Ирина Лагунина: Главным политическим событием Америки остается речь президента Обамы в военной академии Вест-Пойнт, с которой он выступил во вторник. Эксперты, политики и журналисты спорят о том, принесет ли успех новый стратегический план в Афганистане. Комментаторы подчеркивают также особое, судьбоносное значение принятых решений для самого Барака Обамы и для страны в целом. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: В политической карьере каждого лидера бывает переломный момент, испытание на прочность и решительность. Для многих президентов таким испытанием стала война. Америка никогда не стремилась воевать. Ее участие в обеих мировых войнах было вынужденным. Именно эту безальтернативность подчеркивал Франклин Рузвельт, обращаясь к Конгрессу 8 декабря 1941 года – на следующий день после нападения японского флота на американскую военно-морскую базу на Гавайях Перл-Харбор.
Франклин Рузвельт: Факты вчерашних событий говорят сами за себя. Народ Соединенных Штатов уже определил свое отношение к ним и прекрасно понимает последствия происшедшего для самой жизни и безопасности нашей нации.
В качестве главнокомандующего армией и флотом я отдал приказ принять все меры в интересах нашей обороны.
Мы навсегда запомним характерные черты этого внезапного нападения на нас. Независимо от того, сколько времени уйдет у нас на преодоление этой агрессии, американский народ использует всю свою праведную мощь во имя достижения полной победы. Я убежден, что излагаю волю конгресса и народа, когда заявляю, что мы не только сделаем все возможное, чтобы защитить себя, но и предусмотрим решительно все, чтобы эта форма предательства более никогда нам не угрожала.
Военные действия начались. Нельзя закрывать глаза на существование серьезной угрозы нашему народу, нашей территории и нашим интересам. С уверенностью в наших вооруженных силах, с безграничной решимостью нашего народа мы добьемся триумфа, он – неизбежен, и да поможет нам Бог.
Владимир Абаринов: Война в Корее была для Америки первым рубежом обороны от советской экспансии. Президент Гарри Труман, именем которого названа доктрина сдерживания коммунизма в глобальном масштабе, поставил вопрос именно так. В своем радиообращении 11 апреля 1951 года он заявил, что речь идет о выживании свободного мира перед лицом смертельной угрозы.
Гарри Труман: Коммунисты в Кремле осуществляют чудовищный заговор подавления свободы повсюду в мире. Если они преуспеют, Соединенные Штаты окажутся в числе их главных жертв. Каждый должен уяснить себе, что Соединенные Штаты не могут и не будут бездействовать, пассивно дожидаясь иностранного вторжения. Единственный вопрос, который мы должны задать, это – когда и как ответить на угрозу? Наилучший момент для ответа – самое начало. Гораздо легче потушить слабый огонь, пока он не разгорелся в бушующее пламя. А наилучший способ ответа миролюбивых стран на агрессию – это действовать сообща. Если они не сплотятся, с ними разделаются поодиночке.
Владимир Абаринов: Труман верил, что защищает в Корее весь свободный мир.
Гарри Труман: Вопрос, на который мы должны ответить – возможно ли остановить коммунистический план завоевания мира, не вступая во всеобщую войну? Наше правительство и наши союзники в Организации Объединенных Наций считают, что наилучшая возможность для этого – ответить на нападение на Корею и нанести поражение там. Именно это мы и делаем. Это тяжелая задача, которую нас вынудили решать. Но до сих пор она выполнялась успешно. До сих пор нам удавалось предотвратить третью мировую войну.
Владимир Абаринов: Новым примером глобального наступления коммунизма стал для американцев Вьетнам. 29 сентября 1967 года президент Линдон Джонсон в своей речи на совместном заседании палат Конгресса изложил теорию, известную как «теория домино».
Линдон Джонсон: Я как ваш президент не могу сказать вам сегодня с уверенностью, что за коммунистическим завоеванием Южного Вьетнама последует коммунистическое завоевание Юго-Восточной Азии. Но я знаю, что северовьетнамские войска находятся в Лаосе. Я знаю, что северовьетнамцы тренируют партизан на северо-востоке Таиланда. Я знаю, что поддержкой коммунистов пользуются повстанческие силы в Бирме. И что коммунистический переворот едва удалось предотвратить в Индонезии, пятой по величине стране мира.
Владимир Абаринов: Ваш президент не может утверждать со всей определенностью, что Юго-Восточная Азия, оказавшись под властью коммунистов, значительно приблизит третью мировую войну. Хотелось бы надеяться, что этого не произойдет. Но уроки этого трагического столетия настойчиво говорят мне, что так оно и будет. Как президент Соединенных Штатов я не могу полагаться на случайность. Я не готов рисковать безопасностью, а точнее – выживанием американской нации, руководствуясь благими пожеланиями. Я убежден в том, что, участвуя в нынешней схватке, мы значительно снижаем возможность большой войны – возможно, ядерной. Лучше уж я останусь во Вьетнаме, отвечу на угрозу сегодня и тем самым уменьшу опасность для наших детей и внуков.
Владимир Абаринов: Для Ричарда Никсона вьетнамская война была примерно тем же, чем для Барака Обамы – иракская и афганская. Он понимал, что из Вьетнама нужно уходить, но не мог сделать это без оглядки. 25 июля 1969 года на острове Гуам он созвал пресс-конференцию, на которой объяснил свою позицию.
Ричард Никсон: Война вызвала глубокий раскол в стране и критику со стороны многих наших друзей, а также врагов за рубежом. Учитывая эти обстоятельства, некоторые настаивали на том, чтобы я тотчас же закончил войну, приказав немедленно вывести все американские войска. С политической точки зрения это был бы наиболее популярный и легкий путь выхода из ситуации. Ведь мы оказались вовлеченными в войну, когда президентский пост занимал мой предшественник, и я мог бы взвалить на него вину за поражение, ставшее результатом моих действий, и выглядеть миротворцем. Некоторые говорили мне абсолютно открыто, что это единственный путь избежать превращения войны Джонсона в войну Никсона.
Но на мне была гораздо большая ответственность, чем просто думать о годах, отпущенных моей администрации, и о следующих выборах. Я должен был думать о влиянии моего решения на жизнь грядущего поколения и на будущее мира и свободы в Америке и во всем мире. Необходимо понять, что суть стоящего перед нами вопроса заключается не в том, сколько американцев выступает за мир и сколько американцев против мира. Вопрос не в том, станет ли война Джонсона войной Никсона.
Вопрос в том, как мы можем выиграть мир для Америки.
Владимир Абаринов: Никсон обратился со специальным посланием к молодым американцам, которые в большинстве были против войны.
Ричард Никсон: Я уважаю ваш идеализм. Я разделяю вашу заботу о мире. Я желаю мира так же, как и вы.
Существует много убедительных причин личного характера, почему я хочу закончить эту войну. На этой неделе мне предстоит подписать 83 письма матерям, отцам, женам и близким тех мужчин, которые во Вьетнаме отдали свою жизнь за Америку. Меня не утешает, что число их составляет лишь одну треть того количества писем, которые я подписал в первые недели пребывания на президентском посту. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем увидеть день, когда мне не нужно будет подписывать эти письма.
Я хочу закончить эту войну, чтобы спасти жизнь этим отважным молодым людям во Вьетнаме. Но я хочу закончить ее таким образом, чтобы их младшим братьям и сыновьям не пришлось сражаться в каких-то будущих вьетнамах где-то в мире.
Владимир Абаринов: Для Билла Клинтона ключевым решением стало решение об участии США в войне в Боснии. Обращение к нации 27 ноября 1995 года.
Билл Клинтон: Америка не может и не должна быть мировым жандармом. Мы не в состоянии прекратить все войны, но можем остановить некоторые. Мы не в силах спасти всех женщин и детей, но можем спасти некоторых. Мы не можем сделать все, но должны делать то, что можем.
Бывают времена и обстоятельства, когда наша роль становится решающей в вопросах войны и мира, когда мы как народ защищаем наши основополагающие ценности и наши главные стратегические интересы. Мои дорогие американцы, в эту новую эпоху бывают моменты, когда Америка и только Америка может и должна сделать выбор в пользу мира. Ужасная война в Боснии – как раз такой случай.
Владимир Абаринов: Нетрудно найти общее в этих речах и речи нынешнего президента. Однако сам Барак Обама прежде всего сделал акцент на отличиях.
Барак Обама: Кое-кто считает, что Афганистан – это второй Вьетнам. Они утверждают, что обстановку там нельзя стабилизировать, и будет гораздо лучше, если мы сведем к минимуму наши потери и быстро покинем страну. Но я считаю, что это мнение основывается на ложном прочтении истории. В отличие от войны во Вьетнаме, к нам присоединилась широкая коалиция из 43 стран, которая признает законность наших действий. В отличие от Вьетнама мы не имеем дело с широким и массовым повстанческим движением. А самое главное в том, что в отличие от Вьетнама американцы подверглись жестокому нападению из Афганистана и остаются мишенью для тех же самых экстремистов, которые плетут заговор, укрываясь вдоль афганских границ. Если мы покинем этот район и будем полагаться лишь на точечные удары против «Аль-Каиды» с дальнего расстояния, мы в большой степени снизим нашу способность поддерживать давление на «Аль-Каиду» и создадим неприемлемый риск новых атак на нашу территорию и на наших союзников.
Владимир Абаринов: Главным аргументом в пользу продолжения военных действий стало историческое наследие Америки. Как и его предшественники, президент убеждал соотечественников в том, что за океаном они сражаются за будущее собственной страны.
Барак Обама: Со времен Франклина Рузвельта, когда наши деды и прадеды подавали примеры служения и самоотверженности, наша страна несет на себе особое бремя на международной арене. Мы пролили американскую кровь во многих странах на нескольких континентах. Мы использовали наши доходы, чтобы помочь другим подняться из руин и построить свою собственную экономику. Мы объединили свои усилия с другими странами в разработке архитектуры международных институтов, от Организации Объединенных Наций и НАТО до Всемирного банка, обеспечивающих общую безопасность и процветание людей в мире.
Мы не всегда слышали слова благодарности за эти усилия, и порой совершали ошибки. Но Соединенные Штаты Америки на протяжении более шести десятилетий являются гарантом глобальной безопасности в большей степени, чем любая другая страна. В течение этого времени, которое не было лишено проблем, падали стены, открывались рынки, миллионы людей вышли из нищеты, произошел беспрецедентный научный прогресс и расширились границы человеческой свободы.
Ибо, в отличие от великих держав прошлого, мы не стремимся к мировому господству. Наш союз был основан на противодействии угнетению. Мы не собираемся оккупировать другие страны. Мы не будем зариться на ресурсы других государств или воевать с другими народами из-за того, что они по своей вере или этническому происхождению отличаются от нас. То, за что мы сражались, за что продолжаем сражаться, – это лучшее будущее для наших детей и внуков, и мы верим, что их жизнь будет лучше, если дети и внуки других народов смогут пользоваться свободой и широкими возможностями.
Владимир Абаринов: По последним опросам, 51 процент американских избирателей одобряют афганский план президента. 45 процентов выступают против немедленного вывода войск.
Владимир Абаринов: В политической карьере каждого лидера бывает переломный момент, испытание на прочность и решительность. Для многих президентов таким испытанием стала война. Америка никогда не стремилась воевать. Ее участие в обеих мировых войнах было вынужденным. Именно эту безальтернативность подчеркивал Франклин Рузвельт, обращаясь к Конгрессу 8 декабря 1941 года – на следующий день после нападения японского флота на американскую военно-морскую базу на Гавайях Перл-Харбор.
Франклин Рузвельт: Факты вчерашних событий говорят сами за себя. Народ Соединенных Штатов уже определил свое отношение к ним и прекрасно понимает последствия происшедшего для самой жизни и безопасности нашей нации.
В качестве главнокомандующего армией и флотом я отдал приказ принять все меры в интересах нашей обороны.
Мы навсегда запомним характерные черты этого внезапного нападения на нас. Независимо от того, сколько времени уйдет у нас на преодоление этой агрессии, американский народ использует всю свою праведную мощь во имя достижения полной победы. Я убежден, что излагаю волю конгресса и народа, когда заявляю, что мы не только сделаем все возможное, чтобы защитить себя, но и предусмотрим решительно все, чтобы эта форма предательства более никогда нам не угрожала.
Военные действия начались. Нельзя закрывать глаза на существование серьезной угрозы нашему народу, нашей территории и нашим интересам. С уверенностью в наших вооруженных силах, с безграничной решимостью нашего народа мы добьемся триумфа, он – неизбежен, и да поможет нам Бог.
Владимир Абаринов: Война в Корее была для Америки первым рубежом обороны от советской экспансии. Президент Гарри Труман, именем которого названа доктрина сдерживания коммунизма в глобальном масштабе, поставил вопрос именно так. В своем радиообращении 11 апреля 1951 года он заявил, что речь идет о выживании свободного мира перед лицом смертельной угрозы.
Гарри Труман: Коммунисты в Кремле осуществляют чудовищный заговор подавления свободы повсюду в мире. Если они преуспеют, Соединенные Штаты окажутся в числе их главных жертв. Каждый должен уяснить себе, что Соединенные Штаты не могут и не будут бездействовать, пассивно дожидаясь иностранного вторжения. Единственный вопрос, который мы должны задать, это – когда и как ответить на угрозу? Наилучший момент для ответа – самое начало. Гораздо легче потушить слабый огонь, пока он не разгорелся в бушующее пламя. А наилучший способ ответа миролюбивых стран на агрессию – это действовать сообща. Если они не сплотятся, с ними разделаются поодиночке.
Владимир Абаринов: Труман верил, что защищает в Корее весь свободный мир.
Гарри Труман: Вопрос, на который мы должны ответить – возможно ли остановить коммунистический план завоевания мира, не вступая во всеобщую войну? Наше правительство и наши союзники в Организации Объединенных Наций считают, что наилучшая возможность для этого – ответить на нападение на Корею и нанести поражение там. Именно это мы и делаем. Это тяжелая задача, которую нас вынудили решать. Но до сих пор она выполнялась успешно. До сих пор нам удавалось предотвратить третью мировую войну.
Владимир Абаринов: Новым примером глобального наступления коммунизма стал для американцев Вьетнам. 29 сентября 1967 года президент Линдон Джонсон в своей речи на совместном заседании палат Конгресса изложил теорию, известную как «теория домино».
Линдон Джонсон: Я как ваш президент не могу сказать вам сегодня с уверенностью, что за коммунистическим завоеванием Южного Вьетнама последует коммунистическое завоевание Юго-Восточной Азии. Но я знаю, что северовьетнамские войска находятся в Лаосе. Я знаю, что северовьетнамцы тренируют партизан на северо-востоке Таиланда. Я знаю, что поддержкой коммунистов пользуются повстанческие силы в Бирме. И что коммунистический переворот едва удалось предотвратить в Индонезии, пятой по величине стране мира.
Владимир Абаринов: Ваш президент не может утверждать со всей определенностью, что Юго-Восточная Азия, оказавшись под властью коммунистов, значительно приблизит третью мировую войну. Хотелось бы надеяться, что этого не произойдет. Но уроки этого трагического столетия настойчиво говорят мне, что так оно и будет. Как президент Соединенных Штатов я не могу полагаться на случайность. Я не готов рисковать безопасностью, а точнее – выживанием американской нации, руководствуясь благими пожеланиями. Я убежден в том, что, участвуя в нынешней схватке, мы значительно снижаем возможность большой войны – возможно, ядерной. Лучше уж я останусь во Вьетнаме, отвечу на угрозу сегодня и тем самым уменьшу опасность для наших детей и внуков.
Владимир Абаринов: Для Ричарда Никсона вьетнамская война была примерно тем же, чем для Барака Обамы – иракская и афганская. Он понимал, что из Вьетнама нужно уходить, но не мог сделать это без оглядки. 25 июля 1969 года на острове Гуам он созвал пресс-конференцию, на которой объяснил свою позицию.
Ричард Никсон: Война вызвала глубокий раскол в стране и критику со стороны многих наших друзей, а также врагов за рубежом. Учитывая эти обстоятельства, некоторые настаивали на том, чтобы я тотчас же закончил войну, приказав немедленно вывести все американские войска. С политической точки зрения это был бы наиболее популярный и легкий путь выхода из ситуации. Ведь мы оказались вовлеченными в войну, когда президентский пост занимал мой предшественник, и я мог бы взвалить на него вину за поражение, ставшее результатом моих действий, и выглядеть миротворцем. Некоторые говорили мне абсолютно открыто, что это единственный путь избежать превращения войны Джонсона в войну Никсона.
Но на мне была гораздо большая ответственность, чем просто думать о годах, отпущенных моей администрации, и о следующих выборах. Я должен был думать о влиянии моего решения на жизнь грядущего поколения и на будущее мира и свободы в Америке и во всем мире. Необходимо понять, что суть стоящего перед нами вопроса заключается не в том, сколько американцев выступает за мир и сколько американцев против мира. Вопрос не в том, станет ли война Джонсона войной Никсона.
Вопрос в том, как мы можем выиграть мир для Америки.
Владимир Абаринов: Никсон обратился со специальным посланием к молодым американцам, которые в большинстве были против войны.
Ричард Никсон: Я уважаю ваш идеализм. Я разделяю вашу заботу о мире. Я желаю мира так же, как и вы.
Существует много убедительных причин личного характера, почему я хочу закончить эту войну. На этой неделе мне предстоит подписать 83 письма матерям, отцам, женам и близким тех мужчин, которые во Вьетнаме отдали свою жизнь за Америку. Меня не утешает, что число их составляет лишь одну треть того количества писем, которые я подписал в первые недели пребывания на президентском посту. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем увидеть день, когда мне не нужно будет подписывать эти письма.
Я хочу закончить эту войну, чтобы спасти жизнь этим отважным молодым людям во Вьетнаме. Но я хочу закончить ее таким образом, чтобы их младшим братьям и сыновьям не пришлось сражаться в каких-то будущих вьетнамах где-то в мире.
Владимир Абаринов: Для Билла Клинтона ключевым решением стало решение об участии США в войне в Боснии. Обращение к нации 27 ноября 1995 года.
Билл Клинтон: Америка не может и не должна быть мировым жандармом. Мы не в состоянии прекратить все войны, но можем остановить некоторые. Мы не в силах спасти всех женщин и детей, но можем спасти некоторых. Мы не можем сделать все, но должны делать то, что можем.
Бывают времена и обстоятельства, когда наша роль становится решающей в вопросах войны и мира, когда мы как народ защищаем наши основополагающие ценности и наши главные стратегические интересы. Мои дорогие американцы, в эту новую эпоху бывают моменты, когда Америка и только Америка может и должна сделать выбор в пользу мира. Ужасная война в Боснии – как раз такой случай.
Владимир Абаринов: Нетрудно найти общее в этих речах и речи нынешнего президента. Однако сам Барак Обама прежде всего сделал акцент на отличиях.
Барак Обама: Кое-кто считает, что Афганистан – это второй Вьетнам. Они утверждают, что обстановку там нельзя стабилизировать, и будет гораздо лучше, если мы сведем к минимуму наши потери и быстро покинем страну. Но я считаю, что это мнение основывается на ложном прочтении истории. В отличие от войны во Вьетнаме, к нам присоединилась широкая коалиция из 43 стран, которая признает законность наших действий. В отличие от Вьетнама мы не имеем дело с широким и массовым повстанческим движением. А самое главное в том, что в отличие от Вьетнама американцы подверглись жестокому нападению из Афганистана и остаются мишенью для тех же самых экстремистов, которые плетут заговор, укрываясь вдоль афганских границ. Если мы покинем этот район и будем полагаться лишь на точечные удары против «Аль-Каиды» с дальнего расстояния, мы в большой степени снизим нашу способность поддерживать давление на «Аль-Каиду» и создадим неприемлемый риск новых атак на нашу территорию и на наших союзников.
Владимир Абаринов: Главным аргументом в пользу продолжения военных действий стало историческое наследие Америки. Как и его предшественники, президент убеждал соотечественников в том, что за океаном они сражаются за будущее собственной страны.
Барак Обама: Со времен Франклина Рузвельта, когда наши деды и прадеды подавали примеры служения и самоотверженности, наша страна несет на себе особое бремя на международной арене. Мы пролили американскую кровь во многих странах на нескольких континентах. Мы использовали наши доходы, чтобы помочь другим подняться из руин и построить свою собственную экономику. Мы объединили свои усилия с другими странами в разработке архитектуры международных институтов, от Организации Объединенных Наций и НАТО до Всемирного банка, обеспечивающих общую безопасность и процветание людей в мире.
Мы не всегда слышали слова благодарности за эти усилия, и порой совершали ошибки. Но Соединенные Штаты Америки на протяжении более шести десятилетий являются гарантом глобальной безопасности в большей степени, чем любая другая страна. В течение этого времени, которое не было лишено проблем, падали стены, открывались рынки, миллионы людей вышли из нищеты, произошел беспрецедентный научный прогресс и расширились границы человеческой свободы.
Ибо, в отличие от великих держав прошлого, мы не стремимся к мировому господству. Наш союз был основан на противодействии угнетению. Мы не собираемся оккупировать другие страны. Мы не будем зариться на ресурсы других государств или воевать с другими народами из-за того, что они по своей вере или этническому происхождению отличаются от нас. То, за что мы сражались, за что продолжаем сражаться, – это лучшее будущее для наших детей и внуков, и мы верим, что их жизнь будет лучше, если дети и внуки других народов смогут пользоваться свободой и широкими возможностями.
Владимир Абаринов: По последним опросам, 51 процент американских избирателей одобряют афганский план президента. 45 процентов выступают против немедленного вывода войск.