Александр Генис: Никогда, пожалуй, Америка не отмечала с такой ответственностью годовщину своего национального бедствия - начала Великой Депрессии. По вполне понятным обстоятельствам каждая деталь той экономической катастрофы грозно аукается с нынешней ситуацией, наполняя душу Америки тревогой и надеждой.
Исторический репортаж, приуроченный к 80-летию Великой Депрессии, подготовил вашингтонский корреспондент "Американского часа" Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: В 1928 году республиканца Калвина Кулиджа сменил на посту президента республиканец Герберт Гувер. Выходец из низов общества, он сделал выдающуюся международную карьеру в качестве специалиста по горнорудному делу и организатора американской продовольственной помощи послевоенной Европе. Стал миллионером, экспертом по экономике и был весьма популярен. В своей предвыборной кампании он обещал достаток каждой американской семье, прогресс “от полного обеденного судка к полному гаражу”.
Герберт Гувер: Со всей убедительностью, на какую я способен, я призываю каждого избирателя прийти на избирательный участок и проголосовать так, как подсказывают ему его разум и совесть. Каким бы ни было совокупное решение великого народа, это решение будет правильным.
Владимир Абаринов: Гувер легко выиграл выборы у демократа Альфреда Смита. Но спустя девять месяцев, в октябре 1929 года, неожиданно рухнула Нью-Йоркская фондовая биржа. Большинство американцев краха просто не заметило. Вот что рассказывает об этом Кермит Диз, которому было тогда 19 лет, и он учился в колледже в Оклахоме.
Кермит Диз: Я взял в долг 500 долларов в лучшем банке нашего штата, банкир был моим приятелем и мог устроить рассрочку платежа на два или три года – то есть подождать, пока ты что-то заработаешь с помощью этого кредита. Но когда в 1930 году я пришел к нему за новой ссудой, он сказал: “Кермит, я не только не дам тебе больше никаких денег, но и хочу, чтобы ты начал выплачивать долг ежемесячно с учетом 10 процентов годовых”. Мне понадобилось три года, чтобы рассчитаться с ним. Я не знал тогда, что мы оказались в депрессии, и что она продлится долго. Я думал: ну что ж, сейчас наступили трудные времена, но в будущем году мы выкарабкаемся.
Владимир Абаринов: Но выкарабкаться не получилось. Великая Депрессия стала страшным бедствием для страны. Возможно, лучшей иллюстрацией создавшегося положения будет написанная в те годы песня “Братишка, у тебя не найдется лишнего гривенника?”. Ее сочинили поэт Эдгар Харбург и композитор Джей Горни:
“Однажды я строил железную дорогу, заставил ее мчаться, обгоняя время. Теперь дело сделано. Братишка, у тебя не найдется лишнего гривенника? Однажды я строил башню к самому солнцу. Дело сделано. Братишка, у тебя не найдется лишнего гривенника? Однажды в гимнастерке цвета хаки я прошагал вместе с полумиллионом солдат через ад. Неужели ты меня не помнишь? Да ведь мы с тобой из одного котелка хлебали! Дружище, поделись гривенником!”
Герберт Гувер принял самые энергичные антикризисные меры. Ни один президент до него не делал ничего подобного.
Герберт Гувер: Я уверен в том, что если Конгресс сочтет предложения, исходящие от членов обеих партий, основой для законодательных решений и немедленно приведет эти решения в действие, эти меры не только принесут облегчение оказавшимся в нужде людям, но и вернут нам уверенность, которая нам так исключительно необходима сегодня.
Владимир Абаринов: Страна как будто отошла от края пропасти. Но в этот момент Гувер допустил непростительную политическую ошибку. В мае 1932 года в Вашингтоне собрались ветераны Первой мировой – те самые, кто “прошагал через ад”. Конгресс обещал им выплатить пособия в 1945 году, но бедствующие фронтовики требовали свои деньги немедленно. В ожидании решения вопроса бывшие солдаты разбили лагерь на окраине города, а некоторые расположились в зданиях федеральных ведомств. Президент приказал генералу Макартуру, занимавшему тогда пост начальника Объединенного штаба Вооруженных Сил США, очистить Вашингтон от бунтарей. Генерал исполнил приказ слишком рьяно, превысил свои полномочия и использовал против ветеранов не только пехоту, но и кавалерию и даже танки. Политическая судьба Герберта Гувера была решена. Он с треском проиграл выборы 1932 года демократу Франклину Рузвельту.
Сегодня многие эксперты считают, что Рузвельт фактически продолжил программу, которую не успел реализовать Гувер. Но у Рузвельта была способность внушать уверенность американцам. Его знаменитый призыв “не бояться ничего, кроме страха” подействовал. Очевидец Великой Депрессии Кермит Диз.
Кермит Диз: Потом Рузвельт учинил временное закрытие банков, а потом снова их открыл. К моему величайшему удивлению, когда банки открылись, множество моих друзей и знакомых понесли большие суммы в банк. Откуда они их взяли? Из-под матрасов – они попрятали туда свои деньги со страху. А теперь понесли их назад. Инвесторы, это ведь косяк рыб, они чуют, куда плыть. Вот так мы и стали выбираться из депрессии.
Владимир Абаринов: Американцы поверили в Рузвельта потому, что он в своих регулярных радиообращениях, “разговорах у камелька”, объяснял им каждый свой шаг.
Франклин Рузвельт: В воскресенье вечером после своей инаугурации я при помощи радио рассказал вам о банковском кризисе и о мерах, которые мы принимаем для его преодоления. Думаю, таким образом, я объяснил стране различные факты, которые в ином случае остались бы непонятыми, а понимание необходимо для восстановления доверия. Сегодня, два месяца спустя, я вторично отчитываюсь перед вами – в том же духе и таким же способом собираюсь рассказать вам, что мы делаем и что планируем сделать.
Владимир Абаринов: Экономисты по сей день спорят, насколько эффективной оказалась антикризисная программа Франклина Рузвельта, его Новый курс. Излагая свой антикризисный план американцам, Барак Обама ссылался именно на опыт Рузвельта.
Барак Обама: Этот законопроект критикуют с самых разных точек зрения. Некоторые критики не согласны с самой идеей вмешательства государства в кризисную ситуацию. Такие люди искренне верят в то, что государству нечего делать на рынке. Они полагают, что Франклин Рузвельт ошибался в своей программе Нового курса. Но битва, которую ведут эти критики, закончилась много лет тому назад. Большинство экономистов почти единодушно признают, что если даже с философской точки зрения вас беспокоит вмешательство государства в экономику, бывают ситуации, когда правительство призвано сыграть в ней важную роль.
Владимир Абаринов: Капитализм не застрахован от кризисов. Но, в конечном счете, каждый кризис идет на пользу системе, которая учится на своих ошибках. Джерри Муллер – профессор истории Католического университета Америки.
Джерри Муллер: История капитализма – это история провалов. История социализма – тоже история провалов, но социализм, в конце концов, провалился окончательно, потому что столкнулся с фундаментальными проблемами, которые не смог решить. История капитализма – это история развития новых институтов, новых методов. И у этих институтов и методов, как оказалось, были определенные преимущества. Но в них также проявляются и определенные непредвиденные или непреднамеренные недостатки. И это влечет за собой кризис, который в свою очередь ведет к институциональной реформе, и в смысле реформы правительственных учреждений, и на уровне компаний и действий инвестора.
Владимир Абаринов: Ричард Силла, профессор кафедры истории финансовых институтов и рынков Нью-Йоркского университета.
Ричард Силла: Это звучит зловеще, но мы вступаем на неотмеченную на картах территорию. На самом деле, я думаю, что этот кризис похож на многие другие, случившиеся за пределами Соединенных Штатов за последние 300 лет. Миссисипская компания, компания Южных Морей, эти пузыри 1720 года, были точно такими же. Что отличает один кризис от другого, так это человек, который берет на себя ответственность и действует решительно. Так что если вы хотите испытать положительные эмоции в связи с нынешним кризисом, думайте о том, что некоторые из этих смелых действий предпринимаются.
Владимир Абаринов: “Человек, который берет на себя ответственность”. Именно этого американцы ждут от президента.