4 августа исполнилось 150 лет со дня рождения Кнута Гамсуна. Кульминационным событием юбилейных торжеств (а 2009 год объявлен в Норвегии годом Гамсуна) стало открытие культурного центра в день рождения писателя. Гамсун был великим романистом, но он приветствовал немецкую оккупацию Норвегии, встречался с Гитлером и отправил в подарок Геббельсу медаль, полученную от Нобелевского комитета: создатели экспозиции гамсуновского центра не забывают об этом.
На север страны, в деревню Хамарой, где Гамсун провел детство и большую часть своей творческой жизни, съехалось множество поклонников его творчества, а тему программы культурных мероприятий задал роман “Бродяги”, написанный Гамсуном в 1927 году. В церемонии открытия принимала участие норвежская кронпринцесса Метте-Марит, под чьим патронажем проходит юбилейный год.
При этом устроители музея подчёркивают, что не собираются обходить стороной вопросы, связанные с политическими взглядами гениального романиста. Cоветник по культуре провинции Нурланд Марит Теннфьорд полагает:
- Мы не должны ничего заметать под ковёр. Для Гамсуна не было бы большего комплимента узнать, что и сейчас люди находят его “неудобным на грани невыносимого”. Полемика, связанная с личностью Кнута Гамсуна сделала писателя уникальным инструментом, с помощью которого может быть прочитана история.
По информации газеты “Aftenposten”, на проведение года Гамсуна было выделено в несколько раз меньше денег, нежели было потрачено в прошлом году на юбилей другого знаменитого норвежца - драматурга Хенрика Ибсена. При этом, как пишет газета, не удалось найти ни одного частного спонсора, поскольку и сегодня многие в Норвегии считают, что человек, называвший Гитлера “борцом за человечество” и “реформатором высшего класса” всенародных почестей недостоин.
Говорит норвежский писатель Пер Петтерсон:
По-прежнему надо преподавать его произведения в школе. Однако называть улицу или площадь в честь того, кто поддерживал нацистов, нельзя
- Кнута Гамсуна надо читать обязательно. По-прежнему надо преподавать его произведения в школе. Однако называть улицу или площадь в честь того, кто поддерживал нацистов, нельзя. Нельзя ставить ему памятник. Знаете, что я думаю? Мне сейчас пришло это в голову - нужно дать улице имя одного из гамсуновских героев.
И, тем не менее, Кнут Гамсун - по крайней мере, на официальном уровне, реабилитирован. К круглой дате почтовое ведомство Норвегии выпустило марку, а Государственный банк страны - юбилейную монету с изображением писателя. Кроме того, издательством “Гюлдендаль” выпущено девять томов первого полного собрания сочинений Гамсуна.
К этому следует добавить, что жители южно-норвежского городка Гримстад, неподалёку от которого находится усадьба Нерхольм, где супруги Кнут и Мария Гамсун провели последние годы жизни, решили увековечить память писателя, переименовав в его честь центральную городскую площадь. А открытие первого в мире памятника Кнуту Гамсуну состоялось буквально на днях в Гудбрандсдалене, откуда писатель родом. Норвежский скульптор Скуле Ваксвик начал свою работу над монументом ещё двадцать лет назад, однако лишь сейчас стало возможным представить его творение на суд публики. “Я готов к тому, что памятник могут разбить, осквернить или сделать ещё что-либо в подобном духе – но стараюсь отогнать эту мысль от себя подальше”, – говорит автор скульптуры.
Норвежский писатель был кумиром в России в начале прошлого столетия, и в любви к нему объединились русские писатели из совершенно разных лагерей, и символисты, и почвенники, и даже футуристы-заумники. О том, как Гамсуна воспринимали в России в разные времена, рассказывает Наталия Будур, автор биографии писателя, недавно вышедшей в серии “Жизнь замечательных людей”:
- Россия и Германия – две страны, в которых Гамсун всегда был любим и почитаем, где всегда ему платили гонорары, что для писателя было очень важно. И Гамсун очень любил Россию - прежде всего, Достоевского. Пришел он к нам с “Голодом”. Это его первый роман. Он был переведен в конце 19-го века на русский язык и после этого наступил настоящий бум Гамсуна. В 1910 году вышли три полных собрания сочинений, и они были тут же распроданы. А агент Гамсуна в России, норвежец русского происхождения Левин, писал Гамсуну, что его книги продаются как горячие пирожки. И совершенно невероятный был тираж - полмиллиона экземпляров. Гамсуна издавали до 1939 года, благодаря Максиму Горькому, который Гамсуна любил, всегда считал идеалом, во многом с ним соревновался и призывал своих студентов отделять его творчество от взглядов. В том же самом 1910 году выходит первая прижизненная биография Гамсуна на русском языке.
- Гамсун повлиял на российских писателей, а влияли ли они на него?
Гамсун всегда восхищался Толстым и считал, что он один из великих писателей, наряду с Достоевским, но в письмах Гамсун писал, что Толстой все-таки очень реалистичен и идет в неправильную сторону
- Гамсун всегда восхищался Толстым и считал, что он один из великих писателей, наряду с Достоевским, но в письмах Гамсун писал, что Толстой все-таки очень реалистичен и идет в неправильную сторону. Очень интересная история произошла у Гамсуна с Достоевским. Гамсуна обвинили в плагиате Достоевского, когда он написал новеллу “Азарт”, и Гамсуну пришлось очень долго оправдываться, потому что новелла была написана в то время, когда “Игрок” Достоевского не был переведен на норвежский, еще не существовал перевод на английский, так что Гамсуну было неоткуда взять идею, кроме как из воздуха. Он взял эту идею, написал очень близкую по сюжету новеллу “Азарт”, и когда ее должны были опубликовать, Гамсун прочел в этот момент роман Достоевского, и тут же попросил отменить публикацию. Но это уже сделать было невозможно, газета вышла, разразился дикий скандал, и Гамсун всю жизнь оправдывался, причем оправдывался не в печати, он считал это ниже своего достоинства, а в письмах к своим переводчикам. Он писал, что у них с Достоевским был общий опыт игры, Гамсун был тоже игроком, именно этот опыт он и использовал, и неожиданно он претворился в новеллу. Новелла позднее была переделана, и сейчас она существует на русском языке в переводе Бальмонта, называется “Отец и сын”.
- Говорят, Молотов просил норвежцев не казнить Гамсуна. Это правда?
- Ингар Шлеттен Коллоэн, автор последней норвежской биографии Гамсуна в двух томах, много внимания уделяет как раз встрече Молотова с тогдашним премьер-министром Норвегии. Якобы, когда Молотов узнал о том, что Гамсуна будут судить как нацистского преступника, он сказал, что этого делать не надо, поскольку Гамсун - его любимый писатель. На что ему сказали: “Вы слишком мягки, мистер Молотов”. Но вот документальных подтверждений у нас нет, и сам Коллоэн пишет о том, что это известно из мемуаров одного дипломата, который слышал об этом от другого дипломата, который находился рядом во время переговоров Молотова с норвежским правительством. Так что легенда такая действительно существует, но мне все-таки кажется она немножко сомнительной,
Разговор о норвежском писателе продолжает Александр Генис:
- Роман “Голод” заполняет паузу между Достоевским и Кафкой. Герой книги отчетливо напоминает Раскольникова, Христиания – Петербург, стиль – истерику. Гамсун, однако, укрупнил масштаб, убрав посторонних и второстепенных. Из-за этого прямо на глазах читателя сгущенный психологизм Достоевского становится новым течением – экспрессионизмом. Текст – это отражение окружающего в измененном, как теперь говорят, сознании авторского персонажа. Даже заболевший пейзаж заражается его измождением: “Осенняя пора, карнавал тления; кроваво-красные лепестки роз обрели воспаленный, небывалый отлив. Я сам чувствовал себя, словно червь, гибнущий среди этого готового погрузиться в спячку мира”.
Мы не знаем, кто и почему решил “заморить” этого “червячка”, потому что, Гамсун, убрав социальные мотивировки бедствия, сосредоточился на физиологическом конфликте. Стоя на пороге смерти, герой от страницы к странице на протяжении всей книги продлевает пограничное существование. И это роднит “Голод” с “Голодарем”, и Гамсуна с Кафкой. Первый начал там, где второй закончил. “В борьбе с миром, - писал Кафка, - мы должны встать на сторону мира”. Возможно, потому, что лишь истощаясь, жизнь приоткрывает последние тайны.
В Америке “Голод” издают с предисловием Башевиса Зингера, который назвал книгу необходимым чтением, ибо “это – первый в мире модернистский роман”. В России Гамсуна любили просто так - как своего, как гения литературы, названной Пришвиным “почти родной”. Он же говорил, что “европейскую культуру так не обидно принять из рук стихийного борца за нее, норвежца”. Но в главной, удостоенной в 1920-м году Нобелевской премии книге Гамсуна “Соки земли” нет культуры – одна природа. В этом опусе он, после своей ранней экстатической прозы, сделал шаг не вперед, а назад – к заре человека.
“Соки земли” - идиллия и миф, северная Книга Бытия, заново рассказывающая историю Адама и Евы, но со счастливым концом. Герой книги, пришедший ниоткуда и начавший с самого начала Исаак “звероват и груб голосом”, но он - редчайший в нашей литературе - образ не страдающего крестьянина: Исаак “любил выпавший на его долю жребий”. Гордый своей силой и славный своим подвигом, он возделывает землю, пустую, как в первые дни творения. Преобразование природы в хозяйство – величественная мистерия. Написать ее мечтают все почвенники, но никому, пожалуй, не удалось это сделать с таким органичным, вписанным в природу ритмом. В конце книги, на ее последней странице, Гамсун, не выдерживая собственного эпического лада, объясняет замысел, резюмируя: “Выходец из прошлого, прообраз будущего, человек первых дней земледелия, отроду ему девятьсот лет, и все же он сын своего века”.
Век, однако, был двадцатым, и Гамсун его не понял. Он поверил в фашизм, потому что нашел в нем общие с его творчеством корни: ретроспективную утопию. Мечтая вернуться к исходному уравнению – свободный труженик на доброй земле, Гамсун увидел в фашистах альтернативу цивилизации. И был, к несчастью, прав. Об этом до сих пор трудно говорить, особенно, вспоминая, как великий писатель подарил свою Нобелевскую медаль Геббельсу.
Гамсун никогда не знал немецкого, зато он выучил английский и не любил страны, где на нем говорят. Изъездив в юности мир, писатель хотел одного - вернуть нас домой, на землю. Он выбрал неверный путь, и Норвегия смогла простить своего лучшего прозаика только сейчас, в дни юбилея. Рано или поздно, это должно было произойти, потому что Север кажется немым без Гамсуна.
(Отрывок из передачи "Поверх барьеров" с Дмитрием Волчеком)