Марина Тимашева: В издательстве “Астрель” вышла книжка Тамары Кандала “Эта сладкая голая сволочь”. Роман включает в себя несколько, на первый взгляд, самостоятельных историй, которые могли бы произойти в Москве, Париже, Лондоне, Лиссабоне в течение последних сорока лет. С Тамарой Кандала встретилась Тамара Ляленкова.
Тамара Ляленкова: Тамара Кандала, в прошлом топ-модель на ведущих подиумах СССР, по образованию искусствовед, живет в Париже и писателем себя не считает. “Автор” - вот то слово, которое, по мнению Тамары Кандала, лучше всего определяет род ее нынешних литературных занятий. Она - автор четырех пьес, одну из которых поставил известный украинский режиссер Богдан Ступка, и двух романов, последний из которых - “Эта сладкая голая сволочь” - был опубликован недавно. С него мы и начали разговор.
Тамара Кандала: Хорошее название? Кто это? Это там не одна “сладкая голая сволочь”. Кот, голый кот - изначально “сладкая голая сволочь”. Но, вы знаете, у меня вот четыре пьесы, у меня в каждой пьесе одинаковое количество персонажей - всегда пять, и обязательно животное. Вот в пьесе, которая идет в Киеве, в Национальном театре, там у меня собака, которая выходит на сцену в финале, что вызывает у зрителя абсолютный восторг, потому что она оказывается живой, хотя, по идее, она убита в начале. В следующей пьесе, которая называется “Розалия, или Шизофрения”, которая в Лондоне выдержала 46 представлений довольно удачно, у меня там попугай, который участвует вовсю в действии. А в последней пьесе “Delirium tremens” у меня кролик. Первый мой роман “Как вам живется в Париже” - там моя собака, которая, к несчастью, уже умерла, но в тот момент она была жива, практически ей посвящен. А здесь - мой кот. Вот у меня появился в доме кот голый, такое наглое существо, которого мы обожаем до умопомрачения, и, естественно, он появился у меня в романе. А как же? Собственно, название придумалось благодаря ему. “Эта сладкая голая сволочь”, мне так понравилось название, что я решила под название написать роман. Так тоже бывает. Но, как вы понимаете, кот - это предлог, потому что там есть главный герой, который потом окажется этой самой сволочью. Это такой текст, я бы сказала, матрешка, то есть, роман в романе. Текст написан от первого лица мужского рода. Он, в свою очередь, писатель, пишет роман от первого лица женского рода. Что касается героини, написан текст как бы от третьего лица, как бы от автора. И потом там есть главы, так называемые, черно-белые в книге, это такие флэш-бэки, которые написаны вообще в стиле скрипта, сценария. То есть абсолютно в нейтральном стиле: пришел, ушел, зажег свет, выключил, выпил, и так далее. И плюс там есть такие инкрустированные куски, как бы взятые из интернета. То есть, есть куски, которые действительно взяты из интернета, а есть куски, которые я написала сама, но они как бы взяты из интернета. Поэтому стили там все перемешаны специально, нарочно, так это было задумано. Во Франции, где я живу уже много лет, для таких текстов есть замечательный жанр, который называется “roman à tirroires”, что значит “роман с тайными ящичками”, что вовсе не подразумевает, что это детектив.
Тамара Ляленкова: О романе “Эта сладкая голая сволочь” и своих литературных дебютах рассказывает Тамара Кандала.
Тамара Кандала: Я вообще человек достаточно ленивый и занимаюсь только тем, что мне интересно. Вот мне был интересен процесс написания пьес - я писала пьесы.
Тамара Ляленкова: А почему начали писать? Потому что пьеса все-таки предполагает рано или поздно воплотиться.
Тамара Кандала: Вот мне захотелось написать пьесу, причем пьесу по очень печальному поводу, потому что умер мой близкий человек. Мне не хотелось писать свои впечатления, рассуждения, вот мне хотелось только писать диалоги, чтобы это все происходило в диалогах, без моего отношения к этому, без авторского отношения. Вот я взяла ручку и стала писать, и с того момента, как я начала писать, я увидела просто героев, увидела и услышала. Потом мне надоело свои пьесы пристраивать, особенно в России. Тут ни к кому на кривой козе не подъедешь, все такие важные и главные. Говорят: “Что? Кто такая? Кто ее знает? Что? Пьеса? Нет!” Бесполезно.
Тамара Ляленкова: Но я так понимаю, что ваша пьеса к Богдану Ступке попала относительно случайно?
Тамара Кандала: Не относительно, а просто случайнее не бывает. Такое бывает раз в жизни. Он был в гостях у кого-то в Париже, пролетом куда-то, и говорит: “Вот сейчас в самолет сяду (чуть ли не в Африку он летел), читать совершенно нечего”. А там был актер, которому я дала накануне пьесу прочесть. Просто у него в портфеле была с собой. Он говорит: “Вы хотите почитать в самолете?”, - и дал мою пьесу. Ступка мне позвонил через четыре дня или неделю, уже вернувшись в Киев, и говорит: “Мы все влюбились в вашу пьесу, мы здесь репетировали пьесу Радзинского, и мы решили отменить Радзинского, и будем репетировать вашу пьесу. Вы согласны?”. Я решила, что меня кто-то разыгрывает, когда он представился, что это главный художественный руководитель Богдан Ступка. Я говорю: “Да, очень приятно, не забудьте на премьеру пригласить”, - понимая, что меня кто-то разыгрывает. Он мне говорит: “Вы знаете, Тамарочка, я вам сейчас оставлю свой номер телефона, вы мне перезвоните, пожалуйста”. Потому что он понял, что я к его словам отношусь с недоверием. Я перезвонила - действительно, смотрю, код Киева. Он говорит: “Да, да, это я, Богдан Сильвестрович Ступка”. И дальше мы уже продолжили говорить. Через три месяца была премьера. Три месяца! Так что, это просто из тех чудес, которые случаются только в романах.
Тамара Ляленкова: Драматургия же требует каких-то событий и, наверное, это хорошо для писателя.
Тамара Кандала: Про себя стыдно говорить хорошие вещи, но у меня все сюжетное, я бы даже сказала остросюжетное. В этом смысле проблем нет. Но для меня гораздо важнее рассуждения по поводу сюжета, сюжет я пишу как каркас, из уважения к читателю, исключительно, чтобы не было скучно, но на самом деле все самое важное, конечно, вне сюжета. Это рассуждения по поводу сюжета и какие-то всякие вставки, и так далее. Поэтому я настаиваю на том, чтобы читатель читал не только первый план, не только сюжетную линию, а попытался понять, что вокруг этого.
Тамара Ляленкова: Но это то, что касается слова. А что можно сказать о театре? Ваше слово в театре обретает плоть и некоторым образом меняется.
Тамара Кандала: Да, мне очень интересно, когда актеры вдруг читают наизусть мой текст, который написан мною, на полном серьезе, со сцены, и при этом переживают, плачут, смеются. При этом за ними наблюдают больше тысячи пар глаз, потому что театр огромный, больше тысячи мест, Национальный театр в Киеве. А я в свою очередь наблюдаю за теми и другими, как вуаёр, подсматриваю, как будто в замочную скважину и за актерами, и за зрителями. Это безумно любопытно. И, вообще, очень важно для автора увидеть реакцию на то, что он пишет. Драматургу это дано.
Тамара Ляленкова: Роман “Эта сладкая голая сволочь” Тамары Кандалы - счастливый пример произведения, в котором желание и возможности автора совпадают. Эта книга не похожа на другие, однако, глубина прочтения, как обычно, зависит от способностей самого читателя.