В Америке вышел в свет том воспоминаний о Роберте Олтмане - "Устная биография" (Robert Altman: The Oral Biography).
Александр Генис вспоминает Олтмана - таким, каким он был на оскаровской церемонии в 2006-м, незадолго до смерти.
Получая премию "смертников", так можно назвать этот мрачный приз за совокупность заслуг, Олтман сказал нечто поэтическое: "Снимать кино — все равно, что строить песчаные замки на пляже. Закончив работу, можно отдохнуть со стаканом в руке, глядя, как волны слизывают твой замок".
Должен признаться, что далеко не сразу я научился смотреть фильмы Олтмана. Дело в том, что Олтман — такой же титан авторского кино, как Феллини или Бергман, но он не европейский, а только и именно американский режиссер. Прежде, чем принять Олтмана, надо открыть Америку. И это сделать тем труднее, что она, Америка, в отличие, скажем, от Японии Куросавы, у всех на виду. Могучая оригинальность Олтмана в том, что, работая с традиционными жанрами, он тайно, незаметно, без пафоса и скандала возвышает их до универсальных метафор и национальных символов. Поэт хаоса, строящий свою историю на заднем плане бытия, он терпеливо складывает мозаику из фрагментов сырой реальности. Для этого Олтман раскалывает сюжет на мириад фабульных осколков, которые не он, а мы должны сложить во внятный сюжет. И как бы ни петляла дорога, она неизбежно приведет к концу: все детали склеятся друг с другом, словно, как писал Шкловский о прозе Мандельштама, черепки специально разбитой вазы. Что, касается смысла, то мы догадываемся о нем, лишь оглядывая картину с той высоты, на которую нас поднял режиссер. Его картины никогда не сентиментальны, он не признает голливудского "хэппи-энда", но и последнюю точку Олтман отказывается ставить. Как у других классиков американского искусства, Хемингуэя и Фолкнера, жизнь продолжается и тогда, когда это кажется невозможным.
За это Олтмана так любили те, кто с ним работал. Об этом рассказывает книга воспоминаний, которую представляет Марина Ефимова.
Только после смерти кинорежиссера Роберта Олтмана в 2006 году, вокруг него начала, наконец, подниматься волна мировой славы. Он был автором многих фильмов - великих, замечательных, хороших и культовых. "МЭШ", "Нэшвилл", "Мак Кэйб и миссис Миллер" стали культовыми. Картина "Три женщины" - это открытие нового жанра, который можно назвать "олтмановский реализм". Фильм о Ван-Гоге - "Винсент и Тео" - превратился из кинобиографии в высокую трагедию соперничества с Богом. Последний фильм Олтмана - "Компаньоны" - ностальгический, словно сделанный сепией, портрет исчезающей Америки. "Игрок", "Короткий монтаж" - яркие, безжалостные, писаные анилиновыми красками портреты Америки современной. "Высокая мода" – театрализованное, сатирическое признание в любви миру шоубизнеса. А "Госфорд-парк" похож на гениальное учебное пособие – "как надо снимать классический британский детектив"...
Из попыток сделать чистый жанровый фильм (в соответствие с голливудской традицией) Олтману ни одна не удалась. Он мог работать только между жанрами, на смеси жанров. Замечательный английский актер Кеннет Брана, сыгравший в неудачном фильме Олтмана "Пряничный человек", говорит о режиссере:
- Он был поэтом, который пытался совместить свое поэтическое мировосприятие со страстью к американской кинематографической традиции. И он вносил в любую свою работу поэтическую, иногда анархическую деконструкцию традиционной архитектуры жанрового фильма". Не удивительно поэтому, что когда в 1970 году Олтман делал картину "МЭШ" - сатирическую комедию, действие которой происходит в полевом госпитале во время Корейской войны - глава студии Джек Уорнер говорил ему: "Мне не нравится то, что вы делаете. Я называю это "туман над озером". Однако не успел фильм выйти на экраны, как все уже пытались подражать немыслимым до того художественным приемам Олтмана.
С начала 90-х годов в Америке уже много писали о работах Олтмана. Но не о его личности. Поэтому гигантская (в 560 страниц), богато иллюстрированная "Устная биография" профессора Митчела Зукова (так и хочется сказать – Жукова), явилась первой фундаментальной книгой о режиссере, работавшем в американском кино и на телевидении с 1949 года (то есть, со своих 24-х лет) до 2005 года (то есть, до своих 80-ти). В книге выступают двести человек - родные, друзья, коллеги, члены съемочных групп, актеры, критики, журналисты, и каждый наносит свой штрих на портрет, который получился поэтому не официальным портретом режиссера, а, скорее, живым – из крови и плоти – портретом мятежного таланта.
"Однажды Олтман участвовал в шутливом конкурсе на лучшее название песни в стиле "кантри". Его вариант: "Я плыву сквозь пепел всех сожженных мной мостов". Это название могло бы служить эпиграфом к жизни самого Олтмана. Ее характернейшими чертами были: беспощадная наблюдательность, испепеляющая ироничность (включая самоиронию), драчливость (и даже воинственность) характера и неустанное движение вперед".
Он родился в 1925 году в американской глубинке (в Канзас-сити, штат Миссури), но вырос в элитарной среде – обстоятельство, которое, как пишет рецензент книги Джанет Маслин, "он прятал за демонстративным демократизм на съемках своих гигантских, суматошных, переполненных звездами фильмов. На самом деле, - пишет Маслин, - босс был всегда один". Актер Майкл Мёрфи красочно описывает Олтмана на съемках:
- Он делал лучшую "bloody Мэри", которую мне когда-либо доводилось пить. Потом он вставал и произносил речь, примерно одну и ту же каждый съемочный день. Смысл был таков: ни один из вас, здесь присутствующих, не имеет ни малейшего представления, о чем этот фильм. Кроме меня.
Его любовь к компании и страсть к сборищам доходила до самовредительства. Например, однажды он во всеуслышанье заявил, что если ему придется делать выбор между семьей и работой, он, не раздумывая, бросит семью. К сожалению, его шестеро детей, узнав об этом, не смогли отнестись к его высказыванию философски и были серьезно ранены его словами. Рецензент Маслин пишет об этом:
- В старости, отрезвленный в прямом и переносном смысле операцией по пересадке сердца, Олтман осознал, что никто из его детей не научился быть самостоятельным, не получил высшего образования, не сумел удержаться от пьянства, не завел устойчивых супружеских отношений. И что он сам сделал их инфантильными, но при этом не позаботился о том, чтобы обеспечить их. Он даже не платил им за роли, исполненные в его фильмах.
Карьера Олтмана началась с создания учебных и рекламных телефильмов для индустриальных фирм. Затем – документальные телефильмы, затем – сериалы. И американцы, которые в 50-х и 60-х годах росли на телешоу "Бонанза", "Миллионер", "Шоссе № 66", или на (до сих пор популярной) передаче "Представляет Альфред Хичкок", были поклонниками Олтмана еще до того, как узнали его имя.
"Ко времени фильма "МЭШ" он, будучи безвестен публике, был знаменитостью в мире кино. Он был таким дамским чаровником, что его долгий третий брак (с Кэтрин Рид-Олтман) можно объяснить только чудом".
В интернете есть его прелестный фотоснимок: старый, седой, очень бледный Олтман сидит в инвалидном кресле (очевидно, после операции) и держит ладонь на ножке молодой блондинки в шортах. Возможно, эта девушка – внучка Олтмана (у него их восемь)... но жест – символический.
В сонме его поклонников были не только дамы. Не было ни одного голливудского и британского актера, который бы не согласился не то, что играть, а даже просто появиться в фильме Олтмана. Афро-америкнская актриса Вуппи Голдберг (сама к тому времени знаменитость) так хотела сниматься в олтмановском "Игроке", что пришла к нему и, по собственному признанию, стала ныть, умоляя взять ее в картину. И в этом фильме, полном смешных и запоминающихся персонажей – образ ее женщины-полицейской – один из самых смешных и запоминающихся.
"Со смертью Олтмана закончилось 56-летнее присутствие этого большого художника в американском кино. Во многих смыслах это была его эпоха. Молодой последователь Олтмана, автор фильмов "Магнолия" и "Нефть", режиссер Пол Томас Андерсон, узнав о смерти ментора, сказал потрясенно: "Разве он не был вечен?"...
"Устная биография" Олтмана (Robert Altman: The Oral Biography) – замечательный подарок любителям киноискусства. Но не стоит забывать слов, сказанных автору книги режиссером Аланом Рудолфом: "Никакой том не сможет воссоздать магию Роберта Олтмана, потому что она невыразима в словах".
По материалам программы Александра Гениса "Поверх барьеров - Американский час".
Александр Генис вспоминает Олтмана - таким, каким он был на оскаровской церемонии в 2006-м, незадолго до смерти.
Получая премию "смертников", так можно назвать этот мрачный приз за совокупность заслуг, Олтман сказал нечто поэтическое: "Снимать кино — все равно, что строить песчаные замки на пляже. Закончив работу, можно отдохнуть со стаканом в руке, глядя, как волны слизывают твой замок".
Должен признаться, что далеко не сразу я научился смотреть фильмы Олтмана. Дело в том, что Олтман — такой же титан авторского кино, как Феллини или Бергман, но он не европейский, а только и именно американский режиссер. Прежде, чем принять Олтмана, надо открыть Америку. И это сделать тем труднее, что она, Америка, в отличие, скажем, от Японии Куросавы, у всех на виду. Могучая оригинальность Олтмана в том, что, работая с традиционными жанрами, он тайно, незаметно, без пафоса и скандала возвышает их до универсальных метафор и национальных символов. Поэт хаоса, строящий свою историю на заднем плане бытия, он терпеливо складывает мозаику из фрагментов сырой реальности. Для этого Олтман раскалывает сюжет на мириад фабульных осколков, которые не он, а мы должны сложить во внятный сюжет. И как бы ни петляла дорога, она неизбежно приведет к концу: все детали склеятся друг с другом, словно, как писал Шкловский о прозе Мандельштама, черепки специально разбитой вазы. Что, касается смысла, то мы догадываемся о нем, лишь оглядывая картину с той высоты, на которую нас поднял режиссер. Его картины никогда не сентиментальны, он не признает голливудского "хэппи-энда", но и последнюю точку Олтман отказывается ставить. Как у других классиков американского искусства, Хемингуэя и Фолкнера, жизнь продолжается и тогда, когда это кажется невозможным.
За это Олтмана так любили те, кто с ним работал. Об этом рассказывает книга воспоминаний, которую представляет Марина Ефимова.
Только после смерти кинорежиссера Роберта Олтмана в 2006 году, вокруг него начала, наконец, подниматься волна мировой славы. Он был автором многих фильмов - великих, замечательных, хороших и культовых. "МЭШ", "Нэшвилл", "Мак Кэйб и миссис Миллер" стали культовыми. Картина "Три женщины" - это открытие нового жанра, который можно назвать "олтмановский реализм". Фильм о Ван-Гоге - "Винсент и Тео" - превратился из кинобиографии в высокую трагедию соперничества с Богом. Последний фильм Олтмана - "Компаньоны" - ностальгический, словно сделанный сепией, портрет исчезающей Америки. "Игрок", "Короткий монтаж" - яркие, безжалостные, писаные анилиновыми красками портреты Америки современной. "Высокая мода" – театрализованное, сатирическое признание в любви миру шоубизнеса. А "Госфорд-парк" похож на гениальное учебное пособие – "как надо снимать классический британский детектив"...
Из попыток сделать чистый жанровый фильм (в соответствие с голливудской традицией) Олтману ни одна не удалась. Он мог работать только между жанрами, на смеси жанров. Замечательный английский актер Кеннет Брана, сыгравший в неудачном фильме Олтмана "Пряничный человек", говорит о режиссере:
- Он был поэтом, который пытался совместить свое поэтическое мировосприятие со страстью к американской кинематографической традиции. И он вносил в любую свою работу поэтическую, иногда анархическую деконструкцию традиционной архитектуры жанрового фильма". Не удивительно поэтому, что когда в 1970 году Олтман делал картину "МЭШ" - сатирическую комедию, действие которой происходит в полевом госпитале во время Корейской войны - глава студии Джек Уорнер говорил ему: "Мне не нравится то, что вы делаете. Я называю это "туман над озером". Однако не успел фильм выйти на экраны, как все уже пытались подражать немыслимым до того художественным приемам Олтмана.
С начала 90-х годов в Америке уже много писали о работах Олтмана. Но не о его личности. Поэтому гигантская (в 560 страниц), богато иллюстрированная "Устная биография" профессора Митчела Зукова (так и хочется сказать – Жукова), явилась первой фундаментальной книгой о режиссере, работавшем в американском кино и на телевидении с 1949 года (то есть, со своих 24-х лет) до 2005 года (то есть, до своих 80-ти). В книге выступают двести человек - родные, друзья, коллеги, члены съемочных групп, актеры, критики, журналисты, и каждый наносит свой штрих на портрет, который получился поэтому не официальным портретом режиссера, а, скорее, живым – из крови и плоти – портретом мятежного таланта.
"Однажды Олтман участвовал в шутливом конкурсе на лучшее название песни в стиле "кантри". Его вариант: "Я плыву сквозь пепел всех сожженных мной мостов". Это название могло бы служить эпиграфом к жизни самого Олтмана. Ее характернейшими чертами были: беспощадная наблюдательность, испепеляющая ироничность (включая самоиронию), драчливость (и даже воинственность) характера и неустанное движение вперед".
Он родился в 1925 году в американской глубинке (в Канзас-сити, штат Миссури), но вырос в элитарной среде – обстоятельство, которое, как пишет рецензент книги Джанет Маслин, "он прятал за демонстративным демократизм на съемках своих гигантских, суматошных, переполненных звездами фильмов. На самом деле, - пишет Маслин, - босс был всегда один". Актер Майкл Мёрфи красочно описывает Олтмана на съемках:
- Он делал лучшую "bloody Мэри", которую мне когда-либо доводилось пить. Потом он вставал и произносил речь, примерно одну и ту же каждый съемочный день. Смысл был таков: ни один из вас, здесь присутствующих, не имеет ни малейшего представления, о чем этот фильм. Кроме меня.
Его любовь к компании и страсть к сборищам доходила до самовредительства. Например, однажды он во всеуслышанье заявил, что если ему придется делать выбор между семьей и работой, он, не раздумывая, бросит семью. К сожалению, его шестеро детей, узнав об этом, не смогли отнестись к его высказыванию философски и были серьезно ранены его словами. Рецензент Маслин пишет об этом:
- В старости, отрезвленный в прямом и переносном смысле операцией по пересадке сердца, Олтман осознал, что никто из его детей не научился быть самостоятельным, не получил высшего образования, не сумел удержаться от пьянства, не завел устойчивых супружеских отношений. И что он сам сделал их инфантильными, но при этом не позаботился о том, чтобы обеспечить их. Он даже не платил им за роли, исполненные в его фильмах.
Карьера Олтмана началась с создания учебных и рекламных телефильмов для индустриальных фирм. Затем – документальные телефильмы, затем – сериалы. И американцы, которые в 50-х и 60-х годах росли на телешоу "Бонанза", "Миллионер", "Шоссе № 66", или на (до сих пор популярной) передаче "Представляет Альфред Хичкок", были поклонниками Олтмана еще до того, как узнали его имя.
"Ко времени фильма "МЭШ" он, будучи безвестен публике, был знаменитостью в мире кино. Он был таким дамским чаровником, что его долгий третий брак (с Кэтрин Рид-Олтман) можно объяснить только чудом".
В интернете есть его прелестный фотоснимок: старый, седой, очень бледный Олтман сидит в инвалидном кресле (очевидно, после операции) и держит ладонь на ножке молодой блондинки в шортах. Возможно, эта девушка – внучка Олтмана (у него их восемь)... но жест – символический.
В сонме его поклонников были не только дамы. Не было ни одного голливудского и британского актера, который бы не согласился не то, что играть, а даже просто появиться в фильме Олтмана. Афро-америкнская актриса Вуппи Голдберг (сама к тому времени знаменитость) так хотела сниматься в олтмановском "Игроке", что пришла к нему и, по собственному признанию, стала ныть, умоляя взять ее в картину. И в этом фильме, полном смешных и запоминающихся персонажей – образ ее женщины-полицейской – один из самых смешных и запоминающихся.
"Со смертью Олтмана закончилось 56-летнее присутствие этого большого художника в американском кино. Во многих смыслах это была его эпоха. Молодой последователь Олтмана, автор фильмов "Магнолия" и "Нефть", режиссер Пол Томас Андерсон, узнав о смерти ментора, сказал потрясенно: "Разве он не был вечен?"...
"Устная биография" Олтмана (Robert Altman: The Oral Biography) – замечательный подарок любителям киноискусства. Но не стоит забывать слов, сказанных автору книги режиссером Аланом Рудолфом: "Никакой том не сможет воссоздать магию Роберта Олтмана, потому что она невыразима в словах".
По материалам программы Александра Гениса "Поверх барьеров - Американский час".