Одной из участниц прошедшей в Москве международной конференции "Идеи Сахарова сегодня" была Хейди Хаутала, председатель подкомитета по правам человека Европейского парламента. В интервью Радио Свобода Хейди Хаутала рассказала о том, какой ей видится ситуация с правами человека в России.
- В последнее время лидеры Евросоюза, Соединенных Штатов и некоторых международных организаций, таких как НАТО и Совет Европы, свели практически на нет критику ситуации с правами человека в России. Это аванс президенту Дмитрию Медведеву в надежде на то, что он решит эту проблему, или нечто другое?
- У европейских лидеров есть надежды, что господин Медведев сможет реально повести борьбу за возвращение законности, уважения к правам человека. Но, по-моему, эти надежды довольно наивны. Когда мы дискутируем о роли отдельного политика в истории, мы идем по ложному пути. В России настоятельно необходима свобода слова, дискуссий, свободные и справедливые выборы. Это – обязательные условия для того, чтобы в стране произошло реальное разделение властей: когда одни люди законы принимают, другие их выполняют, а третьи за соблюдением законов следят. Европейские лидеры должны понять: возлагать надежды на нового президента – это просто потеря времени. Думаю, что те, кто называет сейчас Европейский союз энергетическим рабом России, по сути, правы. Я в европейских структурах имею дело с теми, для кого права человека – не пустые слова. И среди них явно растет чувство разочарования.
- Что предпринимается для того, чтобы изменить ситуацию?
- Я пытаюсь сделать так, чтобы голос российских правозащитников и гражданских активистов громче звучал в Европе, в частности, в Европарламенте. И эта осень была для нас очень активной – никогда еще Европарламент не занимался так много правами человека в России. Отчасти так случилось потому, что у меня очень много друзей среди российских правозащитников. Мы постоянно общаемся между собой, но нужно выходить за рамки этого круга. Сейчас у нас есть Лиссабонский договор, который должен значительно укрепить роль Европейского союза в мире, и у нас есть для этого возможности. В частности, новому верховному представителю Евросоюза по внешней политике Кэтрин Эштон можно подумать над новыми подходами. Например, как инкорпорировать тему прав человека в наши переговоры с Россией по основным вопросам. Когда мы разговариваем об энергетике, то и здесь следует поднимать правозащитные темы. Нам нужно больше и чаще присутствовать в России. Я была очень рада возможности побывать в Екатеринбурге и встретиться с Алексеем Никифоровым – молодым человеком, который сейчас находится в тюрьме по обвинению в нарушении антиэкстремистского закона. Я считаю его политзаключенным.
- Но если власти не хотят уважать права человека и демократию, а российские граждане не знают, какие выгоды они получают от отстаивания своих прав, то как выбраться из этого порочного круга?
- Мы должны убедить российскую власть в том, что если она хочет победить коррупцию, то недостаточно проводить кампании с большими плакатами, на которых написан телефон и просьба звонить с жалобами. Таким образом можно поймать лишь некоторых из тех, кто дает и берет взятки, но лучшим лекарством от коррупции является открытое правительство, прозрачность. В этом убеждает тот большой опыт, который уже накоплен как в Европе и США, так и в молодых европейских демократиях. Первое, чего должно требовать гражданское общество – это подотчетность ему тех, кто принимает решения. В авторитарных обществах у населения нет доступа к информации, но если правительство здесь все-таки осознает, что только с предоставлением людям такого доступа можно победить коррупцию, то что-то может исправиться. Я понимаю, что в России сейчас что-то изменить очень трудно – мы можем назвать последние 10 лет годами контрреволюции. Эти годы укрепления власти Владимира Путина не я одна называю контрреволюцией по отношению к российской демократической революции 90-х. И попытки изменить этот курс требуют огромной энергии и усилий от правозащитников и гражданских активистов, но они нуждаются в нашей помощи.
- В последнее время лидеры Евросоюза, Соединенных Штатов и некоторых международных организаций, таких как НАТО и Совет Европы, свели практически на нет критику ситуации с правами человека в России. Это аванс президенту Дмитрию Медведеву в надежде на то, что он решит эту проблему, или нечто другое?
- У европейских лидеров есть надежды, что господин Медведев сможет реально повести борьбу за возвращение законности, уважения к правам человека. Но, по-моему, эти надежды довольно наивны. Когда мы дискутируем о роли отдельного политика в истории, мы идем по ложному пути. В России настоятельно необходима свобода слова, дискуссий, свободные и справедливые выборы. Это – обязательные условия для того, чтобы в стране произошло реальное разделение властей: когда одни люди законы принимают, другие их выполняют, а третьи за соблюдением законов следят. Европейские лидеры должны понять: возлагать надежды на нового президента – это просто потеря времени. Думаю, что те, кто называет сейчас Европейский союз энергетическим рабом России, по сути, правы. Я в европейских структурах имею дело с теми, для кого права человека – не пустые слова. И среди них явно растет чувство разочарования.
- Что предпринимается для того, чтобы изменить ситуацию?
Я пытаюсь сделать так, чтобы голос российских правозащитников и гражданских активистов громче звучал в Европе, в частности, в Европарламенте
- Я пытаюсь сделать так, чтобы голос российских правозащитников и гражданских активистов громче звучал в Европе, в частности, в Европарламенте. И эта осень была для нас очень активной – никогда еще Европарламент не занимался так много правами человека в России. Отчасти так случилось потому, что у меня очень много друзей среди российских правозащитников. Мы постоянно общаемся между собой, но нужно выходить за рамки этого круга. Сейчас у нас есть Лиссабонский договор, который должен значительно укрепить роль Европейского союза в мире, и у нас есть для этого возможности. В частности, новому верховному представителю Евросоюза по внешней политике Кэтрин Эштон можно подумать над новыми подходами. Например, как инкорпорировать тему прав человека в наши переговоры с Россией по основным вопросам. Когда мы разговариваем об энергетике, то и здесь следует поднимать правозащитные темы. Нам нужно больше и чаще присутствовать в России. Я была очень рада возможности побывать в Екатеринбурге и встретиться с Алексеем Никифоровым – молодым человеком, который сейчас находится в тюрьме по обвинению в нарушении антиэкстремистского закона. Я считаю его политзаключенным.
- Но если власти не хотят уважать права человека и демократию, а российские граждане не знают, какие выгоды они получают от отстаивания своих прав, то как выбраться из этого порочного круга?
Я понимаю, что в России сейчас что-то изменить очень трудно – мы можем назвать последние 10 лет годами контрреволюции
- Мы должны убедить российскую власть в том, что если она хочет победить коррупцию, то недостаточно проводить кампании с большими плакатами, на которых написан телефон и просьба звонить с жалобами. Таким образом можно поймать лишь некоторых из тех, кто дает и берет взятки, но лучшим лекарством от коррупции является открытое правительство, прозрачность. В этом убеждает тот большой опыт, который уже накоплен как в Европе и США, так и в молодых европейских демократиях. Первое, чего должно требовать гражданское общество – это подотчетность ему тех, кто принимает решения. В авторитарных обществах у населения нет доступа к информации, но если правительство здесь все-таки осознает, что только с предоставлением людям такого доступа можно победить коррупцию, то что-то может исправиться. Я понимаю, что в России сейчас что-то изменить очень трудно – мы можем назвать последние 10 лет годами контрреволюции. Эти годы укрепления власти Владимира Путина не я одна называю контрреволюцией по отношению к российской демократической революции 90-х. И попытки изменить этот курс требуют огромной энергии и усилий от правозащитников и гражданских активистов, но они нуждаются в нашей помощи.