Марина Тимашева: Передо мной новая книга петербургского издательства “Альянс – Архео”. Ирина Алексеева, “Последнее десятилетие Российской империи”, и я хотела бы узнать у Ильи Смирнова, понятно ли он из прочитанной книги, почему десятилетие стало последним?
Илья Смирнов: Если я скажу, что не совсем понятно, получится, я книгу ругаю. А книга-то хорошая. В сравнении с другими по истории ХХ века - просто отличная. У нас ведь НТС-овские листовки не только расползаются в двухтомники, но еще и заползают в финал конкурса, прости господи, просветительской литературы http://a-dyukov.livejournal.com/626258.htm И в школьных учебниках черносотенцы – просто такие “консерваторы” http://scepsis.ru/library/id_10.html В Англии Маргарет Тэтчер, у нас Пуришкевич. Одно лицо. Слава Богу, в книге Ирины Валерьевны Алексеевой черносотенцы – это именно черносотенцы, и революция – не результат происков немецкого генштаба, и образ императора – не иконописный, а реалистический. “Николай Второй и окружавшая его камарилья считали, что лучше министр ненормальный, но преданный династии, чем умный и дельный…” (433), направляя политику великой страны в соответствии с вот такими указаниями: “”Миленькаи папа и мама! Вот бес то силу берет окаянный. А Дума ему служит; там много люцинеров и жидов… Папа. Дума твоя, что хошь, то и делай. .. Ни каких запросов не надо. Григорий” (356). А еще говорят, что “постмодернизм” - это что-то новое.
Здесь я должен уточнить, что книга имеет подзаголовок “Дума, царизм и союзники России по Антанте”, то есть основное внимание сосредоточено на внешней политике в период с 1907 по 1917 год, хотя находится место и для некоторых сюжетов внутренних, как то, например, убийство вышеупомянутого постмодерниста (Распутина). Проза официальных отчетов расцвечена рифмами, в которых воспевали тогдашнюю политику ее благодарные современники.
Бывало, клекотом тревожа целый мир
И ясно озарен неугасимой славой,
С полуночной скалы взлетал в седой эфир
Орел двуглавый…
Но пустота теперь на северной скале;
Крыло орла висит, и взор орлиный смутен,
А служит птичником при стихнувшем орле
Теперь Распутин.
(403).
Но проблема в том, что книга эта всё-таки, извините за нескромность, всё-таки не первая, которую я читаю на эту тему. И я примерно понимаю логику, по которой развивалась страна между Первой и Второй (февральской) русскими революциями. Так что новые факты укладываются в систему. И если называть ученых, которые систему создавали, то первым, наверное, будет Арон Яковлевич Аврех http://scepsis.ru/library/id_1350.html На него в новой книге есть уважительная ссылка– “ставшие уже классическими исследования”(6). И в этих исследованиях что замечательно? Как политика была мастерски увязана с социально-экономическими интересами. Почему Николай Второй предпочитал шарлатана Распутина умному и честному Столыпину? Он, что, был дурак? Дальше: если царь, князья и генералы оказалась несостоятельны, почему инициативу не взяли на себя кадеты и октябристы, серьезные люди с профессорскими званиями, которые сейчас олицетворяют “нормальный” путь развития – в противоположность революционным “аномалиям”? Тоже дураки? Все сразу? Нет, и Арон Яковлевич убедительно показал, что позорное поведение оппозиционеров имело объективные причины. Книга “Последнее десятилетие” подтверждает его правоту, более того, дипломатические источники поворачивают проблему новой стороной: лишённые реальной организации и социальной опоры в лице той самой буржуазии, которую они взялись представлять, наши так называемые буржуазные партии охотно переориентировались на внешнюю силу, на иностранных кредиторов своей страны (464). На тех, кто говорил: “мы, кредиторы – благодетели, Россия – должник, проситель” (298). То есть всё обстояло ещё не так плохо, а намного хуже. Сверху “придворная клика” (323), которая – я цитирую из книги выступление левого депутата И.П. Покровского: “изолирована в стране, как в пустыне, лишено социальной базы, потому что за таковую нельзя считать вырождающееся дворянство и пьяное хулиганство” (287). Далее, П.А. Столыпин, о котором И.В. Алексеева отзывается весьма сочувственно, и не скрывает, как на самом деле относился царь к своему спасителю (282). Я согласен с таким подходом, Петр Аркадьевич и впрямь достоин уважения. Но сразу встает вопрос: почему он, такой решительный в борьбе с революционерами, оказался безвольной жертвой царской немилости? Нельзя же верить собственной рекламе. “Помазанники божьи” - это хорошо для благодарного населения. А в реальной политике даже средневековые феодалы знали, как в подобных случаях поступать: дворцовый переворот, регентство или декоративное правление кого-нибудь из великих князей, а реальная власть в руках всесильного премьер-министра. Так вот, если бы Столыпин пошел по этому пути, он не был бы самим собой. Потому что он – да, лучший – но всё равно представитель определенной социальной среды. К сожалению, выродившейся. Дальше мне говорят сегодня по радио и по телевизору: ах, как жаль, что на смену самодержавию не пришло интеллигентное правительство Гучкова и Милюкова. А я читаю, чем были озабочены эти интеллигенты. “Единственным решительным действием фрондирующих буржуа и либеральных помещиков стал уголовный фарс с убийством Григория Распутина” (476) А если брать политику внешнюю, то они буквально запихивали Россию в мировую бойню (283, 201 и др.), так что на их фоне даже крайние реакционеры выглядели трезвомыслящими людьми, и если обратиться к финалу книги, к Февральской революции, мы видим, что претензии к самодержавию у народа и у так называемой “общественности” были не просто разные, но противоположные. Народ был недоволен войной и бедствиями войны. “Общественность” больше всего опасалась, как бы царь не заключил сепаратный мир. И не нарушил тем самым обязательства перед английскими и французскими банкирами по обеспечению кредитов российским пушечным мясом (436).
Как видите, лично мне книга оказалась очень полезна. Но боюсь, что современный студент, не избалованный объективными причинами исторических событий, воспримет ее иначе. Не зафиксирует в памяти того, что проброшено между делом – как характеристика Милюкова одним из его оппонентов справа: “Кадеты первые пойдут на соглашение. Милюков – величайший буржуй, да и большинство кадетов дрожат за свои капиталы” (144) – не уловит намеков, даже прозрачных. И у него может создаться впечатление, что политика – сфера деятельности партий и отдельных личностей, которые способны волевым порядком менять направление развития, руководствуясь просто “взглядами” - как сказано на предпоследней странице под рубрикой “выводы”: “основным стержнем, основой “единения” русской оппозиции с союзниками России по Антанте была общность их идейно-политических взглядов” (483). А если что и ограничивает свободу выражения взглядов, то разве что загадочная русская душа, “ибо в России любая, даже самая цивилизованная оппозиция неизбежно способствует подрыву устоев государства” (177).
Ну, и обычные книгоиздательские беды. Структура. Почему-то выпал из десятилетия кусок истории, именно тот, на который приходится убийство агентом полиции одного из главных героев книги, П.А. Столыпина. Справки по персоналиям – прекрасно. Но почему у одних деятелей - годы жизни, имена и даже отчества, а от других только инициалы? Почему некоторые биографии расцвечены лично-семейными подробностями (276), а в других случаях автор отделывается сухой скороговоркой, причем именно тогда, когда личная жизнь деятеля как раз очень важна для правильного понимания той партии, которую он представлял, как, например, в случае князя В.П. Мещерского (98).
Но при всем при том – не могу не поблагодарить автора и издательство за добросовестное и полезное (несмотря на отдельные недостатки) исследование по ХХ веку. Редкая удача для современной историографии.