Андрей Бабицкий: 65 лет назад произошло самое большое морское сражение Второй мировой войны между американским и японским флотами. Оно происходило в Тихом океане, вблизи восточных берегов Филиппин, и получило название Битва в заливе Лейте. Кровопролитное сражение тянулась четыре дня. Два американских адмирала и два японских пытались перехитрить друг друга, но часто теряли связь со своими кораблями и друг с другом. Рассказывает Марина Ефимова
Марина Ефимова: Генерал Макартур ревниво охранял полноту своей власти и не позволял подчиненным ничего решать за его спиной. Поэтому в октябре 44-го года, во время высадки на Филиппинах (которой руководил Макартур) он запретил командующему 7-м тихоокеанским флотом адмиралу Кинкейду связываться напрямую с командующим 3-м тихоокеанским флотом адмиралом Хэлси. Связь шла только через штаб Макартура. До поры до времени это не сказывалось на боевых операциях. 7-й флот Кинкейда находился в распоряжении Макартура, поддерживал высадку с моря и вполне справлялся со своей ролью.17 октября американцы высадились на остров Лейте.
«15 октября 1944 года командующий Центральной группой японского флота адмирал Курита получил приказ из Токио идти в залив Лейте для «решающего сражения» - в соответствие с планом «Сё-Гоу» («Путь к победе»). Если убрать пропаганду, то план был таков: далеко на севере побитая, небоеспособная Северная группа японского флота - эскадра авианосцев (на которых уже не было самолетов), выманит на себя главные силы американцев - 3-й флот адмирала Хэлси. В это время Центральная группа войдет в залив Лейте и атакует суда, участвующие в высадке союзников. Дальше снова шла пропаганда: «Союзному флоту, – говорилось в приказе, - нанесен сокрушительный удар у Формозы, и Центральной группе остается добить противника». Адмирал Курита знал, что все достижения, объявленные Токио, надо делить надвое, но сейчас и это было бы слишком маленькой поправкой».
Марина Ефимова: Это был отрывок из книги Эвана Томаса «Злое море». Подробнее о японском плане «последней и решающей битвы» – проф. Военного колледжа Бернард Коул:
Бернард Коул: План японцев был слишком сложен для тех океанских пространств, на которых в октябре 44-го был разбросан и японский, и союзный флот. Курита знал, что Япония проиграла войну, что ее флот сражается лишь за честь мундира, что план Сё-Гоу стратегически бессмыслен, что американцы не полезут в ловушку и что его 7 линкоров, 11 крейсеров и 20 эсминцев гонят в залив Лейте ради последней судорожной попытки добиться победы хотя бы на тактическом уровне.
Марина Ефимова: В 6 утра 23 октября 44-го года командующий 3-м американским флотом адмирал Уильям Хэлси завтракал яичницей из порошка (свежие яйца кончились). Он спал в эту ночь 2 часа, и у него был грипп.
Бернард Коул: «Хэлси был маленького роста, но крепкий физически, и чрезвычайно агрессивный. Он любил выпить и устраивал бурные вечеринки у себя на флагмане, хотя был уже далеко не молод. До войны Хэлси был одним из наших первых морских летчиков, главным энтузиастом морской авиации. Прославился он в 42-м, в сражениях за Гвадал-канал. Адмирал Нимиц, командующий Тихоокеанским флотом, доверил Хэлси операции там, где его предшественник терпел поражения. И Хэлси начал побеждать, а будучи к тому же красочной личностью, он стал невероятно популярен и знаменит на флоте.
Марина Ефимова: Уже во время завтрака к адмиралу Хэлси стали поступать рапорты с подводных лодок, атаковавших японскую эскадру: «25 японских судов явно направляются к месту высадки, в залив Лейте. Но без авианосцев». Хэлси созвал свой штаб:
«В прокуренной офицерской каюте флагмана собрались звезды штаба Хэлси – все подстать своему командиру: талантливые и уверенные. Они называли себя «Департаментом грязных трюков». По их общему мнению, Центральная группа японского флота, идущая к Лейте, была послана на поддержку своих сухопутных войск. Только разведчик Рэйли и начштаба Корни высказали догадку, что японцы идут атаковать американский флот, что они решились на последнюю, безнадежную битву. «Департамент грязных трюков» осмеял их догадки: «У флота, идущего к Лэйте, нет авианосцев. Что за флот без авиации?! Совещание закончилось криками: «Где же их авианосцы?»
Марина Ефимова: Адмирал Хэлси мечтал о сражении с японскими авианосцами со времен Перл Харбора. Он был одержим этой мстительной мечтой, как капитан Ахаб из меллвиловского «Моби Дика» был одержим мечтой сразиться с белым китом. И утром 23 октября Хэлси дал два приказа: пилотам-разведчикам - искать авианосцы, и бомбардировщикам – атаковать Центральную группу японского флота. Форма второго приказа Хэлси была уже узнаваема на флоте: «Нанести поражение! Повторяю: поражение! Удачи!». (Хэлси, как и Макартур, сам творил свою легенду).
В 7 часов вечера, после пятой атаки пикирующих бомбардировщиков на Центральную группу японского флота, в штабе адмирала Хэлси слушали по радио донесенье командира эскадрильи бомбардировщиков Дэвидсона: «Один линкор тонет, два подбиты. Один крейсер - на боку»... И вдруг раздался возбужденный крик пилота: «Они уходят! Рвут прочь на 20-ти узлах! Они разбиты!»
Через 60 лет Дэвидсон, рассказывая этот эпизод военному историку, вдруг закрыл лицо рукой и прошептал: «меа кульпа, меа кульпа!» - «моя вина».
Пока адмирал Хэлси искал авианосцы Северной группы японского флота, Северная группа японского флота искала Хэлси. Их адмирал приготовился к самоубийству эскадры: он послал последние самолеты в атаку на ближайшие союзные суда с приказом не возвращаться на корабли. После этой атаки американцы легко засекли японские авианосцы. Теперь адмирал Хэлси решил, что обстановка ему ясна. И он составляет «План битвы» - план своего Трафальгара.
«План Хэлси: весь его 3-й флот идет на север на долгожданную битву с авианосцами. А охраной залива Лейте (в случае нужды) займется спецгруппа - «Таск форс-34». План был послан всем командирам 3-го флота, командующему Тихоокеанским флотом Нимицу и в Вашингтон. Но он не был послан в залив Лейте – командующему 7-м флотом адмиралу Кинкейду, поскольку прямую связь с ним не одобрял Макартур. Это, однако, не значит, что Кинкейд не прочел шифровку плана - он легко пренебрег штабной щепетильностью. Но Кинкейд не знал, что после первой шифровки Хэлси дал вто-рую, добавив, что спецгруппа «Таск форс-34» только еще будет сформирована, да и то лишь в случае надобности. Эту шифровку Хэлси по небрежности послал только по внутренней связи - командирам 3-го флота».
Марина Ефимова: На рассвете 25 октября вспомогательная эскадра 7-го флота – «Таффи-3» – отдыхала после высадки. Эта эскадра была рассчитана только на операции по поддержки морской пехоты. Ее авианосцы, переделанные из торговых судов, были вдвое меньше нормальных и имели на борту по одной антипехотной пушке. Каких только прозвищ ни давали этим авианосцам: «джипоносцы», «жестянки» (за тонкие корпуса) и еще «кайзеровские гробы», потому что фирма «Кайзер Сталь» не предусмотрела вентиляцию в их машинных отделениях. На флоте к эскадре относились так несерьезно, что ее полуофициальным названием было название конфеток – «Таффи». И вот теперь, на рассвете 25 октября, «Таффи» сонно дрейфовала в заливе, у устья пролива Сан-Бернардино.
«Накануне, вечером 24 октября, ночной разведчик с авианосца «Индепенданс» увидел под собой вроде бы разбитую Центральную группу японского флота и радировал на свой корабль: «японский флот развернулся и снова идет к Лейте по проливу Сан-Бернардино». В штаб Хэлси это сообщение пришло в 8:30 вечера. Измученный гриппом и подготовкой к своему Трафаль-гару адмирал уже лег спать. Разбудить его никто не решился».
Марина Ефимова: Профессор Коул, как получилось, что ничего не подействовало на адмирала Хэлси: ни мнения лучших офицеров штаба, ни донесения пилота? Ведь даже узнав он нем, Хэлси все равно продолжал путь на север...
Бернард Коул: Адмирал Кинкейд тоже виноват в том, что не уточнил детали – ведь это его тыл остался без прикрытия. Как бы Макартур ни оберегал свои командные прерогативы, никто не мешал Кинкейду связаться с Хэлси напрямую. И адмирал Нимиц мог бы проверить план. Нимиц знал о небрежностях Хэлси, но он принципиально не вмешивался в приказы адмиралов, находящихся в море. Но в любом случае, главной бедой была ошибка Хэлси. Осенью 44-го японские авианосцы уже были пустышками. Погнавшись за ними и оставив без прикрытия залив Лейте, Хэлси прямёхонько угодил в ловушку, расставленную японцами.
Марина Ефимова: 25 октября в 2 часа утра адмирал Кинкейд, тревожась по поводу возврата Центральной группы японского флота, дал на базу в Оммани Бэй приказ послать в пролив Сан-Бернардино разведывательный самолет. На базе раскачались к 6-ти утра. Вылетел разведчик в 6:50. Слишком поздно.
«Утром 25 октября лейтенант Хаген достаивал свою вахту на мостике эсминца «Джонстон», одного из 4-х, охранявших «Таффи». Было без пяти семь, без пяти минут завтрак, которым уже вкусно пахнуло из камбуза. И в этот момент Хаген увидел огромный гейзер, поднявшийся из воды у ближнего авианосца. Хаген задрал голову, ожидая увидеть японские самолеты, но небо было пустым. Он глянул на море, и увидел на горизонте характерные, похожие на пагоды, мачты японских кораблей. Тут же на палубу вылетел капитан Эванс и рявкнул: «Полный вперед! Дымовая завеса! Все офицеры – ко мне!»
19-летний Билли М., радист эсминца «Джонстон», слушал по рации донесение пилота-разведчика о количестве японских судов... У Билли упало сердце, и он подумал: «слава Богу, что мы бежим», но тут же понял, что они бегут не от, а к японцам. Капитан Эванс сказал офицерам: «У нас есть рыба. («рыбой» называли торпеды). И мы не пойдем ко дну, пока ее не выпустим. Ясно? Джипоносцам без нас не удрать. Будем их прикрывать». И эсминец «Джонстон», выпуская тучи черного дыма и огромные веера брызг, понесся зигзагами на японский флагман за две минуты до того, как адмирал Спрэг отдал тот же приказ остальным эсминцам.
«В 8 утра 25 октября 3-й флот Хэлси шел полным ходом на север, когда пришла телеграмма от Кинкейда, посланная через штаб Макартура и потому на час запоздавшая: «Запрос о немедленной помощи быстроходных судов»... Хэлси аж зубами заскрипел. Через полчаса – вторая телеграмма: «Ситуация критическая. Где «Таск форс-34»? Быстроходные суда и самолеты еще могут спасти Таффи от полного уничтожения». Даже шок от этого известия не превозмог решимости Хэлси. Следующей была телеграмма от Нимица. Хэлси схватил ее, смял и... заплакал. Начштаба Корни увел его в каюту. Только через час Хэлси дал приказ повернуть назад».
Марина Ефимова: Эсминец «Джонстон» продержался 2,5 часа до прямого попадания. За минуту до него капитан Эванс получил радиограмму с флагмана: «Таск форс-34» не существует. Хэлси не придет». Авианосцы «Таффи» все еще были целы. Японцы, правда, уже к ним пристрелялись, но из-за хаоса, устроенного американскими эсминцами и самолетами, они стреляли со слишком далекого расстояния, и их тор-педы у цели шли так медленно, что «джипоносцы» расстреливали их из пушек.
«Пилот «Таффи» Стэн Подзаревски стоял вторым на старте на своем «джипоносце», когда он увидел, что с палубы ему бешено машет руками приятель. Стэн выглянул: «Что случилось?!» - «Где твоё виски? – завопил приятель. – Мы не можем найти». Жадность только на полсекунды задержала Стэна с ответом, и, выдав свой тайник, он вышел на старт. Пилоты «Таффи», и правда, нуждались в виски. Их противопехотные бомбы не наносили японским кораблям ни малейшего вреда. И они делали единственное, что могли – сметали с японских палуб команды. Причем, сбросив бомбы, они на бреющем полете еще поливали японские палубы пулеметными очередями. И потом пытались вернуться на авианосцы, которые маневрировали, чтобы уйти от торпед. Стэну Подзаревски удалось вернуться. Но его виски было выпито до капли»
Марина Ефимова: С «Джонстоном» японцы не промахнулись. По приказу капитана «Оставить корабль!» лейтенант Хаген занялся спасательными плотами, ранеными, сухими пайками. В последний раз он увидел капитана Эванса перед тем, как прыгнул в воду: стоя на мостике с окровавленной рукой тот кричал врачу: «Не приставай ко мне! Займись ранеными!». Из четырех эсминцев «Таффи» два были потоплены, один подбит. Авианосцы остались без прикрытия.
Бернард Коул: Вторую ошибку в этом сражении совершил японский адмирал - Курита. Встретив бешеный отпор «Таффи», он подумал, что 3-й флот Хэлси – на подходе, и решил отступить. На флагмане «Таффи» адмирал Спрэг не поверил своим глазам, увидев, что японцы уходят. Он-то думал, что через несколько минут будет барахтаться в воде. Если бы адмирал Курита не дрогнул, сражение в заливе Лейте стало бы настоящей катастрофой - японцы могли потопить еще много наших судов. Но, разумеется, это никак не изменило бы ход войны. Рано или поздно Хэлси подошел бы и потопил корабли Куриты.
Марина Ефимова: Историк Эванс Томас считает, что адмирал Курита сознательно выбрал спасение. Ему удалось, несмотря на налеты союзной авиации, дотянуть до японских территорий и спасти около 20 тысяч жизней своих моряков. Благодаря их записям, историки узнали, как восхищались японские офицеры искусством капитанов американских эсминцев и отчаянным мужеством пилотов с авианосцев «Таффи». Адмирала Куриту в Японии судили, но он был оправдан и стал профессором Морской академии.
В Битве в заливе Лейте японцы потеряли 10 000, а американцы - 3500 человек. Но вот как резюмирует всю ситуацию профессор Коул:
Бернард Коул: Ошибка Хэлси стала самой известной за всю войну - потому, что сам Хэлси был очень известным адмиралом. Но в любом морском сражении Второй мировой войны: и за Мидвей, и за Марианны, и за Лусон – можно найти, что критиковать. Это было очень трудным делом – командовать большим флотом в сражениях 40-х годах. Несмотря на ошибки командующих, во время боев в заливе Лэйте и в проливе Суригао адмиралами эскадр и капитанами судов были предприняты такие отчаянные и блестящие тактические ходы, командами эсминцев и пилотами «Таффи» был проявлен такой героизм, что эта битва стала великой. Она прикончила японский флот – до конца войны он уже не представлял никакой угрозы для союзного флота.
Марина Ефимова: Сразу после битвы в заливе Лейте адмирал Хэлси составил победный рапорт, который приняли, сморщившись, и Макартур, и Нимиц. Президент Рузвельт послал Хэлси поздравительную телеграмму. Но через несколько дней Хэлси приехал на флагман «Таффи» к адмиралу Клифтону Спрэгу и спросил: «Вы не откажетесь со мной разговаривать?» - «Нет, адмирал Билл, - ответил Спрэг. – Я не в обиде». И Хэлси пробормотал: «Я просто хотел лично сказать вам, что вы действовали превосходно».
Марина Ефимова: Генерал Макартур ревниво охранял полноту своей власти и не позволял подчиненным ничего решать за его спиной. Поэтому в октябре 44-го года, во время высадки на Филиппинах (которой руководил Макартур) он запретил командующему 7-м тихоокеанским флотом адмиралу Кинкейду связываться напрямую с командующим 3-м тихоокеанским флотом адмиралом Хэлси. Связь шла только через штаб Макартура. До поры до времени это не сказывалось на боевых операциях. 7-й флот Кинкейда находился в распоряжении Макартура, поддерживал высадку с моря и вполне справлялся со своей ролью.17 октября американцы высадились на остров Лейте.
«15 октября 1944 года командующий Центральной группой японского флота адмирал Курита получил приказ из Токио идти в залив Лейте для «решающего сражения» - в соответствие с планом «Сё-Гоу» («Путь к победе»). Если убрать пропаганду, то план был таков: далеко на севере побитая, небоеспособная Северная группа японского флота - эскадра авианосцев (на которых уже не было самолетов), выманит на себя главные силы американцев - 3-й флот адмирала Хэлси. В это время Центральная группа войдет в залив Лейте и атакует суда, участвующие в высадке союзников. Дальше снова шла пропаганда: «Союзному флоту, – говорилось в приказе, - нанесен сокрушительный удар у Формозы, и Центральной группе остается добить противника». Адмирал Курита знал, что все достижения, объявленные Токио, надо делить надвое, но сейчас и это было бы слишком маленькой поправкой».
Марина Ефимова: Это был отрывок из книги Эвана Томаса «Злое море». Подробнее о японском плане «последней и решающей битвы» – проф. Военного колледжа Бернард Коул:
Бернард Коул: План японцев был слишком сложен для тех океанских пространств, на которых в октябре 44-го был разбросан и японский, и союзный флот. Курита знал, что Япония проиграла войну, что ее флот сражается лишь за честь мундира, что план Сё-Гоу стратегически бессмыслен, что американцы не полезут в ловушку и что его 7 линкоров, 11 крейсеров и 20 эсминцев гонят в залив Лейте ради последней судорожной попытки добиться победы хотя бы на тактическом уровне.
Марина Ефимова: В 6 утра 23 октября 44-го года командующий 3-м американским флотом адмирал Уильям Хэлси завтракал яичницей из порошка (свежие яйца кончились). Он спал в эту ночь 2 часа, и у него был грипп.
Бернард Коул: «Хэлси был маленького роста, но крепкий физически, и чрезвычайно агрессивный. Он любил выпить и устраивал бурные вечеринки у себя на флагмане, хотя был уже далеко не молод. До войны Хэлси был одним из наших первых морских летчиков, главным энтузиастом морской авиации. Прославился он в 42-м, в сражениях за Гвадал-канал. Адмирал Нимиц, командующий Тихоокеанским флотом, доверил Хэлси операции там, где его предшественник терпел поражения. И Хэлси начал побеждать, а будучи к тому же красочной личностью, он стал невероятно популярен и знаменит на флоте.
Марина Ефимова: Уже во время завтрака к адмиралу Хэлси стали поступать рапорты с подводных лодок, атаковавших японскую эскадру: «25 японских судов явно направляются к месту высадки, в залив Лейте. Но без авианосцев». Хэлси созвал свой штаб:
«В прокуренной офицерской каюте флагмана собрались звезды штаба Хэлси – все подстать своему командиру: талантливые и уверенные. Они называли себя «Департаментом грязных трюков». По их общему мнению, Центральная группа японского флота, идущая к Лейте, была послана на поддержку своих сухопутных войск. Только разведчик Рэйли и начштаба Корни высказали догадку, что японцы идут атаковать американский флот, что они решились на последнюю, безнадежную битву. «Департамент грязных трюков» осмеял их догадки: «У флота, идущего к Лэйте, нет авианосцев. Что за флот без авиации?! Совещание закончилось криками: «Где же их авианосцы?»
Марина Ефимова: Адмирал Хэлси мечтал о сражении с японскими авианосцами со времен Перл Харбора. Он был одержим этой мстительной мечтой, как капитан Ахаб из меллвиловского «Моби Дика» был одержим мечтой сразиться с белым китом. И утром 23 октября Хэлси дал два приказа: пилотам-разведчикам - искать авианосцы, и бомбардировщикам – атаковать Центральную группу японского флота. Форма второго приказа Хэлси была уже узнаваема на флоте: «Нанести поражение! Повторяю: поражение! Удачи!». (Хэлси, как и Макартур, сам творил свою легенду).
В 7 часов вечера, после пятой атаки пикирующих бомбардировщиков на Центральную группу японского флота, в штабе адмирала Хэлси слушали по радио донесенье командира эскадрильи бомбардировщиков Дэвидсона: «Один линкор тонет, два подбиты. Один крейсер - на боку»... И вдруг раздался возбужденный крик пилота: «Они уходят! Рвут прочь на 20-ти узлах! Они разбиты!»
Через 60 лет Дэвидсон, рассказывая этот эпизод военному историку, вдруг закрыл лицо рукой и прошептал: «меа кульпа, меа кульпа!» - «моя вина».
Пока адмирал Хэлси искал авианосцы Северной группы японского флота, Северная группа японского флота искала Хэлси. Их адмирал приготовился к самоубийству эскадры: он послал последние самолеты в атаку на ближайшие союзные суда с приказом не возвращаться на корабли. После этой атаки американцы легко засекли японские авианосцы. Теперь адмирал Хэлси решил, что обстановка ему ясна. И он составляет «План битвы» - план своего Трафальгара.
«План Хэлси: весь его 3-й флот идет на север на долгожданную битву с авианосцами. А охраной залива Лейте (в случае нужды) займется спецгруппа - «Таск форс-34». План был послан всем командирам 3-го флота, командующему Тихоокеанским флотом Нимицу и в Вашингтон. Но он не был послан в залив Лейте – командующему 7-м флотом адмиралу Кинкейду, поскольку прямую связь с ним не одобрял Макартур. Это, однако, не значит, что Кинкейд не прочел шифровку плана - он легко пренебрег штабной щепетильностью. Но Кинкейд не знал, что после первой шифровки Хэлси дал вто-рую, добавив, что спецгруппа «Таск форс-34» только еще будет сформирована, да и то лишь в случае надобности. Эту шифровку Хэлси по небрежности послал только по внутренней связи - командирам 3-го флота».
Марина Ефимова: На рассвете 25 октября вспомогательная эскадра 7-го флота – «Таффи-3» – отдыхала после высадки. Эта эскадра была рассчитана только на операции по поддержки морской пехоты. Ее авианосцы, переделанные из торговых судов, были вдвое меньше нормальных и имели на борту по одной антипехотной пушке. Каких только прозвищ ни давали этим авианосцам: «джипоносцы», «жестянки» (за тонкие корпуса) и еще «кайзеровские гробы», потому что фирма «Кайзер Сталь» не предусмотрела вентиляцию в их машинных отделениях. На флоте к эскадре относились так несерьезно, что ее полуофициальным названием было название конфеток – «Таффи». И вот теперь, на рассвете 25 октября, «Таффи» сонно дрейфовала в заливе, у устья пролива Сан-Бернардино.
«Накануне, вечером 24 октября, ночной разведчик с авианосца «Индепенданс» увидел под собой вроде бы разбитую Центральную группу японского флота и радировал на свой корабль: «японский флот развернулся и снова идет к Лейте по проливу Сан-Бернардино». В штаб Хэлси это сообщение пришло в 8:30 вечера. Измученный гриппом и подготовкой к своему Трафаль-гару адмирал уже лег спать. Разбудить его никто не решился».
Марина Ефимова: Профессор Коул, как получилось, что ничего не подействовало на адмирала Хэлси: ни мнения лучших офицеров штаба, ни донесения пилота? Ведь даже узнав он нем, Хэлси все равно продолжал путь на север...
Бернард Коул: Адмирал Кинкейд тоже виноват в том, что не уточнил детали – ведь это его тыл остался без прикрытия. Как бы Макартур ни оберегал свои командные прерогативы, никто не мешал Кинкейду связаться с Хэлси напрямую. И адмирал Нимиц мог бы проверить план. Нимиц знал о небрежностях Хэлси, но он принципиально не вмешивался в приказы адмиралов, находящихся в море. Но в любом случае, главной бедой была ошибка Хэлси. Осенью 44-го японские авианосцы уже были пустышками. Погнавшись за ними и оставив без прикрытия залив Лейте, Хэлси прямёхонько угодил в ловушку, расставленную японцами.
Марина Ефимова: 25 октября в 2 часа утра адмирал Кинкейд, тревожась по поводу возврата Центральной группы японского флота, дал на базу в Оммани Бэй приказ послать в пролив Сан-Бернардино разведывательный самолет. На базе раскачались к 6-ти утра. Вылетел разведчик в 6:50. Слишком поздно.
«Утром 25 октября лейтенант Хаген достаивал свою вахту на мостике эсминца «Джонстон», одного из 4-х, охранявших «Таффи». Было без пяти семь, без пяти минут завтрак, которым уже вкусно пахнуло из камбуза. И в этот момент Хаген увидел огромный гейзер, поднявшийся из воды у ближнего авианосца. Хаген задрал голову, ожидая увидеть японские самолеты, но небо было пустым. Он глянул на море, и увидел на горизонте характерные, похожие на пагоды, мачты японских кораблей. Тут же на палубу вылетел капитан Эванс и рявкнул: «Полный вперед! Дымовая завеса! Все офицеры – ко мне!»
19-летний Билли М., радист эсминца «Джонстон», слушал по рации донесение пилота-разведчика о количестве японских судов... У Билли упало сердце, и он подумал: «слава Богу, что мы бежим», но тут же понял, что они бегут не от, а к японцам. Капитан Эванс сказал офицерам: «У нас есть рыба. («рыбой» называли торпеды). И мы не пойдем ко дну, пока ее не выпустим. Ясно? Джипоносцам без нас не удрать. Будем их прикрывать». И эсминец «Джонстон», выпуская тучи черного дыма и огромные веера брызг, понесся зигзагами на японский флагман за две минуты до того, как адмирал Спрэг отдал тот же приказ остальным эсминцам.
«В 8 утра 25 октября 3-й флот Хэлси шел полным ходом на север, когда пришла телеграмма от Кинкейда, посланная через штаб Макартура и потому на час запоздавшая: «Запрос о немедленной помощи быстроходных судов»... Хэлси аж зубами заскрипел. Через полчаса – вторая телеграмма: «Ситуация критическая. Где «Таск форс-34»? Быстроходные суда и самолеты еще могут спасти Таффи от полного уничтожения». Даже шок от этого известия не превозмог решимости Хэлси. Следующей была телеграмма от Нимица. Хэлси схватил ее, смял и... заплакал. Начштаба Корни увел его в каюту. Только через час Хэлси дал приказ повернуть назад».
Марина Ефимова: Эсминец «Джонстон» продержался 2,5 часа до прямого попадания. За минуту до него капитан Эванс получил радиограмму с флагмана: «Таск форс-34» не существует. Хэлси не придет». Авианосцы «Таффи» все еще были целы. Японцы, правда, уже к ним пристрелялись, но из-за хаоса, устроенного американскими эсминцами и самолетами, они стреляли со слишком далекого расстояния, и их тор-педы у цели шли так медленно, что «джипоносцы» расстреливали их из пушек.
«Пилот «Таффи» Стэн Подзаревски стоял вторым на старте на своем «джипоносце», когда он увидел, что с палубы ему бешено машет руками приятель. Стэн выглянул: «Что случилось?!» - «Где твоё виски? – завопил приятель. – Мы не можем найти». Жадность только на полсекунды задержала Стэна с ответом, и, выдав свой тайник, он вышел на старт. Пилоты «Таффи», и правда, нуждались в виски. Их противопехотные бомбы не наносили японским кораблям ни малейшего вреда. И они делали единственное, что могли – сметали с японских палуб команды. Причем, сбросив бомбы, они на бреющем полете еще поливали японские палубы пулеметными очередями. И потом пытались вернуться на авианосцы, которые маневрировали, чтобы уйти от торпед. Стэну Подзаревски удалось вернуться. Но его виски было выпито до капли»
Марина Ефимова: С «Джонстоном» японцы не промахнулись. По приказу капитана «Оставить корабль!» лейтенант Хаген занялся спасательными плотами, ранеными, сухими пайками. В последний раз он увидел капитана Эванса перед тем, как прыгнул в воду: стоя на мостике с окровавленной рукой тот кричал врачу: «Не приставай ко мне! Займись ранеными!». Из четырех эсминцев «Таффи» два были потоплены, один подбит. Авианосцы остались без прикрытия.
Бернард Коул: Вторую ошибку в этом сражении совершил японский адмирал - Курита. Встретив бешеный отпор «Таффи», он подумал, что 3-й флот Хэлси – на подходе, и решил отступить. На флагмане «Таффи» адмирал Спрэг не поверил своим глазам, увидев, что японцы уходят. Он-то думал, что через несколько минут будет барахтаться в воде. Если бы адмирал Курита не дрогнул, сражение в заливе Лейте стало бы настоящей катастрофой - японцы могли потопить еще много наших судов. Но, разумеется, это никак не изменило бы ход войны. Рано или поздно Хэлси подошел бы и потопил корабли Куриты.
Марина Ефимова: Историк Эванс Томас считает, что адмирал Курита сознательно выбрал спасение. Ему удалось, несмотря на налеты союзной авиации, дотянуть до японских территорий и спасти около 20 тысяч жизней своих моряков. Благодаря их записям, историки узнали, как восхищались японские офицеры искусством капитанов американских эсминцев и отчаянным мужеством пилотов с авианосцев «Таффи». Адмирала Куриту в Японии судили, но он был оправдан и стал профессором Морской академии.
В Битве в заливе Лейте японцы потеряли 10 000, а американцы - 3500 человек. Но вот как резюмирует всю ситуацию профессор Коул:
Бернард Коул: Ошибка Хэлси стала самой известной за всю войну - потому, что сам Хэлси был очень известным адмиралом. Но в любом морском сражении Второй мировой войны: и за Мидвей, и за Марианны, и за Лусон – можно найти, что критиковать. Это было очень трудным делом – командовать большим флотом в сражениях 40-х годах. Несмотря на ошибки командующих, во время боев в заливе Лэйте и в проливе Суригао адмиралами эскадр и капитанами судов были предприняты такие отчаянные и блестящие тактические ходы, командами эсминцев и пилотами «Таффи» был проявлен такой героизм, что эта битва стала великой. Она прикончила японский флот – до конца войны он уже не представлял никакой угрозы для союзного флота.
Марина Ефимова: Сразу после битвы в заливе Лейте адмирал Хэлси составил победный рапорт, который приняли, сморщившись, и Макартур, и Нимиц. Президент Рузвельт послал Хэлси поздравительную телеграмму. Но через несколько дней Хэлси приехал на флагман «Таффи» к адмиралу Клифтону Спрэгу и спросил: «Вы не откажетесь со мной разговаривать?» - «Нет, адмирал Билл, - ответил Спрэг. – Я не в обиде». И Хэлси пробормотал: «Я просто хотел лично сказать вам, что вы действовали превосходно».