Барон Мюнхгаузен начинает повествование о своих необыкновенных приключениях в России рассказом о том, как его конь, привязанный посреди снежной пустыни к какому-то столбу, поутру оказывается висящим на колокольне: ночью потеплело, и снег растаял, обнажив церковь и деревню вокруг.
А вот записки о путешествии в Московию в XVI веке другого, гораздо менее легкомысленного барона - дипломата Священной Римской Империи Сигизмунда фон Герберштейна: "В тот день, когда мы выехали из лесу на равнину перед Брестом, был такой жестокий ветер и снегопад, что за метелью не было видно лошадей. Я стал обдумывать способы, как мне укрыться от ветра и стужи, так как понял, что придется заночевать в поле. Поставили сани против ветра, и как только к ним наметало снегу, выкатывали их выше; под образовавшейся таким образом стеной я разместился с кучером и лошадью; Бог миловал, и мы все же добрались до Бреста".
Образ России как закоченевшего под снегом сонного царства господствовал в сознании европейца. Он был не чужд и русским авторам; недаром самые употребительные метафоры снежного покрова – "покрывало" и "одеяло". Да и "перина" из того же набора постельных принадлежностей. Вслед за Монтескье европейская философия выводила национальный характер из особенностей климата. Что делают русские на своей снежной перине, под своим снежным одеялом? Вестимо – дремлют. "Не разойтиться ль полюбовно?" - поют дуэтом дуэлянты, нервно слоняясь под снежными хлопьями. Да нет, куда там... Пушкин сравнивает смерть Ленского со сходом снежной лавины в горах, а потом и сам падает на снег у Черной речки. Самая русская смерть. О прошлогоднем снеге все стенал в парижской эмиграции лучший поэт русского зарубежья: "И Россия, как белая лира, над засыпанной снегом судьбой". Какую роль сыграла русская зима в судьбе двух вражеских нашествий, напоминать излишне.
Метель не страшна: роковая путаница разрешается к вящему счастию героев, вьюга укрывает Христа в революционном Петрограде. Страшен пожар...
Константин Леонтьев советовал Александру III "подморозить" Россию. На весну пришлась пора, когда Россия вспряла ото сна и страха, и назвали то время "оттепелью". Небось где-нибудь в Сахаре либерализация, наоборот, ассоциируется с прохладой оазиса и ледяным бокалом мохито посреди раскаленных песков.
Суровая природа не раз вмешивалась и в ход американской истории. Ранняя зима, обильные снегопады и лютая стужа 1777 года едва не погубили войско генерала Вашингтона, а вместе с ним и дело борьбы колоний за независимость. Потерпев три поражения кряду, сдав англичанам Филадельфию, Вашингтон встал лагерем у поселка Вэлли-Фордж, где не было ни теплых бараков, ни запасов провианта, ни теплого обмундирования. Окрестные фермеры, полагая, что исход войны предрешен, предпочитали снабжать англичан, плативших звонкой монетой. Вашингтону пришлось прибегнуть к реквизициям. Из 11 тысяч солдат Континентальной армии две с половиной тысячи сошли в могилу от инфекционных болезней. Вашингтон сам переболел тифом.
Не исключено, что именно неприятные воспоминания о зимовке в Вэлли-Фордж побудили первого президента США искать место для столицы нового государства в более южных широтах. Глядя по телевизору на корреспондента Гостелерадио СССР, который бодро вещал об ужасах капитализма, стоя в декабре месяце в надраенных до блеска туфлях на зеленой лужайке Лафайет-сквера напротив Белого дома, я признавался, что если когда-нибудь эмигрирую, то это будет не политическая или экономическая, а климатическая эмиграция. Сегодня с этой лужайки впору вещать в валенках. Русская зима настигла меня за океаном. Шиш тебе, а не климатическую.
Уроженец Гавайев Барак Обама тоже не ожидал такого подвоха от природы. На днях его кортеж пробился через снежные заносы к отелю, где заседал Национальный комитет Демократической партии. Президент назвал снегопад, обрушившийся на восточное побережье, "снегогеддоном" (snowmageddon – по аналогии с Армагеддоном) и призвал однопартийцев вести свою линию "против преобладающего ветра, иногда против вьюги".
А мне вдруг показалось, что снегопад послан нам свыше для охлаждения политических страстей. В засыпанном снегом доме что остается делать? Забыть о злобе дня, взять паузу, собраться с мыслями, привести в порядок растрепанные нервы. Ну а потом взять лопату и идти откапываться, прокладывать тропинку от крыльца к воротам. Тропинки соединяют людей, невзирая на партбилет. Разгул стихии – идеальный повод позабыть партийные распри.
А вот записки о путешествии в Московию в XVI веке другого, гораздо менее легкомысленного барона - дипломата Священной Римской Империи Сигизмунда фон Герберштейна: "В тот день, когда мы выехали из лесу на равнину перед Брестом, был такой жестокий ветер и снегопад, что за метелью не было видно лошадей. Я стал обдумывать способы, как мне укрыться от ветра и стужи, так как понял, что придется заночевать в поле. Поставили сани против ветра, и как только к ним наметало снегу, выкатывали их выше; под образовавшейся таким образом стеной я разместился с кучером и лошадью; Бог миловал, и мы все же добрались до Бреста".
Образ России как закоченевшего под снегом сонного царства господствовал в сознании европейца. Он был не чужд и русским авторам; недаром самые употребительные метафоры снежного покрова – "покрывало" и "одеяло". Да и "перина" из того же набора постельных принадлежностей. Вслед за Монтескье европейская философия выводила национальный характер из особенностей климата. Что делают русские на своей снежной перине, под своим снежным одеялом? Вестимо – дремлют. "Не разойтиться ль полюбовно?" - поют дуэтом дуэлянты, нервно слоняясь под снежными хлопьями. Да нет, куда там... Пушкин сравнивает смерть Ленского со сходом снежной лавины в горах, а потом и сам падает на снег у Черной речки. Самая русская смерть. О прошлогоднем снеге все стенал в парижской эмиграции лучший поэт русского зарубежья: "И Россия, как белая лира, над засыпанной снегом судьбой". Какую роль сыграла русская зима в судьбе двух вражеских нашествий, напоминать излишне.
Метель не страшна: роковая путаница разрешается к вящему счастию героев, вьюга укрывает Христа в революционном Петрограде. Страшен пожар...
Константин Леонтьев советовал Александру III "подморозить" Россию. На весну пришлась пора, когда Россия вспряла ото сна и страха, и назвали то время "оттепелью". Небось где-нибудь в Сахаре либерализация, наоборот, ассоциируется с прохладой оазиса и ледяным бокалом мохито посреди раскаленных песков.
Суровая природа не раз вмешивалась и в ход американской истории. Ранняя зима, обильные снегопады и лютая стужа 1777 года едва не погубили войско генерала Вашингтона, а вместе с ним и дело борьбы колоний за независимость. Потерпев три поражения кряду, сдав англичанам Филадельфию, Вашингтон встал лагерем у поселка Вэлли-Фордж, где не было ни теплых бараков, ни запасов провианта, ни теплого обмундирования. Окрестные фермеры, полагая, что исход войны предрешен, предпочитали снабжать англичан, плативших звонкой монетой. Вашингтону пришлось прибегнуть к реквизициям. Из 11 тысяч солдат Континентальной армии две с половиной тысячи сошли в могилу от инфекционных болезней. Вашингтон сам переболел тифом.
Не исключено, что именно неприятные воспоминания о зимовке в Вэлли-Фордж побудили первого президента США искать место для столицы нового государства в более южных широтах. Глядя по телевизору на корреспондента Гостелерадио СССР, который бодро вещал об ужасах капитализма, стоя в декабре месяце в надраенных до блеска туфлях на зеленой лужайке Лафайет-сквера напротив Белого дома, я признавался, что если когда-нибудь эмигрирую, то это будет не политическая или экономическая, а климатическая эмиграция. Сегодня с этой лужайки впору вещать в валенках. Русская зима настигла меня за океаном. Шиш тебе, а не климатическую.
Уроженец Гавайев Барак Обама тоже не ожидал такого подвоха от природы. На днях его кортеж пробился через снежные заносы к отелю, где заседал Национальный комитет Демократической партии. Президент назвал снегопад, обрушившийся на восточное побережье, "снегогеддоном" (snowmageddon – по аналогии с Армагеддоном) и призвал однопартийцев вести свою линию "против преобладающего ветра, иногда против вьюги".
А мне вдруг показалось, что снегопад послан нам свыше для охлаждения политических страстей. В засыпанном снегом доме что остается делать? Забыть о злобе дня, взять паузу, собраться с мыслями, привести в порядок растрепанные нервы. Ну а потом взять лопату и идти откапываться, прокладывать тропинку от крыльца к воротам. Тропинки соединяют людей, невзирая на партбилет. Разгул стихии – идеальный повод позабыть партийные распри.