Владимир Тольц: Приближается 20-летие осенних революций 89-го года в Центральной и Восточной Европе. Этим юбилеям Радио Свобода посвятит несколько циклов передач. Сегодня в программе «Время и мир» первая из них, ее открывает Елена Коломийченко, озаглавившая свой материал «Куда упала Берлинская стена?».
Елена Коломийченко: Начало 1989. Позади четыре года перестройки. 18 января состоялась встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева с представителями «Трёхсторонней комиссии». В составе делегации: от США – Рокфеллер и Киссинджер, от Франции - Жискар Д Эстен, от Японии - Накасоне и Окавара. В ходе встречи Михаил Горбачев, заявил:
«Мы все, живущие в самых разных частях мира, должны согласиться с тем, что этот мир проходит через переломный этап. И все мы - объекты глубоких перемен». Горбачев напомнил собравшимся о приверженности советского народа социалистическому выбору и о том, что перестройка - это революционная попытка придать новое качество социализму.
Но история рассуждает и решает по-своему: уже 6 февраля в Польше начинаются переговоры между представителями правительства и оппозицией во главе с Лехом Валенсой. 15 февраля последние советские воинские контингенты покидают Афганистан. 4 июня в Польше происходят относительно, как выражаются эксперты, свободные выборы, о чём и договаривались за «круглым столом». По выражению актрисы Иоанны Щепковской, «в этот день в Польше кончился коммунизм» По результатам выборов в нижней палате парламента - Сейме - оппозиция получает 299 мест из 400, в верхней, Сенате, – 99 из ста. 1 место получил независимый кандидат. 13 июня начинает работать «круглый стол» в Венгрии. 15 июня. На пресс-конференции по итогам поездки в Бонн, на вопрос: «Считаете ли Вы возможным, чтобы когда-нибудь в обоих немецких государствах произошло такое, что их европейская принадлежность и общность могли бы быть зафиксированы в одном документе?», Михаил Горбачев ответил: «...Нынешняя ситуация в Европе порождена определенным временем... Надеемся, что время само решит, само распорядится». Отвечая на вопрос: «Считаете ли Вы, что общеевропейский дом, к которому Вы стремитесь, возможен, пока берлинская стена по-прежнему существует?», Горбачев сказал: «Сводить к тому, что единственным препятствием на пути к строительству европейского дома является берлинская стена, было бы несерьезно... Ничего нет вечного под луной. Будем надеяться, что мы на правильном пути. Стена может исчезнуть, когда отпадут предпосылки, которые ее породили. Не вижу тут большой проблемы». Помощник Горбачева Георгий Шахназаров, однако, считает, что даже во время революционных событий в Восточной Европе летом-осенью 89 года Москва не воспринимала происходящее всерьез: «Они - при нас, никуда не денутся, объясним – поймут». Ключевая фраза...
Рональд Рейган: Генеральный секретарь Горбачев, если Вы хотите мира, если Вы хотите процветания в Советском Союзе и Восточной Европе, если Вы хотите либерализации, подойдите к этим воротам. Мистер Горбачев, откройте эти ворота! Мистер Горбачев, снесите эту стену.
Елена Коломийченко: Эти слова Президент США Рональд Рейган произнес ещё 12 июня 1987 года у Бранденбургских ворот в Западном Берлине.
В этой передаче события 89 года в восточно-европейских странах обсуждают кинорежиссёры, кинодраматурги Ежи Гоффман, Вильям Олдридж, Виола Штефан и Лоренц Клоска. Всех их объединяет одно – они смотрели и смотрят на действительность через кинообъектив, все они снимали кинофильмы и в Восточной Европе, и в России.
Первыми университетами знаменитого польского кинорежиссёра Ежи Юлиана Гоффмана стала Сибирь. Его семья в самом начале Второй мировой войны бежала от немцев из польского Кракова в Тернополь. В 1940 году советские уже власти выслали их в Сибирь. Там и погиб дед Гоффмана. После войны Ежи Гоффман возвращается в Польшу, потом едет в Москву, где поступает во ВГИК на режиссёрское отделение. По окончании ВГИКа снимает документальные и художественные фильмы. Среди них «Внимание, хулиганы», «Обвиняют дети», «Гангстеры и филантропы», номинированный на ОСКАРа «Потоп», «Знахарь», «Огнем и мечем», «Украина – становление нации» и многие другие.
24 августа 89 года впервые за послевоенное время премьер- министром Польши стал некоммунист Тадеуш Мазовецкий.
Ежи Гоффман - о событиях 89, роли профсоюза «Солидарность», Леха Валенсы, Папы Иоанна Павла Второго, Генерала Войцеха Ярузельского.
Ежи Гоффман: Сегодня уже после многих лет, когда стараются некоторые люди дискредитировать личность Валенсы и тем самым дискредитировать и «Солидарность», появилось такое впечатление, что вообще коммунизм был опровергнут в ГДР свалкой стены. Конечно, это не так и, конечно, начало было здесь – в Польше. Несомненно сыграл роль и размер «Солидарности», которая имела миллионы членов и ее активность. Сыграл большую так же роль моральный авторитет папы Иоанна Павла, который, прибыв в Польшу, поклонился этой земле, и в котором опору люди неимоверно чувствовали. Это вдохновляло, это давало силу. Значение этого просто трудно переоценить. Но нельзя забывать нам о том, что если бы Горбачев не попытался менять неменяемое, если бы он не пытался усовершенствовать неусовершимое, то есть советскую систему, то, пожалуй, Советский Союз мог бы еще долги годы медленно загнивать и мы вместе с тем. И нужно абсолютно, по-моему, учесть то, что Ярузельский не поддался нашему бетону, не допустил до гражданской войны и сделал «круглый стол». Как мы знаем, его президентура была довольно короткой. То, что коммунисты в Польше мирно сдали власть, в этом, несомненно, большая заслуга Ярузельского.
Елена Коломийченко: А как же реагировал на происходящее польский киномир, который и советское время был особым: зритель и сегодня прекрасно помнит «Гангстеры и филантропы», «Потоп», «Пепел и алмаз» Анджея Вайды ...
Ежи Гоффман: Я вам скажу, что помимо того, что, как известно, всегда между художниками существуют разные взгляды, очень редко они едины, то кроме небольшой группы национал-коммунистов, которые вдруг оказались совершенно на полях тетради, выброшены за борт, мнения, взгляды и стремления были едины. И тех людей, которые участвовали активно в «Солидарности», и тех, которые ей сочувствовали, и даже тех, которые были членами объединенной рабочей партии, как, например, Ежи Ковалерович и я лично, наши взгляды были очень подобны.
Елена Коломийченко: С Ежи Гоффманом не совсем согласен кинорежиссёр и драматург Вилльям Олдридж. Британец по рождению, сын знаменитого в советское время писателя Джеймса Олдриджа, как и Гоффман выпускник ВГИКа, много лет работал в Швеции, сейчас живет во Франции, в небольшом городке неподалёку от Ниццы. Вилльям – автор и режиссер более двадцати документальных фильмов, среди которых ленты о знаменитом поэте барде Вольфе Бирмане «Бирман в Праге», «Россия: фильм и власть», «Мио, мой Мио». В 1989 года Олдридж работал как продюсер совместного советско-шведского фильма «Интердевочка» по роману Владимира Кунина. Говорит Вилльям Олдридж.
Вилльям Олдридж: Мне кажется, что если действительно сегодня посмотреть назад, на 89 год, поездка и встреча Горбачева с Хонеккером в Восточной Германии, самые главные фразы, которые Горбачев сказал тогда – это было то, что происходит в Берлине, касается Берлина, а не Москвы. Мне кажется, что это была именно эта фраза, которая была сигналом и которая дала возможности падению Берлинской стены и всей восточной европейской революции. Потому что когда поняли, что Советский Союз не будет вмешиваться, то это был зеленый свет. Я думаю, здесь я выскажу абсолютно отличную точку зрения, но я думаю, что то, что иронически и даже немножко опасно, что эта структура, которой был Варшавский пакт и Советский Союз, она теперь меняется на Европейский союз, который одна и та же структура, как бывший Советский Союз, где есть полная концентрация власти в одном городе, одна группа, которая не выборная, и которая работает, как в свое время Центральный комитет работал. Я считаю иронически, что одновременно как Восточная Европа получила свою независимость, которая снова родила очень сильные националистические тенденции, и одновременно все эти люди бросаются под систему, которая очень напоминает бывшую московскую систему. Среди своего поколения я вижу сегодня не то, что грусть, но ощущение, что это не произошло так, как они хотели. Не то, что они хотят обратно идти, но ощущение, что люди услышат их опыт, их знания.
Елена Коломийченко: Из воспоминаний Анатолия Черняева, многолетнего помощника Горбачева:
«О визите в ФРГ – лето 89. Он имел важные, вскоре последовавшие результаты. В ГДР поняли, что приоритетом для СССР отныне стала ФРГ. Вывод для восточных немцев был как на ладони: Советский Союз больше не является препятствием к воссоединению, можно действовать.
Михаил Горбачев: То, что нужно в каждой стране, каждый народ будет определять, что ему делать. Мы знаем хорошо наших немецких друзей, их способности и осмысливать, и учиться у жизни, и прогнозировать политику, и вносить коррективы тогда, когда это нужно. И мы к ним относимся с полным доверием.
Йенс Райх: Решение принадлежит нам, нашему руководству и нашему обществу. И мы – граждане. Они не могут решать нашу судьбу.
Елена Коломийченко: Только в первом полугодии 1989 125 тысяч немцев ГДР написали заявления о выезде на Запад, в Федеративную республику. В Восточной Германии появились первые независимые партии. Летом и ранней осенью десятки тысяч беженцев из ГДР направляются в Венгрию, Чехословакию, Польшу. 2 мая Будапешт открыл границы для венгерских граждан, а 19 июля 1989 во время легендарного Панъевропейского пикника, организованного по инициативе оппозиционных венгерских Свободных демократов и Демократического форума, «железный занавес» на границе с Австрией, в Сопроне, в 60-ти километрах от Вены, приоткрылся на время для шестисот семей из ГДР. Им удалось выехать на Запад.
19 августа 89 года, как говорят историки, стало днём, когда зашаталась Берлинская стена. 9 сентября Венгрия полностью открыла границы с Австрией, 18-го – в стране была введена многопартийная система.
30 сентября 1989 года, Прага, визит министра иностранных дел ФРГ Ганса Дитриха Геншера и его знаменитое обращение к 4000-м тысячам граждан ГДР, с балкона посольства Праге:
Ганс Дитрих Геншер: Дорогие сограждане, мы прибыли к вам, чтобы сообщить, что сегодня стал возможен ваш выезд в Федеративную Республику Германия.
Елена Коломийченко: Говорит Виола Штефан, по образованию – славист, специалист по истории Восточной Европы, училась в Германии, Великобритании США. С 1979 – режиссёр-документалист. Работала в театре в Польше. Автор фильмов «Путешествие из Петербурга в Москву», «Боровичи», «Силезия» и многих других, лауреат кинофестивалей.
Виола Штефан: Я приехала в Берлин в 1967 году, до этого я жила в ФРГ. Когда была стена снесена, в конце 89 года я не думала, что это будет навсегда. Потому что начинали общаться с людьми, были возможности работать с ними. В последние годы было немножко мягче. Но что было странно – не было возможности сказать. Для большинства людей было трудно представить, что не будет стены. Все было странно для нас. Например, мой личный контакт с людьми из ГДР был возможен. У нас был паспорт ФРГ, это значит, ты можешь свободно поехать в Восточный Берлин, не было проблем. У людей из ГДР не было возможности. Все-таки было понятно, что это другие люди. И до сих пор так, это все немцы, но они по-другому думают. Все хотели путешествовать и все хотели свободы, но что было нам проще, они, конечно, не думали. Например, у них было 80 режиссеров, они каждый месяц зарабатывали деньги, они ничего не делали, они зарабатывали деньги просто так. И такие дискуссии всегда были очень странные. Мы думали, что когда будет воссоединение, будут проблемы. Социализм – это другое.
Елена Коломийченко: Виола Штефан много снимала в Польше еще до 1989 года.
Виола Штефан: В Польше всегда были другие люди, чем в Советском Союзе. Все довольно свободные. Мы можем путешествовать везде, никаких проблем, никакой регистрации. И коммунистов там я не видела вообще, я не знала людей, которые верили в коммунизм. Я ни разу не слышала. В ГДР я слышала часто, люди думали, что это что-то хорошее.
Елена Коломийченко: Начало 1989. Позади четыре года перестройки. 18 января состоялась встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева с представителями «Трёхсторонней комиссии». В составе делегации: от США – Рокфеллер и Киссинджер, от Франции - Жискар Д Эстен, от Японии - Накасоне и Окавара. В ходе встречи Михаил Горбачев, заявил:
«Мы все, живущие в самых разных частях мира, должны согласиться с тем, что этот мир проходит через переломный этап. И все мы - объекты глубоких перемен». Горбачев напомнил собравшимся о приверженности советского народа социалистическому выбору и о том, что перестройка - это революционная попытка придать новое качество социализму.
Но история рассуждает и решает по-своему: уже 6 февраля в Польше начинаются переговоры между представителями правительства и оппозицией во главе с Лехом Валенсой. 15 февраля последние советские воинские контингенты покидают Афганистан. 4 июня в Польше происходят относительно, как выражаются эксперты, свободные выборы, о чём и договаривались за «круглым столом». По выражению актрисы Иоанны Щепковской, «в этот день в Польше кончился коммунизм» По результатам выборов в нижней палате парламента - Сейме - оппозиция получает 299 мест из 400, в верхней, Сенате, – 99 из ста. 1 место получил независимый кандидат. 13 июня начинает работать «круглый стол» в Венгрии. 15 июня. На пресс-конференции по итогам поездки в Бонн, на вопрос: «Считаете ли Вы возможным, чтобы когда-нибудь в обоих немецких государствах произошло такое, что их европейская принадлежность и общность могли бы быть зафиксированы в одном документе?», Михаил Горбачев ответил: «...Нынешняя ситуация в Европе порождена определенным временем... Надеемся, что время само решит, само распорядится». Отвечая на вопрос: «Считаете ли Вы, что общеевропейский дом, к которому Вы стремитесь, возможен, пока берлинская стена по-прежнему существует?», Горбачев сказал: «Сводить к тому, что единственным препятствием на пути к строительству европейского дома является берлинская стена, было бы несерьезно... Ничего нет вечного под луной. Будем надеяться, что мы на правильном пути. Стена может исчезнуть, когда отпадут предпосылки, которые ее породили. Не вижу тут большой проблемы». Помощник Горбачева Георгий Шахназаров, однако, считает, что даже во время революционных событий в Восточной Европе летом-осенью 89 года Москва не воспринимала происходящее всерьез: «Они - при нас, никуда не денутся, объясним – поймут». Ключевая фраза...
Рональд Рейган: Генеральный секретарь Горбачев, если Вы хотите мира, если Вы хотите процветания в Советском Союзе и Восточной Европе, если Вы хотите либерализации, подойдите к этим воротам. Мистер Горбачев, откройте эти ворота! Мистер Горбачев, снесите эту стену.
Елена Коломийченко: Эти слова Президент США Рональд Рейган произнес ещё 12 июня 1987 года у Бранденбургских ворот в Западном Берлине.
В этой передаче события 89 года в восточно-европейских странах обсуждают кинорежиссёры, кинодраматурги Ежи Гоффман, Вильям Олдридж, Виола Штефан и Лоренц Клоска. Всех их объединяет одно – они смотрели и смотрят на действительность через кинообъектив, все они снимали кинофильмы и в Восточной Европе, и в России.
Первыми университетами знаменитого польского кинорежиссёра Ежи Юлиана Гоффмана стала Сибирь. Его семья в самом начале Второй мировой войны бежала от немцев из польского Кракова в Тернополь. В 1940 году советские уже власти выслали их в Сибирь. Там и погиб дед Гоффмана. После войны Ежи Гоффман возвращается в Польшу, потом едет в Москву, где поступает во ВГИК на режиссёрское отделение. По окончании ВГИКа снимает документальные и художественные фильмы. Среди них «Внимание, хулиганы», «Обвиняют дети», «Гангстеры и филантропы», номинированный на ОСКАРа «Потоп», «Знахарь», «Огнем и мечем», «Украина – становление нации» и многие другие.
24 августа 89 года впервые за послевоенное время премьер- министром Польши стал некоммунист Тадеуш Мазовецкий.
Ежи Гоффман - о событиях 89, роли профсоюза «Солидарность», Леха Валенсы, Папы Иоанна Павла Второго, Генерала Войцеха Ярузельского.
Ежи Гоффман: Сегодня уже после многих лет, когда стараются некоторые люди дискредитировать личность Валенсы и тем самым дискредитировать и «Солидарность», появилось такое впечатление, что вообще коммунизм был опровергнут в ГДР свалкой стены. Конечно, это не так и, конечно, начало было здесь – в Польше. Несомненно сыграл роль и размер «Солидарности», которая имела миллионы членов и ее активность. Сыграл большую так же роль моральный авторитет папы Иоанна Павла, который, прибыв в Польшу, поклонился этой земле, и в котором опору люди неимоверно чувствовали. Это вдохновляло, это давало силу. Значение этого просто трудно переоценить. Но нельзя забывать нам о том, что если бы Горбачев не попытался менять неменяемое, если бы он не пытался усовершенствовать неусовершимое, то есть советскую систему, то, пожалуй, Советский Союз мог бы еще долги годы медленно загнивать и мы вместе с тем. И нужно абсолютно, по-моему, учесть то, что Ярузельский не поддался нашему бетону, не допустил до гражданской войны и сделал «круглый стол». Как мы знаем, его президентура была довольно короткой. То, что коммунисты в Польше мирно сдали власть, в этом, несомненно, большая заслуга Ярузельского.
Елена Коломийченко: А как же реагировал на происходящее польский киномир, который и советское время был особым: зритель и сегодня прекрасно помнит «Гангстеры и филантропы», «Потоп», «Пепел и алмаз» Анджея Вайды ...
Ежи Гоффман: Я вам скажу, что помимо того, что, как известно, всегда между художниками существуют разные взгляды, очень редко они едины, то кроме небольшой группы национал-коммунистов, которые вдруг оказались совершенно на полях тетради, выброшены за борт, мнения, взгляды и стремления были едины. И тех людей, которые участвовали активно в «Солидарности», и тех, которые ей сочувствовали, и даже тех, которые были членами объединенной рабочей партии, как, например, Ежи Ковалерович и я лично, наши взгляды были очень подобны.
Елена Коломийченко: С Ежи Гоффманом не совсем согласен кинорежиссёр и драматург Вилльям Олдридж. Британец по рождению, сын знаменитого в советское время писателя Джеймса Олдриджа, как и Гоффман выпускник ВГИКа, много лет работал в Швеции, сейчас живет во Франции, в небольшом городке неподалёку от Ниццы. Вилльям – автор и режиссер более двадцати документальных фильмов, среди которых ленты о знаменитом поэте барде Вольфе Бирмане «Бирман в Праге», «Россия: фильм и власть», «Мио, мой Мио». В 1989 года Олдридж работал как продюсер совместного советско-шведского фильма «Интердевочка» по роману Владимира Кунина. Говорит Вилльям Олдридж.
Вилльям Олдридж: Мне кажется, что если действительно сегодня посмотреть назад, на 89 год, поездка и встреча Горбачева с Хонеккером в Восточной Германии, самые главные фразы, которые Горбачев сказал тогда – это было то, что происходит в Берлине, касается Берлина, а не Москвы. Мне кажется, что это была именно эта фраза, которая была сигналом и которая дала возможности падению Берлинской стены и всей восточной европейской революции. Потому что когда поняли, что Советский Союз не будет вмешиваться, то это был зеленый свет. Я думаю, здесь я выскажу абсолютно отличную точку зрения, но я думаю, что то, что иронически и даже немножко опасно, что эта структура, которой был Варшавский пакт и Советский Союз, она теперь меняется на Европейский союз, который одна и та же структура, как бывший Советский Союз, где есть полная концентрация власти в одном городе, одна группа, которая не выборная, и которая работает, как в свое время Центральный комитет работал. Я считаю иронически, что одновременно как Восточная Европа получила свою независимость, которая снова родила очень сильные националистические тенденции, и одновременно все эти люди бросаются под систему, которая очень напоминает бывшую московскую систему. Среди своего поколения я вижу сегодня не то, что грусть, но ощущение, что это не произошло так, как они хотели. Не то, что они хотят обратно идти, но ощущение, что люди услышат их опыт, их знания.
Елена Коломийченко: Из воспоминаний Анатолия Черняева, многолетнего помощника Горбачева:
«О визите в ФРГ – лето 89. Он имел важные, вскоре последовавшие результаты. В ГДР поняли, что приоритетом для СССР отныне стала ФРГ. Вывод для восточных немцев был как на ладони: Советский Союз больше не является препятствием к воссоединению, можно действовать.
Михаил Горбачев: То, что нужно в каждой стране, каждый народ будет определять, что ему делать. Мы знаем хорошо наших немецких друзей, их способности и осмысливать, и учиться у жизни, и прогнозировать политику, и вносить коррективы тогда, когда это нужно. И мы к ним относимся с полным доверием.
Йенс Райх: Решение принадлежит нам, нашему руководству и нашему обществу. И мы – граждане. Они не могут решать нашу судьбу.
Елена Коломийченко: Только в первом полугодии 1989 125 тысяч немцев ГДР написали заявления о выезде на Запад, в Федеративную республику. В Восточной Германии появились первые независимые партии. Летом и ранней осенью десятки тысяч беженцев из ГДР направляются в Венгрию, Чехословакию, Польшу. 2 мая Будапешт открыл границы для венгерских граждан, а 19 июля 1989 во время легендарного Панъевропейского пикника, организованного по инициативе оппозиционных венгерских Свободных демократов и Демократического форума, «железный занавес» на границе с Австрией, в Сопроне, в 60-ти километрах от Вены, приоткрылся на время для шестисот семей из ГДР. Им удалось выехать на Запад.
19 августа 89 года, как говорят историки, стало днём, когда зашаталась Берлинская стена. 9 сентября Венгрия полностью открыла границы с Австрией, 18-го – в стране была введена многопартийная система.
30 сентября 1989 года, Прага, визит министра иностранных дел ФРГ Ганса Дитриха Геншера и его знаменитое обращение к 4000-м тысячам граждан ГДР, с балкона посольства Праге:
Ганс Дитрих Геншер: Дорогие сограждане, мы прибыли к вам, чтобы сообщить, что сегодня стал возможен ваш выезд в Федеративную Республику Германия.
Елена Коломийченко: Говорит Виола Штефан, по образованию – славист, специалист по истории Восточной Европы, училась в Германии, Великобритании США. С 1979 – режиссёр-документалист. Работала в театре в Польше. Автор фильмов «Путешествие из Петербурга в Москву», «Боровичи», «Силезия» и многих других, лауреат кинофестивалей.
Виола Штефан: Я приехала в Берлин в 1967 году, до этого я жила в ФРГ. Когда была стена снесена, в конце 89 года я не думала, что это будет навсегда. Потому что начинали общаться с людьми, были возможности работать с ними. В последние годы было немножко мягче. Но что было странно – не было возможности сказать. Для большинства людей было трудно представить, что не будет стены. Все было странно для нас. Например, мой личный контакт с людьми из ГДР был возможен. У нас был паспорт ФРГ, это значит, ты можешь свободно поехать в Восточный Берлин, не было проблем. У людей из ГДР не было возможности. Все-таки было понятно, что это другие люди. И до сих пор так, это все немцы, но они по-другому думают. Все хотели путешествовать и все хотели свободы, но что было нам проще, они, конечно, не думали. Например, у них было 80 режиссеров, они каждый месяц зарабатывали деньги, они ничего не делали, они зарабатывали деньги просто так. И такие дискуссии всегда были очень странные. Мы думали, что когда будет воссоединение, будут проблемы. Социализм – это другое.
Елена Коломийченко: Виола Штефан много снимала в Польше еще до 1989 года.
Виола Штефан: В Польше всегда были другие люди, чем в Советском Союзе. Все довольно свободные. Мы можем путешествовать везде, никаких проблем, никакой регистрации. И коммунистов там я не видела вообще, я не знала людей, которые верили в коммунизм. Я ни разу не слышала. В ГДР я слышала часто, люди думали, что это что-то хорошее.