Профессор Владимир Мордкович и предприниматель Валерий Баликоев предлагают свое решение дилеммы: инновации или статус сырьевого придатка. Судьба предложенной ими технологии определит этот выбор.
- Какую технологию вы предлагаете, и в чем ее инновационность?
Валерий Баликоев: Точное название: технология Фишера-Тропша четвертого поколения. Смысл ее в получении из синтез-газа синтетических нефтепродуктов.
- Отлично. А теперь так, чтобы было понятно всем.
Валерий Баликоев: Если совсем просто, то речь идет о железной бочке, в которую с одной стороны подают синтез-газ, а с другой получают полезный продукт. Самое интересное находится внутри бочки – это катализатор и технология его применения, разработанная научной группой под руководством Владимира Мордковича. Полезный продукт – это либо искусственная нефть, либо искусственное дизельное топливо. И то, и другое – существенно более высокого качества, чем продукция нефтедобычи и нефтепереработки.
- Что стало с предыдущими тремя поколениями? Их кто-то использовал?
Владимир Мордкович: Безусловно. Но я бы дал более широкое научно-популярное описание этой технологии. Речь идет о получении альтернативного топлива не из нефти. Берется некое углеродистое вещество – твердое, газообразное, вязкая жидкость. Оно может быть ископаемого происхождения, а может и иного – например, древесные отходы или бытовой органический мусор. В том числе, это может быть и низкокачественная, вязкая нефть.
Это исходное вещество приводят к общему знаменателю – делают из него по известной и отработанной технологии синтез-газ, который затем превращают в искомый синтетический продукт. В этом смысл технологии, впервые реализованной еще в 1919 году. Первое поколение сформировалось перед Второй мировой войной: тот самый эрзац-бензин, на котором воевали немцы, – это продукция заводов Фишера-Тропша.
Изначально эта технология развивалась по внеэкономическим причинам. Ее применяли те страны и компании, которые были поставлены перед данностью: топливо нужно, а нефти нет.
- Вы назвали Германию времен Второй мировой войны…
Владимир Мордкович: …а также ЮАР времен эмбарго против режима апартеида и еще весь западный мир в период арабского нефтяного эмбарго 73-го года. За это время технология прошла три поколения. Менялись они потому, что со временем менялись относительные цены на ресурсы, представления о безопасности, экологические стандарты. При этом наблюдается одна тенденция: капиталовложения на постройку завода по производству синтетического топлива условной мощности в 1 тонну в год постоянно снижаются, приближаясь к затратам на традиционную нефтедобычу и переработку. Одна из причин этого – постоянное снижение качества добываемой нефти. Другая заключается в том, что наши требования к окончательным параметрам моторного топлива – законодательно, заметим, оформленные – постоянно растут. Требования, например, к содержанию серы за последние сорок лет ужесточились в тысячу раз.
Валерий Баликоев: Таким образом, разрыв сокращается. Традиционная нефтепереработка становится все более дорогостоящей, а технология добычи синтетического топлива совершенствуется. Пока еще капиталовложения в такое производство несколько больше, чем в стандартный нефтеперерабатывающий завод, но постепенно суммы становятся сопоставимыми. Вот и первая задача технологии четвертого поколения: сделать капитальные вложения в традиционную нефтепереработку и производство синтетического топлива неотличимыми.
- Самый существенный источник этого синтетического топлива – попутный газ?
Владимир Мордкович: Точнее - самый привлекательный. Если говорить о российской экономике, масштабы крупные. По теплотворной способности попутный газ сейчас эквивалентен 10 процентам добычи "Газпрома".
- Это то, что сейчас просто сжигается?
Владимир Мордкович: Да. Наша технология решает и проблему утилизации сжигаемого газа, и проблему защиты окружающей среды.
Валерий Баликоев: С точки зрения бизнеса, это единственная технология, позволяющая извлекать прибыль из газа, который сейчас сжигается задаром.
- Если все так, как вы описываете, вы должны не здесь сидеть, а стоять в Георгиевском зале Кремля и получать государственные награды из рук президента Медведева.
Валерий Баликоев: Мы в пути. Владимир разработал эту технологию и получил независимое подтверждение того, что конечный продукт – качественный. То, что себестоимость ниже, чем у старых технологий, также подтверждено. Моя задача – вынуть эту технологию из лаборатории и реализовать ее в полевых условиях. До того момента, когда мы сможем сказать, что мы строим нечто промышленное, осталось, я думаю, полгода.
- Нефтедобывающие компании и "Газпром" уже стоят в очереди у ваших дверей?
Валерий Баликоев: Они очень хорошо понимают, что эта технология им нужна.
- Понимают – и что?
Владимир Мордкович: И делают соответствующие заявления.
- Правильно ли я понимаю, что вы столкнулись с классической советской проблемой, которая называется "внедрение достижений научной мысли в реальное производство"?
Владимир Мордкович: С этим сталкивается весь мир. Правильнее было бы не называть это проблемой. Это путь, который надо пройти, и на то есть своя технология.
Валерий Баликоев: Я вкладываю деньги именно для того, чтобы внедрить эту технологию.
- Отечественная бюрократия – поскольку речь идет преимущественно о государственных компаниях – как-то реагирует на ваши усилия?
Валерий Баликоев, Владимир Мордкович: Нам никто не мешает.
- Это большое достижение.
Владимир Мордкович: На самом деле, ученых-энтузиастов довольно много. Но их идеи нуждаются в оценках со стороны бизнеса, поскольку в отличие, скажем, от строительства птицефабрики, дело это рискованное.
Валерий Баликоев: Президент Медведев выступил со статьей "Россия, вперед!", смысл которой в том, что мы не хотим быть отсталой сырьевой державой, а хотим быть современной и инновационной. Если такая цель действительно стоит, государство должно создавать механизмы для того, чтобы такие случаи, как наше сотрудничество с профессором Мордковичем, были явлением не единичным, а системным. Нужны мосты между бизнесом и наукой, и другого пути от сырьевой державы нет.
- А ваша встреча – бизнесмена и ученого - это случайность?
Владимир Мордкович: Государство должно создать ситуацию, при которой бизнес будет знать, что альтернативы сотрудничеству с наукой нет. Западные компании действуют, исходя из ясного понимания того, что либо они создают новые технологии, либо рискуют потерять бизнес.
Валерий Баликоев: Если вернуться к теме синтетического топлива, то здесь мы оказались в оранжерейной ситуации. Все крупные нефтяные и газовые компании заявили о своем интересе к этой технологии. Кроме того, правительство осознает, что утилизация попутного газа – это приоритетная задача. Наша страна обогнала Нигерию и вышла на первое место по объемам выбрасываемого в воздух газа. Со следующего года за это, между прочим, вводятся очень чувствительные санкции. Если воля государства не расходится с его декларациями, наша технология будет чрезвычайно востребована.
Владимир Мордкович: К сожалению, Минэкономразвития уже выступило с инициативой отложить сроки введения этих санкций до 2014-го года.
- А что иностранные компании?
Валерий Баликоев: Нам все равно, с кем сотрудничать. Хотя хотелось бы эту технологию реализовать в своей стране, которая лидирует, повторюсь, по объемам сжигаемого попутного газа.
- Патриотизм – не бизнес-понятие.
Владимир Мордкович: Патриотизм не противоречит бизнесу.
- Михаил Ходорковский - который, насколько я знаю, начинал разработку этой технологии - тоже так считал?
Владимир Мордкович: Хотя с Ходорковским я никогда не работал, ЮКОС действительно был первой компанией, осознавшей важность одного из аспектов этой технологии. И они пригласили меня возглавить одну из научных групп по этому направлению.
- Представим себе, что все мечты сбылись, ваша технология внедрена и действует. Означает ли это, что страна сделала решительный шаг в сторону несырьевой державы?
Владимир Мордкович: Необязательно. Даже если весь попутный и удаленный газ утилизирован, это означает появление 20 миллионов тонн синтетического топлива. При общероссийской потребности в 100 миллионов тонн. Как это скажется на структуре экономики? Чуть-чуть съежится нефтеперерабатывающий бизнес. Чтобы произошли решительные подвижки, для производства синтетического топлива необходимо использовать не только "бросовый" газ, но и уголь, и органические вещества, и нефть.
Валерий Баликоев: При больших объемах производства может существенно измениться статистика онкологических заболеваний – за счет снижения выбросов канцерогенных веществ. Кроме того, снизится цена на топливо. Наконец, изменится доходная часть бюджета, если такие объемы газа, например, будут не сжигаться, а перерабатываться, и с этого будут платиться налоги.
Владимир Мордкович: Всех проблем мы не решим, но ВВП увеличится.
- Значит, в своих расчетах вы исходите из того, что потребность в нефти сохранится еще долго?
Валерий Баликоев: Точнее этот вопрос формулируется так: сколько еще сохранится потребность в жидком моторном топливе? Мой ответ: очень и очень долго.
Владимир Мордкович: Лет пятьдесят. На пару поколений мы можем рассчитывать.
- В какой момент вы сможете сказать: наша технология в России пошла? Или не пошла.
Валерий Баликоев: Мы предложили технологию рынку. Дальше есть разные пути. Или мы ищем инвестора для строительства опытного завода производительностью, скажем, 10 000 тонн в год, который покажет, что она работает. Или какая-то крупная нефтегазовая компания попросит нас построить уже промышленное предприятие для переработки своего попутного газа. Или же: есть месторождение тяжелой нефти, не пригодной для транспортировки по трубопроводам, и здесь наша технология может пригодиться, поскольку с ее помощью некачественную нефть можно довести до приемлемого состояния. Решает она и некоторые попутные проблемы. Например, в Иркутской области горами лежат отходы деревообрабатывающей промышленности, попросту говоря – опилок. И из них тоже можно получать жидкое моторное топливо.
Владиимир Мордкович: Если нам удастся коммерциализировать эту технологию, можно будет, с моей точки зрения, сказать, что сделан довольно большой шаг в деле создания новой технологичной отрасли. Отрасль – это связанность экономики. Сейчас наша экономика устроена линейно. Добываем сырье и транспортируем его к границе. Или перерабатываем, используя купленные технологии. Технологии устарели – ищем деньги и покупаем новые, но тоже уже устаревшие. Тем самым мы обеспечиваем технологическую отсталость, причем навсегда, консервируем крайне низкую наукоемкость и, наконец, сырьевой характер экономики. Вроде бы производство всего у нас есть, и всё работает, но между производством металла, топлива, автомобилей нет никаких связующих поперечин. Мы любим слово "самодостаточность", но самодостаточности без технологий не бывает. Корпорация "СССР" к этому хотя бы пыталась стремиться, Российская Федерация и не пытается.
Валерий Баликоев: Если оперировать ярлыками, то это выбор между состоянием сырьевого придатка и инновациями.
- Какую технологию вы предлагаете, и в чем ее инновационность?
Валерий Баликоев: Точное название: технология Фишера-Тропша четвертого поколения. Смысл ее в получении из синтез-газа синтетических нефтепродуктов.
- Отлично. А теперь так, чтобы было понятно всем.
Валерий Баликоев: Если совсем просто, то речь идет о железной бочке, в которую с одной стороны подают синтез-газ, а с другой получают полезный продукт. Самое интересное находится внутри бочки – это катализатор и технология его применения, разработанная научной группой под руководством Владимира Мордковича. Полезный продукт – это либо искусственная нефть, либо искусственное дизельное топливо. И то, и другое – существенно более высокого качества, чем продукция нефтедобычи и нефтепереработки.
- Что стало с предыдущими тремя поколениями? Их кто-то использовал?
Владимир Мордкович: Безусловно. Но я бы дал более широкое научно-популярное описание этой технологии. Речь идет о получении альтернативного топлива не из нефти. Берется некое углеродистое вещество – твердое, газообразное, вязкая жидкость. Оно может быть ископаемого происхождения, а может и иного – например, древесные отходы или бытовой органический мусор. В том числе, это может быть и низкокачественная, вязкая нефть.
Это исходное вещество приводят к общему знаменателю – делают из него по известной и отработанной технологии синтез-газ, который затем превращают в искомый синтетический продукт. В этом смысл технологии, впервые реализованной еще в 1919 году. Первое поколение сформировалось перед Второй мировой войной: тот самый эрзац-бензин, на котором воевали немцы, – это продукция заводов Фишера-Тропша.
Изначально эта технология развивалась по внеэкономическим причинам. Ее применяли те страны и компании, которые были поставлены перед данностью: топливо нужно, а нефти нет.
- Вы назвали Германию времен Второй мировой войны…
Владимир Мордкович: …а также ЮАР времен эмбарго против режима апартеида и еще весь западный мир в период арабского нефтяного эмбарго 73-го года. За это время технология прошла три поколения. Менялись они потому, что со временем менялись относительные цены на ресурсы, представления о безопасности, экологические стандарты. При этом наблюдается одна тенденция: капиталовложения на постройку завода по производству синтетического топлива условной мощности в 1 тонну в год постоянно снижаются, приближаясь к затратам на традиционную нефтедобычу и переработку. Одна из причин этого – постоянное снижение качества добываемой нефти. Другая заключается в том, что наши требования к окончательным параметрам моторного топлива – законодательно, заметим, оформленные – постоянно растут. Требования, например, к содержанию серы за последние сорок лет ужесточились в тысячу раз.
Валерий Баликоев: Таким образом, разрыв сокращается. Традиционная нефтепереработка становится все более дорогостоящей, а технология добычи синтетического топлива совершенствуется. Пока еще капиталовложения в такое производство несколько больше, чем в стандартный нефтеперерабатывающий завод, но постепенно суммы становятся сопоставимыми. Вот и первая задача технологии четвертого поколения: сделать капитальные вложения в традиционную нефтепереработку и производство синтетического топлива неотличимыми.
- Самый существенный источник этого синтетического топлива – попутный газ?
Владимир Мордкович: Точнее - самый привлекательный. Если говорить о российской экономике, масштабы крупные. По теплотворной способности попутный газ сейчас эквивалентен 10 процентам добычи "Газпрома".
- Это то, что сейчас просто сжигается?
Владимир Мордкович: Да. Наша технология решает и проблему утилизации сжигаемого газа, и проблему защиты окружающей среды.
Валерий Баликоев: С точки зрения бизнеса, это единственная технология, позволяющая извлекать прибыль из газа, который сейчас сжигается задаром.
- Если все так, как вы описываете, вы должны не здесь сидеть, а стоять в Георгиевском зале Кремля и получать государственные награды из рук президента Медведева.
Валерий Баликоев: Мы в пути. Владимир разработал эту технологию и получил независимое подтверждение того, что конечный продукт – качественный. То, что себестоимость ниже, чем у старых технологий, также подтверждено. Моя задача – вынуть эту технологию из лаборатории и реализовать ее в полевых условиях. До того момента, когда мы сможем сказать, что мы строим нечто промышленное, осталось, я думаю, полгода.
- Нефтедобывающие компании и "Газпром" уже стоят в очереди у ваших дверей?
Валерий Баликоев: Они очень хорошо понимают, что эта технология им нужна.
- Понимают – и что?
Владимир Мордкович: И делают соответствующие заявления.
- Правильно ли я понимаю, что вы столкнулись с классической советской проблемой, которая называется "внедрение достижений научной мысли в реальное производство"?
Владимир Мордкович: С этим сталкивается весь мир. Правильнее было бы не называть это проблемой. Это путь, который надо пройти, и на то есть своя технология.
Валерий Баликоев: Я вкладываю деньги именно для того, чтобы внедрить эту технологию.
- Отечественная бюрократия – поскольку речь идет преимущественно о государственных компаниях – как-то реагирует на ваши усилия?
Валерий Баликоев, Владимир Мордкович: Нам никто не мешает.
- Это большое достижение.
Владимир Мордкович: На самом деле, ученых-энтузиастов довольно много. Но их идеи нуждаются в оценках со стороны бизнеса, поскольку в отличие, скажем, от строительства птицефабрики, дело это рискованное.
Валерий Баликоев: Президент Медведев выступил со статьей "Россия, вперед!", смысл которой в том, что мы не хотим быть отсталой сырьевой державой, а хотим быть современной и инновационной. Если такая цель действительно стоит, государство должно создавать механизмы для того, чтобы такие случаи, как наше сотрудничество с профессором Мордковичем, были явлением не единичным, а системным. Нужны мосты между бизнесом и наукой, и другого пути от сырьевой державы нет.
- А ваша встреча – бизнесмена и ученого - это случайность?
Владимир Мордкович: Государство должно создать ситуацию, при которой бизнес будет знать, что альтернативы сотрудничеству с наукой нет. Западные компании действуют, исходя из ясного понимания того, что либо они создают новые технологии, либо рискуют потерять бизнес.
Валерий Баликоев: Если вернуться к теме синтетического топлива, то здесь мы оказались в оранжерейной ситуации. Все крупные нефтяные и газовые компании заявили о своем интересе к этой технологии. Кроме того, правительство осознает, что утилизация попутного газа – это приоритетная задача. Наша страна обогнала Нигерию и вышла на первое место по объемам выбрасываемого в воздух газа. Со следующего года за это, между прочим, вводятся очень чувствительные санкции. Если воля государства не расходится с его декларациями, наша технология будет чрезвычайно востребована.
Владимир Мордкович: К сожалению, Минэкономразвития уже выступило с инициативой отложить сроки введения этих санкций до 2014-го года.
- А что иностранные компании?
Валерий Баликоев: Нам все равно, с кем сотрудничать. Хотя хотелось бы эту технологию реализовать в своей стране, которая лидирует, повторюсь, по объемам сжигаемого попутного газа.
- Патриотизм – не бизнес-понятие.
Владимир Мордкович: Патриотизм не противоречит бизнесу.
- Михаил Ходорковский - который, насколько я знаю, начинал разработку этой технологии - тоже так считал?
Владимир Мордкович: Хотя с Ходорковским я никогда не работал, ЮКОС действительно был первой компанией, осознавшей важность одного из аспектов этой технологии. И они пригласили меня возглавить одну из научных групп по этому направлению.
- Представим себе, что все мечты сбылись, ваша технология внедрена и действует. Означает ли это, что страна сделала решительный шаг в сторону несырьевой державы?
Владимир Мордкович: Необязательно. Даже если весь попутный и удаленный газ утилизирован, это означает появление 20 миллионов тонн синтетического топлива. При общероссийской потребности в 100 миллионов тонн. Как это скажется на структуре экономики? Чуть-чуть съежится нефтеперерабатывающий бизнес. Чтобы произошли решительные подвижки, для производства синтетического топлива необходимо использовать не только "бросовый" газ, но и уголь, и органические вещества, и нефть.
Валерий Баликоев: При больших объемах производства может существенно измениться статистика онкологических заболеваний – за счет снижения выбросов канцерогенных веществ. Кроме того, снизится цена на топливо. Наконец, изменится доходная часть бюджета, если такие объемы газа, например, будут не сжигаться, а перерабатываться, и с этого будут платиться налоги.
Владимир Мордкович: Всех проблем мы не решим, но ВВП увеличится.
- Значит, в своих расчетах вы исходите из того, что потребность в нефти сохранится еще долго?
Валерий Баликоев: Точнее этот вопрос формулируется так: сколько еще сохранится потребность в жидком моторном топливе? Мой ответ: очень и очень долго.
Владимир Мордкович: Лет пятьдесят. На пару поколений мы можем рассчитывать.
- В какой момент вы сможете сказать: наша технология в России пошла? Или не пошла.
Валерий Баликоев: Мы предложили технологию рынку. Дальше есть разные пути. Или мы ищем инвестора для строительства опытного завода производительностью, скажем, 10 000 тонн в год, который покажет, что она работает. Или какая-то крупная нефтегазовая компания попросит нас построить уже промышленное предприятие для переработки своего попутного газа. Или же: есть месторождение тяжелой нефти, не пригодной для транспортировки по трубопроводам, и здесь наша технология может пригодиться, поскольку с ее помощью некачественную нефть можно довести до приемлемого состояния. Решает она и некоторые попутные проблемы. Например, в Иркутской области горами лежат отходы деревообрабатывающей промышленности, попросту говоря – опилок. И из них тоже можно получать жидкое моторное топливо.
Владиимир Мордкович: Если нам удастся коммерциализировать эту технологию, можно будет, с моей точки зрения, сказать, что сделан довольно большой шаг в деле создания новой технологичной отрасли. Отрасль – это связанность экономики. Сейчас наша экономика устроена линейно. Добываем сырье и транспортируем его к границе. Или перерабатываем, используя купленные технологии. Технологии устарели – ищем деньги и покупаем новые, но тоже уже устаревшие. Тем самым мы обеспечиваем технологическую отсталость, причем навсегда, консервируем крайне низкую наукоемкость и, наконец, сырьевой характер экономики. Вроде бы производство всего у нас есть, и всё работает, но между производством металла, топлива, автомобилей нет никаких связующих поперечин. Мы любим слово "самодостаточность", но самодостаточности без технологий не бывает. Корпорация "СССР" к этому хотя бы пыталась стремиться, Российская Федерация и не пытается.
Валерий Баликоев: Если оперировать ярлыками, то это выбор между состоянием сырьевого придатка и инновациями.