Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. О культуре - на два голоса.
Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня в программе:
“Толстой в подмастерьях” – эссе Бориса Парамонова
Киновоспоминания Муссолини о Софи Лорен
Переслушивая Свободу: смерть Сталина: первые радиоотклики
Культурная панорама и новые музыкальные записи. Чем угощать будете, Андрей Юрьевич?
Андрей Гаврилов: Сегодня мы будем слушать одного музыканта, которого своим считают в Азербайджане, в Армении, в Москве, и в Штатах - это Владимир Сермакашев.
Иван Толстой: Знаменитый американский художник Энди Уорхол дважды попал в новости за последние дни. Во-первых, почта США выпустила набор из 10 коллекционных марок, на которых изображены работы художников-абстракционистов. Кроме Уорхола, это Джексон Поллок ("Сближение", 1952), Виллем де Кунинг ("Эшвиль", 1948), Марк Ротко ("Оранжевый и желтый", 1956) и Аршил Горки.
Каждая марка с картиной стоит по 44 цента; все 10 можно за 4,4 доллара приобрести на специальном листе для марок. На этом листе содержится краткая информация о картинах и об абстрактном экспрессионизме как течении в живописи.
И второе появление Энди Уорхола – в связи с 50-летием журнала “Playboy”, которое отмечается в Питтсбурге (штат Пенсильвания) в музее Энди Уорхола. Здесь открывается художественная выставка, посвященная символу издания - зайчику в бабочке. Один из центральных экспонатов - уорхоловская работа "Playboy Bunny" (1985). Выставка названа "Плейбой возвращается: современные художники интерпретируют иконического зайчика". Помимо Уорхола, на ней будут представлены картины, графика, скульптуры и видеоинсталляции, которые 20 художников создали по просьбе журнала к его юбилею.
Андрей, ваши новости?
Андрей Гаврилов: Иван, вы знаете, я просто промолчал ошеломленно, я все думал: почему это вдруг два дня назад я пересмотрел замечательный мультфильм Гарри Бардина “Пиф-Паф ой-ой-ой!”, как раз про зайчика, в частности, и вот теперь я понял - это до меня какими-то парапсихологическими энергиями дошло сообщение об этом славном юбилее. Я никак не мог понять. А если уж говорить о том, как зайчики воплощались современными художниками, одна из самых смешных и непристойных, с моей точки зрения, сцен мирового кино, это сцена, которая открывает знаменитый фильм Вуди Аллена “Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить”. Если вы помните, фильм начинается с того, что крупным планом нам показывают довольно много розовых носиков зайчиков, которые то ли что-то жуют, то ли просто дышат, но весь экран заполняют эти розовые носики. Невозможно объяснить, что в этом может быть неприличного, но почему-то что-то есть. Совершенно ошеломляющее зрелище.
Две новости из Штатов - если можно, Иван, я продолжу ваше географическое направление. Одна новость меня довольно-таки позабавила. Полиция Нью-Йорка опубликовала специальное заявление, в котором объяснила жителям города, что человеческая фигура на крыше здания около парка Мэдисон Сквер не является на самом деле самоубийцей - это работа прославленного британского скульптора Энтони Гормли. Всего Гормли планирует установить на Манхэттене 31 скульптуру, 27 из которых окажутся на крышах зданий и на карнизах. Полиция обнародовала пояснение к этой акции, чтобы избежать шквала звонков от обеспокоенных граждан. Когда в 2007 году Гормли выставлял свои скульптуры в Лондоне, множество горожан сообщили в полицию о том, что с крыши пытается спрыгнуть самоубийца. Сам Гормли, однако, заявляет, что собирается провоцировать жителей города и размещать свои скульптуры как можно ближе к краям крыш. Кстати, ранее сообщалось, что в 2010 году скульптуры Гормли должны появиться и в Москве - на московских крышах в районе Театральной площади. Интересно, будет ли соответствующее заявление со стороны московской милиции?
Иван Толстой: Но там люди будут подозревать, что это форточники.
Андрей Гаврилов: То есть вы думаете, что звонки будут, но совершенно с другим настроением? Типа, “спихни его, спихни, он к тебе в окно лезет”, так что ли?
Иван Толстой: Примерно так. Позвольте задержаться в Америке. Мэл Гибсон снимет фильм про викингов. Ну, это скорее для моего внука, большого поклонника гибсоновских подростковых комплексов.
На главную роль приглашен Леонардо ди Каприо. Сценарий к картине написал Билл Монахан, который в своё время написал сценарии для фильмов “Отступники” (2006) с ди Каприо, недавнего “Возмездия” с Гибсоном, а также к картине Ридли Скотта “Царство небесное”.
А вот в Петербургской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова открыт бюста Фредерика Шопена и прошел концерт с участием профессоров консерватории и Университета музыки имени Шопена в Варшаве.
Эти события дали начало фестивалю-конкурсу “Шопен-2010”, посвященному 200-летию со дня рождения композитора.
В рамках фестиваля-конкурса с 15 по 19 марта 2010 года выставлены посвященные Шопену документы и материалы из фондов Научной музыкальной библиотеки Петербургской консерватории, а также пройдет международная научная конференция “Фредерик Шопен в контексте европейской музыкальной культуры”, концерты и мастер-классы. Главным событием станет конкурс молодых исполнителей шопеновской музыки, победители которого отправятся в Польшу.
Фестиваль-конкурс проходит в рамках празднования Года Шопена, объявленного решением ЮНЕСКО и Совета Европы.
Продолжим музыкальную тему. Во Франции скончался знаменитый певец и общественный деятель Жан Ферра (его настоящая фамилия – Тененбаум). Об уходе из жизни 79-летнего поэта, композитора и певца сообщила префектура горного департамента Ардеш, где в течение многих лет проживал знаменитый шансонье. Несколько дней назад Ферра был помещен в госпиталь города Турнон-сюр-Рон.
В 1956 году Ферра переложил на музыку знаменитую поэму Луи Арагона “Глаза Эльзы” (Очевидно, посвященную его жене Эльзе Триоле). В исполнении других певцов песня принесла Ферра значительный успех. К поэзии Арагона Ферра в дальнейшем многократно обращался, создавая подлинные шедевры французской песни, - сообщают французские интернет-сайты.
В 1958 году Ферра выпустил первую небольшую пластинку с собственными песнями. В 1960 году большой успех у публики встретила его песня “Моя девушка”. В 1961 году вышел первый большой альбом Ферра, встреченный с восторгом публикой. С 1973 года певец более не давал концертов, предпочитая работать в студии.
Давайте послушаем фрагмент одной из его музыкальных композиций.
Андрей, есть отклики на некоторые сюжеты наших прошлых программ. Я получил письмо от человека, который просил не называть, из скромности, его имени. Он хочет прокомментировать наш разговор в прошлый раз по поводу победителя оскаровских премий. Письмо посвящено значению названия “Hurt Locker”, которое переведено в нашем кинопрокате как “Повелитель бури”. Вот, что пишет наш читатель:
“Название фильма “Hurt Locker”, наверное, можно перевести на русский язык так: "Принимающий страдания" или просто Страстотерпевец, Страдания, Страсти. Локер (Locker) - это индивидуальный шкафчик с замком в раздевалке спортзала, школы или рабочего цеха. Маленькая частная, интимная территория в местах общего пользования. Выражение "поместить кого-нибудь в шкаф боли" означает то же, что и "отправить в путешествие в мир страданий" Это идиома из повседневного американского английского языка. Герой фильма, сапёр, совершает подвиг страстотерпения не только тогда, когда обезвреживает мины, но и всегда, всю жизнь нося в себе страх и страдания, от которых он уберёг товарищей. Так объяснил название фильма автор сценария Марк Боул в передаче Чарли Роуз Шоу (Charlie Rose Show), которую я смотрел приблизительно год назад (эту передачу наверное можно посмотреть на сайте Чарли Роуза или на Youtube)”.
Андрей, как вам такое объяснение?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, объяснение я совершенно принимаю, объяснение вполне достойное, но я не принимаю абсолютно этот вариант перевода, потому что в русском слове “страстотерпец” есть что-то от старости, от старейшин. Конечно, можно предположить, что молодой человек может быть страстотерпцем, но, тем не менее, по звучанию это слово относит нас, скорее, к каким-то архаичным временам. В английском Hurt Locker ничего подобного нет. И английское название намного более разговорное, о чем говорит и сам автор письма. Поэтому я не хочу уделять этому много времени, я могу только посоветовать и дальше искать, “будем искать”, помните, как говорил герой какого-то советского фильма? Я не думаю, что можно придумать точный перевод на русский язык, а если у нас нет такой идиомы, придумывать ее, пытаясь занять место языка, язык сам ведь рождает в себе идиомы, какие-то принимает, какие-то – нет, какие-то в нем остаются выражения, какие-то навсегда пропадают. Если у нас такого сейчас в языке нет, то, к сожалению, путь придумывания, наверное, правильный. Другое дело, что нужно очень аккуратно идти этим путем, потому что, не дай бог, придешь к “Повелителю бури”.
Иван Толстой: 14 и 15 марта итальянцы смотрели премьеру телефильма “В моем доме полно зеркал”. Это биографический фильм об одной из самых знаменитых киноактрис Софи Лорен. Об этом новом телефильме и о том, почему свой репортаж об этом он назвал “Киновоспоминания Муссолини о Софи Лорен” рассказывает Михаил Талалай.
Михаил Талалай: Софи Лорен сейчас почти 76 лет, она живет преимущественно в Нью-Йорке, в Италию приезжает нечасто, снимается редко. Зрительский интерес к новому фильму был гарантирован – тем более, что это не fiction, не вымысел, а историческое повествование, рассказанное и показанное от лица его главных героев. Лорен – понятно, это национальный символ, чуть было потускневший после 17-дневной отсидки в тюрьме под Неаполем, в Казерте, в 1982 году – за неуплату налогов. Этот грех итальянцы легко прощают, хотя сама Софи с тех пор в Италии не живет. Но часто приезжает. Пару лет назад ее триумфально встречали в Неаполе – тут, в ближайшем городке Поццуоли прошли ее детство и юность. К этому приезду неаполитанские пиццайоли – то есть мастера по изготовлению пиццы – придумали особую пиццу Лорен. Это – единственная в своем роде сладкая пицца, с шоколадом. Местная пресса не раз вспоминала шутку одного католического прелата, сказавшего, что “Ватикан против клонирования, но исключение можно сделать для Софи Лорен”.
Кстати, на языке оригинала она – София Лорен, мы же произносим имя актрисы на французский лад. Может быть, потому, что на заре своей карьеры она жила несколько лет во Франции – ее главный партнер по искусству и по жизни, продюсер Карло Понти, женился на Лорен (кстати, это он придумал ей этот псевдоним), не будучи разведенным Католической Церковью и считался в Италии двоеженцем. Развод удалось получить в середине 60-х годов.
Мне довелось видеть актрису на съемках. Десять лет тому назад на рыбацком острове Прочида, самом малом из неаполитанского архипелага, она снималась в фильме “Франческа и Нунциата”. Я в то время там жил; островок действительно маленький и актриса мне встречалась в разных местах. Островитяне были впечатлены, что Софи потребовала удалить из своей гостиницы всех других постояльцев. Раз я встретил огорченного падре, настоятеля церкви: актрису беспокоили куранты его колокольни – по которым рыбаки веками отсчитывают время – и на время ее пребывания колокола остановили. Другой раз я из любопытства постоял на съемочной площадке, любуясь старинными нарядами актеров и Лорен. Помню, как перед началом съемок режиссер громко объявил: “А теперь всем снять наручные часы и выплюнуть жвачку!”.
Островитяне считают, что карьера Лорен начиналась у них на Прочиде, во время костюмированных конкурсов: тут издавна выбирают Грациеллу, что-то вроде мисс Прочида, но в старинных костюмах, по мотивам рассказа Альфонса Ламартина. В конкурсах участвовала и Софи Лорен – тогда еще София Шиколоне.
Новый фильм режиссера Витторио Синдоне и рассказывает о превращении Шиколоне в Лорен. Один автобиографический фильм об актрисе уже снят, - лет 30 тому назад - где она играет саму себя. В этот раз она снялась в роли своей матери, Ромильды, - понятно, что именно мать и стала по существу главной героиней, затмив молоденькую Лорен – ее играет сицилийская актриса Маргарет Маде (это тоже франкоподобный псевдоним). В основе фильма – биографическая книга сестры Софии, Марии Шиколоне, в замужестве Муссолини. Такое вот странное сближение через семейные узы: сестра актрисы – это невестка, посмертная, итальянского дуче. Нынешний политик, депутат разных парламентов Алессандра Муссолини, таким образом, племянница Софи Лорен.
Мария Шиколоне имела бурную брачную жизнь с ветреным сыном Муссолини Романо, известным поэтом и джазменом: в итоге супруги развелись, и сейчас она вернула себе девичью фамилию. Вообще семейная жизнь у Марии Шиколоне была непростой. Ее отец Риккардо Шиколоне, сицилийский дворянин, отказался жениться на матери, Ромильде, хотя и признал дочь. Но не ее – а старшую сестру, Софию. Младшую дочку он упорно не признавал, и согласился это сделать, лишь приняв определенную сумму от киноактрисы, когда Мария была уже взрослой. Понятно, что расти незаконнорожденной было травматично, и вот теперь миллионы зрителей сочувствуют этой нелегкой судьбе. Книга Марии Шиколоне, как и фильм, называется “В моем доме полно зеркал”.
История итальянской золушки Софи Лорен, полвека назад получившей свой первый “Оскар”, в итоге становится блестящим обрамлением сложной семейной хроники. Собственно Золушкой – несчастной девочкой, не имеющей даже отцовской фамилии, живущей в тени сестры-кинодивы, тут выглядит Мария, автор книги.
Самой Софи Лорен, действительно великой актрисе, в этом фильме не просто. Ее героиня, она же ее мать, по сюжету лет на тридцать ее моложе. А главное – это не груз лет, а груз славы и богатства: актриса на улицах неаполитанских предместий выглядит некой графиней в изгнании. А ведь женщины из народа некогда были ее коронными ролями. Именно за такую роль – лавочницы Чочары - она получила свой знаменитый “Оскар” в 1960 году. Ей тогда было 26 лет. После ночи “Оскара” ранним утром в ее римское жилье ворвались толпы репортеров. Она и Карло Понти в эйфории давали интервью. Но Понти отовсюду вырезали – он тогда еще не был разведен и, по понятиям того времени, не мог фигурировать рядом с другой женщиной.
Именно с этого момента – атаки репортеров на квартиру молоденькой актрисы - начинается новый фильм. Теперь Лорен и Понти вместе – в домашних халатах. Историческая правда торжествует – спустя 50 лет.
Иван Толстой: “Толстой в подмастерьях”, - так называется эссе нашего нью-йоркского автора Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: На последнем “Оскаре”, состоявшемся на днях, была одна номинация, которая меня страшно развеселила – как вспомню, так смеюсь до сих пор. Фильм “Последняя станция” - об уходе Льва Толстого и предшествующих обстоятельствах – получил две номинации: Хелен Мёррен за лучшую главную женскую роль и Кристофер Пламмер – за лучшую мужскую роль второго плана. Если при этом помнить, что Хелен Мёррен играла Софью Андреевну Толстую, а Пламмер – самого Льва, то вот тут и разбирает смех: как можно Льва Толстого поименовать фигурой второго плана? Добро, если б Толстой появлялся в фильме эпизодически, в каких-нибудь “флаш-бэках”, а то ведь нет – на экране его никак не меньше, чем его жены. Кто ж тогда главный в фильме? Чертков? Или, может быть, толстовский секретарь Булгаков?
Вот на таких примерах и видишь, на каком всё это уровне – эти “Оскары”, эта Академия киноискусств и наук и вообще Голливуд со всеми его трюками и спецэффектами. Помню одну рецензию на давний фильм “Ведьмы Иствика”: зачем в этом фильме спецэффекты, когда в нем играет Джек Николсон, который сам по себе спецэффект? Так к Толстому это тем более относится.
Но если отвлечься от американского кино, каким бы оно ни было, и отнестись к самому Толстому, то нельзя не признать, что был в его жизни сюжет, когда он выступал в роли не совсем первого плана. Это, конечно, его отношения с Владимиром Григорьевичем Чертковым.
Чертков был высокородным аристократом, делавшим блистательную военную карьеру – этаким Вронским, но поломавшим свою жизнь не трагическим романом, а по причинам духовного свойства – религиозных переживаний и поисков. Получилось так, что эти его поиски совпали – и по времени, и по самому их характеру – с тем, что в это время, к середине 80-х годов, занимало Толстого.
Общеизвестно о Толстом: он был в своем художестве некий языческий бог, Пан, прозревавший мельчайшие движения земной плоти. Мережковский именно так его и назвал – тайновидец плоти (Достоевский у Мережковского был – тайновидец духа). В этом повороте главный герой у Толстого – дядя Ерошка из повести “Казаки”, бездельник, пьяница и охотник. “Мурло, мурло дай!” – кричит он отъезжающему Оленину, желая его поцеловать. Ерошка – человек, живущий вне каких-либо моральных определений – такой же зверь, как те звери, на которых он охотится в лесу. И эта ипостась – дяди Ерошки несомненно, присуща самому Льву Толстому, его великому, полнокровному, хищному художеству. В любимых героях Толстого есть нечто звериное, об “Анне Карениной” кто-то сказал, что это роман из жизни лошадей – кобыл и жеребцов. (Салтыков-Щедрин уточнил: из жизни мочеполовых органов.) И вот достигнув немыслимых, поистине мировых вершин в художественном творчестве, Толстой почувствовал, что этого ему мало, что загадку бытия и человека не решить в творчестве красоты. И тогда наступил у него период мучительных нравственных поисков. Толстой говорил: чем ближе мы подходим к красоте, тем дальше уходим от добра. Тут гениально верно то, что искусство внеморально и внеэмоционально. И Толстой в художестве своем, можно смело сказать, - злой, он разоблачает всех, видит подноготную людей, раздевает их и выставляет ходить по свету голыми. Лев Шестов в одной из книг о Толстом писал, что у Толстого сколько угодно того, что стали называть ницшеанством. “Падающего толкни!” - да этого сколько хочешь у Толстого. Извозить человека мордой по грязи он умеет ничуть не хуже Достоевского.
И когда Толстой ступил на путь морального поиска, ему было невыносимо трудно. Он шел наперекор своей природе, своему художественному языческому дару. И вот тут, так сказать, Бог ему послал Черткова. Он так за Черткова уцепился не в последнюю очередь потому, что тот был свой, из знакомого, родного круга – такой же аристократ с пробудившейся совестью. Тем самым он как бы верифицировал путь Толстого. И отсюда – неумеренная переоценка Черткова. Он писал ему, например, такое:
Диктор: "Дорого мне то духовное общение с вами, с той лучшей маленькой частью меня, которую вы одну видите и которая получает несвойственное ей значение без знания всей остальной, большой, гадкой части меня. Спасибо и за то, что вы признаете существование ее. Такое знание и прощение дороже всего для твердого дружеского общения".
Борис Парамонов: Или:
Диктор: ..."А вы также открывайте мне свою душу. Не хочу говорить вам: прощайте, потому что знаю, что вы не хотите даже видеть того, за что бы надо было меня прощать, а говорю всегда одно, что чувствую благодарность за вашу любовь"...
Борис Парамонов: Таких писем – даже не десятки, а сотни: переписка Толстого с Чертковым занимает пять томов в его девяностотомном полном собрании сочинений. И что бы ни говорить о Черткове, прежде всего нужно сказать одно: он был важен Толстому не в собственном своем, чертковском качестве, а как проекция его, толстовского, “Я”. Бледный призрак худосочной, протестантского типа морали обретал в Черткове некие реальные очертания. Толстой смотрел на Черткова и понимал, что он не бредит.
Происшедшее с Толстым не было чем-то уникальным – это ситуация известная в русской литературе. Она называется “религиозное отречение от творчества”. Такая же катастрофа в свое время постигла Гоголя. И явственные признаки той же беды – в судьбе Александра Блока. Трагизм здесь в том, что великий художник, восхотевший морального спасения, прежде всего, губит собственное творчество – жертва не слишком ли великая, оправдываемая ли скудными результатами моральной проповеди хоть у Гоголя, хоть у Толстого?
Художник в роли моралиста – это уже не козырной туз, а чуть ли не шестерка. И великий мастер становится подмастерьем.
Иван Толстой: Андрей, мы ведь не все новости обсудили?
Андрей Гаврилов: Ну, Иван, как мы можем обсудить все новости, у нас же всего один час, а не 24 часа, к сожалению. И если уж все время я говорю о музыке, я не могу не отметить то, что на прошлой неделе в США вышел альбом, который я не слушал еще, за эту неделю я не смог его достать, но я обязательно послушаю и расскажу о своих впечатлениях. Это альбом “Долины Нептуна”, посвященный 40-летию смерти прославленного музыканта Джимми Хендрикса. Альбом представляет собой сборник ранее неизвестных студийных записей Хендрикса, который, кстати, по версии журнала “Тайм”, является величайшим гитаристов всех времен и народов. На диске представлено 12 треков, основные из которых были записаны в конце 60-х годов, а именно в 69-м, на вершине творчества Хендрикса. Многие, наверное, помнят его феноменальное выступление на фестивале “Вудсток”. Я помню, когда я смотрел фильм с записью фестиваля “Вудсток”, это был один из тех случаев, когда я испытал очень странное ощущение, которое, даже не уверен, что могу полностью вам объяснить, не то, что передать, Иван. Если вы помните, 69-й год, война во Вьетнаме, все прогрессивное человечество, как у нас писали, выступает против этой войны, в частности, американские рок-музыканты, в подавляющем большинстве своем, выступают против войны во Вьетнаме. Вспомните самые лучшие песни, вспомните самые лучшие театральные постановки, вспомните фильмы, которые позже появились - вся молодежь, все против войны во Вьетнаме. И вот, как бы сейчас сказали, альтернативный фестиваль, не в Нью-Йорке, не в рамках каких-то более или менее принятых сцен или привычных залов, а среди чиста поля, черти что, наркотики, свободная любовь, в общем, полный кошмар, и выходит нас цену абсолютно культовый персонаж Джимми Хендрикс, герой рок-музыки, и он начинает играть на гитаре Американский Гимн. Мне очень трудно предать эти ощущения, которые я испытал. Я представил себе зеркальную ситуацию. Ну, хорошо, не 69-й год, но чуть позже, где-нибудь в Советском Союзе против войны в Афганистане, которую все ненавидели, против неё выступают очень многие, организуется где-нибудь в городе Подольские рок-фестиваль, на него съезжаются тоже абсолютно свободные люди (поскольку это не поп-фестиваль - вдали от залов), и выходит кто-нибудь, у нас нет аналога Джимми Хендрикса, поэтому я не буду называть никакую фамилию, и начинает играть на гитаре Гимн Советского Союза. Реакция будет: или, что он издевается, или, что он продался. В общем, два варианта. В Америке был третий. Человек играл гимн своей страны, которую он любил и которую он готов был защищать вне зависимости от того, какую политику проводит в эту секунду его правительство. И вот этот патриотизм, а для меня это пример подлинного патриотизма, только сейчас начинает, потихоньку и очень робко, проявляться у нас. Никакого квасного или, опять-таки, сделаем зеркальный неологизм, никакого кока-кольного патриотизма, никакого надрыва, ничего - свободная уверенность в том, что ты свободный человек в своей свободной стране. Вот что такое был Джимми Хендрикс в 69-м году. И при этом он еще действительно был на пике своей формы, он замечательно играл, замечательно записывался. Те, кому безразличны политические идеи, о которых я сейчас говорил, путь посмотрят фильм “Вудсток” исключительно с музыкальной точки зрения, и вы увидите, какой это был блистательный музыкант. Так вот, у Джимми Хендрикса осталось огромное количество неизданных записей. Сейчас не будем говорить почему, скажем только, что конфликты между его менеджерами, родственниками, управляющими и пресс-агентами привели к тому, что до сих пор находятся очень высокого качества его записи, его фонограммы. Вот часть этих фонограмм и вошла в альбом “Долины Нептуна”, о котором я так долго говорю. По отзывам тех критиков, кто успел послушать альбом еще до выхода в свет или за эту неделю, это действительно мастерская работа.
Иван Толстой: Американская исследовательница Екатерина Янг (я так называю ее – не Кэтрин, не как-нибудь еще, потому, что так написано на американской обложке: Екатерина, через английское джей (J), так вот она в издательстве Северо-Западного университета (Northwestern University) выпустила книгу о Довлатове: “Sergei Dovlatov and His Narrative Masks”: “Сергей Довлатов и его повествовательные маски”, или лучше: личины. Это научный труд, по виду – диссертация. Но даже диссертация об этом писателе вызывает интерес, тем более, по-английски. У меня, во всяком случае. Я, признаться, устал читать у российских исследователей о довлатовской меланхолии и смертельной тоски по родине, от которой он, якобы, беспробудно пил и скончался. Этот пошлейший миф невыносим. Расхожее клише.
Екатерина Янг – совершенно другое дело. Прежде всего, она очень тщательно, по крупицам, собирает сведения и суждения о своем герое. Все друзья, знакомые и приятели опрошены, процитированы, учтены. Ну, а кроме того, Довлатов у Янг окунут не только в советский и русский контекст, но в международный, американский, прежде всего. Не будем забывать, как бы говорит Екатерина Янг, что Довлатов также был и американским прозаиком, его книги переводились, а он сам печатался в американских журналах, в частности, его рассказы появлялись в самом престижном американском журнале “Нью-Йоркер”.
Большая толстая книга о Довлатове – “Сергей Довлатов и его повествовательные личины” только что вышла в издательстве американского университета Northwestern University.
Иван Толстой: Андрей, микрофон вам - культурная панорама.
Андрей Гаврилов: Иван, а в слове “Екатерина”, где “J”?
Иван Толстой: Самая первая буква.
Андрей Гаврилов: То есть Джекатерина?
Иван Толстой: Совершенно верно. Она как бы подчеркивает, что это славянское, а не английское имя. Андрей, что еще было интересного на этой неделе?
Андрей Гаврилов: Подлинным триумфом стала в Лондоне премьера нового мюзикла знаменитого Эндрю Ллойда-Уэббера. Конечно, Эндрю Ллойд-Уэббер сразу решительно и очень далеко ушел от своих рок корней, все помнят рок-оперу “Иисус Христос - Суперзвезда”, кое-кто, может быть, помнит и предшествующие эксперименты этого композитора, где-то посередине между рок-музыкой и мюзиклами, но вот теперь - новое произведение, мюзикл “Любовь не умирает никогда”. Его премьера состоялась в театре “Адельфи”, на знаменитом Стрэнде в британской столице. “Любовь не умирает никогда” является продолжением самого удачного мюзикла композитора - “Призрака оперы”. В новом мюзикле действие переносится из Парижа в Нью-Йорк. Действие спектакля, как отмечают критики, отличается драматизмом и самыми неожиданными поворотами сюжета. Достаточно будет сказать, что концовка спектакля менялась трижды для того, чтобы сделать его более впечатляющим и психологически насыщенным. Интерес к новому мюзиклу Ллойда-Уэббера сейчас в Лондоне такой, что билеты на него уже проданы на 9 миллионов фунтов стерлингов на много месяцев вперед. Боюсь, что в ближайшее время ни вы, Иван, ни я на этот мюзикл, по крайней мере, в Лондоне не попадем. Известно, что в ближайшее время он будет также поставлен в Австралии, в Нью-Йорке, и я уверен, что по лицензии и в разных других странах, но вот на оригинальную версию, я боюсь, нам с вами не попасть.
Иван Толстой: Ничего, если я приду в кассу и скажу тихо администратору: “Я - от Гаврилова, две контрамарочки, пожалуйста”…
Андрей Гаврилов: Ну, не в эфире же, Иван, сейчас все побегут, и что будут делать бедные англичане, которые уже заплатили 9 миллионов фунтов?
Иван Толстой: На очереди наша рубрика “Переслушивая Свободу”. Сегодня мы предлагаем примеры мартовского эфира 1953 года, когда большая часть всех программ Радиостанции Освобождение так или иначе посвящалась смерти Сталина. 9 марта 1953-го. Вступительные слова Леонида Пылаева.
Леонид Пылаев: Передаем радиорепортаж, который был сделан за день до смерти Сталина, в связи с сообщениями советского правительства о тяжелой болезни диктатора. Советское радио и печать сообщают о, якобы, “безграничной скорби народной” в связи с печальной судьбой генералиссимуса и тирана Сталина. Наш корреспондент обратился к бывшим советским гражданам, проживающим на Западе, с просьбой поделиться своими мыслями по поводу неожиданной развязки, наступившей в карьере красного диктатора. Плоть от плоти, кровь от крови своего народа, бывшие советские рабочие, колхозники, стахановцы и интеллигенты делятся сегодня с нашими советскими радиослушателями своими думами и переживаниями.
Иван Толстой: микрофон передается эмигранту, работнику искусств, режиссеру Борису Давневу.
Борис Давнев: Дорогие соотечественники, скоро безжизненное тело красного деспота вынесут за пределы векового Кремля, поставят под конвой почетного караула и обяжут трудовую подсоветскую Москву принести клятву у гроба тирана на верность его разбойничьим подвигам и заветам. Но мы твердо убеждены, что каждый честно мыслящий человек, подходя к черному одру диктатора, подумает про себя: “Как жаль, что ты умер естественной смертью - твои дела достойны эшафота”. Мне, как старому труженику театра, до слез обидно за трагическую судьбу исторически прославленной русской сцены. На моих глазах беспощадно умерщвлялась жизнеутверждающая сила, и вместо нее насаждался театр провокационного социалистического реализма. Люди, которые смело пытались выступать против хулиганствующего произвола советской пропаганды в русском театре, с вульгарной жестокостью отстранялись от руководящих постов и предавались физическому уничтожению в окровавленных подвалах НКВД. Жертвами так называемого “социалистического реализма в театре” были такие люди как директор Большого Оперного театра Арканов, художественный руководитель Малого театра Лядов, директор Московского Художественного театра Аркадьев, директор и художественный руководитель Колонного зала Михаил Бочков, режиссер Коршевского театра Карпов, председатель Комитета по делам искусств Платон Михайлович Керженцев, его заместитель Боярский и много других, которые составляли цвет ведущей художественной мысли в центре русской столицы. Вот почему я, как русский артист, ненавижу Сталина, как диктатора, и не жалею его, как человека.
Иван Толстой: Андрей, а теперь наступило время для вашей персональной рубрики. Расскажите, пожалуйста, о сегодняшней музыке поподробнее.
Андрей Гаврилов: Сегодня мы слушаем единственный авторский альбом Владимира Сермакашева, музыканта, которого считают своим в Азербайджане, в Армении, в Москве, и в США. Так получилось, что именно четыре страны с гордостью готовы о нем рассказывать. Владимир Сермакашев родился в Баку в апреле 1937 года, с трех лет он уже занимался фортепьяно и с пяти лет - композицией. По окончании средней школы поступил в Бакинскую консерваторию. Лет в 15 он уже освоил альт-саксофон и уже вовсю начал после этого играть джаз. С 16-ти лет он играл на профессиональной основе и, по его собственному признанию, он, наверное, был первым азербайджанским музыкантом, который профессионально начал зарабатывать джазом на жизнь. Потом был период, когда он жил в Армении и играл в ресторане “Ахтамар” на озере Севан. Что такое ресторанные музыканты - мы знаем, мы всегда немножечко их жалеем, но не нужно забывать, что это прекрасная школа, которая дает музыкантам зачастую больше или, по крайней мере, не меньше, чем некоторые академические учебные учреждения. А потом - 63-й год, Москва. В Москве тогда джаз, как помнят наши слушатели старшего поколения, был не только в моде - это было единственное окошко, единственная отдушина свободной музыки, и единственным местом, где в то время можно было играть джаз, было кафе “Молодежное”. У Сермакашева было свое трио, которое сопровождало его - Владимир Сакун, Владимир Буланов и Александр Егоров. Вот вчетвером - трио и сам Сермакашев - они играли в кафе “Молодежном” при каждом удобном случае. А потом началась немножечко свобода, появились дополнительные джазовые кафе, джазовые клубы, и в каждом из них практически можно было услышать Владимира Сермакашева. В 1973 году он оказался в Америке по визе беженца. Правда, до этого был, конечно, 66-й год, когда Владимир Сермакашев попал даже на пластинку фирмы “Мелодия” - на фестивале “Джаз 66” можно послушать его композиции. Но, как бы то ни было, в начале 70-х, ровно через 10 лет после того, как он оказался в Москве, он оказался уже и в Нью-Йорке. Он приехал не совсем на пустое место, у него уже были контакты, были контакты и со знаменитым Уиллисом Конновером, были контакты с джазовыми музыкантами, так что неудивительно, что он с самого начала окунулся в насыщенную и очень активную нью-йоркскую джазовую жизнь. Ну а потом пришло время Пола Мазурски и знаменитого фильма “Москва на Гудзоне”, который построен на истории жизни Владимира Сермакашева. Я не знаю, почему, но так сложилось, что несмотря на активную джазовую жизнь у Владимира Сермакашева всего лишь один собственный альбом, он вышел под псевдонимом Влад Вест и называется “Передайте привет России”. Вот фрагменты из него мы сегодня слушали, и одной из пьес мы и закончим сегодняшнюю нашу программу.