24 марта исполнились 11 лет с начала воздушной операции НАТО против Союзной республики Югославии. Эта операция была предпринята после краха мирных переговоров в Рамбуйе, целью которых было остановить террор режима Слободана Милошевича против албанцев в Косово.
Каждый год 24 марта ровно в полдень в городах Сербии раздаётся сигнал отбоя воздушной тревоги, возлагаются венки у памятников и проводятся мероприятия в память жертв. Считается, что число погибших в результате авианалетов – три тысячи человек, две трети из которых мирные граждане.
11 лет спустя кажется, что раны не полностью зажили, и отношение сербов к этим событиям остаётся очень эмоциональным. И хотя многое удалось переосмыслить за эти годы, жители Белграда говорят, что это было ненормальное время, в котором уживались патологическая эйфория и страх. Полностью отдавая себе отчет в происходящем, люди развлекались, ходили в кинотеатры и кафе, понимая, что в любой момент может упасть бомба. Ветеринар Дмитрий вспоминает, что еще в день начала операции НАТО никто не верил в то, что это может произойти:
– Мы были напуганы, но одновременно веселились, не понимая, из-за чего такое веселье. А когда бомбардировки закончились, началось солнечное затмение, что все связали с происходящим в стране, как некое страшное предзнаменование. Правда, мы в Белграде не так сильно почувствовали воздушные удары, как, например, в городе Ниш, поэтому в воспоминаниях все это кажется чем-то нереальным.
Многие говорят, что бомбардировки не воспринимались ими как прямая физическая угроза, и задним числом становится ясно, что операция НАТО стала кульминацией военного положения, в котором Сербия находилась в течение 10 лет. Служащая банка Гордана говорит, что тогда в ней преобладало чувство унижения:
– Ведь ты беспомощен, не знаешь точно ни что происходит, ни почему это происходит. И личное отношение к происходящему сталкивается с тем, как мир на это смотрит. Думаю, что мы так и не преодолели чувство унижения, а только оттеснили его. Я понимаю, что в каком-то смысле это и исторический конфликт малых народов с великими, и конфликт разных интересов. Но когда ты – всего лишь обычный человек, оказавшийся в гуще всего этого, то чувствуешь себя обвиняемым, в которого тычут пальцем.
Милош, которому на время начала бомбардировок было 12 лет, говорит, что сигнал воздушной тревоги еще долго преследовал его и после окончания операции, и самое тяжелое для него сейчас снова слышать этот звук каждый год 24 марта:
– Я всё ещё чувствую запах подвала, где мы скрывались. Помню звук бьющихся от взрыва оконных стекол в комнате моей сестры. И мрак на улице. Город в темноте выглядел призрачным, он полнился слухами, а мы, дети, их повторяли: что через горы и леса приближаются орды бородатых албанцев, которые всех нас убьют. Последнее, что я помню из того периода: палатка в Македонии, в которой было объявлено, что война окончена. Война, в которой мы, якобы, победили.
Сейчас, 11 лет спустя, мои ровесники никогда не разговаривают ни о бомбардировках, ни о прошлом. Нам не дали ответа на вопрос, почему это случились, нам неизвестно, что этому предшествовало. До сих пор идет пережевывание националистического понимание истории Милошевича.
Вспоминая события тех лет, жители Белграда говорят, что в те дни боялись войск и полиции Милошевича едва ли не больше, чем самих бомбежек. Преподаватель истории Никола считает, что тогда и сейчас сербская общественность оставалась к жертвам равнодушна:
– Все сочувствуют своим личным эмоциям, и никто – гражданам городов бывшей Югославии, которые находились в сходной ситуации из-за агрессии из Белграда. Бомбардировки НАТО Белград терпел три месяца, а Сараево бомбардировки Сербии – более трёх лет. И в Сербии не было никаких чувств сострадания к людям, которые не только говорили с ними на одном языке, но и долго жили в одном государстве.
Конечно, подобные разговоры – это не социологический анализ общества, определяющее мнение большинства граждан Сербии. Все мои собеседники – жители центра Белграда, образованные люди, которые к прошлому относятся критически. В то время как специалисты говорят, что страх, который тогда жил во многих людях, поблек:
– Когда в опросах упоминаются разные события прошлого, связанные с войнами, натовские бомбардировки не высвечиваются как самое травмирующее событие прошлого. Даже разрушенные здания, оставшиеся в Белграде, в общественном сознании не вызывают серьёзных ассоциаций с бомбардировками. Однако если речь идет непосредственно об отношении к НАТО, приходит чувство обиды, которую поддерживает злобная политическая риторика, – говорит директор крупнейшего на Балканах агентства по исследованию общественного мнения "Стратеджик маркетинг", социолог Срджан Богосавлевич.
После 78 дней воздушной операции НАТО, в Македонии, у городка Куманово, было подписано военное соглашение между Сербией и Североатлантическим союзом. Режим Милошевича назвал это победой Сербии, утверждая, что Сербия сохранила Косово. Вскоре в Косово были введены миротворческие силы под командованием НАТО, а через девять лет Приштина провозгласила независимость края от Сербии.
В Сербии же до сих пор не задаются вопросом, что на самом деле вызвало бомбардировки НАТО и можно ли было их избежать.
Фрагмент передачи Ирины Лагуниной "Время и мир"
Каждый год 24 марта ровно в полдень в городах Сербии раздаётся сигнал отбоя воздушной тревоги, возлагаются венки у памятников и проводятся мероприятия в память жертв. Считается, что число погибших в результате авианалетов – три тысячи человек, две трети из которых мирные граждане.
11 лет спустя кажется, что раны не полностью зажили, и отношение сербов к этим событиям остаётся очень эмоциональным. И хотя многое удалось переосмыслить за эти годы, жители Белграда говорят, что это было ненормальное время, в котором уживались патологическая эйфория и страх. Полностью отдавая себе отчет в происходящем, люди развлекались, ходили в кинотеатры и кафе, понимая, что в любой момент может упасть бомба. Ветеринар Дмитрий вспоминает, что еще в день начала операции НАТО никто не верил в то, что это может произойти:
– Мы были напуганы, но одновременно веселились, не понимая, из-за чего такое веселье. А когда бомбардировки закончились, началось солнечное затмение, что все связали с происходящим в стране, как некое страшное предзнаменование. Правда, мы в Белграде не так сильно почувствовали воздушные удары, как, например, в городе Ниш, поэтому в воспоминаниях все это кажется чем-то нереальным.
Многие говорят, что бомбардировки не воспринимались ими как прямая физическая угроза, и задним числом становится ясно, что операция НАТО стала кульминацией военного положения, в котором Сербия находилась в течение 10 лет. Служащая банка Гордана говорит, что тогда в ней преобладало чувство унижения:
– Ведь ты беспомощен, не знаешь точно ни что происходит, ни почему это происходит. И личное отношение к происходящему сталкивается с тем, как мир на это смотрит. Думаю, что мы так и не преодолели чувство унижения, а только оттеснили его. Я понимаю, что в каком-то смысле это и исторический конфликт малых народов с великими, и конфликт разных интересов. Но когда ты – всего лишь обычный человек, оказавшийся в гуще всего этого, то чувствуешь себя обвиняемым, в которого тычут пальцем.
Милош, которому на время начала бомбардировок было 12 лет, говорит, что сигнал воздушной тревоги еще долго преследовал его и после окончания операции, и самое тяжелое для него сейчас снова слышать этот звук каждый год 24 марта:
– Я всё ещё чувствую запах подвала, где мы скрывались. Помню звук бьющихся от взрыва оконных стекол в комнате моей сестры. И мрак на улице. Город в темноте выглядел призрачным, он полнился слухами, а мы, дети, их повторяли: что через горы и леса приближаются орды бородатых албанцев, которые всех нас убьют. Последнее, что я помню из того периода: палатка в Македонии, в которой было объявлено, что война окончена. Война, в которой мы, якобы, победили.
Сейчас, 11 лет спустя, мои ровесники никогда не разговаривают ни о бомбардировках, ни о прошлом. Нам не дали ответа на вопрос, почему это случились, нам неизвестно, что этому предшествовало. До сих пор идет пережевывание националистического понимание истории Милошевича.
Вспоминая события тех лет, жители Белграда говорят, что в те дни боялись войск и полиции Милошевича едва ли не больше, чем самих бомбежек. Преподаватель истории Никола считает, что тогда и сейчас сербская общественность оставалась к жертвам равнодушна:
– Все сочувствуют своим личным эмоциям, и никто – гражданам городов бывшей Югославии, которые находились в сходной ситуации из-за агрессии из Белграда. Бомбардировки НАТО Белград терпел три месяца, а Сараево бомбардировки Сербии – более трёх лет. И в Сербии не было никаких чувств сострадания к людям, которые не только говорили с ними на одном языке, но и долго жили в одном государстве.
Конечно, подобные разговоры – это не социологический анализ общества, определяющее мнение большинства граждан Сербии. Все мои собеседники – жители центра Белграда, образованные люди, которые к прошлому относятся критически. В то время как специалисты говорят, что страх, который тогда жил во многих людях, поблек:
– Когда в опросах упоминаются разные события прошлого, связанные с войнами, натовские бомбардировки не высвечиваются как самое травмирующее событие прошлого. Даже разрушенные здания, оставшиеся в Белграде, в общественном сознании не вызывают серьёзных ассоциаций с бомбардировками. Однако если речь идет непосредственно об отношении к НАТО, приходит чувство обиды, которую поддерживает злобная политическая риторика, – говорит директор крупнейшего на Балканах агентства по исследованию общественного мнения "Стратеджик маркетинг", социолог Срджан Богосавлевич.
После 78 дней воздушной операции НАТО, в Македонии, у городка Куманово, было подписано военное соглашение между Сербией и Североатлантическим союзом. Режим Милошевича назвал это победой Сербии, утверждая, что Сербия сохранила Косово. Вскоре в Косово были введены миротворческие силы под командованием НАТО, а через девять лет Приштина провозгласила независимость края от Сербии.
В Сербии же до сих пор не задаются вопросом, что на самом деле вызвало бомбардировки НАТО и можно ли было их избежать.
Фрагмент передачи Ирины Лагуниной "Время и мир"