Генералу Власову не суждено занять почетное место в российском пантеоне, и это, в общем, справедливо.
Но неожиданно бурная полемика, вспыхнувшая вокруг книги протоиререя Георгия Митрофанова "Трагедия России" , поражает непримиримостью позиции тех, кто все еще не готов слышать и воспринимать другую правду о войне, помимо официально утвержденной.
Особенно сильным раздражителем для этих людей стал отзыв на книгу Архиерейского Синода Русской православной церкви за рубежом, в котором сказано, что Власов и его сподвижники не были предателями России. Заговорили чуть ли не о новом расколе русского православия. Вполне очевидно, что это новый виток борьбы с "фальсификациями в ущерб".
Напомню, патриарх Кирилл 23 августа в Архангельске говорил о размывании в "постмодернистском" сознании современного человека границы между добром и злом и в этой связи указывал на солдат власовской армии, которых это искаженное сознание оправдывает.
Если бы мир был устроен так просто! Но он всегда был кафкианским, этот мир, добра в нем вечно не хватало на всех, и многим приходилось выбирать не между добром и злом, а из двух зол.
В окружении и на оккупированных территориях оказались миллионы советских граждан, брошенных на произвол судьбы. Им нужно было как-то выживать. В старосты, в бургомистры шли не только приспособленцы или ненавистники России, но и люди достойные - по зову совести, дабы по мере сил облегчать участь соотечественников.
Не Власов изменил родине, а Сталин предал своих солдат, попавших по его вине в плен, объявив их предателями. Обратной дороги у них не было. Оставалось околевать в лагере. Власов нашел третий путь.
Загадка Власова, надо полагать, повергла Сталина в мучительные раздумья. Призрак русского правительства по ту сторону фронта страшил его.
С появлением первых власовских документов - Смоленского воззвания и открытого письма "Почему я стал на путь борьбы с большевизмом" - на оккупированных территориях началась активная пропагандистская кампания Кремля. В июне 1943 года над немецкими позициями уже сбрасывались обращения к солдатам и офицерам Русской освободительной армии (РОА) на русском языке. Сталин, таким образом, признал власовское движение реальной силой раньше Гитлера.
Москва имела гипертрофированное представление о РОА. Формирование армии началось лишь в конце 1944 года, после провала заговора Штауффенберга, когда Власов с его штабом перешли под контроль Гиммлера. Рейхсфюрер знал: эти будут драться до конца.
У Власова в тот момент уже не осталось никаких иллюзий относительно исхода войны. Свои политические расчеты он строил на западных союзниках, на их признании РОА "третьей силой". Но обманулся.
Осенью 1991 года я впервые приехал в США и сразу же отправился в Вэлли-Коттедж близ Нью-Йорка – на Толстовскую ферму, штаб-квартиру фонда, основанного дочерью Льва Толстого, Александрой. После войны эта организация помогла многим "перемещенным лицам". Меня принимал Сергей Павлович Крыжицкий – профессор-словесник, один из управляющих фондом. В то время там еще доживала свой век княжна императорской крови Вера Константиновна.
Я попросил показать мне русское кладбище в погосте Новодивеевского монастыря. Стоял у белого обелиска памяти солдат и офицеров РОА и думал о том, как сложно и неразрывно все переплелось.
Короткая история власовского движения началась и закончилась в одном и том же городе - Праге. 14 ноября 1944 года там состоялось учредительное собрание Комитета освобождения народов России. В мае сорок пятого 1-я дивизия РОА под командованием генерала Буняченко оказала поддержку Пражскому восстанию.
7 мая в городе появилась сброшенная на парашютах советская военная миссия. Начальник миссии капитан Соколов позвонил полковнику РОА Архипову. После выяснения оперативной обстановки Соколов спросил: "Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бой за товарища Сталина и за Россию?" "За Россию - да, - ответил Архипов. - Не за товарища Сталина". "Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, закончили военную академию в Советском Союзе", - настаивал Соколов. "Я закончил военное училище в Москве в четырнадцатом году, - сказал Архипов. - Сталину я никогда не присягал".
Архипов мог бы добавить, что он никогда не присягал и Гитлеру - этого имени в тексте присяги РОА нет. Но этот факт ничего не объясняет и никого ни в чем не оправдывает.
Но неожиданно бурная полемика, вспыхнувшая вокруг книги протоиререя Георгия Митрофанова "Трагедия России" , поражает непримиримостью позиции тех, кто все еще не готов слышать и воспринимать другую правду о войне, помимо официально утвержденной.
Особенно сильным раздражителем для этих людей стал отзыв на книгу Архиерейского Синода Русской православной церкви за рубежом, в котором сказано, что Власов и его сподвижники не были предателями России. Заговорили чуть ли не о новом расколе русского православия. Вполне очевидно, что это новый виток борьбы с "фальсификациями в ущерб".
Напомню, патриарх Кирилл 23 августа в Архангельске говорил о размывании в "постмодернистском" сознании современного человека границы между добром и злом и в этой связи указывал на солдат власовской армии, которых это искаженное сознание оправдывает.
Если бы мир был устроен так просто! Но он всегда был кафкианским, этот мир, добра в нем вечно не хватало на всех, и многим приходилось выбирать не между добром и злом, а из двух зол.
В окружении и на оккупированных территориях оказались миллионы советских граждан, брошенных на произвол судьбы. Им нужно было как-то выживать. В старосты, в бургомистры шли не только приспособленцы или ненавистники России, но и люди достойные - по зову совести, дабы по мере сил облегчать участь соотечественников.
Не Власов изменил родине, а Сталин предал своих солдат, попавших по его вине в плен, объявив их предателями. Обратной дороги у них не было. Оставалось околевать в лагере. Власов нашел третий путь.
Загадка Власова, надо полагать, повергла Сталина в мучительные раздумья. Призрак русского правительства по ту сторону фронта страшил его.
С появлением первых власовских документов - Смоленского воззвания и открытого письма "Почему я стал на путь борьбы с большевизмом" - на оккупированных территориях началась активная пропагандистская кампания Кремля. В июне 1943 года над немецкими позициями уже сбрасывались обращения к солдатам и офицерам Русской освободительной армии (РОА) на русском языке. Сталин, таким образом, признал власовское движение реальной силой раньше Гитлера.
Москва имела гипертрофированное представление о РОА. Формирование армии началось лишь в конце 1944 года, после провала заговора Штауффенберга, когда Власов с его штабом перешли под контроль Гиммлера. Рейхсфюрер знал: эти будут драться до конца.
У Власова в тот момент уже не осталось никаких иллюзий относительно исхода войны. Свои политические расчеты он строил на западных союзниках, на их признании РОА "третьей силой". Но обманулся.
Осенью 1991 года я впервые приехал в США и сразу же отправился в Вэлли-Коттедж близ Нью-Йорка – на Толстовскую ферму, штаб-квартиру фонда, основанного дочерью Льва Толстого, Александрой. После войны эта организация помогла многим "перемещенным лицам". Меня принимал Сергей Павлович Крыжицкий – профессор-словесник, один из управляющих фондом. В то время там еще доживала свой век княжна императорской крови Вера Константиновна.
Я попросил показать мне русское кладбище в погосте Новодивеевского монастыря. Стоял у белого обелиска памяти солдат и офицеров РОА и думал о том, как сложно и неразрывно все переплелось.
Короткая история власовского движения началась и закончилась в одном и том же городе - Праге. 14 ноября 1944 года там состоялось учредительное собрание Комитета освобождения народов России. В мае сорок пятого 1-я дивизия РОА под командованием генерала Буняченко оказала поддержку Пражскому восстанию.
7 мая в городе появилась сброшенная на парашютах советская военная миссия. Начальник миссии капитан Соколов позвонил полковнику РОА Архипову. После выяснения оперативной обстановки Соколов спросил: "Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бой за товарища Сталина и за Россию?" "За Россию - да, - ответил Архипов. - Не за товарища Сталина". "Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, закончили военную академию в Советском Союзе", - настаивал Соколов. "Я закончил военное училище в Москве в четырнадцатом году, - сказал Архипов. - Сталину я никогда не присягал".
Архипов мог бы добавить, что он никогда не присягал и Гитлеру - этого имени в тексте присяги РОА нет. Но этот факт ничего не объясняет и никого ни в чем не оправдывает.