Дмитрий Волчек: Сообщению, опубликованному на днях в “Газете Выборчей”, я поначалу не поверил. Московская милиция подозревает в экстремизме “Новую Польшу” - замечательный журнал, который выпускают польские интеллектуалы, влюбленные в Россию?
“Да, все верно, - подтверждает Елена Паршкова, директор издательства “МИК”, распространяющего журнал. - Вызывали в милицию, ведется следствие”:
Елена Паршкова: Первый номер журнала вышел в 1999 году, в сентябре месяце, и вот так случилось, что мы с первого номера занимались его распространением здесь, в Российской Федерации.
Дмитрий Волчек: А когда вы узнали, что над ним сгущаются тучи?
Елена Паршкова: Позвонили 17 февраля из ГУВД по городу Москве, Петровка 38, спросили, где мы находимся, как нас найти, все записали и после этого сказали: “Знаете, что вы - редакция экстремистского журнала “Новая Польша”? Вы не отказываетесь?”. Я говорю: “Мы не отказываемся, что мы распространяем журнал “Новая Польша”, но экстремистским его не назовешь, это не антироссийский, а наоборот, пророссийский журнал”. Прислали мне по факсу запрос, в котором было сказано предоставить наши учредительные документы, какая типография у нас здесь его печатает (мы в последние годы здесь и печатаем, чтобы с таможней не возиться), и предоставить все адреса, где мы по Москве распространяем. Я говорю: “Я пришлю весь файл, куда мы распространяем”. Отвечают: “Нет, нас не интересует Российская Федерация». Вот только по Москве он экстремистский, поскольку это Главное управление внутренних дел только по городу Москве. После этого позвонил следователь и сказал: “Вы обязаны явиться на Петровку 38”. И 18 февраля я ходила на Петровку, 38, где два часа с лишним объясняла, что журнал не экстремистский, что люди, которые его делают, очень любят Россию, и что журнал изначально создавался для сближения двух народов.
Дмитрий Волчек: И как в милиции отреагировали? Для них это материи далекие, им, наверное, трудно оценить.
Елена Паршкова: Да. Им написал человек по фамилии Куняев, я так поняла, потому что мне не сказали, на основании чего они делают эту проверку. Товарищ Куняев уже не первый раз на страницах своего журнала “Наш Современник” ругает журнал “Новая Польша”, называет его антироссийским. И вот он написал им туда, видимо, такое заявление. А они журнала не знали, не видели, и на мое предложение “давайте я вам дам журнал, и почитайте, что это не экстремистский журнал”, следователь сказал: “Когда мы сочтем нужным, мы сделаем вам запросы, и вы нам обязаны будете предоставить эти журналы”. Но когда я ходила, я захватила несколько штук этих журналов и поняла, что они вообще не читали, не знают, только вот голословно, частное лицо ему написало частное мнение. И на мои доводы, что журнал хороший, он говорит: “Это ваше личное мнение, а у меня есть другое мнение”.
Дмитрий Волчек: То есть атмосфера разговора не была доброжелательной?
Елена Паршкова: Вы знаете, молодой мальчик, следователь, он как-то по-человечески ко мне хорошо отнесся, но в заключение нашего разговора сказал: “Мне не нравится, что о России пишут плохие вещи”. Я говорю: “Люди моего возраста гораздо большие патриоты, чем вы, молодые. Мне тоже многое не нравится, но, тем не менее, это не тот случай, журнал, наоборот, пророссийский, для сближения наших народов. Ничего плохого там нет, это общественно-политический, литературный журнал, они рассказывают о своей культуре, публикуют хронику событий жизни в Польше”. Его тираж - 3900 экземпляров. Получают этот журнал только люди, которые интересуются взаимоотношениями с Польшей. То есть вообще это капля в море.
Дмитрий Волчек: После этого посещения милиции было какое-то продолжение?
Елена Паршкова: Да, мальчик этот, следователь, мне сказал: “вас еще вызовут обязательно в прокуратуру, потому что мы этим занимаемся по поручению прокуратуры”. И прокуратура вызывала меня 24 февраля, но неудачно - сотрудники сказали, что я болею. И после этого они пока не звонили. Но сказали, что они обязательно должны вынести какое-то определение. Мне этот мальчик говорит, что “будет определение от прокуратуры, решат: закрывать ваш журнал или вам что-то там запретят”. Пока остановилось все это.
Дмитрий Волчек: Следует представить антигероя этой истории. Случись она 20 лет назад, в таком представлении не было бы нужды: Станислав Куняев был заметным полемистом консервативного лагеря, его журнал “Наш Современник” сражался с “Огоньком” и другими перестроечными изданиями, за битвой следили миллионы читателей, тиражи были огромные. Все это забылось, и я вообще не был уверен, что журнал “Наш Современник” по-прежнему существует. Он как-то исчез из литературного поля, нет его в “Журнальном зале” – сетевом ресурсе, где собраны электронные версии литературной периодики. Теперь – после этой польской истории – я решил посмотреть в Интернете последние номера куняевского издания, и, надо сказать, получил сильное впечатление. Публикуются там сочинения вроде “Молитвы сталиниста”, автор которой сообщает, что он “жил не валютой пресловутой, а солнцем сталинских идей” и просит Сталина хоть на день встать из гроба, разобраться и загнать в Гулаг “тех, кто начал перестройку”. Если бы подобные стишки были напечатаны в 1989 году, наверное, они естественно смотрелись бы в контексте тогдашних наивных черно-белых споров. Сегодня этот ветхий графоманский трэш выглядит дико – подозреваю, что стенгазета дома престарелых постыдилась бы такое печатать. Не подать ли жалобу в милицию на господина Куняева от имени русской литературы, за то, что позорит ее, столько десятилетий тиражируя смехотворный вздор?
И вот что еще любопытно - существуют ли молитвы сталинистов на деньги налогоплательщиков? Владимир Путин после встречи с писателями в прошлом году выделил средства толстым журналам, поскольку ему объяснили, что эти издания являются национальным достоянием. Отчасти это так, но можно ли назвать достоянием журнал “Наш Современник”?
Но нет худа без добра – абсурдные претензии господина Куняева привлекли внимание к действительно замечательному изданию – ежемесячнику “Новая Польша”, который выпускают преданные русской культуре польские интеллектуалы и их российские коллеги. Непростую задачу поставил перед собой журнал, который сейчас изучают московские следователи – наладить диалог между Россией и Польшей.
Гость “Поверх барьеров” - главный редактор “Новой Польши” Ежи Помяновский (р. 1921).
Ежи Помяновский: Мы праздновали только что наше десятилетие, и издаем сейчас 117–й номер этого ежемесячника. Он создан был, я бы сказал, по велению или просьбе самого замечательного человека, которого я имел честь в моей долгой жизни знать - я говорю о Ежи Гедройце, редакторе парижской “Культуры”, который около 50 лет руководил издалека польскими диссидентами, польской интеллигенцией, был для них высочайшим авторитетом и самым выдающимся из наших государственных деятелей, хотя он был лишь только редактором ежемесячного независимого издания. Наш журнал был создан по его настоянию, я повторяю, он хотел, чтобы я его редактировал, потому что знал не только о моем интересе к России и русской культуре, но и также то, что я побывал в России, я там жил около девяти лет, и знал ее от уровня 600 в шахте “Краснополье” в Донбассе, куда я попал после кампании 1939 года, до московских литературных кругов, так как я был в Москве в редакции польского пресс-агентства в последние годы войны. Я вернулся на родину в 1947 году и работал не только над своими произведениями (я - автор довольно многих книг), но, прежде всего, посчитал долгом заняться переводами тех замечательных русских писателей, которых я считал защитниками России - эти люди защищают своими произведениями доброе имя и славу России. Поэтому я стал переводчиком Чехова, Льва Толстого и современных писателей, из которых назову Анну Ахматову, с которой я имел честь познакомиться лично, Бориса Пастернака, Леонида Мартынова, Бориса Слуцкого, Александра Межирова, но, прежде всего, Осипа Мандельштама, которого я переводил тогда еще, когда он был в России под запретом. Так вот “Новая Польша” в течение этих десяти лет занималась информированием русской интеллигенции о том, что происходит в польской литературе, польском искусстве и в польской общественной жизни. Я был верен Ежи Гедройцу и считал, что “Новая Польша” должна не уговаривать, не поучать русских, она хочет предоставить в распоряжение русской интеллигенции лишь только польский опыт и знание о процессе демократической трансформации вообще, а особенно в культуре. Мы хотим предложить России то, что Гедройц назвал “нашим польским паспортом на Запад”. Я думаю, что нужно подчеркнуть, что “Новая Польша” - независимое издание и, верьте слову, в течение всех этих десяти с лишним лет никогда никто мне из так называемой “верхушки” ничего не указывал; если звонили, так только с просьбой познакомить их с кем-нибудь из русских писателей и их произведениями, о которых мы тоже писали. Дело в том, что одна треть, по меньшей мере, наших сотрудников - это русские литераторы, политологи и публицисты. “Новая Польша” это орган диалога между русской и польской интеллигенциями - в этом я вижу цель нашего существования.
Но все-таки произошел, как вы знаете, случай совершенно немыслимый. Оказывается, что некий Станислав Куняев обратился в московское Главное управление внутренних дел, в его Отдел по борьбе с экстремизмом, обвиняя “Новую Польшу” во всех возможных грехах. Я должен сказать, с большим сожалением, что надо уметь выбирать себе не только друзей, но также и противников. Наш выбор в этом случае был ошибочным. К сожалению, господин Куняев - человек в полемике недобросовестный, и не только недобросовестный, но еще при том лживый. Все его атаки и обвинения, которые он обращает против “Новой Польши”, основаны лишь только на приведении не наших мнений, а главным образом цитат из других журналов, которые наш замечательный сотрудник Виктор Кулерский представляет в своем обзоре нашей печати. Конечно, цитирует он там всевозможные мнения, ведь мы хотим дать нашим русским читателям полное представление о польском общественном мнении, поэтому Куняев мог найти такие слова, которые не нам принадлежат, а принадлежат людям, к которым мы относимся критически, но, конечно, не таким (простите это слово) хамским образом, как это прочесть можно в произведениях Куняева в “Нашем Современнике”. Не хочу распространяться и говорить больше о Куняеве. Я считаю его совершенно неожиданный и, надеюсь, бесполезный шаг, каким является его заявление в прокуратуру, вследствие которого Московская прокуратура начала следствие по делу печатания и распространения в России нашего журнала “Новая Польша”, просто-напросто попыткой саботажа встречи Владимира Владимировича Путина и Дональда Туска, наших премьер-министров, в Катыни 7 апреля этого года. Надеюсь, что Куняев встрече наших премьеров не помешает, и что следствие Московской прокуратуры кончится упразднением не только этого искусственного дела, но также и упразднением всех попыток Куняева и подобных ему националистов и врагов диалога между польской и русской интеллигенцией, между поляками и россиянами раз и навсегда.
Дмитрий Волчек: Господин Помяновский, вы говорили о том, что русские писатели являются защитниками России. Читают ли в Польше современную русскую литературу, каких писателей переводят и что пользуется успехом?
Ежи Помяновский: Наши крупные критики рецензируют старательно все эти русские произведения, которые появляются в Польше и пользуются огромным спросом. Среди них на первом месте - Виктор Ерофеев, который в Польше очень популярен. Следуют затем Пелевин, Толстая, произведения крупных русских поэтов. В “Новой Польше” мы публикуем произведения польских поэтов в переводах самых известных русских переводчиков. Я назову Андрея Базилевского, Наташу Горбаневскую, Святослава Святского, Асара Эппеля. Мы считаем их людьми, которые заслужили нашу огромную благодарность. И не только они. Мы благодарны русской культуре за многое. Заметьте, Достоевский никогда хорошо про поляков не писал. Мы посвятили этому явлению уже несколько статей таких крупных писателей, как Ежи Стемповский, который пытался анализировать причину этой неприязни Достоевского к полякам. И при этом Достоевский - самый популярный из русских писателей в Польше, в театрах постоянно делают переработки его романов, Анджей Вайда создал великолепную театральную переработку “Преступления и наказания”, польские режиссеры занимались также “Идиотом” Достоевского, не говоря о “Братьях Карамазовых”, которые многократно были предметом огромного внимания и наших издателей, и читателей, и наших работников театра и кино.
Дмитрий Волчек: Вы в начале прошлого десятилетия написали книгу “К Востоку от Запада”, и она была переведена и на русский язык, книгу о том, как полякам и русским любить и уважать друг друга. Что вы сейчас пишете, есть ли в ваших планах книги, связанные с Россией?
Ежи Помяновский: Я сейчас пишу довольно-таки много, но я -старик, и времени у меня уже мало. Книга, над которой сейчас сижу, будет посвящена замечательным людям, которых я имел возможность и честь встретить в моей долгой уже жизни. Большая часть этих людей – россияне. Я имел большое счастье не только быть переводчиком Александра Исаевича Солженицына, но встречался с ним лично, и наша переписка дала мне очень много. Я никогда не выступал против его заявлений, которые вышеупомянутый Куняев приводит, заявлений, в которых он относится критически к участию старой Польши в русской истории. Считаю, что человек, который привел к падению коммунизма, который обнаружил всю суть сталинского режима, этот человек (я говорю об Александре Исаевиче), имел полное право критиковать все то, что ему не нравилось и в польской истории. Но загляните в третий том “Архипелага”, он написал о польском инженере, который живет до сих пор в Катовице, ему почти сто лет, написал о том, какой он дал пример всем другим заключенным, не желая прекратить голодовку в концлагере Экибастуз. Заканчивает Солженицын этот отрывок так: “Если бы все были настолько стойкими и отважными, как этот поляк, какой тиран, какой деспот мог бы продолжать свое черное дело?”. Эти слова Солженицына для меня ценнее всех тех самовосхвалений польских, которыми полны некоторые польские журналы. В этой моей книжке, о которой я осмеливаюсь вам рассказывать, я пишу также о моих встречах с Борисом Пастернаком, о встречах с Анной Андреевной Ахматовой. Я благодарен знаменитой Фаине Раневской, которая меня с ней познакомила, и Софье Толстой, внучке Льва Толстого, в квартире которой в Москве я имел честь беседовать с Анной Андреевной. Но не будем задерживаться над этими моими воспоминаниями. Я вам приведу лишь только один случай. Когда-то я спросил Бориса Леонидовича Пастернака, кого он считает крупнейшим современным русским поэтом. Вопрос не был каверзным, я действительно хотел знать, кого он любит, полагал, что он назовет то ли Цветаеву, то ли Ахматову. А он сказал мне: “Я считаю самым замечательным крупнейшим современным поэтом Илью Сельвинского”. “Почему?” - спросил я с удивлением. “А потому, - ответил Борис Леонидович,- что он работает над потолком”. “То есть как?”- спрашиваю его. “Вот видите, у каждого есть свой потолок, данный Богом ему. Некоторые не достают до него, и остаются посредственными людьми или писателями. У Сельвинского есть талант, но он перемог его, он прыгнул выше этого потолка, он старается быть гораздо большим поэтом, чем это ему Господь Бог позволил. Вот за это я его ценю”. И, признаюсь вам, что это стало для меня указанием, которого я придерживаюсь также и в этой книге, посвященной моим встречам и тем урокам, которые я получил, и без которых остался бы, может быть, лишь только скромным обывателем.