галицкая: Ну, как в свое время Тарковского гнобили за то, что якобы корова погибла на съемках. А здесь то же самое было у Брюссона.
Рената Литвинова: Не у Тарковского, а у Элема Климова.
Ольга Галицкая: У Тарковского сначала. У Элема Климова тоже были всякие жесткие моменты, связанные с живыми существами.
Андрей Плахов: Все эти художники имели некоторые проблемы по части того, что они говорили о жестокости, пользуясь жестокими средствами. Так же действует сегодня Триер и другие.
Рената Литвинова: И вот я посмотрела и подумала, что очень тоже близко состояние этого фильма к тому, что сейчас начинают снимать. Странно, вот, значит, тогда были эти повторы. Хотя там выдающиеся картины, практически нет диалога, и такой сумасшедший точный выбор актеров.
Андрей Плахов: Абсолютный шедевр.
Рената Литвинова: Абсолютный шедевр! Там нет ни одной ошибки, ни одной перетопки, там даже нет музыки. Это просто… ну, он гений просто.
Ольга Галицкая: А вот, кстати, Рената права, по-моему, потому что именно Брюссон становится буквально знаменем российского кино сегодня. Не знаю, почему это происходит, но повторяют какие-то…
Рената Литвинова: Он забыт совершенно. Мне кажется, очень многие режиссеры не видели ни одной его картины.
Ольга Галицкая: А вот я подозреваю, что видели, посмотрев многие фильмы на "Кинотавре", что именно Брюссоном вдохновляются новые картины. По крайней мере, хочется думать, что хорошими образцами.
Андрей Плахов: Я знаю, что Сокуров боготворит Брюссона, это один из его кумиров.
Рената Литвинова: То поколение – да. Если спросить того же Соловьева, они же там просто поют оды этому режиссеру. Но сейчас он просто, мне кажется, незаслуженно забыт, хотя он такой точный, но он абсолютный такой, каким должен быть арт-хаус. Конечно, это не массовое кино, это такой настоящий бриллиант. Я не знаю, точнее режиссера в мировом кинематографе нет. Потому что ты видишь вот тут ошибку с актером, тут ошибку с актером, тут перетопка…
Андрей Плахов: Обычно.
Рената Литвинова: Да. Все равно они все украсивляют…
Андрей Плахов: Даже в хороших фильмах.
Рената Литвинова: Да, даже в очень хороших, замечательных картинах. А тут просто это безупречно до совершенства. То есть это практически такой Моцарт в кинематографе.
Ольга Галицкая: Рената, давайте поговорим о кинорежиссере Литвиновой.
Рената Литвинова: Я закончила свою картину "Зеленый театр".
Ольга Галицкая: Но это уже было давно.
Рената Литвинова: Это было в прошлом году. И затихла.
Ольга Галицкая: Почему?
Рената Литвинова: Ну, потому что вот я сейчас снимаюсь в роли злой ведьмы…
Ольга Галицкая: После феи теперь будет злая ведьма?
Рената Литвинова: Да, я играю злую ведьму.
Ольга Галицкая: Где?
Андрей Плахов: В каком фильме?
Рената Литвинова: Он снимается в Таллине, я уже там достаточно много отыграла, сейчас опять уеду туда сниматься. Там очень хороший сценарий, очень смешной, я снимаюсь с детьми.
Андрей Плахов: Российский фильм или эстонский?
Рената Литвинова: Вы знаете, там кооппродукция. Он уже планируется, что его будут выпускать на Новый год в кинотеатрах. И то, что я видела, очень жирно…
Ольга Галицкая: Как хоть называется?
Рената Литвинова: А мы передумываем название.
Ольга Галицкая: Тогда хоть два слова, о чем?
Рената Литвинова: Значит так, пионерский лагерь накануне Нового года. Там совершенно потрясающие декорации, жирные, там построено в стиле "а-ля Тим Бартон", но пионерский лагерь в таком сталинском готическом стиле. Пионеры вот эти, вот эти ворота железные. Я, значит, пионервожатая, очень такая мирная женщина в стиле "а-ля Рената".
Андрей Плахов: Какой вы и являетесь.
Рената Литвинова: Да. И там такая я почти не накрашенная в начале хожу. И в меня вселяется из леса какой-то… где-то я немножко подзевнула, разбираясь с какими-то дураками рабочими, которые траншею все роют и роют, я никак не могу на них повлиять, ну, такая беззащитная. И в меня влетает дух злой какой-то, страшной ведьмы, который сидел в какой-то железной банке, я не знаю. И все, и я начинаю демонить. Волосы рыжие мои распускаются, я начинают надевать какие-то фэшн-наряды. У этих рабочих тут же покрываются глаза такой пленкой, они говорят: "Слушаемся и повинуемся, наша госпожа". И у меня там эти ногти черные, и я такая просто красотка вот с такими штуками…
Андрей Плахов: Какой-то просто мистический триллер прямо.
Рената Литвинова: Причем очень смешно, там есть пионеры-призраки, которые в 12 часов под снегом появляются и идут таким строем, ходят через стены и, в конце концов, помогают детям против меня сражаться (смеются).
Андрей Плахов: И кто придумал это безумие?
Рената Литвинова: Там какой-то сценарист, я, кстати, тоже очень много привнесла, признаюсь честно. Короче говоря, я заваливаю весь пионерский лагерь такими непроходимыми снегами, идет снег, буря, буран, пытаюсь чуть-чуть отравить директора пионерского лагеря, с досадой сообщаю ему, что он не умер, но отравился неизвестной болезнью. И у меня там остается 7 или 8 детей, которых мне нужно принести в жертву. Но они это быстро просекают и начинают со мной сражаться. И это очень смешно.
Андрей Плахов: А режиссер?
Рената Литвинова: Это такая Катя Гороховская.
Андрей Плахов: Да, мы знаем прекрасно Катю.
Ольга Галицкая: Фильм "Человек неоткуда", да?
Андрей Плахов: "Человек безоглядный"…
Рената Литвинова: Что-то такое, да. Но, мне кажется, это, скорее, дебют будет такой. Потому что то, что я видела в материале, они меня прямо очень порадовали.
Андрей Плахов: Это, кажется, такой высокобюджетный фильм, судя по описанию, то есть постановочный, костюмный…
Рената Литвинова: Да, потому что там такое все…
Ольга Галицкая: Сейчас же кризис на дворе.
Рената Литвинова: Вот меж тем там сумасшедшие совершенно декорации, просто нереальные.
Андрей Плахов: Чудеса бывают в нашей жизни и в кино тоже.
Рената Литвинова: Настоящие елки, засыпанные снегом. И я там в таких длинных платьях вот с такой вот рыжей мотней на голове, вот с такими вот стрелками…
Андрей Плахов: Ну, хочется скорее увидеть это зрелище.
Ольга Галицкая: Потрясающе! Но ведь была еще картина, по-моему, съемки давно уже закончились, а фильма что-то не видно, - я имею в виду картину по Виктору Пелевину.
Рената Литвинова: Кстати, мне тут недавно звонят и опять просят день досъемок. Я хохотала страшно.
Андрей Плахов: У них уже была в Канне презентация, но, тем не менее, фильма как нет, так и нет.
Рената Литвинова: Они еще хотят доснять что-то.
Ольга Галицкая: А вот им денег как раз и не хватило.
Рената Литвинова: Да что вы…
Андрей Плахов: Ну, а режиссерские планы, Рената, все-таки есть, свои собственные?
Рената Литвинова: Да. Я хочу все-таки обостриться в такие камерные и, конечно, не масштабные фильмы, а вот такие человеческие. И конечно, не будет у меня поводом всякие убийства, мне кажется, это как-то… Вообще, мне кажется, это как-то, если говорить, уже немодно. Мне кажется, что это уже себя, в конце концов, исчерпало.
Ольга Галицкая: Пока еще модно, суд по Каннскому фестивалю, по "Кинотавру" российскому.
Андрей Плахов: Ну, к тому времени, когда вы снимите, наверное, уже…
Ольга Галицкая: …мода будет другая.
Рената Литвинова: Внутри меня уже немодно. Просто я опять думаю: ну, вот… Есть просто определенный жанр – триллера-детектива, который я обожаю, но вот если это все арт-хаус, моя задача – все-таки показать какую-то красоту.
Ольга Галицкая: Рената, а как вам кажется, какой фильм, каких качеств фильм должен побеждать на международном кинофестивале, вот конкретно на Московском международном кинофестивале? Какой картине вы пожелали бы победы? Я не имею сейчас в виду конкретного режиссера, а вот…
Рената Литвинова: Вообще, очень странный иногда бывает отбор картин. Вот даже на том же Каннском фестивале, на Берлинском фестивале – я иногда не могу понять, чем они руководствуются, и думаю, что они просто собирают самые бренды.
Андрей Плахов: Бренды, имена.
Рената Литвинова: Бренды, имена, и получается, что как бы изначальная цель фестиваля – брать и открывать какие-то новые имена, талантливых режиссеров, давать кому-то еще дорогу – это превращается в некий такой бизнес для привлечения большего количества прессы, "желтой" прессы, кстати (она уже там пасется с утра до вечера). И теряется сам смысл фестиваля. Для чего? Для того чтобы мы промоутировали режиссеров, которых уже… Вот зачем участвовать в конкурсе Альмадовару или фон Триеру, и, в принципе, той же Кире Георгиевне? Потому что они уже гении! Ну, вот что они и кому хотят доказать, соревнуясь между собой? Это просто смешно. Их все равно потом посмотрит весь мир. Я не знаю, в случае Ханеке, конечно, его надо брать в конкурс, потому что это очень сложный режиссер. Но, в принципе, цель фестиваля – заявить картины, которые по-другому никак не пробьются к зрителю. И выбирать, конечно, хоть кого-то нового. Это же невозможно так!
Андрей Плахов: Я с вами согласен, в Канне явно не хватало новых имен, все было заполнено уже, действительно, такими брендовыми именами…
Рената Литвинова: Которые мы по-любому бы посмотрели, согласитесь. Зачем им быть в конкурсе? С кем может сражаться Альмадовар, с кем?
Андрей Плахов: Разве что с самим собой.
Рената Литвинова: Да. Это просто смешно мне.
Ольга Галицкая: В случае Московского кинофестиваля я думаю, что чуть ли не единственная была возможность увидеть фильм Киры Муратовой – как раз в конкурсе кинофестиваля в Москве. Потому что когда он появится в прокате – еще бог весть, и появится ли.
Рената Литвинова: Кстати, да.
Андрей Плахов: И появится ли на других фестивалях. Потому что фестивали, между прочим, боятся брать фильмы такие длинные, нагрузочные, тяжелые. То есть все то же самое, о чем мы говорили, касается и фестивалей.
Рената Литвинова: В принципе, то, что вы выбрали его, будучи в отборочной комиссии не самым последним человеком, я вам просто выражаю особую признательность и благодарность, пошли на такой поступок.
Андрей Плахов: Спасибо, но это был первый фильм, который мы отобрали, потому что у нас не было никаких сомнений – фильм Киры Муратовой должен быть в конкурсе Московского фестиваля.
Рената Литвинова: Тем не менее, на других фестивалях возникают сомнения, и это, конечно, меня шокируют. Я не понимаю, тогда зачем они вообще делают свои фестивали. Это, конечно, грустно. Это касается почти всех фестивалей группы "А".
Андрей Плахов: Рената, вы говорите, что есть планы в режиссуре, конечно, и актерская стезя вас, наверное, тоже…
Рената Литвинова: Она меня, конечно, видите, раздваивает. А чтобы сделать дело, конечно, надо быть очень сосредоточенным. И я вот понимаю Ханеке, который в прошлом году отказался быть председателем фестиваля, потому что…
Андрей Плахов: Жюри Московского фестиваля несколько лет назад, да.
Рената Литвинова: Потому что, в принципе, ты даришь часть своего времени, а ведь это же, на самом деле, не так безболезненно – сидеть в жюри.
Андрей Плахов: Да, вот когда он отказался приехать на Московский фестиваль в последний момент, мотивировав это тем, что у него съемки в Америке неожиданно возникли, это было во время "Забавных игр", кстати, не самой лучшей…
Рената Литвинова: Лучше бы он не снимал, лучше бы он приехал, отдохнул (смеются).
Андрей Плахов: Но сейчас, после того, как я посмотрел "Белую ленту", я подумал, что все-таки, может быть, в это время у него уже зрел замысел этого шедевра, а за шедевр можно простить все, наверное, по крайней мере многое.
Рената Литвинова: Конечно, я понимаю очень многих больших, талантливых людей, которые ведут затворнический образ жизни, тем самым себя сохраняя. Вот как Кира, ведь она же себя хранит, никуда вот так не выпуская.
Андрей Плахов: Она даже на Московский фестиваль не приехала. Правда, она заболела, но думаю, что, может быть, в каком-то смысле…
Рената Литвинова: И на Венецианский она не приехала.
Андрей Плахов: …это был способ освобождения от обязанности представлять фильм, защищать фильм. Ведь это же тоже нервы и трата энергии какой-то внутренней.
Рената Литвинова: Колоссальная причем, зная ее страстную натуру. И конечно, хочется сказать, когда ты принимаешь участие в том, в этом… Вот я ушла, например, из телевизора…
Ольга Галицкая: Не жалеете об этом?
Рената Литвинова: Это не проходит без… Ну, как, ты себя хранишь, потому что я же не могу разорваться на 57 сторон, и это неправильно, это невозможно.
Ольга Галицкая: С полной отдачей быть везде.
Рената Литвинова: Все равно это не моя профессия, да. И если ты на что-то претендуешь, большее…
Андрей Плахов: А что вы считаете своей главной профессией, как вы в идеале представляете свою жизнь?
Рената Литвинова: Мне нравится быть автором, то есть писать и снимать. А как актриса, вот вы говорите, что я для себя нашла… Мне вот очень нравятся эффектные роли, чтобы там себя не сильно уродовали. Я вот помню, я обижаюсь на операторов, когда… Я все время говорю: "Будем брать красотой". Как какую-нибудь страшную снимут или оденут черти во что. Я вот обиделась на художницу, которая в фильме "Жестокость" была. "Я, - говорю, - вообще с вами не разговариваю". Потому что огромное тело, маленькая головка, торчат две худые ноги, и куда ее несет… Неужели, я думаю, такой урод я? Я даже не стала смотреть картину, я была оскорблена своим видом.
Андрей Плахов: Но вот Николь Кидман получает "Оскара", когда себе нос делает искусственный и так далее. У нас же любят уродовать, не только у нас, а вообще во всем мире красивых актрис.
Рената Литвинова: Да.
Ольга Галицкая: А вам хочется быть на экране такой гламурной красавицей.
Рената Литвинова: Я не хочу себя уродовать. Меня постоянно уродуют…
Ольга Галицкая: Я бы не сказала.
Рената Литвинова: Да?
Ольга Галицкая: По-моему, всегда вы выглядите очень красиво.
Рената Литвинова: Ну, вот Кира меня, конечно, радует, что называется.
Ольга Галицкая: Особенно в "Настройщике", и даже вот в этой маленькой роли в "Мелодии для шарманки", по-моему…
Рената Литвинова: Да, там меня несут вот на этих вот рикшах, я же там практически Грета Гарбо какая-то.
Андрей Плахов: Но даже если она делает какой-то гротескную фигуру из вашей героини, все равно видно, что она делает это с любовью. Вот у нее какое-то есть отношение к вам особое, это чувствуется всегда в фильмах.
Рената Литвинова: Операторы меня всегда боятся, слушаются. Я говорю: "Покажите кадр". И знаете, они снимут и стоят рядом, как маленькие дети. А я, такая строгая, суюсь своим носом в этот экранчик.
Ольга Галицкая: Но это, видимо, все-таки режиссерский еще взгляд.
Рената Литвинова: Прожигаю взором оператора и говорю: "Ну, не знаю…"
Андрей Плахов: Ну, известно, что Марлен Дитрих ставила зеркало всегда на съемочной площадке, для того чтобы краем глаза видеть, как она выглядит.
Рената Литвинова: Ну, да, кстати, ей как-то удавалось их держать в рукавицах. А сейчас, ну, кто бы ей позволил держать зеркало? Сказали бы: "Знаете что…"
Андрей Плахов: Ну, Ханеке бы точно не позволил, сказал бы: "Марлен, последний раз…"
Ольга Галицкая: (смеются) Он бы не взял ее просто в свой фильм. Рената, если вы все-таки вернетесь, а я на это очень надеюсь, к своей режиссерской профессии, то каких актеров вы хотели бы снимать? Есть у вас такие артисты, про кого вы думаете, что в вашем фильме они были бы кстати?
Андрей Плахов: В идеале, не обязательно русские.
Рената Литвинова: В идеале… Все равно я бы снимала красивые лица, не знаю, сильные лица. Мне нравятся личности. Я не могу сказать, что вот там артисты как бы, которые вот так сильно меняются… мне кажется, что как будто там ничего и нету. Мне нравится какой-то актер даже чуть ли не одной роли. Ну, вот Монро – она же актриса одной роли, но она в этом так совершенна. Так что, в общем, в идеале Монро, конечно, такое украшение светящееся. Мне нравятся такие вот шаманы.
Андрей Плахов: То есть когда энергия идет, именно какая-то киногения, чисто кинематографическое свечение.
Рената Литвинова: Идет энергия, свечение, киногения. И конечно, чтобы вот как-то пригашивать какую-то театральную школу. Я просто не буду называть фамилии, но самые востребованные артисты, когда я смотрю на экране, мне кажется, что вот у меня снимались, и я не могу… вот как пригасить, чтобы они не играли. Но вот уже у них не отлепляется эта манера, вот эта техника.
Андрей Плахов: Вот, например, кого вы предпочитаете – Катрин Денев или Изабель Юпер, если взять двух таких знаменитых артисток?
Рената Литвинова: Ну, Изабель Юпер – она меня просто вообще повергает… Но она, кстати, очень техничная. А Денев как раз скорее ближе ко мне, она берет, конечно, какой-то своей красотою, еще она такая о себе думает, потом она…
Андрей Плахов: Киногения.
Рената Литвинова: Да, в ней это есть. И мне кажется, даже она сильно зерно и не ищет, скажу вам честно.
Ольга Галицкая: Ну, а как же жизнь, которая зачастую бывает некрасивой, как ее передавать?
Рената Литвинова: Вот хочу вам сказать, что кино – это не жизнь. Это что-то над жизнью, под жизнью, но это не жизнь. Жизнь показывают публицисты, репортеры, папарацци…
Андрей Плахов: Документальное кино.
Рената Литвинова: …новости, документалка какая-то, но не художественное кино. Вы понимаете, что это должно как-то преломляться. Я вам должна показать какой-то свой мир, но это не есть киноправда. Это не Дзига Вертов. А Дзига все время говорил о том, что не нужна нам правда, а сам ее как-то эстетизировал. Ну, невозможно, художник всегда будет эстетизировать пространство.
Андрей Плахов: Даже если он говорит о том, что это киноправда, на самом деле, он все равно, если он художник, он творит свой мир.
Рената Литвинова: Свою личную правду, да. Иначе он не художник, иначе он этот, репортер, социальное кино…
Ольга Галицкая: Сегодня у нас в гостях была художник Рената Литвинова, актриса и кинорежиссер. Спасибо вам большое, Рената, за эту встречу. Надеемся увидеть вас в ваших новых ролях и ваши новые фильмы.