В нескольких российских городах начинается так называемое добровольное тестирование школьников и студентов на предмет употребления наркотиков. Ранее в пользу тестирования высказался президент Дмитрий Медведев. Правозащитник Лев Левинсон доказывает, почему тестирование – мера бесполезная и затратная.
На заседании Совета безопасности президент сказал:
"Для своевременной диагностики выявления этого заболевания среди подростков надо подумать об обязательном тестировании учащихся всех образовательных учреждений".
Очень печально, что эта крайне вредная идея озвучена президентом России и получила таким образом импульс к тому, чтобы повсеместно теперь насаждаться, - напоминает Лев Левинсон. - Это стрельба не по тем мишеням. Правда, слова президента не закон, и на сегодняшний день так называемое добровольное тестирование незаконно, и все эти поползновения на местах в принципе можно обжаловать.
Представьте класс: девочек и мальчиков приводят в медицинское учреждение. Они стоят в очереди, а один из тридцати или ста заявляет, что он не хочет. Это сразу ставит человека в двойственное положение, и соблюсти добровольность просто невозможно.
Невозможно соблюсти режим, который гарантировал бы результативность и правильность показателей. На наркотики берут анализ мочи, а затем используются тест-полоски – анализ крови намного дороже и требует клинических лабораторных условий. Но и при анализе мочи деньги выбрасывают на ветер.
Процесс получения биологических средств для такого тестирования не публичный: гарантировать достоверность получаемого материала нельзя. Те, кто предполагает, что у них может быть положительный результат тестирования, не такие дураки, чтобы спокойно сдавать анализ и потом себе на голову получать неприятности. Подмена материала здесь – дело пустяшное, а заставить человека естественные потребности отправлять на глазах у контролеров – это, конечно, исключено, это издевательство. При анализе мочи положительный результат дают некоторые сильные обезболивающие: совершенно легальные, которые можно купить и без рецепта. На этом часто попадаются водители, которые наркотики вовсе не употребляют. Чтобы доказать свою невиновность, нужны дорогостоящие тестирования.
Более тяжелые наркотики, такие, как героин, выводятся из организма уже через несколько дней: ни анализ крови, ни анализ мочи не выявляет факта употребления. Того, кто стоит на опасном пути, начиная употреблять героин, опиаты, выявить с помощью анализов сложно. А марихуана и другие производные конопли обнаруживаются не только в крови, но даже в моче в течение двух-трех месяцев после употребления.
Так что даже если встать на точку зрения тех, кто считает тестирование допустимым, это бессмысленное и дорогостоящее занятие, которое выгодно только российским производителям тест-полосок.
С нравственной стороны тестирование – это глубокое унижение молодых людей со стороны государства, которое существует для того, чтобы защищать и гарантировать права граждан.
Если родители так уж обеспокоены, тест-полоски продаются чуть ли не в каждой аптеке, но доверять им на 100% все рано нельзя. А совершеннолетние дети сами должны принимать решения. Это недобровольное медицинское вмешательство, которое недопустимо после достижения человеком 16 лет.
Часто приходится слышать: подростки проходят диспансеризацию, почему там не может быть врача-нарколога, чтобы проверить ребенка на предмет заболевания наркоманией? На это можно ответить, что употребление наркотиков не всегда является болезнью, но всегда – правонарушением, а иногда уголовным преступлением. И при диспансеризации выявляется не столько болезнь, сколько правонарушение. Тогда деятельность медицинских работников носит характер не медицинский, а правоохранительный, и здесь нарушается презумпция невиновности, потому что происходит не что иное как тестирование людей на совершение правонарушения. Тотальное подозрение недопустимо, а получается, что всех школьников и студентов ставят в положение подозреваемых в употреблении наркотиков. Соглашаясь на тестирование, они вынуждены доказывать, что они не совершили правонарушение. К тому же это нарушение не свидетельствует о болезни.
На официальном уровне заявляется чуть ли не как юридический факт, что употребление героина растет скачками. Наблюдениями это не подтверждается. Сами правоохранительные органы косвенно обеспечивают статистику наркопреступлений: известно об изъятиях в ходе оперативно-розыскной деятельности. По результатам изъятий больше всего дел заведено по производным канабиса - марихуане, гашишу... В некоторых регионах, таких, как Камчатка, Сахалин, вообще не возбуждаются дела кроме как по марихуане: другие наркотики там малодоступны. Об этом, в частности, можно судить по обращениям на информационный сайт, консультирующий в делах, связанных с наркотиками – 10-20 обращений в день, где люди пишут, за что их задержали. Видно, что на первом месте марихуана, на втором месте амфетамины, на третьем – опиаты.
В целом по России из всех запрещенных веществ чаще всего употребляют марихуану. Хотя радоваться особо нечему, произошло разительное изменение спектра потребления психоактивных веществ за последние 7-8 лет. В конце 1990-х годов опиаты были на первом месте, что привело к массовой наркотизации, высокой заболеваемости наркоманией и смертности, которая уничтожила значительную часть поколения.
Для всех стран, культур и социальных групп характерна волнообразная модель употребления психоактивных веществ, где волна – это 3-4 года, после чего происходит смена поколений тинейджеров и их предпочтений. Мода на тяжелые наркотики прошла, что объясняется и психологически: на глазах у подрастающего поколения происходило уничтожение героином их старших братьев. Кроме того, опиаты дороже конопли.
По существующему законодательству, за один-полтора грамма героина можно посадить на тот же срок, что и за несколько мешков, переправляемых через границу. Удар от дальнейшей политики ужесточения будет в основном приходиться на потребителей, на мелких ситуационных сбытчиков, и 99,9% дел будет идти по жертвам наркоторговли и наркополитики – в равной степени жертвам наркоторговцев и жертвам тех, кто борется с наркоторговлей. Единственный метод выявления фактов наркоторговли в России – это проверочная закупка. В основном в сети правоохранительных органов попадают люди, которые неглубоко втянулись в это дело. Чем дольше человек принимает наркотики, их приобретает и хранит, имеет каналы поставки, тем меньше вероятность, что его поймают: он приобретает опыт, у некоторых возникают коррупционные отношения с милицией.
Получается, что драконовские сроки получают не наркоманы и не наркоторговцы. Такой человек попадает к следователю, ему предлагают поблажки, если он назовет того, у кого берет наркотик. Но задержанный боится сдать реальных наркоторговцев, потому что боится их больше, чем милиции. И он говорит, что берет наркотик у своего соседа, который тоже берет у кого-то еще. Так возникают сотни тысяч дел каждый год.
В России надо, в первую очередь, легализовать тех людей, которые употребляют наркотики, особенно тех, кто от наркотиков зависит. В неменьшей степени - тех, кто употребляет что-то в силу молодости. Если эти люди из-за безобидных экспериментов становятся заключенными и попадают в криминальную сферу, получается вред и для них самих, и для общества намного больший, чем от самих наркотиков. В Европе есть преобладающий на сегодня опыт поэтапного снижения репрессивных мер в отношении наркозависимых, а какие-то страны, например, Голландия, давно уже не рассматривают употребление любых наркотиков как противоправное дело.
Опыт легализации потребителей есть и в Германии, Швейцарии, Испании. Там практикуется бесплатная раздача медицинского героина зависимым людям, что является наиболее адекватной формой противодействия криминальным действиям этих зависимых людей, которые в поисках нелегальных наркотиков вынуждены совершать правонарушения. Это оправдывает себя. В Швейцарии состоялся плебисцит, и государство смогло убедить население, что раздавать медицинский героин зависимому намного разрушительнее для наркобизнеса. Это вещи, которые мы наблюдаем за границей. И в России надо отказываться от репрессивной политики. В России даже анонимное лечение наркомана проблематично и приводит к тому, что все сведения попадают в милицию и Госнаркоконтроль.
Еще двадцать лет назад Комитет по конституционному надзору СССР, предшественник нынешнего Конституционного суда, признал не соответствующей конституции (еще советской) ответственность за употребление наркотиков и алкоголя. Подействовал прежде всего правовой аргумент: конституция не обязывает никого заботиться о своем здоровье - как советская, так и российская конституция. Так что ответственность за употребление не соответствует конституции и сейчас. Это тот первый шаг, который надо сделать. Пересмотр уголовной политики - самый полезный рывок. На крупном сеетвом наркобизнесе попадаются единицы из десятков тысяч людей, а отвестственность для всех одинакова. Законодательство бьет мимо цели. Борьба с наркотиками опаснее самих наркотиков.
Если говорить о доступе к героину и опиатам для наркозависимых, то семьи, которые сталкиваются с этой бедой, прекрасно понимают, что это лучше, чем каждый день покупать очередную дозу, рисковать прежде всего передозировкой и стоять каждый день перед возможностью погибнуть. Эти семьи были бы счастливы, если бы зависимому человеку, не готовому пока внутренне, психофизически отказаться от наркотиков, предложили легальный, чистый наркотик. Ведь десятки тысяч людей умерли в последние годы от передозировок. Родителям можно только мечтать о такой политике, потому что иначе их дети обречены погибнуть или в колонии, или у себя дома.
А что касается легких наркотиков, здесь карательные меры неадекватны той опасности, которую эти наркотики представляют. Никто не говорит о легализации в том смысле, чтобы школьникам в киосках вместе со сникерсами продавали сигареты с марихуаной. Такого даже в Голландии нет. Легализация легкого наркотика сбивает с него флер запретности и делает его менее желаемым. Понятно, что употребление марихуаны приводит к психической зависимости и не может быть поощряемо, как и злоупотребление алкоголем. Но тот же табак опаснее для здоровья, чем марихуана, а алкоголь приводит к большим криминальным последствиям, чем наркотики. Четверть преступлений у нас совершается в состоянии алкогольного опьянения и всего полтора процента - в состоянии наркотического. Хотя процент преступлений, совершенных в поисках наркотиков, больше этих полутора процентов, он меньше количества преступлений, совершенных в поисках денег на бутылку.
Нерациональные методы противодействия наркомании преобладают. Тенденция к ужесточению и попранию конституционных прав не дает оснований полагать, что здравый смысл и правовая основа деятельности государства восторжествуют. Я не стал бы драматизировать то, что сказал Медведев: если обсуждать проблему более детально, можно найти разумный компромисс. Можно спорить, приводить экономические аргументы. Но если будет проводиться бессмысленное тестирование, люди будут избегать его, опасаясь обнаружить свои пристрастия. Ничего хорошего из этого не получится.
У нас принято рассматривать 2000-е годы как недемократический этап развития, но все неоднозначно. Во второй половине 1990-х годов в России в отношении наркотиков была более жесткая законодательная политика и с каждым годом тысяч на 50 увеличивалось количество посаженных за наркотики. А при президенте Путине в 2003 году было изменено уголовное законодательство, изменены нормы, касающиеся количества обнаруженных наркотиков. И благодаря администации президента, лично Дмитирию Козаку, депутатам Государственной Думы, представителям гражданского общества, президент Путин заявил, что не тех сажаем за наркотики. И нам всем вместе удалось в 2004 году освободить около 70 тысяч человек, которые сидели за наркотики - была снята или смягчена уголовная ответственность, переквалифицировано деяние. То есть, разумные решения не исключены. Президент Медведев сказал, но у него есть разные возможности советоваться. Будем надеяться, что Общественный совет, возглавляемый Эллой Памфиловой, постарается, чтобы позиция президента была подвергнута некоторому уточнению.
На заседании Совета безопасности президент сказал:
"Для своевременной диагностики выявления этого заболевания среди подростков надо подумать об обязательном тестировании учащихся всех образовательных учреждений".
Очень печально, что эта крайне вредная идея озвучена президентом России и получила таким образом импульс к тому, чтобы повсеместно теперь насаждаться, - напоминает Лев Левинсон. - Это стрельба не по тем мишеням. Правда, слова президента не закон, и на сегодняшний день так называемое добровольное тестирование незаконно, и все эти поползновения на местах в принципе можно обжаловать.
Представьте класс: девочек и мальчиков приводят в медицинское учреждение. Они стоят в очереди, а один из тридцати или ста заявляет, что он не хочет. Это сразу ставит человека в двойственное положение, и соблюсти добровольность просто невозможно.
Невозможно соблюсти режим, который гарантировал бы результативность и правильность показателей. На наркотики берут анализ мочи, а затем используются тест-полоски – анализ крови намного дороже и требует клинических лабораторных условий. Но и при анализе мочи деньги выбрасывают на ветер.
Процесс получения биологических средств для такого тестирования не публичный: гарантировать достоверность получаемого материала нельзя. Те, кто предполагает, что у них может быть положительный результат тестирования, не такие дураки, чтобы спокойно сдавать анализ и потом себе на голову получать неприятности. Подмена материала здесь – дело пустяшное, а заставить человека естественные потребности отправлять на глазах у контролеров – это, конечно, исключено, это издевательство. При анализе мочи положительный результат дают некоторые сильные обезболивающие: совершенно легальные, которые можно купить и без рецепта. На этом часто попадаются водители, которые наркотики вовсе не употребляют. Чтобы доказать свою невиновность, нужны дорогостоящие тестирования.
Более тяжелые наркотики, такие, как героин, выводятся из организма уже через несколько дней: ни анализ крови, ни анализ мочи не выявляет факта употребления. Того, кто стоит на опасном пути, начиная употреблять героин, опиаты, выявить с помощью анализов сложно. А марихуана и другие производные конопли обнаруживаются не только в крови, но даже в моче в течение двух-трех месяцев после употребления.
Так что даже если встать на точку зрения тех, кто считает тестирование допустимым, это бессмысленное и дорогостоящее занятие, которое выгодно только российским производителям тест-полосок.
С нравственной стороны тестирование – это глубокое унижение молодых людей со стороны государства, которое существует для того, чтобы защищать и гарантировать права граждан.
Если родители так уж обеспокоены, тест-полоски продаются чуть ли не в каждой аптеке, но доверять им на 100% все рано нельзя. А совершеннолетние дети сами должны принимать решения. Это недобровольное медицинское вмешательство, которое недопустимо после достижения человеком 16 лет.
Часто приходится слышать: подростки проходят диспансеризацию, почему там не может быть врача-нарколога, чтобы проверить ребенка на предмет заболевания наркоманией? На это можно ответить, что употребление наркотиков не всегда является болезнью, но всегда – правонарушением, а иногда уголовным преступлением. И при диспансеризации выявляется не столько болезнь, сколько правонарушение. Тогда деятельность медицинских работников носит характер не медицинский, а правоохранительный, и здесь нарушается презумпция невиновности, потому что происходит не что иное как тестирование людей на совершение правонарушения. Тотальное подозрение недопустимо, а получается, что всех школьников и студентов ставят в положение подозреваемых в употреблении наркотиков. Соглашаясь на тестирование, они вынуждены доказывать, что они не совершили правонарушение. К тому же это нарушение не свидетельствует о болезни.
На официальном уровне заявляется чуть ли не как юридический факт, что употребление героина растет скачками. Наблюдениями это не подтверждается. Сами правоохранительные органы косвенно обеспечивают статистику наркопреступлений: известно об изъятиях в ходе оперативно-розыскной деятельности. По результатам изъятий больше всего дел заведено по производным канабиса - марихуане, гашишу... В некоторых регионах, таких, как Камчатка, Сахалин, вообще не возбуждаются дела кроме как по марихуане: другие наркотики там малодоступны. Об этом, в частности, можно судить по обращениям на информационный сайт, консультирующий в делах, связанных с наркотиками – 10-20 обращений в день, где люди пишут, за что их задержали. Видно, что на первом месте марихуана, на втором месте амфетамины, на третьем – опиаты.
В целом по России из всех запрещенных веществ чаще всего употребляют марихуану. Хотя радоваться особо нечему, произошло разительное изменение спектра потребления психоактивных веществ за последние 7-8 лет. В конце 1990-х годов опиаты были на первом месте, что привело к массовой наркотизации, высокой заболеваемости наркоманией и смертности, которая уничтожила значительную часть поколения.
Для всех стран, культур и социальных групп характерна волнообразная модель употребления психоактивных веществ, где волна – это 3-4 года, после чего происходит смена поколений тинейджеров и их предпочтений. Мода на тяжелые наркотики прошла, что объясняется и психологически: на глазах у подрастающего поколения происходило уничтожение героином их старших братьев. Кроме того, опиаты дороже конопли.
По существующему законодательству, за один-полтора грамма героина можно посадить на тот же срок, что и за несколько мешков, переправляемых через границу. Удар от дальнейшей политики ужесточения будет в основном приходиться на потребителей, на мелких ситуационных сбытчиков, и 99,9% дел будет идти по жертвам наркоторговли и наркополитики – в равной степени жертвам наркоторговцев и жертвам тех, кто борется с наркоторговлей. Единственный метод выявления фактов наркоторговли в России – это проверочная закупка. В основном в сети правоохранительных органов попадают люди, которые неглубоко втянулись в это дело. Чем дольше человек принимает наркотики, их приобретает и хранит, имеет каналы поставки, тем меньше вероятность, что его поймают: он приобретает опыт, у некоторых возникают коррупционные отношения с милицией.
Получается, что драконовские сроки получают не наркоманы и не наркоторговцы. Такой человек попадает к следователю, ему предлагают поблажки, если он назовет того, у кого берет наркотик. Но задержанный боится сдать реальных наркоторговцев, потому что боится их больше, чем милиции. И он говорит, что берет наркотик у своего соседа, который тоже берет у кого-то еще. Так возникают сотни тысяч дел каждый год.
В России надо, в первую очередь, легализовать тех людей, которые употребляют наркотики, особенно тех, кто от наркотиков зависит. В неменьшей степени - тех, кто употребляет что-то в силу молодости. Если эти люди из-за безобидных экспериментов становятся заключенными и попадают в криминальную сферу, получается вред и для них самих, и для общества намного больший, чем от самих наркотиков. В Европе есть преобладающий на сегодня опыт поэтапного снижения репрессивных мер в отношении наркозависимых, а какие-то страны, например, Голландия, давно уже не рассматривают употребление любых наркотиков как противоправное дело.
Опыт легализации потребителей есть и в Германии, Швейцарии, Испании. Там практикуется бесплатная раздача медицинского героина зависимым людям, что является наиболее адекватной формой противодействия криминальным действиям этих зависимых людей, которые в поисках нелегальных наркотиков вынуждены совершать правонарушения. Это оправдывает себя. В Швейцарии состоялся плебисцит, и государство смогло убедить население, что раздавать медицинский героин зависимому намного разрушительнее для наркобизнеса. Это вещи, которые мы наблюдаем за границей. И в России надо отказываться от репрессивной политики. В России даже анонимное лечение наркомана проблематично и приводит к тому, что все сведения попадают в милицию и Госнаркоконтроль.
Еще двадцать лет назад Комитет по конституционному надзору СССР, предшественник нынешнего Конституционного суда, признал не соответствующей конституции (еще советской) ответственность за употребление наркотиков и алкоголя. Подействовал прежде всего правовой аргумент: конституция не обязывает никого заботиться о своем здоровье - как советская, так и российская конституция. Так что ответственность за употребление не соответствует конституции и сейчас. Это тот первый шаг, который надо сделать. Пересмотр уголовной политики - самый полезный рывок. На крупном сеетвом наркобизнесе попадаются единицы из десятков тысяч людей, а отвестственность для всех одинакова. Законодательство бьет мимо цели. Борьба с наркотиками опаснее самих наркотиков.
Если говорить о доступе к героину и опиатам для наркозависимых, то семьи, которые сталкиваются с этой бедой, прекрасно понимают, что это лучше, чем каждый день покупать очередную дозу, рисковать прежде всего передозировкой и стоять каждый день перед возможностью погибнуть. Эти семьи были бы счастливы, если бы зависимому человеку, не готовому пока внутренне, психофизически отказаться от наркотиков, предложили легальный, чистый наркотик. Ведь десятки тысяч людей умерли в последние годы от передозировок. Родителям можно только мечтать о такой политике, потому что иначе их дети обречены погибнуть или в колонии, или у себя дома.
А что касается легких наркотиков, здесь карательные меры неадекватны той опасности, которую эти наркотики представляют. Никто не говорит о легализации в том смысле, чтобы школьникам в киосках вместе со сникерсами продавали сигареты с марихуаной. Такого даже в Голландии нет. Легализация легкого наркотика сбивает с него флер запретности и делает его менее желаемым. Понятно, что употребление марихуаны приводит к психической зависимости и не может быть поощряемо, как и злоупотребление алкоголем. Но тот же табак опаснее для здоровья, чем марихуана, а алкоголь приводит к большим криминальным последствиям, чем наркотики. Четверть преступлений у нас совершается в состоянии алкогольного опьянения и всего полтора процента - в состоянии наркотического. Хотя процент преступлений, совершенных в поисках наркотиков, больше этих полутора процентов, он меньше количества преступлений, совершенных в поисках денег на бутылку.
Нерациональные методы противодействия наркомании преобладают. Тенденция к ужесточению и попранию конституционных прав не дает оснований полагать, что здравый смысл и правовая основа деятельности государства восторжествуют. Я не стал бы драматизировать то, что сказал Медведев: если обсуждать проблему более детально, можно найти разумный компромисс. Можно спорить, приводить экономические аргументы. Но если будет проводиться бессмысленное тестирование, люди будут избегать его, опасаясь обнаружить свои пристрастия. Ничего хорошего из этого не получится.
У нас принято рассматривать 2000-е годы как недемократический этап развития, но все неоднозначно. Во второй половине 1990-х годов в России в отношении наркотиков была более жесткая законодательная политика и с каждым годом тысяч на 50 увеличивалось количество посаженных за наркотики. А при президенте Путине в 2003 году было изменено уголовное законодательство, изменены нормы, касающиеся количества обнаруженных наркотиков. И благодаря администации президента, лично Дмитирию Козаку, депутатам Государственной Думы, представителям гражданского общества, президент Путин заявил, что не тех сажаем за наркотики. И нам всем вместе удалось в 2004 году освободить около 70 тысяч человек, которые сидели за наркотики - была снята или смягчена уголовная ответственность, переквалифицировано деяние. То есть, разумные решения не исключены. Президент Медведев сказал, но у него есть разные возможности советоваться. Будем надеяться, что Общественный совет, возглавляемый Эллой Памфиловой, постарается, чтобы позиция президента была подвергнута некоторому уточнению.