Андрей Бабицкий: Экономический кризис совершенно- по-разному проявляет себя в различных регионах России. Главным образом, это связано с тем, что у правительства нет единой программы антикризисных мер и поэтому региональные руководители действуют в силу собственного разумения и профессионализма. Кроме того, Кремль в большей степени озабочен возможными политическими последствиями кризиса и потому старается в первую очередь нейтрализовать социальные протесты. Обо всем этом в интервью Игорю Яковенко – доктор географических наук Наталья Зубаревич.
Игорь Яковенко: Я представляю сегодняшнюю мою собеседницу – это Наталья Васильевна Зубаревич, доктор географических наук, которую и я, и практически все мои знакомые специалисты считают ведущим экспертом нашей страны в области экономики регионов России. Разговор естественно пойдет о том, как переживают кризис регионы России, что общего и особенного в состоянии российских регионов. Поскольку кризис – это испытание для регионального начальства, то мой первый вопрос такой: есть ли у вас, Наталья Васильевна, примеры успешного и наоборот неадекватного поведения руководителей регионов в кризис, вот таких местных антикризисных стратегий?
Наталья Зубаревич: Прежде всего, мне кажется, стоит начать с короткого анализа кризиса, есть или нет. Потому что у нас с вами очень разная география кризиса. Есть регионы, где темпы промышленного спада 40% - это в войну так не было. Самарская область, часть металлургических регионов достигала такого дна. А есть регионы, в которых кризис не ощущается. Это слаборазвитые республики, которые живут на бюджетные деньги, в основном на трансферты из федерального бюджета. И как ни странно, это Дальний Восток, где кризис крайне мало проявляется по той простой причине, что там мощную санацию всей экономики провел кризис 90 годов. Там уже все, что осталось, более-менее жизнеспособно или находится в тени, и мы измерить это не можем. В частности, рыбная отрасль, мы как не знали, так и не знаем, сколько она производит. Поэтому начальство реагирует на то, что у него есть. А вот тут начинаются различия. Там, где сильных спадов нет, где бюджетные доходы более-менее сохранились, потому что в целом собственные доходы бюджетов Российской Федерации сократились аж на 20% - это много очень, собственные, за счет собственной налоговой базы. И в этих регионах никаких особых телодвижений начальству производить не стоит.
В регионах, где ситуация тяжелая, там веер, очень сильный веер различий. Честно говоря, он объясняется, как это вежливо сказать, адекватностью людей, стоящих у власти. Например, в Пермском крае понимание остроты кризиса было еще осенью, когда нам всем обещали тихую гавань. Поэтому пермское правительство и губернатор еще в сентябре-октябре сверстали антикризисный бюджет, сжав расходы на 20%, жестко посмотрев свои возможности, и они встретили кризис во внятном состоянии, понимая, на что они тратить будут, а на чем они сэкономят. Никаких телодвижений по поводу того, что бизнес к ногтю, чтобы платил налоги, Пермский край не делал. Наоборот, первым и единственным среди российских регионов еще до всякого кризиса он снизил налог на прибыль на свои четыре процента, которые он мог снизить, для всех, не для любимых, больших, зарубежных, для всех, чтобы легче жилось краю. Это один пример. Кризис в Пермском крае, тем не менее, тяжелый и это понятно, почему - это крупнейший в России производитель минеральных удобрений, а с минеральными удобрениями на мировом рынке сейчас очень плохо. Поэтому темпы спада достигали 25%. Но бюджет к этому готов, люди у власти понимали, что надо делать, поэтому никакой истерики нет.
Абсолютно другие примеру есть в двух типах регионов. Урал, там ситуация тяжелая, потому что кризис больнее всего ударил по металлургическим регионам, а потом по машиностроительным. На Урале есть и то, и другое. Что происходило там? Классическое повторение стратегии 90 годов, когда «казнить нельзя помиловать». Уволить нельзя, потому что стоит прокурор, надзирают, стоит полпред, вынужден на страже стоять губернатор, но бизнес не может сохранить такое количество занятых, у него убытки. И как следствие начинаются все формы скрытой безработицы: административные отпуска, трех-двухдневная рабочая неделя, неполная занятость с сохранением двух третей тарифа - этого добра у нас много разного. И там основной формой кризиса стала скрытая безработица, но зато отчеты можно отправлять очень хорошие. Ведь легальная безработица зарегистрированная там более-менее ничего. Это такая маскировочная реакция, не деловая, не рыночная, а полумаскировочная реакция.
И есть третий вариант, примером могу привести чудный Забайкальский край. Забайкальский край, он же бывшая Читинская область, объединенная с Агинским округом, ситуация не сразу, но тоже начала ухудшаться. Потому что, напоминаю, что Дальний Восток и Забайкалье в меньшей степени были затронуты кризисом. Но когда это началось, власти приняли гениальное решение. Я человек немолодой, поэтому помню очень хорошо практики райкомов партии по назначению всех завотделами инструкторов райкомов, а кураторами сельхозпредприятий своего района. Вот они должны были следить за надоями и привесами. Примерно то же самое сейчас изображено в Забайкальском крае. Все работники администрации назначены руководителями за крупными промышленными предприятииями. Мне один журналист рассказал, что руководитель физкультуры и спорта Забайкальского края отвечает за горнодобывающий рудник, чтобы вовремя платили зарплату. Но это ладно, хотя есть прокуратура, и зачем нужны представители администрации, неясно. Но отвечает еще и за выполнение плана по налогу, вот в чем проблема. То есть это не просто не рынок - это воспроизводство Советского Союза, версия два.
Игорь Яковенко: И вот из того, что вы сейчас сказали, вытекает закономерный вопрос: обычная практика смены элит в результате их эффективности - неэффективности происходит в условиях демократии. Мы видим, как каждые выборы в Европе сметают правительство, потому что оно избирателям кажется неэффективным. У нас выборов, как известно, нет. Значит остается надеяться на то, что в правительстве России, в администрации России как-то следят за тем, как справляются с кризисом на местах. У вас есть какие-то ощущения, я понимаю, что достоверных сведений, что происходит в голове у Медведева, у Путина, у кремлевской администрации, надо спрашивать об этом их, но тем не менее, какие-то ощущения, что все-таки какой-то более-менее адекватный анализ поведения региональных руководителей на местах, есть это правительстве в администрации или они по-прежнему исходят из принципа: лоялен – будешь работать, нелоялен, не обеспечиваешь необходимый процент на выборах «Единой России», значит будешь заменен.
Наталья Зубаревич: Вопрос понятен, ответ, как всегда, раскладывается на части. Часть первая и очень позитивная. Вместо безумной системы оценки эффективной деятельности губернаторов, которая была сначала придумана в администрации президента, потом навязана Минрегионов для оценки, получился абсолютно внятный и неплохой мониторинг кризиса в регионах, который ведет то же Минрегион. И это очень хорошо. Потому что это открыто, это можно посмотреть, станвоится более-менее понятным какова ситуация по регионам. Потому что у власти проблема не только в том, как реагировать, у власти проблема, чтобы знать, что происходит, каналы обратной связи нарушены катастрофически. Так что хотя бы один из информационных каналов восстановился, помимо справок ФСБ и совершено сумасшедшего непрофессионального мониторинга эффективности губернаторов появился нормальный мониторинг кризиса. Это первое.
Второе: властям по большом счету, честно говоря, не очень важно, как регион проходит кризис. Им важно одно: есть там социальные волнения или нет. Если социальная ситуация, социально-политическая ситуация спокойна, как-то пройдет кризис, если начались волнения и взрывы - это большой минус губернатору. Поэтому все губернаторы работают не на цель эффективного прохождения и выхода из кризиса с освоением потенциала территорий. Надо еще понимать, что перед губернаторами стоят не те цели, которые нам кажутся очевидными. Казалось бы, на территории важнее всего максимально грамотно пройти кризис, кризисы неизбежны, с меньшими издержками и сохранением модернизационного потенциала, а это значит надо работать на улучшение институтов, на поддержку предпринимательства, на поддержку уязвимых групп населения, то есть внятная и понятная цель. Но у нас система работает таким образом, что реальные цели перед губернаторами совсем иные. Это не допустить роста политической напряженности. И поэтому главное сделать так, чтобы не прорвалось недовольство. Когда это становится главной задачей, то в ход идут прежде всего методы административные, ручное управление, затыкание дыр, где начинает бурлить, и это абсолютно не помогает эффективному выходу из кризиса. Система российского управления настроена на неправильный сигнал.
Игорь Яковенко: Ну что ж я все-таки надеюсь, нужна какая-то нотка оптимизма, кризис создает хоть какую-то, но обратную связь, пусть кривую, пусть уродливую, пусть деформированную, но все-таки обратную связь. Конечно, лучше выборов никакой обратной связи нет, но просто так многотысячелетняя история мира показывает. Но тем не менее, хоть какая-то обратная связь хоть каких-то наиболее неадекватных руководителей, я надеюсь, кризис заставит убрать.
Игорь Яковенко: Я представляю сегодняшнюю мою собеседницу – это Наталья Васильевна Зубаревич, доктор географических наук, которую и я, и практически все мои знакомые специалисты считают ведущим экспертом нашей страны в области экономики регионов России. Разговор естественно пойдет о том, как переживают кризис регионы России, что общего и особенного в состоянии российских регионов. Поскольку кризис – это испытание для регионального начальства, то мой первый вопрос такой: есть ли у вас, Наталья Васильевна, примеры успешного и наоборот неадекватного поведения руководителей регионов в кризис, вот таких местных антикризисных стратегий?
Наталья Зубаревич: Прежде всего, мне кажется, стоит начать с короткого анализа кризиса, есть или нет. Потому что у нас с вами очень разная география кризиса. Есть регионы, где темпы промышленного спада 40% - это в войну так не было. Самарская область, часть металлургических регионов достигала такого дна. А есть регионы, в которых кризис не ощущается. Это слаборазвитые республики, которые живут на бюджетные деньги, в основном на трансферты из федерального бюджета. И как ни странно, это Дальний Восток, где кризис крайне мало проявляется по той простой причине, что там мощную санацию всей экономики провел кризис 90 годов. Там уже все, что осталось, более-менее жизнеспособно или находится в тени, и мы измерить это не можем. В частности, рыбная отрасль, мы как не знали, так и не знаем, сколько она производит. Поэтому начальство реагирует на то, что у него есть. А вот тут начинаются различия. Там, где сильных спадов нет, где бюджетные доходы более-менее сохранились, потому что в целом собственные доходы бюджетов Российской Федерации сократились аж на 20% - это много очень, собственные, за счет собственной налоговой базы. И в этих регионах никаких особых телодвижений начальству производить не стоит.
В регионах, где ситуация тяжелая, там веер, очень сильный веер различий. Честно говоря, он объясняется, как это вежливо сказать, адекватностью людей, стоящих у власти. Например, в Пермском крае понимание остроты кризиса было еще осенью, когда нам всем обещали тихую гавань. Поэтому пермское правительство и губернатор еще в сентябре-октябре сверстали антикризисный бюджет, сжав расходы на 20%, жестко посмотрев свои возможности, и они встретили кризис во внятном состоянии, понимая, на что они тратить будут, а на чем они сэкономят. Никаких телодвижений по поводу того, что бизнес к ногтю, чтобы платил налоги, Пермский край не делал. Наоборот, первым и единственным среди российских регионов еще до всякого кризиса он снизил налог на прибыль на свои четыре процента, которые он мог снизить, для всех, не для любимых, больших, зарубежных, для всех, чтобы легче жилось краю. Это один пример. Кризис в Пермском крае, тем не менее, тяжелый и это понятно, почему - это крупнейший в России производитель минеральных удобрений, а с минеральными удобрениями на мировом рынке сейчас очень плохо. Поэтому темпы спада достигали 25%. Но бюджет к этому готов, люди у власти понимали, что надо делать, поэтому никакой истерики нет.
Абсолютно другие примеру есть в двух типах регионов. Урал, там ситуация тяжелая, потому что кризис больнее всего ударил по металлургическим регионам, а потом по машиностроительным. На Урале есть и то, и другое. Что происходило там? Классическое повторение стратегии 90 годов, когда «казнить нельзя помиловать». Уволить нельзя, потому что стоит прокурор, надзирают, стоит полпред, вынужден на страже стоять губернатор, но бизнес не может сохранить такое количество занятых, у него убытки. И как следствие начинаются все формы скрытой безработицы: административные отпуска, трех-двухдневная рабочая неделя, неполная занятость с сохранением двух третей тарифа - этого добра у нас много разного. И там основной формой кризиса стала скрытая безработица, но зато отчеты можно отправлять очень хорошие. Ведь легальная безработица зарегистрированная там более-менее ничего. Это такая маскировочная реакция, не деловая, не рыночная, а полумаскировочная реакция.
И есть третий вариант, примером могу привести чудный Забайкальский край. Забайкальский край, он же бывшая Читинская область, объединенная с Агинским округом, ситуация не сразу, но тоже начала ухудшаться. Потому что, напоминаю, что Дальний Восток и Забайкалье в меньшей степени были затронуты кризисом. Но когда это началось, власти приняли гениальное решение. Я человек немолодой, поэтому помню очень хорошо практики райкомов партии по назначению всех завотделами инструкторов райкомов, а кураторами сельхозпредприятий своего района. Вот они должны были следить за надоями и привесами. Примерно то же самое сейчас изображено в Забайкальском крае. Все работники администрации назначены руководителями за крупными промышленными предприятииями. Мне один журналист рассказал, что руководитель физкультуры и спорта Забайкальского края отвечает за горнодобывающий рудник, чтобы вовремя платили зарплату. Но это ладно, хотя есть прокуратура, и зачем нужны представители администрации, неясно. Но отвечает еще и за выполнение плана по налогу, вот в чем проблема. То есть это не просто не рынок - это воспроизводство Советского Союза, версия два.
Игорь Яковенко: И вот из того, что вы сейчас сказали, вытекает закономерный вопрос: обычная практика смены элит в результате их эффективности - неэффективности происходит в условиях демократии. Мы видим, как каждые выборы в Европе сметают правительство, потому что оно избирателям кажется неэффективным. У нас выборов, как известно, нет. Значит остается надеяться на то, что в правительстве России, в администрации России как-то следят за тем, как справляются с кризисом на местах. У вас есть какие-то ощущения, я понимаю, что достоверных сведений, что происходит в голове у Медведева, у Путина, у кремлевской администрации, надо спрашивать об этом их, но тем не менее, какие-то ощущения, что все-таки какой-то более-менее адекватный анализ поведения региональных руководителей на местах, есть это правительстве в администрации или они по-прежнему исходят из принципа: лоялен – будешь работать, нелоялен, не обеспечиваешь необходимый процент на выборах «Единой России», значит будешь заменен.
Наталья Зубаревич: Вопрос понятен, ответ, как всегда, раскладывается на части. Часть первая и очень позитивная. Вместо безумной системы оценки эффективной деятельности губернаторов, которая была сначала придумана в администрации президента, потом навязана Минрегионов для оценки, получился абсолютно внятный и неплохой мониторинг кризиса в регионах, который ведет то же Минрегион. И это очень хорошо. Потому что это открыто, это можно посмотреть, станвоится более-менее понятным какова ситуация по регионам. Потому что у власти проблема не только в том, как реагировать, у власти проблема, чтобы знать, что происходит, каналы обратной связи нарушены катастрофически. Так что хотя бы один из информационных каналов восстановился, помимо справок ФСБ и совершено сумасшедшего непрофессионального мониторинга эффективности губернаторов появился нормальный мониторинг кризиса. Это первое.
Второе: властям по большом счету, честно говоря, не очень важно, как регион проходит кризис. Им важно одно: есть там социальные волнения или нет. Если социальная ситуация, социально-политическая ситуация спокойна, как-то пройдет кризис, если начались волнения и взрывы - это большой минус губернатору. Поэтому все губернаторы работают не на цель эффективного прохождения и выхода из кризиса с освоением потенциала территорий. Надо еще понимать, что перед губернаторами стоят не те цели, которые нам кажутся очевидными. Казалось бы, на территории важнее всего максимально грамотно пройти кризис, кризисы неизбежны, с меньшими издержками и сохранением модернизационного потенциала, а это значит надо работать на улучшение институтов, на поддержку предпринимательства, на поддержку уязвимых групп населения, то есть внятная и понятная цель. Но у нас система работает таким образом, что реальные цели перед губернаторами совсем иные. Это не допустить роста политической напряженности. И поэтому главное сделать так, чтобы не прорвалось недовольство. Когда это становится главной задачей, то в ход идут прежде всего методы административные, ручное управление, затыкание дыр, где начинает бурлить, и это абсолютно не помогает эффективному выходу из кризиса. Система российского управления настроена на неправильный сигнал.
Игорь Яковенко: Ну что ж я все-таки надеюсь, нужна какая-то нотка оптимизма, кризис создает хоть какую-то, но обратную связь, пусть кривую, пусть уродливую, пусть деформированную, но все-таки обратную связь. Конечно, лучше выборов никакой обратной связи нет, но просто так многотысячелетняя история мира показывает. Но тем не менее, хоть какая-то обратная связь хоть каких-то наиболее неадекватных руководителей, я надеюсь, кризис заставит убрать.