Сегодня, в день рождения Петра Вайля его жена Эля Вайль рассказала о новой книге писателя. К работе над книгой, посвященной Италии и истории итальянской культуры, Петр Вайль приступил в 2007 году. Отрывки из нее были опубликованы в шестом номере журнала "Иностранная литература" за этот год, когда наш коллега уже тяжело болел.
- Эта книга называется "Картины Италии", такое двойственное название: картины, как художественные произведения, и картины, как картинки современной Италии, которую Петя очень любил. Он выбрал период Треченто и Kватроченто, потому что именно художников этого периода он любил, но еще и за повествовательный, жизнеописательный тон их картин, то, что Пете нравилось в живописи больше всего. Большинство этих картин написаны на религиозные сюжеты. У меня перед глазами оглавление этой книги, какая она должна была бы быть. В начале Джотто, затем Симоне Мартине, братья Пьетро и Амброджо Лоренцетти, Фра Беато Анджелико, Мазаччо, Пьеро делла Франческо, Беноццо Гаццоли, Винченцо Фоппа, Джентиле и Джованни Беллини. Эта книжка не замышлялась как сугубо искусствоведческая, она обязательно должна была быть связана с жизнью современной Италии. В промежутках между главами о художниках - кондотьеры, писатели, человек Возрождения, женщина и мужчина, вино, еда (как всегда у Петра Вайля), Запад и Восток, время открытий, русские в Италии. Затем best of the best - это при Петиной педантичности и любви к периодизации: что самое лучшее в Италии, пять по пятнадцать, допустим, храмы, капеллы, музеи, площади, и мы часто спорили, потому что вкусы не всегда совпадали, кому что больше нравится.
- Сколько из этого всего написано?
- Написаны три главы: Джотто, Симоне Мартине и Пьетро и Амброджо Лоренцетти. Теперь, почему именно эти века? Вот цитата из Петиных записок: "Вообще, как-то со временем отступает то, что волновало до трепета, и как выходит на первый план Треченто и Кватроченто, а Чинквеченто кажется лакированным и грубым". То есть ему больше нравились художники раннего Ренессанса, чем, допустим, Высокое Возрождение. И, конечно, ему очень хотелось преодолеть временную дистанцию и приблизить к нам творчество этих художников. Еще прочту одну цитату из предисловия к этой книжке: "Помимо главных героев, упоминаются, что естественно, множество других художников. Но некоторые из таких других выделены особо. Так, завороженно следя за суперзвездой, все же отмечаешь с восторгом исполнителей второго плана. Одних, вроде бы знакомых, увидел совершенно заново, о других читал и знал по репродукциям, но не видел «живьем», о третьих и не слыхал. В каждой главе есть такой живописец". В последовательности глав - это Альтикьеро, Тиберио д Ассизи, Сано ди Пьетро и очень многих других, о которых мы действительно мало слышали. Они все – открытие. Не для истории искусств, разумеется, а для автора. Это должна была быть книга-перекличка с замечательной книгой Павла Муратова "Образы Италии". То есть, по сути, что такое Италия для российского человека через сто лет.
- Петр писал только о том, что видел сам. Вы успели объездить вместе с ним несколько районов Италии...
- Началось все в 2007 году, когда мы по Интернету купили билеты в Ареццо на открытие после реставрации капеллы с росписями Пьеро делла Франческо, специально туда поехали, и уже оттуда стали колесить по всем местам в поисках, где бы могла быть, в какой-нибудь деревушке хоть одна картина Пьеро делла Франческо. Затем в ноябре и декабре 2007 года это была Падуя – Джотто. Новый год мы справляли в Риме, где обошли тридцать храмов. А главные поездки были в марте и апреле 2008-го. Это Умбрия, Перуджа, Ассизи, Монтефалько. Мы останавливались в каком-то одном городе, более-менее крупном, например, в Перудже, и на поездах ездили совсем в маленькие места, где ни одной души не было. Это мог быть монастырь, это могла быть церковь. Просто Петя ездил за тем художником, о котором он хотел писать.
В Италии не осталось ни одного места, где бы мы этого художника не видели. Вдруг: в монастыре Сан-Доменико во Фьезоле все заперто, мы приехали посмотреть на картину Фра Анджелико. Нет никого - и все. И идет 90-летний старик, настоятель монастыря. Видя наши возбужденные лица, открывает дверцу и ведет в сакристию, где висит величайший Фра Анжелико. Я не берусь утверждать, что искусствоведы не знают о такой картине, но для нас это было, конечно, необыкновенном подарком. У меня сохранились снимки, где счастливый Петр Вайль с этим настоятелем на фоне закрытой на ключ картины Фра Анджелико.
- Откуда, на ваш взгляд, такая привязанность Петра к Италии? Очевидно, это главная страна в его жизни?
- Однажды мать Марии Бродской спросила нас в Лукке: "А почему вы эмигрировали?" Мы переглянулись и как-то так легкомысленно ответили: "Ну, как? Что там дальше будет в Америке, мы не знаем, но три-четыре месяца прожить в Италии - это и есть наше счастье". В общем, выглядело довольно-таки легкомысленно со стороны взрослых людей. Петя очень много писал как раз об этом. Это и здравый смысл итальянцев, и радость жизни, и еда, и искусство, и любовь к опере. У нас ведь есть полное собрание опер Верди. Мы гонялись за этими компакт-дисками по всем городам, где бывали. Доницетти, Беллини - классическая итальянская опера. Вот это, как он писал, извлечение радости жизни из каждого дня. Вот я сейчас живу в Италии, и я это наблюдаю. Итальянцы обладают теми же недостатками, что и все нации и люди на свете, но, тем не менее, им свойственно особое ощущение вкуса жизни. Это то, что и привлекало Петра, я думаю, больше всего. Ну и, конечно, живопись. Недаром он выбрал такую тему своей книги: он настолько любил этих художников, что пытался сделать их жизнь и их полотна сюжетом своей новой работы.
- Эта книга называется "Картины Италии", такое двойственное название: картины, как художественные произведения, и картины, как картинки современной Италии, которую Петя очень любил. Он выбрал период Треченто и Kватроченто, потому что именно художников этого периода он любил, но еще и за повествовательный, жизнеописательный тон их картин, то, что Пете нравилось в живописи больше всего. Большинство этих картин написаны на религиозные сюжеты. У меня перед глазами оглавление этой книги, какая она должна была бы быть. В начале Джотто, затем Симоне Мартине, братья Пьетро и Амброджо Лоренцетти, Фра Беато Анджелико, Мазаччо, Пьеро делла Франческо, Беноццо Гаццоли, Винченцо Фоппа, Джентиле и Джованни Беллини. Эта книжка не замышлялась как сугубо искусствоведческая, она обязательно должна была быть связана с жизнью современной Италии. В промежутках между главами о художниках - кондотьеры, писатели, человек Возрождения, женщина и мужчина, вино, еда (как всегда у Петра Вайля), Запад и Восток, время открытий, русские в Италии. Затем best of the best - это при Петиной педантичности и любви к периодизации: что самое лучшее в Италии, пять по пятнадцать, допустим, храмы, капеллы, музеи, площади, и мы часто спорили, потому что вкусы не всегда совпадали, кому что больше нравится.
- Сколько из этого всего написано?
- Написаны три главы: Джотто, Симоне Мартине и Пьетро и Амброджо Лоренцетти. Теперь, почему именно эти века? Вот цитата из Петиных записок: "Вообще, как-то со временем отступает то, что волновало до трепета, и как выходит на первый план Треченто и Кватроченто, а Чинквеченто кажется лакированным и грубым". То есть ему больше нравились художники раннего Ренессанса, чем, допустим, Высокое Возрождение. И, конечно, ему очень хотелось преодолеть временную дистанцию и приблизить к нам творчество этих художников. Еще прочту одну цитату из предисловия к этой книжке: "Помимо главных героев, упоминаются, что естественно, множество других художников. Но некоторые из таких других выделены особо. Так, завороженно следя за суперзвездой, все же отмечаешь с восторгом исполнителей второго плана. Одних, вроде бы знакомых, увидел совершенно заново, о других читал и знал по репродукциям, но не видел «живьем», о третьих и не слыхал. В каждой главе есть такой живописец". В последовательности глав - это Альтикьеро, Тиберио д Ассизи, Сано ди Пьетро и очень многих других, о которых мы действительно мало слышали. Они все – открытие. Не для истории искусств, разумеется, а для автора. Это должна была быть книга-перекличка с замечательной книгой Павла Муратова "Образы Италии". То есть, по сути, что такое Италия для российского человека через сто лет.
- Петр писал только о том, что видел сам. Вы успели объездить вместе с ним несколько районов Италии...
Однажды мать Марии Бродской спросила нас в Лукке: "А почему вы эмигрировали?" Мы переглянулись и как-то так легкомысленно ответили: "Ну, как? Что там дальше будет в Америке, мы не знаем, но три-четыре месяца прожить в Италии - это и есть наше счастье"
- Началось все в 2007 году, когда мы по Интернету купили билеты в Ареццо на открытие после реставрации капеллы с росписями Пьеро делла Франческо, специально туда поехали, и уже оттуда стали колесить по всем местам в поисках, где бы могла быть, в какой-нибудь деревушке хоть одна картина Пьеро делла Франческо. Затем в ноябре и декабре 2007 года это была Падуя – Джотто. Новый год мы справляли в Риме, где обошли тридцать храмов. А главные поездки были в марте и апреле 2008-го. Это Умбрия, Перуджа, Ассизи, Монтефалько. Мы останавливались в каком-то одном городе, более-менее крупном, например, в Перудже, и на поездах ездили совсем в маленькие места, где ни одной души не было. Это мог быть монастырь, это могла быть церковь. Просто Петя ездил за тем художником, о котором он хотел писать.
В Италии не осталось ни одного места, где бы мы этого художника не видели. Вдруг: в монастыре Сан-Доменико во Фьезоле все заперто, мы приехали посмотреть на картину Фра Анджелико. Нет никого - и все. И идет 90-летний старик, настоятель монастыря. Видя наши возбужденные лица, открывает дверцу и ведет в сакристию, где висит величайший Фра Анжелико. Я не берусь утверждать, что искусствоведы не знают о такой картине, но для нас это было, конечно, необыкновенном подарком. У меня сохранились снимки, где счастливый Петр Вайль с этим настоятелем на фоне закрытой на ключ картины Фра Анджелико.
- Откуда, на ваш взгляд, такая привязанность Петра к Италии? Очевидно, это главная страна в его жизни?
- Однажды мать Марии Бродской спросила нас в Лукке: "А почему вы эмигрировали?" Мы переглянулись и как-то так легкомысленно ответили: "Ну, как? Что там дальше будет в Америке, мы не знаем, но три-четыре месяца прожить в Италии - это и есть наше счастье". В общем, выглядело довольно-таки легкомысленно со стороны взрослых людей. Петя очень много писал как раз об этом. Это и здравый смысл итальянцев, и радость жизни, и еда, и искусство, и любовь к опере. У нас ведь есть полное собрание опер Верди. Мы гонялись за этими компакт-дисками по всем городам, где бывали. Доницетти, Беллини - классическая итальянская опера. Вот это, как он писал, извлечение радости жизни из каждого дня. Вот я сейчас живу в Италии, и я это наблюдаю. Итальянцы обладают теми же недостатками, что и все нации и люди на свете, но, тем не менее, им свойственно особое ощущение вкуса жизни. Это то, что и привлекало Петра, я думаю, больше всего. Ну и, конечно, живопись. Недаром он выбрал такую тему своей книги: он настолько любил этих художников, что пытался сделать их жизнь и их полотна сюжетом своей новой работы.