Ирина Лагунина: На закончившемся в минувшую субботу берлинском кинофестивале в программе «Панорама» прошла мировая премьера немецкого документального фильма режиссера Илоны Циок «Фритц Бауэр. Смерть по частям». Я напомню, что наш корреспондент в Берлине Юрий Векслер уже рассказывал о создании этой картины в одной из передач о современном немецком антифашизме в конце прошлого года. А вот впечатления от готовой работы.
Юрий Векслер: Фильм нарушает тихое немецкое табу – не обсуждать противоречивость процесса денацификации Германии в первые два послевоенных десятилетия, когда многим бывшим нацистам удалось не только избежать правосудия, но и сделать карьеру.
Герой картины - вернувшийся после войны в страну из эмиграции немец еврейского происхождения сначала становится генеральным прокурором города Брауншвейг, а затем земли Гессен Фритц Бауэр. Сейчас это имя почти забыто в Германии, в то время как заслуги этого человека в деле построения демократии в послевоенной посленацистской Германии трудно переоценить. Те, кто что-то знает о нем, называют, как правило, только подготовленный им процесс над администрацией Освенцима. Одного этого было бы достаточно, чтобы остаться в истории. Но Бауэр, например, лично связавшись с израильской разведкой, выдал ей местонахождение Адольфа Эйхмана, отвечавшего в годы войны за «окончательное решение еврейского вопроса», то есть за сбор и отправку евреев в лагеря смерти. Поэтому неудивительно, что в послевоенной Германии, где денацификация проводилась, но и силы ей противостоявшие были значительны, в этой Германии Фрица Бауэра ненавидели многие.
Фриц Бауэр умер при странных обстоятельствах при подготовке процесса над организаторами программы «Эвтаназия».
Фритц Бауэр произносит в фильме во время его встречи со студентами.
Фритц Бауэр: Я лично могу только сказать, что моя приверженность праву, мое личное участие в процессах были решающими для моей жизни, и я хотел бы, чтобы молодые люди сегодня были так же одержимы жаждой и мечтой о праве и справедливости, как это было со мной в молодые годы. Я хотел бы, чтобы они тоже почувствовали, что жизнь обретает смысл, если человек выступает за свободу, права и братство людей.
2. Когда я ясно увидел в Освенциме, что государство пошло на преступления, и что население страны соучаствовало в этих преступлениях из оппортунизма, конформизма и просто из удобства соучастия, хотя иногда, конечно и из страха, я понял, что следует сказать людям то, что они не хотят слышать: что в нашей жизни есть черта, граница, за которой человек не может позволить себе соучастие.
3.Мы хотим, чтобы те времена никогда не вернулись, но мы знаем, насколько чудовищно склонен человек поддаваться соблазну красивых громких слов, насколько подвержены такому соблазну молодые люди, готовые иногда клюнуть на бессодержательную приманку, дать заворожить себя и начать действовать, исполняя чужую волю.
Юрий Векслер: Картина показывает в каких невероятно тяжелых условиях противостояния с бывшими нацистами, которых было много в юридичеких сферах, вел свою борьбу за демократическую Германию и за денацификацию Фритц Бауэр. Один из судей процесса над администрацией Освенцима друг Бауэра доктор права Хайнц Дюкс произносит в картине.
Хайнц Дюкс: Конечно, определенными людьми были использованы все мыслимые возможности формального толка чтобы уберечь нацистских преступников, чтобы защитить их.
Юрий Векслер: После этих слов Циок разворачивает в картине эпизод, посвященный антиподам Бауэра, вернее, одному из них. Это - одно из немногих мест, построенных на цитатах из документов суда, цитатах, которые зачитывают дикторы. В кадре – сами документы.
"В конце октября 1939 года обвиняемый (ныне) в одном из процессов оберштурмфюрер СС получил приказ расстрелять 10 поляков непосредственно в их тюремной камере. Они были признаны виновными в преступлениях против фольксдойче, т.е. против местных немцев. В слепом подчинении, как сформулировал суд, офицер отправился исполнять поручение, и это выглядело так:
Цитата из формулировки суда: На глазах заключенных он снял с плеча автомат, и, положив палец на курок начал стрелять очередями с небольшого расстояния в стоящих поляков с намерением их убить".
"Что это было? Убийство? Нет. В законе, существовавшем с 1871 года, речь шла только о ясном простом убийстве. Статья 211 закона подразумевала пожизненное заключение, если:
«Если обвиняемый совершил приведшие к смерти других действия из желания убить, или для удовлетворения сексуальной страсти, или вследствие алчности или из иных низких побуждений коварно по злому умыслу, проявляя жестокость».
"Обвиняемый оберштурмфюрер СС, согласно решению суда присяжных города Ансабаха в 1962 году, совершил убийство поляков, которое нельзя назвать ни коварным, ни жестоким, так как...".
Жестоким оно не было потому, что кроме страха, причиненного жертвам заранее объявленным приговором, никаких других дополнительных мучений и страданий им причинено не было. Коварным убийство не было потому, что коварство подразумевает использование доверчивости и беззащитности. Беззащитными убитые, возможно, были, но об обманутом доверии, о вероломстве здесь говорить нельзя.
Так как им было сообщено за несколько дней до того, что они будут расстреляны. С момента объявления приговора они знали, что будут убиты.
Юрий Векслер: Эта фраза и последующие вызвали волну смеха в кинозале:
"Ведь они видели, как он снял с плеча автомат и направил его на них, но при этом нельзя исключить, что он непосредственно перед расстрелом объявил им о нем. При этих условиях речь не может идти о коварстве, так как заключенные имели возможность звать на помощь, могли использовать находившиеся в камере стол и стулья для самозащиты и могли предпринять попытку переубедить обвиняемого к отказу от его намерений".
"Обвиняемый не может быть назван убийцей, так как отсутствуют низменные побуждения для его действий и поэтому его действия следует квалифицировать как убийство без отягчающих обстоятельств. Так как...
Тот, кто убивает человека, не будучи убийцей, без отягчающих мотивов, наказывается иначе.
А именно - мягче. А действующий по приказу и вовсе не может быть назван преступником, а должен считаться только соучастником преступления, пособником".
Юрий Векслер: Как тут не вспомнить Демьянюка и его процесс, проходящий в Мюнхене. Иван Демьянюк, родившийся на Украине, попавший во время войны в плен, добровольно, как считается, вызвался служить в лагере смерти Собибор. Ныне его, 89-летнего судят в Германии. Да, он «только» загонял людей в газовые камеры, он и обвиняется в пособничестве, но как отнестись к пособничеству в убийстве 27900 людей? Что делать душе с таким масштабом? Но вернемся к тем, кто стоял над Демьянюком. Шестеро немцев из администрации Собибора были в 60-е годы признаны немецкими судами невиновными. Говорит один из последователей Бауэра, ныне генеральный прокурор Брауншвейга Генрих Кинтци
Генрих Кинтци: Такая казуистика вела, конечно же, к уменьшению срока наказания. Кто-то подсчитал, что по таким процессам и приговорам наказание за одного убитого человека равнялось в среднем 10 минутам тюрьмы.
Юрий Векслер: Процесс над администрацией Освенцима, инициированный и подготовленный Бауэром, имел дело все же с исполнителями приказов и предписаний. А как обстояло дело с теми, кто эти приказы и предписания создавал? Я говорю о Главном управлении имперской безопасности— руководящем органе политической разведки и полиции безопасности третьего рейха, которое находилось в подчинении рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Генриха Гиммлера. Сам Гиммлер покончил с собой, а как были наказаны его подчиненные и другие члены аппарата СС? Фрагмент из фильма Илоны Циок «Фритц Бауэр. Смерть по частям».
"Главное управление имперской безопасности было одним из 12 главных управлений SS со штатом 7000 сотрудников. Его можно было назвать министерством убийств, министерством уничтожения. На примере сотрудников этого и подобных ведомств нацистской Германии в послевоенной юриспруденции возник особый юридический термин Шрайбтиштетер -преступник за письменным столом. В 1963 году начались расследования преступной деятельности сотрудников аппарата СС. Слишком поздно, как стало вскоре ясно. 12 прокуроров и 23 сотрудника полиции расследовали дела, но обвинение можно было выдвинуть только в убийстве, по остальным видам обвинения уже истек срок давности. Были начаты 35 дел против 730 чиновников. В результате обвиненными оказались только 11, и тут неожиданно был изменен закон".
Юрий Векслер: Рассказывает друг и коллега Фрица Бауэра Манфред Аменд.
Манфред Аменд: Это не такая уж редкость, что некоторые тексты законов включают в себя замаскированные намерения авторов формулировок, замаскированные так, что депутаты, которые читают не все до последней буквы, вовсе не замечают, что и с какими последствиями они в результате принимают.
" Новая формулировка параграфа 50 одного из законов о судопроизводстве звучала после внесения в 1968 году изменений так:
"Если отсутствуют особые личные качества, отношения или обстоятельства, особенно личностные признаки, которые являются мотивом для совершения преступления, то это должно вести к снижению наказания".
Под этими особыми признаками преступления подразумевались все те же коварство, низкие побуждения, жестокость. У какого же чиновника ведомства можно было установить нечто подобное?".
Юрий Векслер: Вот вывод одного из юристов ведомства по расследованию нацистских преступлений в Людвигсбурге Шнайдера.
"Это привело к тому, что высокопоставленные чиновники ведомства были сразу же избавлены от судебного преследования".
Юрий Векслер: Кинорежиссер, борец за денацификацию Томас Харлан. Его отец снял во времена нацизма пропагандистский антисемитский фильм «Еврей Зюс»
Томас Харлан: Вся система правосудия в этой сфере была разрушена одним ударом. Это сделал написавший текст закона человек по фамилии Дреер. Он вроде бы честно выполнял свои обязанности и предварительно показывал экспертам парламента отдельные места текста, и он должен был учитывать замечания... Но их не было. В этом законе «о нарушениях порядка судопроизводства» - так он бесконечно безобидно назывался, - было спрятано введение в заблуждение всех участников процесса разработки закона. Закон прошел без проблем правовую комиссию бундестага и был принят единогласно, без замечаний всеми, в том числе и такими крупными демократами как Вилли Брандт и Герберт Венер. Все проголосовавшие «за» тем самым определили важнейшую дату в послевоенной истории Германии, подведя черту под всем периодом нацистских преступлений и благословив эту черту.
Манфред Аменд: То, что было принято, сразу не заметил никто из парламентариев бундестага и бундесрата. И министр юстиции ничего не заметил.
Юрий Векслер: Один из юристов, учеников Бауэра.
"Я считаю возможным, что Фритц Бауэр успел осознать значение принятого решения".
Манфред Аменд: Но было поздно. Закон уже нельзя было отменить. Это – пятно на биографии тогдашнего министра юстиции Хайнемана, ставшего вскоре президентом страны. Он имел репутацию хорошего юриста, но не заметил действий за своей спиной.
Юрий Векслер: Комментарий одного из героев картины.
"Если бы этих деятелей судили бы сразу после войны, то им грозила бы смертная казнь. Я помню при отмене у нас смертной казни - что я и сегодня считаю верным - я сказал, что это решение подарило бывшим нацистским преступникам жизнь. То же, что проделал Дреер, подарило им так же и свободу".
Томас Харлан: Перспектива создания нового порядка в Германии была этим решением заторможена. Это и было намерением господина Дреера. Почему он хотел этого? Кто он был собственно говоря? Что за человек? Эдуард Дреер был в 1942 году судьей по особым случаям в суде Инсбрука в Австрии. У него было также особое поручение высшего суда рейха - проверять приговоры трибуналов на предмет, не является ли тот или иной вынесенный приговор о пожизненном заключении слишком мягким и не следовало ли его заменить на смертную казнь. И в более чем ста случаях Дреер принял именно такое решение, и люди были расстреляны. Большое число смертных приговоров было вынесено и по его требованиям в качестве прокурора. Когда в послевоенной Австрии нормализовалась жизнь и деяния Дреера стали известны, генеральный прокурор страны произнес: Как ни жаль, но использовать такого замечательного специалиста и человека мы не можем... И он пишет Дрееру полную высших похвал рекомендательную характеристику, с которой тот в 1947 году едет в Германию. В письме также говорилось, что прекрасного специалиста, к сожалению, нельзя трудоустроить в Австрии, так как он является немецким гражданином. Что делает Дреер? Он обращается к тем, кому следовало, находит нужных людей с соответствующим прошлым и вскоре уже работает в министерстве юстиции. Через несколько лет он уже заведует отделом уголовного права и становится таким образов автором-разработчиком текстов всех законов.
Юрий Векслер: В том числе и того закона, который дал свободу чиновникам министерства уничтожения. Продолжает Томас Харлан.
Томас Харлан: Для Бауэра этот закон означал конец его послевоенной работы по расследованию нацистских преступлений, конец этапа немецкой послевоенной истории. Через два месяца он умер
Юрий Векслер: В конце фильма мы снова видим и слышим Фритца Бауэра, фрагмент из его беседы со студентами:
Фритц Бауэр: Если я хотел бы вам рассказать о себе и своей работе, то сказал бы, что я вижу себя человеком, на которого начинают падать все стены. Их надо держать. Здесь. И там. Иначе все рухнет.
Юрий Векслер: Режиссер картины Илона Циок говорит по-русски, так как училась среди прочего и в Москве. Вот ее комментарий по поводу личности и судьбы Эдуарда Дреера - антипода ее героя Фритца Бауэра. Дреер умер в 1996 году.
Илона Циок: Дреер, который все это придумал, все эти законы, по его комментариям к немецким законам учатся до сих пор студенты немецкого юридического факультета. Я считаю его очень интересным, он прожил столько лет.
Юрий Векслер: Илона Циок не пытается в своей картине ответить на вопрос, был ли Бауэр убит, или покончил с собой, или это был несчастный случай. Расследовать это уже невозможно. Бауэр говорит в финале картины:
Фритц Бауэр: Я вспоминаю, как я однажды пришел к моей маме с моим дневником в руке и спросил ее: мама, а что такое, собственно говоря, бог. Это был вопрос, который занимал меня тогда, мне было чуть более 6 лет. И я вижу как сейчас, как мама говорит мне: «Я не могу тебе ответить. Возможно, что никогда не смогу. Но есть одна фраза, ты запомни ее, и она будет тебе ответом на всю жизнь». И я эту фразу никогда не забывал. Мать сказала: «Не делай другому то, чего ты не хотел бы себе».
Юрий Векслер: Последнюю фразу в фильме Илоны Циок «Фритц Бауэр. Смерть по частям» произносит живущий в США племянник Бауэра Рольф Тифенталь.
Рольф Тифенталь: Я думаю, все немецкие нацисты видели в нем главного врага. Они боялись его, несомненно. Но он победил.
Юрий Векслер: Фильм нарушает тихое немецкое табу – не обсуждать противоречивость процесса денацификации Германии в первые два послевоенных десятилетия, когда многим бывшим нацистам удалось не только избежать правосудия, но и сделать карьеру.
Герой картины - вернувшийся после войны в страну из эмиграции немец еврейского происхождения сначала становится генеральным прокурором города Брауншвейг, а затем земли Гессен Фритц Бауэр. Сейчас это имя почти забыто в Германии, в то время как заслуги этого человека в деле построения демократии в послевоенной посленацистской Германии трудно переоценить. Те, кто что-то знает о нем, называют, как правило, только подготовленный им процесс над администрацией Освенцима. Одного этого было бы достаточно, чтобы остаться в истории. Но Бауэр, например, лично связавшись с израильской разведкой, выдал ей местонахождение Адольфа Эйхмана, отвечавшего в годы войны за «окончательное решение еврейского вопроса», то есть за сбор и отправку евреев в лагеря смерти. Поэтому неудивительно, что в послевоенной Германии, где денацификация проводилась, но и силы ей противостоявшие были значительны, в этой Германии Фрица Бауэра ненавидели многие.
Фриц Бауэр умер при странных обстоятельствах при подготовке процесса над организаторами программы «Эвтаназия».
Фритц Бауэр произносит в фильме во время его встречи со студентами.
Фритц Бауэр: Я лично могу только сказать, что моя приверженность праву, мое личное участие в процессах были решающими для моей жизни, и я хотел бы, чтобы молодые люди сегодня были так же одержимы жаждой и мечтой о праве и справедливости, как это было со мной в молодые годы. Я хотел бы, чтобы они тоже почувствовали, что жизнь обретает смысл, если человек выступает за свободу, права и братство людей.
2. Когда я ясно увидел в Освенциме, что государство пошло на преступления, и что население страны соучаствовало в этих преступлениях из оппортунизма, конформизма и просто из удобства соучастия, хотя иногда, конечно и из страха, я понял, что следует сказать людям то, что они не хотят слышать: что в нашей жизни есть черта, граница, за которой человек не может позволить себе соучастие.
3.Мы хотим, чтобы те времена никогда не вернулись, но мы знаем, насколько чудовищно склонен человек поддаваться соблазну красивых громких слов, насколько подвержены такому соблазну молодые люди, готовые иногда клюнуть на бессодержательную приманку, дать заворожить себя и начать действовать, исполняя чужую волю.
Юрий Векслер: Картина показывает в каких невероятно тяжелых условиях противостояния с бывшими нацистами, которых было много в юридичеких сферах, вел свою борьбу за демократическую Германию и за денацификацию Фритц Бауэр. Один из судей процесса над администрацией Освенцима друг Бауэра доктор права Хайнц Дюкс произносит в картине.
Хайнц Дюкс: Конечно, определенными людьми были использованы все мыслимые возможности формального толка чтобы уберечь нацистских преступников, чтобы защитить их.
Юрий Векслер: После этих слов Циок разворачивает в картине эпизод, посвященный антиподам Бауэра, вернее, одному из них. Это - одно из немногих мест, построенных на цитатах из документов суда, цитатах, которые зачитывают дикторы. В кадре – сами документы.
"В конце октября 1939 года обвиняемый (ныне) в одном из процессов оберштурмфюрер СС получил приказ расстрелять 10 поляков непосредственно в их тюремной камере. Они были признаны виновными в преступлениях против фольксдойче, т.е. против местных немцев. В слепом подчинении, как сформулировал суд, офицер отправился исполнять поручение, и это выглядело так:
Цитата из формулировки суда: На глазах заключенных он снял с плеча автомат, и, положив палец на курок начал стрелять очередями с небольшого расстояния в стоящих поляков с намерением их убить".
"Что это было? Убийство? Нет. В законе, существовавшем с 1871 года, речь шла только о ясном простом убийстве. Статья 211 закона подразумевала пожизненное заключение, если:
«Если обвиняемый совершил приведшие к смерти других действия из желания убить, или для удовлетворения сексуальной страсти, или вследствие алчности или из иных низких побуждений коварно по злому умыслу, проявляя жестокость».
"Обвиняемый оберштурмфюрер СС, согласно решению суда присяжных города Ансабаха в 1962 году, совершил убийство поляков, которое нельзя назвать ни коварным, ни жестоким, так как...".
Жестоким оно не было потому, что кроме страха, причиненного жертвам заранее объявленным приговором, никаких других дополнительных мучений и страданий им причинено не было. Коварным убийство не было потому, что коварство подразумевает использование доверчивости и беззащитности. Беззащитными убитые, возможно, были, но об обманутом доверии, о вероломстве здесь говорить нельзя.
Так как им было сообщено за несколько дней до того, что они будут расстреляны. С момента объявления приговора они знали, что будут убиты.
Юрий Векслер: Эта фраза и последующие вызвали волну смеха в кинозале:
"Ведь они видели, как он снял с плеча автомат и направил его на них, но при этом нельзя исключить, что он непосредственно перед расстрелом объявил им о нем. При этих условиях речь не может идти о коварстве, так как заключенные имели возможность звать на помощь, могли использовать находившиеся в камере стол и стулья для самозащиты и могли предпринять попытку переубедить обвиняемого к отказу от его намерений".
"Обвиняемый не может быть назван убийцей, так как отсутствуют низменные побуждения для его действий и поэтому его действия следует квалифицировать как убийство без отягчающих обстоятельств. Так как...
Тот, кто убивает человека, не будучи убийцей, без отягчающих мотивов, наказывается иначе.
А именно - мягче. А действующий по приказу и вовсе не может быть назван преступником, а должен считаться только соучастником преступления, пособником".
Юрий Векслер: Как тут не вспомнить Демьянюка и его процесс, проходящий в Мюнхене. Иван Демьянюк, родившийся на Украине, попавший во время войны в плен, добровольно, как считается, вызвался служить в лагере смерти Собибор. Ныне его, 89-летнего судят в Германии. Да, он «только» загонял людей в газовые камеры, он и обвиняется в пособничестве, но как отнестись к пособничеству в убийстве 27900 людей? Что делать душе с таким масштабом? Но вернемся к тем, кто стоял над Демьянюком. Шестеро немцев из администрации Собибора были в 60-е годы признаны немецкими судами невиновными. Говорит один из последователей Бауэра, ныне генеральный прокурор Брауншвейга Генрих Кинтци
Генрих Кинтци: Такая казуистика вела, конечно же, к уменьшению срока наказания. Кто-то подсчитал, что по таким процессам и приговорам наказание за одного убитого человека равнялось в среднем 10 минутам тюрьмы.
Юрий Векслер: Процесс над администрацией Освенцима, инициированный и подготовленный Бауэром, имел дело все же с исполнителями приказов и предписаний. А как обстояло дело с теми, кто эти приказы и предписания создавал? Я говорю о Главном управлении имперской безопасности— руководящем органе политической разведки и полиции безопасности третьего рейха, которое находилось в подчинении рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Генриха Гиммлера. Сам Гиммлер покончил с собой, а как были наказаны его подчиненные и другие члены аппарата СС? Фрагмент из фильма Илоны Циок «Фритц Бауэр. Смерть по частям».
"Главное управление имперской безопасности было одним из 12 главных управлений SS со штатом 7000 сотрудников. Его можно было назвать министерством убийств, министерством уничтожения. На примере сотрудников этого и подобных ведомств нацистской Германии в послевоенной юриспруденции возник особый юридический термин Шрайбтиштетер -преступник за письменным столом. В 1963 году начались расследования преступной деятельности сотрудников аппарата СС. Слишком поздно, как стало вскоре ясно. 12 прокуроров и 23 сотрудника полиции расследовали дела, но обвинение можно было выдвинуть только в убийстве, по остальным видам обвинения уже истек срок давности. Были начаты 35 дел против 730 чиновников. В результате обвиненными оказались только 11, и тут неожиданно был изменен закон".
Юрий Векслер: Рассказывает друг и коллега Фрица Бауэра Манфред Аменд.
Манфред Аменд: Это не такая уж редкость, что некоторые тексты законов включают в себя замаскированные намерения авторов формулировок, замаскированные так, что депутаты, которые читают не все до последней буквы, вовсе не замечают, что и с какими последствиями они в результате принимают.
" Новая формулировка параграфа 50 одного из законов о судопроизводстве звучала после внесения в 1968 году изменений так:
"Если отсутствуют особые личные качества, отношения или обстоятельства, особенно личностные признаки, которые являются мотивом для совершения преступления, то это должно вести к снижению наказания".
Под этими особыми признаками преступления подразумевались все те же коварство, низкие побуждения, жестокость. У какого же чиновника ведомства можно было установить нечто подобное?".
Юрий Векслер: Вот вывод одного из юристов ведомства по расследованию нацистских преступлений в Людвигсбурге Шнайдера.
"Это привело к тому, что высокопоставленные чиновники ведомства были сразу же избавлены от судебного преследования".
Юрий Векслер: Кинорежиссер, борец за денацификацию Томас Харлан. Его отец снял во времена нацизма пропагандистский антисемитский фильм «Еврей Зюс»
Томас Харлан: Вся система правосудия в этой сфере была разрушена одним ударом. Это сделал написавший текст закона человек по фамилии Дреер. Он вроде бы честно выполнял свои обязанности и предварительно показывал экспертам парламента отдельные места текста, и он должен был учитывать замечания... Но их не было. В этом законе «о нарушениях порядка судопроизводства» - так он бесконечно безобидно назывался, - было спрятано введение в заблуждение всех участников процесса разработки закона. Закон прошел без проблем правовую комиссию бундестага и был принят единогласно, без замечаний всеми, в том числе и такими крупными демократами как Вилли Брандт и Герберт Венер. Все проголосовавшие «за» тем самым определили важнейшую дату в послевоенной истории Германии, подведя черту под всем периодом нацистских преступлений и благословив эту черту.
Манфред Аменд: То, что было принято, сразу не заметил никто из парламентариев бундестага и бундесрата. И министр юстиции ничего не заметил.
Юрий Векслер: Один из юристов, учеников Бауэра.
"Я считаю возможным, что Фритц Бауэр успел осознать значение принятого решения".
Манфред Аменд: Но было поздно. Закон уже нельзя было отменить. Это – пятно на биографии тогдашнего министра юстиции Хайнемана, ставшего вскоре президентом страны. Он имел репутацию хорошего юриста, но не заметил действий за своей спиной.
Юрий Векслер: Комментарий одного из героев картины.
"Если бы этих деятелей судили бы сразу после войны, то им грозила бы смертная казнь. Я помню при отмене у нас смертной казни - что я и сегодня считаю верным - я сказал, что это решение подарило бывшим нацистским преступникам жизнь. То же, что проделал Дреер, подарило им так же и свободу".
Томас Харлан: Перспектива создания нового порядка в Германии была этим решением заторможена. Это и было намерением господина Дреера. Почему он хотел этого? Кто он был собственно говоря? Что за человек? Эдуард Дреер был в 1942 году судьей по особым случаям в суде Инсбрука в Австрии. У него было также особое поручение высшего суда рейха - проверять приговоры трибуналов на предмет, не является ли тот или иной вынесенный приговор о пожизненном заключении слишком мягким и не следовало ли его заменить на смертную казнь. И в более чем ста случаях Дреер принял именно такое решение, и люди были расстреляны. Большое число смертных приговоров было вынесено и по его требованиям в качестве прокурора. Когда в послевоенной Австрии нормализовалась жизнь и деяния Дреера стали известны, генеральный прокурор страны произнес: Как ни жаль, но использовать такого замечательного специалиста и человека мы не можем... И он пишет Дрееру полную высших похвал рекомендательную характеристику, с которой тот в 1947 году едет в Германию. В письме также говорилось, что прекрасного специалиста, к сожалению, нельзя трудоустроить в Австрии, так как он является немецким гражданином. Что делает Дреер? Он обращается к тем, кому следовало, находит нужных людей с соответствующим прошлым и вскоре уже работает в министерстве юстиции. Через несколько лет он уже заведует отделом уголовного права и становится таким образов автором-разработчиком текстов всех законов.
Юрий Векслер: В том числе и того закона, который дал свободу чиновникам министерства уничтожения. Продолжает Томас Харлан.
Томас Харлан: Для Бауэра этот закон означал конец его послевоенной работы по расследованию нацистских преступлений, конец этапа немецкой послевоенной истории. Через два месяца он умер
Юрий Векслер: В конце фильма мы снова видим и слышим Фритца Бауэра, фрагмент из его беседы со студентами:
Фритц Бауэр: Если я хотел бы вам рассказать о себе и своей работе, то сказал бы, что я вижу себя человеком, на которого начинают падать все стены. Их надо держать. Здесь. И там. Иначе все рухнет.
Юрий Векслер: Режиссер картины Илона Циок говорит по-русски, так как училась среди прочего и в Москве. Вот ее комментарий по поводу личности и судьбы Эдуарда Дреера - антипода ее героя Фритца Бауэра. Дреер умер в 1996 году.
Илона Циок: Дреер, который все это придумал, все эти законы, по его комментариям к немецким законам учатся до сих пор студенты немецкого юридического факультета. Я считаю его очень интересным, он прожил столько лет.
Юрий Векслер: Илона Циок не пытается в своей картине ответить на вопрос, был ли Бауэр убит, или покончил с собой, или это был несчастный случай. Расследовать это уже невозможно. Бауэр говорит в финале картины:
Фритц Бауэр: Я вспоминаю, как я однажды пришел к моей маме с моим дневником в руке и спросил ее: мама, а что такое, собственно говоря, бог. Это был вопрос, который занимал меня тогда, мне было чуть более 6 лет. И я вижу как сейчас, как мама говорит мне: «Я не могу тебе ответить. Возможно, что никогда не смогу. Но есть одна фраза, ты запомни ее, и она будет тебе ответом на всю жизнь». И я эту фразу никогда не забывал. Мать сказала: «Не делай другому то, чего ты не хотел бы себе».
Юрий Векслер: Последнюю фразу в фильме Илоны Циок «Фритц Бауэр. Смерть по частям» произносит живущий в США племянник Бауэра Рольф Тифенталь.
Рольф Тифенталь: Я думаю, все немецкие нацисты видели в нем главного врага. Они боялись его, несомненно. Но он победил.