Михаил Соколов: Осенняя кампания по выборам в Московскую городскую думу кампания видна в городе по бесчисленным плакатам с призывом голосовать за номер 3 “Единой России”, причем агитация за партию по своему оформлению подозрительно совпадает с избиркомовской, предлагающей пойти на выборы. За выходные, на дорогах Москвы, убедился: других в визуальном пространстве столицы России почти нет.
От партии “Справедливой России” я видел только один видеоплакат с мелькающими на экране на Театральной площади лидерами списка. В очень неприметном месте был вывешен единичный лик сурового вождя ЛДПР Владимира Жириновского.
Нет плакатов КПРФ. Они запрещены, - заявил спонсор КП РФ и кандидат в депутаты Мосгордумы Вадим Кумин. Лидер списка КПРФ Николай Губенко жалуется на административный ресурс.
Николай Губенко: Где бы ты ни попытался проявиться, везде сплошные препятствия.
Михаил Соколов: Лидер компартии России Геннадий Зюганов смело обличает главу республики Марий-Эл Леонида Маркелова, не дающего оппонентам вести предвыборную кампанию.
Геннадий Зюганов: Я хочу успокоить моих московских коллег, в Марий-Эл переплюнули их на три порядка своей беспардонностью, глупостью и цинизмом. Этот вырубил всех, кто только может там участвовать на выборах. Харитонов у нас депутат, вот он там две недели работает, все клубы закрыты, милицейские “воронки” сопровождают, по два-три “воронка” на каждую поездку.
Все эти факты обобщены и направлены президенту, премьеру, Чурову.
Там 9 лет сидит бывший элдэпээровец, а ныне просто отвязанный губернатор, для которого не существует ни установок президента, который говорит о равных возможностях и элементарной демократии. Такого рода губернаторы просто хамски позорят любую идею, любую власть.
Я подал заявку в пятницу на встречи в нескольких домах культуры. Мне отказали во всех. Ничего они там не сделают, я возьму красный флаг и от железнодорожного вокзала пройду по всему городу и проведу на площади против губернатора.
Сейчас только что разговаривал Рапотой, Поволжский округ, сказал: не превращайте выборы в кавказскую кухню. Этого отвязанного губернатора поставьте на место.
Я обращаюсь к министру внутренних дел: посмотрите на своего губернатора, который там местную законность вводит. Обращаюсь к Нарышкину: приезжайте и посмотрите, как ваши представители от “Единой России” руководят республиками. Просто разорил всю республику напрочь.
Михаил Соколов: Но как только я задаю вопрос про Юрия Лужкова, Зюганов замолкает и передает слово первому секретарю МГК КПРФ Владимиру Уласу.
Владимир Улас: Во время его утверждения мэром Москвы наша фракция не поддержала Юрия Михайловича Лужкова. Это была единственная фракция, ни “Яблоко”, ни СПС не осмелились на это. Поэтому у нас четкая позиция, принципиальная, без кликушества.
Михаил Соколов: Лидер списка Компартии на выбора в Мосгордуму Николай Губенко наконец произносит запретное слово - мэр.
Николай Губенко: Почти в каждом выступлении кандидата в депутаты звучит критика в адрес мэрии. Есть фирмы, на которые из бюджета города направляются огромные средства. Сокращается на социальные 47 миллиардов, а на фирму из 5 человек, где есть участники и родственники правительства Москвы, направляется 87 миллиардов. Это недопустимо.
И к этому причастен мэр, который так стеснительно указал свои доходы в сумме 6 миллионов с лишним рублей, хотя известно, что в соответствии со статьей 35 семейного кодекса имущество, совместно нажитое с Еленой Батуриной, делится пополам. Значит он у нас тоже миллиардер.
Михаил Соколов: Достаточно осторожно критикует власти в целом и партия “Яблоко”.
Выступавший на Политкомитете партии лидер “Яблока” Сергей Митрохин уверен, что система “может привести Россию к окончательной стагнации, напоминающей период брежневского застоя, когда политическая элита упустила шанс провести модернизацию СССР и тем самым обрекла его на последующий крах”. Говорит Сергей Митрохин.
Сергей Митрохин: Цензура, потом отмена губернаторских выборов, назначение председателя Конституционного суда, кстати, отмена выборов одномандатников тоже – таким образом действует существующий клан. Просто устранять всех потенциальных конкурентов с поляны.
Михаил Соколов: Задача оппозиции, по словам лидера “Яблока”, заключается в том, чтобы предложить альтернативу политическому курсу нынешнего руководства страны.
Впрочем, Митрохин подчеркнул, что демократическая альтернатива не может быть реализована “ценой общественных потрясений и человеческих жертв”. “Для нас неприемлем принцип “чем хуже – тем лучше”, равно как и любые методы политической деятельности, провоцирующие насилие”, - отметил лидер “Яблока”. Партия презентовала публике состав Общественного совето в поддержку избирательного списка “Яблока”, где немало уважаемых людей.
Главной новостью предвыборной кампании по выборам мэра Астрахани стало письмо кандидата на этот пост, депутата Государственной думы России главному кремлевскому политтехнологу Владиславу Суркову.
Рассказывает Галина Маркина.
Галина Маркина: Выборы -2009 – это своего рода вызов действующему мэру Сергею Боженову. Перед началом кампании по всем оценкам он уступал по популярности представителю оппозиции – депутату Государственной Думы России России Олегу Шеину. Однако, муниципальные выборы можно считать вызовом и для самого Олега Шеина, ведь ему приходится сталкиваться с огромным административным ресурсом. Поэтому, по мнению политолога Николая Гришина, эти выборы не только жесткие, но и чрезвычайно интересные для анализа:
Николай Гришин: Здесь столкнулись две стратегии. Действующий мэр Боженов использует классические технологии. На него работают грамотные политтехнологи, это те же люди, которые помогали ему на прошлых выборах. Поэтому мы здесь со стороны Боженова видим классические технологии, то есть очень мало сюрпризов, мало инноваций, но зато опробованные меры, которые делаются на высокопрофессиональном уровне с огромным привлечением всех ресурсов.
Галина Маркина: Вот уже где-то полгода, как Боженов вышел в народ –с астраханцами убирает мусор во дворе, сажает цветы, проверяет качество ремонта крыш многоэтажек, катается с пенсионерами на речном трамвайчике по Волге, строит детям игровые площадки. В мэрии говорят – наш город становится лучше. Сами астраханцы не устают делиться впечатлениями от полученных, образно говоря, хлеба и зрелищ:
- Я очень рада. Спасибо, что ветеранов не забывают.
- На этой площадке очень хорошо. Можно играть в коли, в прядки и детям всё это нравится.
Галина Маркина: Но на самом деле реально существующие проблемы не решаются. Два месяца прошло после обрушения общежития, но до сих пор около 50 человек остаются без жилья. Сразу после трагедии их разместили в больнице и пионерлагере. И так и забыли про них:
- Просто приходит такой вывод, что действительно тянут специально. Сейчас выборы пройдут и все, и больше мы никогда никого не увидим и не услышим, мы больше никому не нужны. Как жили мы здесь, так и будем жить.
Галина Маркина: С астраханцами и, в частности, с жителями общежития вчера встретился председатель партии “Справедливая Россия”, председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Вот, что он сказал об итогах своей поездки в Астрахань:
Сергей Миронов: Проблема общежития должна решаться по справедливости для всех, кто там пострадал. Этим вопросом я буду заниматься в Москве. И наконец, встреча с представителями малого бизнеса, некоторые на крик переходили, говоря о том, с каким беспределом и с каким беззаконием они сталкиваются.
Еще пять лет назад было около 50 тысяч предпринимателей, сейчас около 20 тысяч.
Галина Маркина: Основная цель поездки Сергей Миронов в Астрахань заключалась оказании поддержки на выборах своего однопартийца, депутата ГосДумы Олега Шеина. Как известно, Олег Шеин на прошлой неделе написал открытое письмо первому заместителю руководителя администрации президента России Владиславу Суркову, где сетует на полную информационную блокаду, организованную местными властями, и физическое насилие в отношении его предвыборного штаба, которое якобы применяется сторонниками нынешнего мэра города — единоросса Сергея Боженова.
Вместо Суркова справедливороссу ответил секретарь президиума генсовета “Единой России” Вячеслав Володин. По его словам, “Единая Россия” немало сделала для того, чтобы Олег Шеин “равноправно участвовал в выборах на пост мэра Астрахани”. Однако, если отчеты о проделанной работе мэра Сергея Боженова горожане получают круглые сутки с экранов телевизоров, по радиоэфиру, из свежей прессы, то Олег Шеин вынужден использовать иные технологии. Говорит политолог Николай Гришин:
Николай Гришин: Поэтому эти выборы тем и интересны – насколько его стратегия сработает на этот раз. И удастся ли партии власти с использованием беспрецедентного на этих выборах административного ресурса, скажем так, привлечь электорат на свою сторону.
Галина Маркина: Однако, митинги, народные выступления и встречи Олега Шеина с астраханцами в местных СМИ не освещаются. Поэтому совместная с Сергеем Мироновым пресс-конференция для Олега Шеина за последние месяцы стала, пожалуй, единственным официальным выступлением:
Олег Шеин: Главная проблема малого бизнеса в том, что его постоянно пытаются обирать как липку, придумывать разнообразные внебюджетные фонды, куда заставляют людей вносить деньги, и обкладывать такой данью, что бизнес предпочитает, сломя голову, уезжать куда подальше.
Галина Маркина: И опять, ни вчера, ни сегодня в новостях теле- и радиоканалов личность Шеина не фигурировала. Практически не заметна деятельность и других претендентов на пост мэра. По мнению политолога Николая Гришина, их участие в выборах носит технический характер:
Николай Гришин: То есть они используются для того, чтобы решать задачи основных кандидатов. Они являются техническими, связанными в основном с действующим мэром. Например, если мы возьмём предвыборные акции и издания кандидата КПРФ Алексеева, кандидата от ЛДПР Старовойтов и Строкин, то совершенно явно, что они больше работают не на себя, сколько против Шеина. Поэтому Боженов и Шеин – это не просто два реальных претендента, но и это и два претендента, которые вообще участвуют в борьбе, поскольку остальные исполняют роль статистов.
Галина Маркина: Вообще политологи воздерживаются от каких-либо прогнозов, ссылаясь на то, что сейчас в Астрахани не проводятся социологические исследования, а оба главных претендента на пост мэра утверждают, что на выборах одержат победу.
Михаил Соколов: Как в России фабрикуют дела на неугодных политиков?
Методика становится ясна по делу мэра Дубовского района Владимир Колесниченко.
Глава района только что вышел из тюрьмы и приступил к работе. И
с ним встретился корреспондент Радио Свобода в Ростове-на-Дону Григорий Бочкарев.
Григорий Бочкарев: Глава Дубовского района Владимир Колесниченко был арестован 19 апреля 2007 года. Его обвинили в получении взятки.
Буквально сразу же после задержания Колесниченко, начальник донской криминальной милиции генерал Александр Кравченко на внеочередной пресс-конференции сообщил о поимке в Дубовском районе крупного коррупционера. Им, ко всеобщему изумлению, оказался не кто иной, как сам глава администрации муниципалитета. Ему вменялось в вину получение двух взяток в размере 50 и 120 тысяч рублей. Как пояснил генерал, эти суммы были переданы Колесниченко за содействие в предоставлении земельного участка и разрешение на строительство там нефтеперерабатывающего завода.
Известие об аресте дубовского главы вызвало у людей в районе (да и не только в районе) буквально шок. Ведь после того, как народ в 2001 году лет назад выбрал Колесниченко главой, здесь очень многое стало меняться к лучшему. В сельхозпредприятия, в которых люди находились буквально на грани выживания, потому что годами не получали зарплату, пришли серьёзные инвесторы, ремонтировались школы, налаживалась связь. На выборах в 2005 году за выдвинувшегося на второй срок Колесниченко проголосовали более 70% избирателей. И надо же такому случиться – оказался коррупционером…
Через семь месяцев его выпустили за отсутствием состава преступления. И он вышел на работу. Но буквально через три месяца Колесниченко вновь арестовали, инкриминировав ему якобы незаконно вынесенное служебное постановление, служебный подлог и занятие незаконной предпринимательской деятельностью. Очередные этапы следствия и суд длились больше года. Всё это время Колесниченко своей вины не признавал…
О том, как всё происходило, рассказывает сам Владимир Колесниченко:
Владимир Колесниченко: Когда меня принимали, как там говорят, адвоката не было. Я попросил адвоката, мне дали трубку, я ему позвонил: “Слушай, ты подъезжай, надо посмотреть, тут я так попал”. Он говорит: “Ты ничего не подписывай без меня. Я сейчас беру ордер и выезжаю”. Они все равно составили протокол, суют – подпиши. Я от подписи отказался и написал, что без адвоката я отказываюсь подписывать и вообще на эту тему говорить.
Это дело семь месяцев тянется. Меня раза два-три свозили в прокуратуру. Поменяли следователя, поменяли второго, пришел третий. Третий еще что-то пытался. А четвертый не пытался. Пятый пришел, когда уже второй раз меня взяли.
По два-три месяца продлевают. А продлевают на каком основании: хоть мне говорили, что у меня есть работа, во-первых, некуда бежать, у меня есть местожительство, семья, у меня все есть. Смысле нет никуда скрываться. Само преступление, даже тяжесть его, не влияет на меру содержания.
И вдруг 19 ноября, а посадили меня 19 апреля, то есть заканчивается мера, надо вести на суд. 17 не повезли, 18 не повезли, я думаю: ну все, 19 повезут. Я сижу на нервах. И вдруг в 4 часа мне говорят: без вещей на выход. Ведут к следователю. Я наученный, сразу говорю: почему без адвоката, что за дела? Он говорит: “Подожди, я с хорошими вестями. Все, мы закрываем дело. Пожалуйста, вот постановление”. Я говорю: “Через канцелярию, и брать не буду, пускай они там потеют”. “И вести не слишком хорошие – мы возбуждаем второе дело, незаконное предпринимательство и служебный подлог”.
Проработал две недели, никого я не тронул, никому не угрожал. Приглашал меня раза два или три следователь, я в этот день четко приехал, доложил. Самым что ни есть дисциплинированным себя проявил. Через две недели идут с ходатайством на суд, суд меня отстраняет от исполнения обязанностей, временно, как они написали. В это время они, оказывается, я уже потом в материалах уголовного дела увидел, они пытаются на следствие наехать: на каком основании вы закрыли? Следователь пишет, я потом уже увидел в материалах уголовного дела: потому что состава преступления нет. Сам факт передачи денег не подтверждается, кроме устного заявления. Вот то, что получилось.
Григорий Бочкарев: И чем дольше продлевалось следствие, тем больше вопросов вызывало заурядное на первый взгляд уголовное дело. И главный из них: почему так долго оно не передаётся в суд? Такой вопрос задавали на Дону многие, кто знал о происходящем. Ответ пока напрашивался сам собой: следствие не может собрать необходимые доказательства вины Колесниченко.
Весной этого года дело по обвинению главы администрации Дубовского района наконец-то было передано в Ростовский областной суд - на рассмотрение коллегии присяжных заседателей. В итоге – 12:0 в пользу Колесниченко.
После того, как это решение в полном объёме утвердил Верховный Суд страны, появились новые вопросы: как такое могло случиться, и кому было выгодно отправить главу района на тюремные нары. По мнению политолога Владимира Кобякина, всё дело в коррупции – в буквальном смысле этого слова. Местные бизнесмены при помощи сотрудников правоохранительных органов решили заменить Колесниченко на более удобного для них человека:
Владимир Кобякин: Трудно говорить о том, насколько там степень давления власти на правоохранительные органы. В принципе ее быть не должно, хотя мы с этим сталкиваемся. Вся нелогичность этого дела сразу рассасывается, становится по своим местам, когда находишь объяснение противостояния главы районы и так называемых правоохранительных органов. Почему “так называемых”? Потому что в своем противодействии главе они использовали заведомо не правовые методы.
И по мере того, как знакомишься с этим делом и поднимаешь пласт за пластом, ты видишь, что не только не правовые методы, нарушения процессуальных норм налицо были, но и прямая замешенность местных правоохранителей в неблаговидных делах, которые творились в районе и которым пытался противостоять глава.
Я имею в виду попытку обанкротить достаточно процветающие хозяйства. Дубовский район – это район сельский и основу его экономики составляют аграрные предприятия. Глава не дал. Казалось бы, какое это отношение имеет к тому, что с ним произошло. А знакомишься с делом и смотришь, кто выступает свидетелями обвинения главы во взятках – те самые люди, которые были замешены в преднамеренном банкротстве сельхозпредприятий. Это так называемые местные короли.
В каждой территории есть какой-то свой уважаемый человек, каким-то образом сколотивший свое состояние, не будем сейчас уточнять – каким. Эти люди тоже выступили свидетелями обвинений.
Потом, как выясняется, местные правоохранители, был серьезный очень конфликт с местным прокурором у Колесниченко и с местной милицией. Что любопытно: начальник местной милиции в результате конфликта с Колесниченко, как я понимаю, связанный в не последнюю очередь с этими хозяйствами, вынужденный уйти с этого поста, потом объявляется в Сальске на посту начальника местного РУБОПа. И почему-то этот сальский РУБОП потом оказывается главным в спецоперации, которую провели по поимке взяточника Колесниченко, и люди понятые тоже из Сальска, хотя Дубовское село большое, приближающееся к маленькому городу и здесь недостатка в понятых не было бы. Сальский район на юге, а Дубовский район – это, можно сказать, крайний восток области. Здесь и по всем административным делам, в том числе по милицейским, он как бы связан с Волгодонском, но никак не с югом области, не с Сальском.
Как выяснилось, Колесниченко довольно долго слушали. Не знаю, насколько это было санкционировано судом, но главу слушали. Операция готовилась давно. И внятных результатов фонографической экспертизы так представлено и не было.
Опыт показывает, что даже если мы абстрагируемся от этого случая, а вообще, что присяжные не прощают следствию ни малейших ошибок. Запугивай их, не запугивай, а мимо очевидной глупости люди не проходят. А здесь не только непрофессиональная работа следствия налицо, но здесь собственно и работать было не с чем, потому что факта преступления как такового не было, что потом констатировал и Верховный суд, который вчистую оправдал главу Дубовского района.
Григорий Бочкарев: Работать в районе Владимир Колесниченко начал более 30 лет назад мастером передвижной механизированной колонны. Вырос там профессионально до должности главного инженера. После этого был направлен, как говорили в те годы, на советско-партийную работу. Трудился вначале на посту заместителя председателя исполнительного комитета народных депутатов, затем первого секретаря райкома партии.
После августа 1991 года возглавил большой, 38 тысяч гектаров пашни, совхоз. Через пять лет стал директором местной нефтебазы. Так что он лично знаком здесь со многими людьми и об их проблемах знает не понаслышке.
Вот уже более месяца Владимир Колесниченко вновь занимается своим привычным делом. Безусловно, тяжело… Но недаром говорят: своя ноша не тянет!..
Как это не парадоксально, но он сегодня не сильно жалеет о проведённых в следственном изоляторе годах:
Владимир Колесниченко: Я думаю, что годы эти не вычеркнуты. Говорят: два года вырвали из жизни. Конечно, жалко, что потеряны они для района, потому что за эти годы ни одного проекта не сделано ни на один объект. Перспективами никто не занимался, доделывали то, что было. Жалко потерянное с этой точки зрения, потому что действительно ничего не сделано.
А с другой стороны, я об этом говорил и раньше, я считаю, что они бесследно не прошли, потому что я увидел с другой стороны, с изнанки то, о чем я не думал и не подозревал и не задумывался, не сталкивался с этим. Я увидел всю систему, которая действительно заряжена не для того, чтобы объективно, как бы мы хотели, как написано в уголовном законе и о судах, и о следствии, о прокуратуре, но это совершенно другое. Конечно, используются законы, но используются для прикрытия, по-разному трактуются.
Григорий Бочкарев: Что творилось в Дубовском районе в 2001 году, когда Колесниченко впервые выдвинул свою кандидатуру на должность главы, вполне можно назвать беспределом.
Крепкие хозяйства “ложились” одно за другим под гнётом преднамеренных банкротств. Людей вышвыривали из бывших колхозов, в которых они проработали всю жизнь, отнимали имущественные паи, обманывая изощренно и нагло. Несколько дубовских хозяйств фактически стали территорией бесправия. Владимир Колесниченко тогда объездил все хутора и сёла, убеждая народ, что с этим можно и нужно бороться. Главное - перестать бояться.
Нынешний председатель районного Собрания депутатов Сергей Стецкий вспоминает, как, возвращаясь после очередного трудного разговора на встрече с избирателями, он спросил у Колесниченко: “Тебе не страшно?”.
Тот задумался на минуту и ответил: “Страшно”. А потом стиснул кулаки: “Я всё равно подниму район!”.
Так случилось, что до сих пор поднимает…
Михаил Соколов: Исполнилось 150 лет со дня рождения Павла Милюкова – выдающегося русского историка. Лидера кадетской партии, МИД Временного правительства, главного редактора крупнейшей эмигрантской газеты “Последние новости”,
Его судьбе и личности была посвящена конференция “Мыслящие миры русского либерализма: Павел Милюков”, которую проводил Дом русского зарубежья в Москве.
Ключевым в осмыслении личности и трудов историка и политика стал доклад философа и правозащитника, политзаключенного хрущевской эпохи ныне живущего в Копенгагене Бориса Вайля “Милюков и Сахаров”.
Он подчеркивает личное мужество двух политиков:
Борис Вайль: В словаре Ушакова, конец 30-х годов, к слову “либерал” и “либерализм” даются примеры, где дважды фигурирует слово “трусость”. Это можно и у Ленина найти. Почему-то советским идеологам казалось, что либерал должен быть трусливым, а если он не труслив, то он и не либерал вовсе. Мужество и смелость – это качества революционеров или революционных демократов.
Но вот два столпа российского либерализма – Милюков и Сахаров. Их-то никто не может назвать революционерами, а тем не менее, им обоим присуще личное мужество.
В случае Милюкова - выборгское воззвание, знаменитая речь в думе в 16 году, перемена, как сказал Павел Александрович, ориентации на Германию, новая тактика.
В случае Сахарова – это все на нашей памяти. Один человек, правда, поддерживаемый небольшой группой не именитых единомышленников, бросает вызов.
Михаил Соколов: Борис Вайль отмечает особый характер русского либерализма:
Борис Вайль: Необходимо отметить, что в России, как и в СССР, традиция либерализма связана с государством и с реформами сверху. Именно тут общность между позициями Милюкова и Сахарова и отличия от классического или современного либерализма.
Милюков был лидером партии, депутатом Госдумы, Сахаров был прекрасным духовным лидером диссидентов и после возвращения из ссылки депутатом Съезда народных депутатов, участником московской трибуны, Межрегиональной группы.
Вообще их судьбы развертываются на фоне двух совершенно разных государств – сословно-монархического и тоталитарного.
В России с 1905 года стало возможным легальное существование партий, была отменена цензура, которая и до этого не была настолько свирепая, как советская. Так что Милюкову не надо было требовать многопартийности.
Но поразительным образом в 1905 году Милюков настаивал на ограничении власти монархии, а через 70 лет Сахаров настаивал на ограничении власти КПСС, своего рода коллективного самодержца. Некоторые требования кадетов 1905 года совпадали с требованиями Сахарова 70-80-х годов, а именно освобождение политзаключенных и отмена смертной казни. Как недалеко за 80 лет страна ушла от 1905 года.
Михаил Соколов: Самым интересным и поразительным философ Борис Вайль считает разнонаправленный процесс эволюции двух политиков Сахарова и Милюкова:
Борис Вайль: Эволюция этих двух людей проходила в обратном направлении. У Милюкова от либерализма к поддержке диктатуры Сталина, у Сахарова от Сталина к либерализму. Будучи лидером либеральной партии, Милюков был в ней признанным специалистом по внешней политике. После 17 года его внимание было сосредоточено не столько на либерализме как таковом, сколько на поисках союзников. Новая тактика Милюкова заключалась в том, что только внутренние силы в СССР могут преодолеть большевизм, иностранная интервенция исключалась. Все это имеет отношение к антибольшевистской борьбе, к тактике кадетизма, а не к либерализму как таковому.
Как Милюков пришел к Сталину? Об этом есть первопроходческая работа норвежского ученого Нильсона, она была написана, “Милюков и Сталин”, в начале 80-х годов в Осло, издана по-русски, а в 91 перепечатана в журнале “Новая и новейшая история”.
Начало сменовеховства было положено советско-польской войной. Тут лозунги единой и неделимой России заставляли эмигрантов внешних и внутренних сочувствовать большевикам. Даже бывший царский министр иностранных дел Сазонов признавался, что у него сердце разрывается на части при мысли о том, желать ли победы полякам или большевикам. Логика здесь простая: восстановление Российской империи, а большевики, они ведь не вечны. То, что большевики продержатся у власти 74 года, этого, конечно, никто не предполагал.
Итак, стремление окраин к независимости в расчет не принимались. По этому поводу Милюков писал в своем дневнике в 19 году: “Я могу соединиться с Лениным и Пуришкевичем на идее защиты России, хотя теперь, как бы далеко ни протягивал руки влево и вправо, не могу дотянуться ни до Ленина, ни до Пуришкевича”.
Милюков сам в “Последних новостях” заявлял, что “у сменовеховцев что-то есть и от меня” и что некоторые из них перешли на новую платформу через его новую тактику. Однако кадеты в эмиграции прекрасно понимали сущность сменовеховства.
Например, Тесленко в докладе на заседании парижской группы партии “Народный союз” в 23 году говорит: “Сейчас за границей имеются все течения русской политической мысли, не исключая и большевиков. Конечно, здесь большевики не по совести, а по службе, ибо все сторонники большевиков оплачены. Возьмите сменовеховцев”.
Милюков в “Последних новостях” следил за развитием НЭПа, при том оценивал чисто по-марксистски: экономические, дескать, отношения определяют политическую надстройку. Вообще НЭП вдохнул оптимизм в эмиграцию. В 20-е годы можно было позволить себе подобные иллюзии. Но как пишет Нильсон: “Нас поражает, однако, тот факт, что Милюков продолжал настаивать на преимуществах Сталина даже в 30 годы, то есть когда стало совершенно ясно, что режим Сталина по методам и средствам не только не отстает от жестокости и эксцессов гражданской войны и красного террора, но далеко их превосходит”.
Но ведь обаянию Сталина подвергся не только Милюков, сколько западных интеллектуалов, попутчиков приезжало в 30-х годах в красную Мекку.
Норвежский ученый пишет, что: “Милюкову можно сделать упрек в том, что ему следовало знать обо всем этом лучше других, западных людей”. Милюков был непоследователен и не любил признаваться в ошибках. Заметим, кстати, что это его отличает от Сахарова.
Поразительно, но в 37 году Милюков писал: “Россия, наша родина, явно вступает в полосу выздоровления. И организм ее, как бывает после тяжелой болезни, крепнет на наших глазах”.
Оппозиция, что в дореволюционной России, что в эмиграции во времена Сталина должна была, по мысли Милюкова, по-разному относиться к внешней политике своего государства, нежели чем к внутренней.
Еще во время гражданской войны в дискуссии с генералом Гурко Милюков сказали и записал это в своем дневнике: “Я предпочитаю, чтобы наш народ страдал от большевиков, чем от румын, которые хотят отторгнуть часть России”. Очевидно, речь идет о Бесарабии.
Широко известно высказывание Милюкова в отношении советско-финской войны: “Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию”.
Характерен спор Милюкова с “либеральным националистом” и бывшим вождем кадетов Струве. Как известно, Струве писал, что русские в Харбине под японской властью живут лучше, чем русские во Владивостоке. И не только материально, но и в культурном отношении, и в отправлении своих религиозных потребностей, ходят в храмы. А в Советском Союзе религия преследуется.
Любое отторжение части Советского Союза, по мнению Струве, ослабило бы советскую власть. Такого аргумента Милюков не принимал.
В 32 году ему был задан вопрос: что предпочитает докладчик – страдания 160 миллионов населения или потерю части территорий? Не колеблясь, Милюков ответил: “Я предпочитаю страдания. Страдания населения временны, а государство постоянно. Терять территорию ни при каких обстоятельствах нельзя. С потерей территории могут мириться только плохие патриоты, несознательные граждане”.
Норвежский ученый называет эту позицию циничной. Я полагаю, что в ней нет ни грамма либерализма. С этой позицией Милюкова мог бы согласиться и Сталин. Сталин после войны расширил территорию Российской империи, такой огромной она никогда не была. Все славяне, не говоря о румынах, албанцах, восточных немцах, оказались под властью Кремля. Милюков мог бы гордиться Сталиным.
Михаил Соколов: Милюков шел от либерализма к оправданию сталинизма как сохранившего государство и территорию, пусть через страдание народа, а Сахаров из-за старания людей шел от Сталина к демократии:
Борис Вайль: Сахаров призывал бороться за каждого человека в отдельности против каждого случая несправедливости. И это разительно отличает его от Милюкова, особенно от позднего Милюкова. Каждый контакт с иностранцами, каждое интервью, каждое свое выступление Сахаров использовал для передачи списка политзаключенных. Это до перестройки. Не раз он ездил на процессы по политическим делам.
После одного процесса над самолетчиками родственники подсудимых подошли к Сахарову и сказали ему: “Спасибо, Андрей Дмитриевич, за то, что вы защищаете евреев”. На это Сахаров ответил: “Я защищаю людей, а не евреев”. Это и есть либерализм в действии.
Михаил Соколов: О концепции доклада “Милюков и Сахаров” я побеседовал с живущим в Дании философом Борисом Вайлем.
Борис Борисович, почему все-таки такое противопоставление - Сахаров и Милюков?
Борис Вайль: Милюков эволюционировал от либерализма, до 17 года он был либерал, к сталинизму. А Сахаров наоборот от Сталина, принятия советской системы к либерализму.
Михаил Соколов: Я бы не сказал, что Сахаров был в чистом виде либерал, скорее идеалист социальный такой. Хотите ли вы сказать, что вот такой социал-идеализм или может быть социал-демократизм – это лучше, чем государственнический либерализм, на позициях которого стоял Милюков?
Борис Вайль: Однажды Сахарова спросили, как он себя определяет и определяет ли он себя как либерала. Он сказал: я скорее социал-либерал. Эта позиция гораздо лучше, чем государственный либерализм.
Вообще либерализм в России связан с государством и фиксирован на государстве, в отличие от Запада.
Михаил Соколов: Милюкова, пожалуй, устроил бы нынешний российский режим.
Борис Вайль: Я не знаю. Потому что до 17 года он же был такой критик режима самодержавия, за это его и хотели убить монархисты. Но действительно в 30 годы он такой крен дал, что, я думаю, что его бы этот строй устроил, если бы он сохранил те же установки. Он же ведь менялся все время – Милюков. Я не знаю на самом деле, как бы Милюков повел себя здесь.
Но то, что либерализм в России всегда был фиксирован на государстве – это правда.
Михаил Соколов: И все же мы не должны забывать: Павел Милюков пытался изменить Россию, посылая туда эмиссаров и антибольшевистскую литературу, что предсказуемо оказалось чекисткой провокацией, а кончилось провалом и гибелью людей, что я и пытался показать в своем докладе на конференции.
А в 40-е годы Павел Милюков пришел к выводу об оправданности существования сталинской диктатуры, что и изложил в предсмертном письме.
Мой собеседник Владимир Шувалов – доктор исторических наук – Пензенский университет.
Как вы объясните эволюцию Милюкова, точнее, вообще русского либерала, который может от либерализма дойти до принятия режима Сталина. Что, для русских либералов территория важнее, чем демократия?
Владимир Шувалов: Он пытался быть сопричастным к жизни российской в условиях реальных. Условно, Ильин советскую власть ненавидел всегда, как оказалось, был прав, это оказалось проще. А Милюков пытался что-то сделать в моем представлении. Он пытался влиять на ситуацию внутри, снаружи. Глупо? Сейчас, конечно, глупо. Он разменял на это свои идеалы и принципы, все разменял, выражаясь громко. Но в итоге он пытался влиять и оказался плохим. А те, кто просто констатировал, что большевистский режим плохой, преступный – это в принципе правильно в какой-то степени, но ведь это ничего не дает по сути. Они не пытались повлиять реально на ситуацию, они надеялись, что мы внутри страны изменим.
Михаил Соколов: Милюков надеялся, что внутри страны эта сила изменит что-то?
Владимир Шувалов: Он надеялся, что это будет осмысленное движение. С моей точки зрения, большевистский режим оказался настолько сильным, настолько кровавым, что его на основе каких-то цивилизованных методов просто невозможно было опрокинуть. Мы перемололи его, но мы перемололи, полстраны закопали в землю заодно. В итоге обоюдный тупик. А Милюков оказался плохим, утрируя, упрощая.
Михаил Соколов: А вот что думает о лидере кадетов и издателе “Последних новостей” исследователь творчества Милюкова кандидат исторических наук Павел Трибунский – Рязань.
Как вы объясните, как историк, каким образом русский либерал может, как выразился господин Вайль, доэволюционировать до принятия в той или иной степени сталинского режима, как это случилось с Милюковым?
Павел Трибунский: Я боюсь, первая проблема – это многозначность термина “либерализм”. Огромное количество определений, некоторые из которых друг друга исключают. Чистого либерализма в России никогда не было. Милюков больше радикал, нежели либерал. Потому что на ранних этапах своей карьеры он одобрял террор, потому что считал, что это одно из средств борьбы с самодержавием. Если вы пошумите за сценой, то мы сможем предъявить правительству свои определенные требования. Поэтому Милюков не чистый либерал. В этом отношении большим либералом был Союз 17 октября по такой классической английской модели.
И во-вторых, надо отдать должное, оказавшись в эмиграции, 20 с лишним лет проведя, он по-другому стал понимать, что, во-первых, никакой победы не будет, никакого внутреннего перерождения большевизма, на что он со своими друзьями делал упор, тоже не будет. То есть ему приходилось выбирать из существующего строя. Тем более, что страдания, репрессии, коллективизация, они все оказались не напрасными. Советская армия худо-бедно смогла вытеснить гитлеровскую военную машину со своей территории. Он же как раз застал Сталинград – это все-таки переломный момент в Отечественной войне, во Второй мировой войне.
У Милюкова основная идея его исторических построений, таких теоретических – большая роль государства в развитии русской истории. Соответственно, раз государство возвращается к своим границам, присоединяет к себе отколовшиеся территории, может противопоставить себя внешнему вызову, естественно, такое государство надо поддерживать.
Другое дело, что не Милюков возглавляет это государство, но это уж так случилось.
Михаил Соколов: Получается так, что русский либерализм несет в себе ущербное зерно, всегда готов обменять права человека и демократию на территорию, расширение территории и величие государства.
Павел Трибунский: Не совсем так. Если бы Милюков был у власти и начал бы менять людей на территории, тогда ваш вопрос был бы уместен. А это уже человек без родины, без всяких шансов вернуться куда бы то ни было, обеспеченный, потому что Милюков в конце жизни был достаточно богатый человек, который себе за границей сделал карьеру, и он смотрит как посторонний наблюдатель. И он уже, наверное, ушел от своих прежних либеральных трактовок, а больше смотрит на пользу того, что раньше называл своей родиной.
И здесь, мне кажется, особых противоречий нет. Эту эволюцию от того, что мы можем потихоньку придти к признанию того, что Сталин, несмотря на все свои злодеяния, сделал много полезного, сделал не один Милюков. Маклаков Василий Алексеевич, посол Временного правительства во Франции, он в 45 году вообще ходил на прием к советскому послу и там поднимали тост за великого Сталина. Милюков до этого не дошел.
Михаил Соколов: Не дожил, скорее.
Павел Трибунский: Не дошел. Я думаю, что он на это не пошел бы, а Маклаков пошел, и многие, кто пошли. Огромное количество эмигрантов, их было человек десять в делегации.
Михаил Соколов: Пошли, потом за это заплатили, посидели в лагерях.
Павел Трибунский: А это, кто вернулся. Тот же Маклаков, будучи человеком здравомыслящим, не собирался возвращаться. Да, он признавал, что сделано великое дело, но он отлично понимал, что его там не ждут с цветами. А некоторые оказались в плену иллюзий. Особенно после Второй мировой войны, потому что вся эта группа советских патриотов, они настолько уверовали в том, что Сталин сделал замечательное дело, что их агитация привела к высылке из страны и потом, кто в лагеря, кто в Алма-Ату на должность библиотекаря. То есть страна отплатила им очень серьезно за их заблуждения.
Михаил Соколов: А если все-таки говорить о сегодняшнем дне и том либерализме или либерал-радикализме, как считаете, который представлял Милюков, нынешняя власть, она для Милюкова была бы вполне приемлемой с ограниченной демократией суверенной, с определенной экономической свободой? Это для него было бы нормальным режимом или он бы оказался его критиком?
Павел Трибунский: Я думаю, что он бы провел параллели с эпохой России между принятием основных законов 1906 году и до Февральской революции. Потому что, да, свободы есть, но ограниченные, экономическая свобода до революции еще большая даже была, не так была роль велика регулирующая государства. И естественно, Милюков оказался бы в критиках режима.
То есть это момент, который надо хорошо понимать в отношении Милюкова. Он не старался быть на первых ролях всегда. И поэтому для него, если он не во власти, то он должен быть во главе оппозиции. А глава оппозиции – это предполагает обязательную критику режима.
Михаил Соколов: Петербургский историк профессор Петр Базанов, похоже, считает, что главное качество Павла Милюкова как политика – это сверхгибкость.
Как русский либерал может доэволюционировать от собственно либерализма к оправданию и пониманию сталинизма?
Петр Базанов: Милюков никогда на самом деле сталинизм и не оправдывал. Он оправдывал имперскую политику России, будучи убежденным патриотом-либералом, патриотом-националистом. Поэтому, когда он говорил, что я больший империалист, чем Сталин, он отнюдь не кокетничал – это полностью соответствовало действительности. Потому что Сталин все делал лично в своих интересах, а во-вторых, в интересах того халифата коммунизма, который он создавал, халифом которого, конечно, обожествленным живым Богом на земле, как все прекрасно знал, что Милюков требовал лишь только совершенно конкретных для русского националиста умеренных, я бы даже сказал, планов. Львов присоединить с православным населением, Босфор и Дарданеллы занять, но ничего такого сильного. А вот Польшу и Финляндию наоборот отпустить, зачем с ними связываться, одни только неприятности для многонациональной Российской империи.
Что же касается взглядов Милюкова, то он их менял с завидной регулярностью, отличаясь в этом отношении статической беспринципностью. Стратегически я не могу ничего сказать про Павла Николаевича плохого, потому что это был человек либерал всю жизнь, западник и сторонник построения государства до 17 года, наверное, по английскому образцу.
Михаил Соколов: Это такое слабое звено русского либерализма и оно как раз заключается в этой имперскости. То есть русский либерал, большая часть, по крайней мере, всегда готов обменять демократию на территорию.
Петр Базанов: Нет, мне так не кажется, потому что Павел Николаевич Милюков как раз действовал обратно. Его в 21 году осуждение белого движения, осуждение именно лозунга единой и неделимой России – это и есть как раз отказ от этих территорий. Что же касается его дальнейшей эволюции, связи с социалистами, которые тоже отказались от этого лозунга, полным развалом именно по вине Павла Николаевича Милюкова кадетской партии, он фактически развалил, убрал из нее то ядро, которое существовало в эмиграции – это парижскую организацию, самого себя как организатора. Здесь еще несчастье с Владимиром Набоковым, вторым фактически лидером в это время.
Это просто личная ссора идеологическая с ближайшими друзьями и с братьями Долгоруковыми, которые весьма насмешливо стали отзываться о его политических взглядах. Как там про новую тактику было сказано, Павел Дмитриевич Долгоруков сказал: ехать в Россию на левых ослах. Это ответ на то, что мы не въедем на белом коне никогда, значит будем въезжать на социалистических ослах. Это точно так же совершенно нереально оказывалось.
Дальнейшая знаменитая эволюция, когда он поддерживает территории, знаменитая фраза, которая всех коробит, что “мне жалко финнов, но нам нужна Выборгская губерния”. То есть это не поддержка сталинизма, это поддержка присоединения той самой Выборгской губернии, в которой он подписывал выборгское воззвание.
Ну и, наконец, его самая знаменитая фраза, которую столь любят цитировать, сформулированная в начале Великой отечественной войны: “Вы не за Сталина, ну значит вы за Гитлера”. К сожалению, 1941-42 год - это однозначно выбор из двух ужасных вещей: либо за Сталина, все-таки, слава богу, потеряв 20 миллионов репрессированных, пережили, либо Гитлер, который обещал оставить 10% населения России, истребить всю русскую культуру. Как известно, Гитлер был убежденным сторонником того, чтобы русские не умели читать и писать.
Михаил Соколов: Для многих Милюков сегодня как раз звучит актуально именно в этом контексте – оправдание Сталина как победителя в Великой отечественной войне.
Петр Базанов: Я бы сказал это одной фразой – политическая конъюнктура. Нельзя вырывать какой-то контекст из Милюкова, нужно рассматривать Павла Николаевича Милюкова во всей его деятельности, и как политического деятеля, публициста. Не надо забывать, каким он был фактически революционером в годы первой русской революции, перед первой русской революцией, как у него это трансформировалось.
Не нужно думать, что империалистические взгляды эпохи Первой мировой войны – это случайность. И то, что он был сначала убежденным монархистом конституционного образца и, как известно, в феврале-марте 17 года остался единственным монархистом среди либералов, который убеждал великого князя Михаила Александровича все-таки занять пустующий царский престол. Может быть Милюков в этом отношении и прав, это создало какую-то иллюзию центральной власти, помешало бы впоследствии большевикам захватить власть.
Если мы будем говорить о Милюкове, который англофил, любитель Англии, сторонник Антанты, вдруг едет в Киев заключать договор с немцами. Это что, германофилия Милюкова? Ничего подобного, это просто тактический ход для того, чтобы при помощи немцев как-то подавить красную опасность.
А если мы будем говорить, опять вернемся к новой тактике, то здесь мы видим совершенно другую картину. Милюков пишет брошюру “Монархия или республика?”, в которой доказывает, что любая республика лучше, чем монархия. И всякая монархия – это плохо. На что его ближайший друг, товарищ, историк Александр Александрович Кизеветтер издевается в рецензии, перечисляя все остальные отхождения, говорит: всю эту концепцию Милюкова можно разгромить в течение одной минуты. Есть Китайская республика, в то время погрязшая совершенно в гражданской войне, в этих генералах, стремящихся к диктатуре, и английская монархия. Вот и спросите любого человека, где бы ему хотелось жить – при английской монархии или при китайской республике?
Михаил Соколов: Думаю, все же опыт Милюкова поучителен – либерализм без соблюдения четких демократических принципов через череду тактических компромиссов приводит политика к стратегической катастрофе - к приятию зла диктатуры и ее преступлений, и поиску оправданий во имя чего ее историческое бытие оправдано.
Сейчас также немало прикремлевских либералов вполне деловито оправдывают злодейства Сталина подготовкой страны к войне, которой, как они прекрасно знают, просто не было бы, если бы в России у власти не находились самое радикальное крыло большевизма во главе с эффективным по части палачества менеджером Иосифом Сталиным.
Как считают многие эксперты, - такие речи звучали на недавнем Политкомитете “Яблока”, - и сегодня во власти в России немало либералов, особенно экономистов, не считающих демократическую процедуры важными и нужными для страны, поэтому все разговоры о модернизации остаются демонстрацией благих намерений, а на самом деле изъязвленная коррупцией Россия погружается в пучину бюрократического застоя.
Опыт Сахарова – нравственного сопротивления, невзирая на обстоятельства, – куда важней и полезней для современности, чем компромиссы Павла Милюкова.