Ирина Лагунина: На минувшей неделе из заключения в Швеции досрочно была освобождена бывший президент Республики боснийских сербов Биляна Плавшич. Она была приговорена Международным трибуналом в Гааге к 11 годам тюрьмы лишения свободы за военные преступления, совершённые сербами в Боснии в девяностых годах.
Международный суд принял решение о досрочном освобождении 79-летней Плавшич, учитывая примерное поведение, преклонный возраст и плохое состояние здоровья заключенной, которая уже отбыла две трети срока заключения. Это решение суда подтвердило затем правительство Швеции, где она отбывала срок. В 2001 году Плавшич сдалась добровольно. Через два года, до начала судебного процесса, она признала свою вину за роль в боснийской войне и принесла извинения жертвам – первая из всех обвиняемых в Гааге политиков. На самом деле она признала вину по одному пункту обвинений в совершении преступления против человечества: а именно, за преследования и этнические чистки мусульман и хорватов в Боснии. Так Плавшич достигла договорённости с трибуналом, и с неё были сняты обвинения в совершении геноцида и других тяжких военных преступлений
Биляна Плавшич: Я беру на себя ответственность за своё участие в этом.
Ирина Лагунина: Политическая карьера Плавшич была противоречивой. В начале войны она - видный учёный, профессор-биолог Сараевского университета, вошла в состав коллективного руководства боснийских сербов и выступала с крайне националистических позиций. Плавшич известна своими расистскими заявлениям, например о том, что боснийские мусульмане на самом деле генетический мусор сербов и хорватов, от которых они произошли. Многие сербы ужасались её словам о том, что не страшно, если в войне погибнет и половина из шести миллионов сербов, зато остальные будут жить на свободе. Со временем она, получившая прозвище сербской «железной леди», изменила свою неуступчивую позицию и начала выступать против своих соратников в сербском руководстве, в том числе лидера Республики сербской Радовала Караджича, обвиняя их в том, что они использовали войну для личного обогащения. Критика военной политики Слободана Милошевича оказалась неприемлемой для мужского руководства республикой. Ее отстранили от государственных дел и оставили ей исключительно гуманитарные вопросы. После войны Плавшич была избрана президентом Республики Сербской и активно сотрудничала с международным сообществом, прилагая немалые усилия, чтобы простроить нормальную жизнь в Боснии. Сдалась она добровольно. Из 160 обвиняемых в Гааге она единственная женщина. О ее возвращении в сербскую столицу рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Биляна Плавшич прибыла в Белград специальным самолётом правительства боснийских сербов и прямо трапа самолёта отправилась в свою квартиру в центре столицы Сербии. Многочисленным журналистам, ожидавшим её на улице, она со смущённой улыбкой и со слезами на глазах заявила лишь, что счастлива быть на свободе, а вопрос общения с прессой будет решать позднее.
В телефонном разговоре Биляна Плавшич обещала дать интервью нашему радио, когда отдохнёт. На вопрос, как она себя чувствует, ответила:
Биляна Плавшич: Ну что я могу сказать! Плохо там было, чтобы я могла себя чувствовать хорошо - всё это оставило последствия. Но надеюсь, что со временем плохое чуть забудется.
Айя Куге: Приезд Биляны Плавшич в Белград вызвал огорчение части сербской общественности. Дескать, почему она не вернулась в свою родную Боснию? С какой стати её в аэропорту в столице Сербии встречал премьер-министр Республики боснийских сербов Милорад Додик, да еще и возил ее на своей правительственной автомашине по Белграду? Почему прибытие военной преступницы Плавшич выглядело как приезд какой-то эстрадной звезды – с музыкой и толпой поклонников на улице? Премьер-министр Республики Сербской Милорад Додик объяснил свои действия так:
Милорад Додик: Моим моральным обязательством было быть рядом при возвращении женщины, да ещё в таком возрасте, которая выдержала приговор, несмотря на то, что считала, что срок наказания несправедлив. Я уверен, что вообще было несправедливо наказывать её. Правда, она признала свою вину, однако нужно понять её мотивы. Она призналась и в том, о чем представления не имела, и только для того, чтобы не проходить через унизительный судебный процесс.
Айя Куге: После войны бывший президент боснийских сербов Биляна Плавшич воспользовалась соответствующим законом и взяла гражданство Сербии. Она поменяла свою квартиру в столице Боснии Сараево на небольшую квартиру в Белграде, в доме рядом с семьей брата. Понятно, что возвращаться в Сараево она не может - там много жертв её политики, которые сейчас крайне возмущены освобождением Плавшич. Профессор истории Никола Самарджич был одним из немногих в кругах демократически настроенных белградских интеллектуалов, кто выступал за ее досрочное освобождение из тюрьмы. Однако теперь Самарджич считает, что гуманный жест Гаагского трибунала и шведских властей возымел совсем противоположный эффект.
Никола Самарджич: В начале 94 Плавшич помогла мне спасти приятеля моего отца, которого хотели расстрелять в Баня Луке. Он был одним из последних, оставшихся в городе под сербской властью, боснийских мусульманских интеллектуалов. Бильяна Плавшич показала особую гуманность и большое политическое чутьё – в те времена пойти на такой шаг было очень непросто. Потом я её несколько раз навещал в Баня Луке, когда она, попавшая в немилость режима Милошевича, практически жила под домашним арестом. И я никогда не слышал от нее заявлений о плохой генетике мусульман-боснийцев, об их коллективном самосознании, дескать, склонном к измене.
Плавшич действительно противоречивая личность. До недавнего времени я считал, что её досрочное освобождение было бы жестом, который благоприятствовал бы примирению и предотвращению политических преступлений. Однако теперь оказалось, что её триумфальное возвращение лишило всё это смысла, более того, возвращение прямо в Белград, в сопровождении авторитарного лидера боснийских сербов Додика. Такой приезд Биляны Плавшич вызвал совсем противоположный эффект – огорчение всех жертв её политики в Федерации Боснии и Герцеговины.
Айя Куге: Вы сказали: триумфальное возвращение?
Никола Самарджич: Это возвращение выглядело триумфально из-за огромного внимания средств информации и из-за ошибочной интерпретации среди сербов решения шведского суда. Суд принял решение отпустить Биляну Плавшич после того, как она провела в заключении две трети срока. Суд также учел тот факт, что она женщина преклонного возраста, которая в один момент, но лишь в один момент, нашла силы признать свою вину. А Плавшич и Додик гуманность суда, в час её возвращения в Белград, превратили в демонстрацию своего политического триумфа.
Айя Куге: Наш следующий собеседник – белградский журналист независимого радио Б92 Драган Илич. Как выглядело возвращение на свободу Биляны Плавшич?
Драган Илич: Сама сцена возвращения мне не казалась триумфальной. Кажется лишь, что Милорад Додик пытался придать ситуации значимость исторического события. Я увидел возвращение из тюрьмы простой состарившейся женщины. Она теперь восьмидесятилетняя бабушка, и тяжело поверить, что она когда-то влияла на судьбы тысяч и десятков тысяч людей. Но Плавшич взяла на себя вину, понесла её на своих плечах, и видно было, как она с этой тяжестью боролась и в суде, и потом, в заключении. Биляна Плавшич отбыла своё, и она выглядит как любой человек, кто возвращается из места наказания – я в этом не увидел никакого спектакля. Нужно ли теперь её жалеть: «вот, что с нашей Биляной сделали в Гааге!». Конечно, нет! Она получила наказание за тяжкие уголовные преступления, которые совершила. Было ли наказание соответствующим? Было ли справедливым? Не мне судить. Я задаюсь другим вопросом: является ли единственной переменой в Биляне Плавшич то, что во время судебного процесса у неё на шее был серебряный крестик, а теперь – крест деревянный? Влияет ли на осуждённых Гаагский трибунал? Заставляет ли их думать о совершенном? Может быть, мы это узнаем на примере Биляны Плавшич.
Айя Куге: Любопытно, что власти Сербии как будто не заметили прибытие Плавшич в Белград. Официальные лица отказались комментировать её освобождение. Министр Расим Ляич, возглавляющий правительственный комитет по сотрудничеству Сербии с Гаагским трибуналом, объяснил это тем, что для страны не гоже контактировать с Плавшич – мол, международное сообщество могло бы это истолковать как поддержку военных преступников.
Драган Илич: Приезд Биляны Плавшич в Белград, если исключить его сенсационность, которой в Сербии всегда сопровождается все, связанное с Гаагским трибуналом, поднял вопрос отношения нашего общества к людям, которые теперь уже начинают возвращаться после отбытия срока наказания. Биляна Плавшич первая, и поэтому она заставила нас снова размышлять о войне в Боснии, о роли в нём сербского руководства. Отношение к Плавшич разное. Кто-то её считает мученицей и героиней. А есть группа людей, которые считают, что она предательница. По их мнению, она в Гааге вела себя не так, как должны себя вести по отношению к Гаагскому трибуналу настоящие сербы – разоблачать его, как Шешель, пропагандировать истину о сербах, как Милошевич, или бойкотировать его, как Караджич. Плавшич взяла на себя вину, молча выдержала наказание, и тем самым навлекла на себя гнев части сербской общественности. А другая часть, так называемая «Другая Сербия», («демократическая») никак не может забыть заявления Биляны Плавшич времён войны. Так что несмотря на приговор суда, отношение к Биляне Плавшич сдобрено личными, индивидуальными оценками .
Айя Куге: В кафе напротив здания, в котором живет Биляна Плавшич постоянно сторожат журналисты, но до сих пор им удалось её увидеть лишь с тряпочкой в руках, когда она протирала окна квартиры. На интервью она до сих пор не соглашалась. Зато пресса расспрашивает соседей Плавшич: согласны ли они, что рядом с ними живет военная преступница?
Драган Илич: Придёт момент, когда – рано или поздно – мы должны будем продолжать жить вместе с людьми, осужденными за военные преступления. Придёт также момент, когда Гаагский суд прекратит свое существование – все обвиняемые будут арестованы и осуждены, потом они вернутся домой и мы должны будем с ними жить как с соседями, и в Белграде, и в других местах Сербии. Поэтому случай Биляны Плавшич, про которую все думали, что она не доживет до конца срока, - а она дожила, - это олицетворение наших будущих отношений с такими людьми. Тяжесть их вины под вопрос не ставится. Вопросы вызывает наше отношение к ним, наше отношение к войне, к жертвам войны, к нашей собственной вине. Определит ли это отношение наши угрызения совести? Будет ли любому гражданину оставлена возможность бросить Биляне на улице в лицо:«предательница!», «преступница!». Может быть, Плавшич будет молчать до конца своей жизни, а может быть, нам удастся от неё услышать о том, какие выводы она извлекла из своей жизни. Я, например, считаю, что было бы логичным, если бы на Государственном телевидении Сербии появилось часовое интервью с Биляной Плавшич, в котором бы она сказала, должны ли были сербы сдаваться Гаагскому трибуналу, как она сама теперь относится к международному суду, виноваты ли сербы за войну, переживает ли она действительно свою вину. Из этого мы, общество, могли бы извлечь выводы. Я бы очень этого хотел, но не уверен, что это возможно.
Айя Куге: Мы беседовали с белградским журналистом Драганом Иличем. Первую неделю на свободе Биляна Плавшич провела, общаясь лишь с семей и самыми близкими друзьями. Её родственники сказали мне, что политикой заниматься она не собирается, хочет провести остаток жизни в покое и тишине.
Международный суд принял решение о досрочном освобождении 79-летней Плавшич, учитывая примерное поведение, преклонный возраст и плохое состояние здоровья заключенной, которая уже отбыла две трети срока заключения. Это решение суда подтвердило затем правительство Швеции, где она отбывала срок. В 2001 году Плавшич сдалась добровольно. Через два года, до начала судебного процесса, она признала свою вину за роль в боснийской войне и принесла извинения жертвам – первая из всех обвиняемых в Гааге политиков. На самом деле она признала вину по одному пункту обвинений в совершении преступления против человечества: а именно, за преследования и этнические чистки мусульман и хорватов в Боснии. Так Плавшич достигла договорённости с трибуналом, и с неё были сняты обвинения в совершении геноцида и других тяжких военных преступлений
Биляна Плавшич: Я беру на себя ответственность за своё участие в этом.
Ирина Лагунина: Политическая карьера Плавшич была противоречивой. В начале войны она - видный учёный, профессор-биолог Сараевского университета, вошла в состав коллективного руководства боснийских сербов и выступала с крайне националистических позиций. Плавшич известна своими расистскими заявлениям, например о том, что боснийские мусульмане на самом деле генетический мусор сербов и хорватов, от которых они произошли. Многие сербы ужасались её словам о том, что не страшно, если в войне погибнет и половина из шести миллионов сербов, зато остальные будут жить на свободе. Со временем она, получившая прозвище сербской «железной леди», изменила свою неуступчивую позицию и начала выступать против своих соратников в сербском руководстве, в том числе лидера Республики сербской Радовала Караджича, обвиняя их в том, что они использовали войну для личного обогащения. Критика военной политики Слободана Милошевича оказалась неприемлемой для мужского руководства республикой. Ее отстранили от государственных дел и оставили ей исключительно гуманитарные вопросы. После войны Плавшич была избрана президентом Республики Сербской и активно сотрудничала с международным сообществом, прилагая немалые усилия, чтобы простроить нормальную жизнь в Боснии. Сдалась она добровольно. Из 160 обвиняемых в Гааге она единственная женщина. О ее возвращении в сербскую столицу рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Биляна Плавшич прибыла в Белград специальным самолётом правительства боснийских сербов и прямо трапа самолёта отправилась в свою квартиру в центре столицы Сербии. Многочисленным журналистам, ожидавшим её на улице, она со смущённой улыбкой и со слезами на глазах заявила лишь, что счастлива быть на свободе, а вопрос общения с прессой будет решать позднее.
В телефонном разговоре Биляна Плавшич обещала дать интервью нашему радио, когда отдохнёт. На вопрос, как она себя чувствует, ответила:
Биляна Плавшич: Ну что я могу сказать! Плохо там было, чтобы я могла себя чувствовать хорошо - всё это оставило последствия. Но надеюсь, что со временем плохое чуть забудется.
Айя Куге: Приезд Биляны Плавшич в Белград вызвал огорчение части сербской общественности. Дескать, почему она не вернулась в свою родную Боснию? С какой стати её в аэропорту в столице Сербии встречал премьер-министр Республики боснийских сербов Милорад Додик, да еще и возил ее на своей правительственной автомашине по Белграду? Почему прибытие военной преступницы Плавшич выглядело как приезд какой-то эстрадной звезды – с музыкой и толпой поклонников на улице? Премьер-министр Республики Сербской Милорад Додик объяснил свои действия так:
Милорад Додик: Моим моральным обязательством было быть рядом при возвращении женщины, да ещё в таком возрасте, которая выдержала приговор, несмотря на то, что считала, что срок наказания несправедлив. Я уверен, что вообще было несправедливо наказывать её. Правда, она признала свою вину, однако нужно понять её мотивы. Она призналась и в том, о чем представления не имела, и только для того, чтобы не проходить через унизительный судебный процесс.
Айя Куге: После войны бывший президент боснийских сербов Биляна Плавшич воспользовалась соответствующим законом и взяла гражданство Сербии. Она поменяла свою квартиру в столице Боснии Сараево на небольшую квартиру в Белграде, в доме рядом с семьей брата. Понятно, что возвращаться в Сараево она не может - там много жертв её политики, которые сейчас крайне возмущены освобождением Плавшич. Профессор истории Никола Самарджич был одним из немногих в кругах демократически настроенных белградских интеллектуалов, кто выступал за ее досрочное освобождение из тюрьмы. Однако теперь Самарджич считает, что гуманный жест Гаагского трибунала и шведских властей возымел совсем противоположный эффект.
Никола Самарджич: В начале 94 Плавшич помогла мне спасти приятеля моего отца, которого хотели расстрелять в Баня Луке. Он был одним из последних, оставшихся в городе под сербской властью, боснийских мусульманских интеллектуалов. Бильяна Плавшич показала особую гуманность и большое политическое чутьё – в те времена пойти на такой шаг было очень непросто. Потом я её несколько раз навещал в Баня Луке, когда она, попавшая в немилость режима Милошевича, практически жила под домашним арестом. И я никогда не слышал от нее заявлений о плохой генетике мусульман-боснийцев, об их коллективном самосознании, дескать, склонном к измене.
Плавшич действительно противоречивая личность. До недавнего времени я считал, что её досрочное освобождение было бы жестом, который благоприятствовал бы примирению и предотвращению политических преступлений. Однако теперь оказалось, что её триумфальное возвращение лишило всё это смысла, более того, возвращение прямо в Белград, в сопровождении авторитарного лидера боснийских сербов Додика. Такой приезд Биляны Плавшич вызвал совсем противоположный эффект – огорчение всех жертв её политики в Федерации Боснии и Герцеговины.
Айя Куге: Вы сказали: триумфальное возвращение?
Никола Самарджич: Это возвращение выглядело триумфально из-за огромного внимания средств информации и из-за ошибочной интерпретации среди сербов решения шведского суда. Суд принял решение отпустить Биляну Плавшич после того, как она провела в заключении две трети срока. Суд также учел тот факт, что она женщина преклонного возраста, которая в один момент, но лишь в один момент, нашла силы признать свою вину. А Плавшич и Додик гуманность суда, в час её возвращения в Белград, превратили в демонстрацию своего политического триумфа.
Айя Куге: Наш следующий собеседник – белградский журналист независимого радио Б92 Драган Илич. Как выглядело возвращение на свободу Биляны Плавшич?
Драган Илич: Сама сцена возвращения мне не казалась триумфальной. Кажется лишь, что Милорад Додик пытался придать ситуации значимость исторического события. Я увидел возвращение из тюрьмы простой состарившейся женщины. Она теперь восьмидесятилетняя бабушка, и тяжело поверить, что она когда-то влияла на судьбы тысяч и десятков тысяч людей. Но Плавшич взяла на себя вину, понесла её на своих плечах, и видно было, как она с этой тяжестью боролась и в суде, и потом, в заключении. Биляна Плавшич отбыла своё, и она выглядит как любой человек, кто возвращается из места наказания – я в этом не увидел никакого спектакля. Нужно ли теперь её жалеть: «вот, что с нашей Биляной сделали в Гааге!». Конечно, нет! Она получила наказание за тяжкие уголовные преступления, которые совершила. Было ли наказание соответствующим? Было ли справедливым? Не мне судить. Я задаюсь другим вопросом: является ли единственной переменой в Биляне Плавшич то, что во время судебного процесса у неё на шее был серебряный крестик, а теперь – крест деревянный? Влияет ли на осуждённых Гаагский трибунал? Заставляет ли их думать о совершенном? Может быть, мы это узнаем на примере Биляны Плавшич.
Айя Куге: Любопытно, что власти Сербии как будто не заметили прибытие Плавшич в Белград. Официальные лица отказались комментировать её освобождение. Министр Расим Ляич, возглавляющий правительственный комитет по сотрудничеству Сербии с Гаагским трибуналом, объяснил это тем, что для страны не гоже контактировать с Плавшич – мол, международное сообщество могло бы это истолковать как поддержку военных преступников.
Драган Илич: Приезд Биляны Плавшич в Белград, если исключить его сенсационность, которой в Сербии всегда сопровождается все, связанное с Гаагским трибуналом, поднял вопрос отношения нашего общества к людям, которые теперь уже начинают возвращаться после отбытия срока наказания. Биляна Плавшич первая, и поэтому она заставила нас снова размышлять о войне в Боснии, о роли в нём сербского руководства. Отношение к Плавшич разное. Кто-то её считает мученицей и героиней. А есть группа людей, которые считают, что она предательница. По их мнению, она в Гааге вела себя не так, как должны себя вести по отношению к Гаагскому трибуналу настоящие сербы – разоблачать его, как Шешель, пропагандировать истину о сербах, как Милошевич, или бойкотировать его, как Караджич. Плавшич взяла на себя вину, молча выдержала наказание, и тем самым навлекла на себя гнев части сербской общественности. А другая часть, так называемая «Другая Сербия», («демократическая») никак не может забыть заявления Биляны Плавшич времён войны. Так что несмотря на приговор суда, отношение к Биляне Плавшич сдобрено личными, индивидуальными оценками .
Айя Куге: В кафе напротив здания, в котором живет Биляна Плавшич постоянно сторожат журналисты, но до сих пор им удалось её увидеть лишь с тряпочкой в руках, когда она протирала окна квартиры. На интервью она до сих пор не соглашалась. Зато пресса расспрашивает соседей Плавшич: согласны ли они, что рядом с ними живет военная преступница?
Драган Илич: Придёт момент, когда – рано или поздно – мы должны будем продолжать жить вместе с людьми, осужденными за военные преступления. Придёт также момент, когда Гаагский суд прекратит свое существование – все обвиняемые будут арестованы и осуждены, потом они вернутся домой и мы должны будем с ними жить как с соседями, и в Белграде, и в других местах Сербии. Поэтому случай Биляны Плавшич, про которую все думали, что она не доживет до конца срока, - а она дожила, - это олицетворение наших будущих отношений с такими людьми. Тяжесть их вины под вопрос не ставится. Вопросы вызывает наше отношение к ним, наше отношение к войне, к жертвам войны, к нашей собственной вине. Определит ли это отношение наши угрызения совести? Будет ли любому гражданину оставлена возможность бросить Биляне на улице в лицо:«предательница!», «преступница!». Может быть, Плавшич будет молчать до конца своей жизни, а может быть, нам удастся от неё услышать о том, какие выводы она извлекла из своей жизни. Я, например, считаю, что было бы логичным, если бы на Государственном телевидении Сербии появилось часовое интервью с Биляной Плавшич, в котором бы она сказала, должны ли были сербы сдаваться Гаагскому трибуналу, как она сама теперь относится к международному суду, виноваты ли сербы за войну, переживает ли она действительно свою вину. Из этого мы, общество, могли бы извлечь выводы. Я бы очень этого хотел, но не уверен, что это возможно.
Айя Куге: Мы беседовали с белградским журналистом Драганом Иличем. Первую неделю на свободе Биляна Плавшич провела, общаясь лишь с семей и самыми близкими друзьями. Её родственники сказали мне, что политикой заниматься она не собирается, хочет провести остаток жизни в покое и тишине.