Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. О культуре - на два голоса. Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня в программе:
Жертвы Второй мировой – русские ученые как перемещенные лица: новая книга.
Перемещенные лица на киноэкране: к 60-летию фильма Роберто Росселини “Стромболи, земля божья” - заметки Михаила Талалая.
Социализм как ругательство: реформа здравоохранения и американская психология – эссе Бориса Парамонова.
Культурная панорама и новые музыкальные записи. Это Ваша делянка, Андрей.
Андрей Гаврилов: Сегодня мы будем слушать представителя “горячего” сибирского джаза, замечательного пианиста Евгения Серебренникова.
Иван Толстой: Культурная панорама. Письма Сэлинджера выставлены в нью-йоркском Музее Моргана. Музей приобрел письма еще в 1998 году и держал под замком. Теперь, когда писатель скончался, его эпистолярий представлен публике.
Хотя "письма, - говорит куратор выставки Деклан Кили, никак не изменят сложившееся представление о Сэлинджере, - они укрепят его и добавят к нему деталей. Они показывают, что он не был странным, уединенным, чудаковатым человеком, как думали о нем многие".
Письма, написанные в период между 1951 и 1993 годами, содержат много едких шуток, самоуничижительного юмора, равно как и глубоких мыслей, и ностальгии о прошлом. Они позволяют приоткрыть тайну, которой была окутана каждодневная жизнь писателя, судить о его интересах, привычках, волновавших его мыслях. Письма, большая часть которых напечатана на пишущей машинке и подписана "Джерри" рукой Сэлинджера, адресована другу и бывшему соседу Майклу Митчеллу, который оформил обложку самого известного романа Сэлинджера "Над пропастью в ржи", ставшего мировым бестселлером. Роман, опубликованный в 1951 году, принес Сэлинджеру славу и почитание среди миллионов поклонников. Всего в мире продано 65 миллионов экземпляров романа на разных языках. Сэлинджер всячески избегал внимания к собственной персоне и вскоре после публикации "Над пропастью в ржи" стал жить в полном уединении. До сегодняшнего дня мало что было известно о жизни Сэлинджера после последних публикаций 1965 года. Однако, судя по письмам, он продолжал писать. Он пишет Митчеллу, что каждый день садится за письменный стол в 6 часов утра и пишет до полудня. В письме, датированном 16 октября 1966 года, Сэлинджер сообщает: "У меня накопилось стопок [рукописей] за 10, 12 лет… У меня есть две рукописи - на самом деле это книги, которые я несколько лет собираю и переделываю… Не знаю, когда я, наконец, соберусь что-то в связи с ними предпринять". Книги, о которых он говорит в этом письме, никогда и нигде не публиковались. Сегодня ученые, издатели и поклонники творчества Сэлинджера ждут появления новых его работ.
"Эти письма, - говорит куратор Деклан Кили, - показывают, что он оставался вовлеченным в жизнь мира, даже после того как уединился от него". Выставка писем Джерома Сэлинджера в Музее Моргана в Нью-Йорке продлится до 9 мая.
Андрей, есть у вас что-нибудь достойное?
Андрей Гаврилов: Ну, что может быть достойнее писем Сэлинджера? Я с грустью слушал вашу информацию, Иван, потому что фраза “поклонники, критики, любители… с нетерпением ждут новых произведений (или, вернее, новых публикаций) своего любимого писателя”, в общем, для меня звучит, как вы знаете, и я уже не раз это говорил, достаточно мрачно. Если эту фразу перевести на человеческий язык, то она звучит примерно так: поклонники, критики, и так далее, наконец-то, дождались своего звездного часа, смерти любимого писателя, и теперь набросятся на то, чтобы читать произведения, которые сам Сэлинджер, судя по всему, не хотел, чтобы они читали. Забавная дилемма, мы с вами часто об этом спорим, ответа на нее нет, но радости миллионов поклонников я, в данном случае, разделить не могу.
Еще одна тема, которая всегда является предметом нашей с вами пикировки, получила неожиданное подкрепление, если так можно сказать, сообщением из Англии. Британские ученые признали еще одну пьесу работой великого драматурга Уильяма Шекспира. Как сообщило Би-Би-Си, это обнаруженное около трехсот лет назад произведение под названием “Двойной обман”, считалось с 18-го века подделкой. Специалисты Ноттингемского университета провели специальное расследование, результаты которого сняли сомнения в истинном авторстве пьесы. Оказалось, что работа все же принадлежит перу Шекспира, правда, написана в соавторстве с еще одним драматургом - Джоном Флетчером. В этом нет ничего необычного, потому что в то время большинство пьес или, как минимум, полвина, создавались в соавторстве разных драматургов. Это, кстати, отметил и профессор Брин Хаммонд из Ноттингемского университета. Брин Хаммонд стал редактором одного из последних собраний сочинений Шекспира, куда вошел и “Двойной обман”. Ученые установили, что Шекспир написал большУю, если не бОльшую часть этой пьесы. Руку Шекспира, - рассказал профессор Хаммонд, - можно распознать в Действии первом, Действии втором, а также, вероятно, в первых двух сценах Действия третьего. По его словам, “Двойной обман” был написан вскоре после того, как в 1612 году вышел в свет перевод “Дон Кихота” Сервантеса, а в 1613 году эта пьеса была минимум дважды поставлена на сцене. В 18-м веке была предпринята новая постановка “Двойного обмана”, но она уже была обозначена как “адаптация шекспировского произведения” и пьеса была названа фальшивкой. Очевидно, именно с тех пор ее принадлежность перу Шекспира отрицалась. Для меня, Иван, это означает только одно: что собрание сочинений Шекспира станет толще на одно произведение. В отличие от вас (я знаю все ваши возражения или, вернее, думаю, что знаю), для меня эта новость не является ни интересной, ни революционной. Если эта пьеса была столь значительна, то неважно - Шекспир ее написал, Джон Флетчер или какой-то неизвестный Джон Смит. А если она была столь незначительна, то уж тем более неважно, кто ее автор.
Иван Толстой: Ну, Андрей, я читал тоже об этой новости и, должен сказать, что там, по-моему, дело несколько сложнее, на целый виток сложнее. Вообще говоря, ученое английское сообщество не так благосклонно смотрит на признание Ноттингемского профессора, на его желание включить в том Шекспира, который он сейчас составляет эту пьесу “Двойной обман, или Бедствующие любовники”. Вообще-то говоря, в этом виде она известна исключительно в пересказе, в адаптации, как вы правильно выразились, театрального импресарио 18-го века, а именно Льюиса Теобальда, который представил эту пьесу публике в 1727 году. И там говорится не столько о том, что вот существует чистый шекспировский текст или чистый текст Флетчера, который, кстати, тоже был актером вместе Шекспиром, и входил в труппу знаменитого театра “Глобус”, но о том, что этот самый Льюис Теобальд насколько закрыл шекспировско-флетчеровский слой своими фантазиями, что очень трудно докопаться до этих самых шекспировских слов, выражении, пассажей, и так далее. Там все гораздо сложнее. Но мне очень понравилось, как вы нашим слушателям представили это новое шекспировское произведение - ясное и незамутненное, как прямо голубиную слезу.
А вот культурная новость, в которой нет никакого сомнения. Библиотека Конгресса, в ознаменование столетия со дня смерти Льва Толстого, получит в дар созданный скульптором Григорием Потоцким бюст писателя. На прошлой неделе в вашингтонском Русском культурном центре состоялось открытие выставки Потоцкого - автора 55 памятников, установленных по всему миру.
Скульптор состоит президентом Международной Академии Доброты. Ноу комментс, как говорится. Потоцкий выразил надежду, что скульптура придется ко двору директору Библиотеки Джеймсу Биллингтону, автору книги “Лицо России”. В ответ, заведующий европейским отделом Библиотеки Конгресса Грант Харрис поблагодарил скульптора за подарок, подтвердив, что доктор Биллингтон очень рад скульптуре.
“У нас собрано около 3 тысяч томов Льва Толстого и о нем. Это, наверное, самая большая коллекция литературы о Толстом за пределами России”, - сказал он. – “Доктор Биллингтон очень признателен. Нам очень приятно получить этот подарок. Но нам нужно подумать, куда поставить его, поскольку мы не собираем скульптуры. Нам однажды подарили скульптуру и она до сих пор в офисе доктора Биллингтона. Так что, может быть, и эта скульптура также какое-то время постоит там”.
Как отреагировал на эту новость скульптор Потоцкий - неизвестно.
Андрей Гаврилов: Я не знаю, что такое Международная Академия Доброты, мне нравится название, тем более нравится, что если сократить это по первым буквам, то получится слово MAD - то есть, “безумный”.
Иван Толстой: Или, я думаю, что это такое, знаете, продолжение художественной традиции. Дело в том, что в эмиграции был знаменитый карикатурист, который очень много рисовал всякого такого смешного Сталина с сапожной щеткой вместо волос, абсолютно карикатурного, всегда в галифе, в сапогах, с кровью, капающей с его когтей. Так вот, он подписывался аббревиатурой МАД. Но продолжим, тем не менее, обзор культурных новостей.
Московское издательство “Росспэн” выпустило книгу доктора исторических наук Татьяны Ульянкиной “Дикая историческая полоса: Судьбы российской научной эмиграции в Европе, 1940-1950-е годы”. Татьяна Ульянкина много работала по всему миру в архивах и, прежде всего, в архиве Толстовского Фонда в Америке, где отложились разнообразные документы о вот этой самой дикой исторической полосе, когда сотни ученых вынуждены были прервать нормальное течение своей исследовательской жизни и думать о хлебе насущном. Физики, химики, биологи – все, кто связан с жизнью лабораторий, оказались предоставлены самим себе. Многие были арестованы нацистами. Но с концом войны для большого числа исследователей лишения не кончились. Никто ведь не стремился отстраивать лаборатории в первую очередь: были дела поважнее и понасущнее. И тут на помощь пришли американские благотворительные организации, одна из них - этот самый Толстовский Фонд. Напомню, что Толстовский Фонд был организован и создан дочерью Льва Толстого Александрой Львовной, той самой, которая еще в 20-е годы, в составе целого коллектива исследователей и ученых, готовила большое, юбилейное, 90-томное собрание сочинений своего отца - она была превосходная читательница каракулей Льва Николаевича, разбирала их лучше, чем кто бы то ни было, и внесла огромный вклад в разбор многих десятков ящиков с рукописями писателя. Но в 1929 году, из-за политических конфликтов, возникавших в связи с идеологическим давлением на Ясную Поляну, на нее, как на хранителя, в связи с запретом целого ряда произведений Льва Толстого, прежде всего, религиозного содержания, а также тех произведений, которые были направлены против смертной казни, Александра Львовна была вынуждена уехать за границу. Сперва с лекциями в Японию, а потом она перебралась чрез океан, работала в США. Работала, кстати, просто на поле, копая грядки. И кто-то ей предложил организовать благотворительный фонд и помогать русским за границей, потому что у разных национальных диаспор были свои помощники, были свои фонды - и армянский, и литовский, и еврейский, а вот собственно русского фонда не было. И Александра Львовна в 1939 году, в апреле месяце, создала такой фонд и назвала его именем своего отца - Толстовский Фонд. Кстати, тут же понадобилась и реальная практическая деятельность этого фонда и помощь, потому что осенью началась Советско-финская война, и вот Толстовский Фонд, в качестве первых своих подопечных, принял советских военнопленных, которые оказались у финнов. Затем была Вторая мировая война, и вот после войны эта организация, как и многие другие американские университетские и благотворительные организации, выслала деньги, пищевые посылки в Европу, всякие медикаменты, помогали тем, кто оказался лагерях перемещенных лиц. Это были уже не концлагеря, это были лагеря для поддержки, для оказания помощи, для кормления разбросанных по всей Европе людей, у которых просто не было жилища, не было работы. Там они могли выжить, хотя условия были чудовищные. Вот в эту “дикую историческую полосу” Толстовский Фонд оказал поддержку очень многим людям, десяткам и сотням людей, и выслал так называемые “аффидевиты”, то есть бумаги, гарантирующие, что в течение какого-то времени, нескольких лет, Толстовский Фонд берет на содержание этих ученых, им не придется протягивать руку и просить у американского правительства помощь. В этом смысл такого “аффидевита”.
Вот всему этому посвящена очень интересная книга Татьяны Ульянкиной, в которой, в качестве особого достоинства, нужно отметить большой научный аппарат, огромный биографический словарь, который сам читается как просто синопсис киносценария о той драматической эпохе, множество фотографий, целый альбом, и я всячески рекомендую эту книжку тем, кто занимается историей русской эмиграции
Продолжим тему перемещенных лиц. Ди-Пи в Италии, на киноэкране. 60 лет исполнилось фильму Росселлини "Стромболи" (1950) - Ингрид Бергман играет литовскую дипийку (из Ковно), которая стремится уехать в Аргентину и, получив отказ, выходит замуж за итальянца. Подробнее расскажет наш корреспондент в Италии Михаил Талалай.
Михаил Талалай: Конечно, фильм “Стромболи, земля Божья” сам по себе замечен, да еще как. Он по праву признан классикой итальянского неореализма. А вот о том, что фильм посвящен Ди-Пи, драматической судьбе дипийки из подсоветского пространства, - об этом, как говорится, проглядели. В самой Италии термин Ди-Пи малоизвестен, а те соотечественники, что видели и комментировали фильм, вероятно, плохо знали дипийскую проблематику. В русских публикациях главную героиню фильма, дипийку Карин, называют в лучшем случае беженкой, а иногда даже и просто переселенкой.
Действие фильма происходит в 1948 году и режиссер этот год обозначает. Пишет он и в титрах, в первых кадрах, что изначально речь идет о лагере, куда собирали людей, “разбросанных войною”.
Главная героиня Карин - родом из Литвы - непонятно как оказывается в конце войны в Италии. Теперь же она не хочет возвращаться на родину, принудительно ставшую советской, а желает уехать как можно дальше. К примеру – в Аргентину, которая охотно принимала дипийцев, но не всех.
Одна из начальных сцен фильма – коллоквиум, как сейчас говорят, с аргентинским консулом.
Интересно, что литовка Карин свой родной город называет по-
славянски Ковно, а не по-литовски – Каунас. С 1940 года Литва входила в состав Советского Союза, и, в принципе, Карин могла считаться и беглой советской гражданкой. А как мы теперь знаем, по Ялтинскому договору – его секретной части – Сталин хотел обратно “предателей” из числа бывших советских граждан. Такую зачистку проводили в Западной Европе, по согласованию с союзниками-демократами, представители СМЕРШ. Конечно, вряд ли СМЕРШ стал бы заниматься девушкой из Ковно: его интересовали казаки-красновцы, власовцы и иже с ними.
Но почему же Аргентина не захотела к себе красавицу Карин – ее играет шведская дива Ингрид Бергман. Намек дает сразу представитель итальянских спецслужб, присутствующий на коллоквиуме. Он без обиняков сообщает, что девушка все врет. Правду мы узнаем уже к середине фильма: литовка рассказывает итальянскому священнику о том, что была любовницей немецкого офицера. А прежде аргентинскому консулу она утверждала, что якобы за ней охотилось Гестапо.
О схожей ситуации подробно рассказывает другой дипиец, Борис Ширяев, в его книге “Ди-Пи в Италии”, недавно переизданной под моей редакцией в Петербурге в издательстве “Алетейя”. Он тоже сотрудничал с немцами – как редактор оккупантской газеты. После разгрома Германии дабы избежать СМЕРШ – его агентов он называет “охотниками за черепами” - Ширяев заучивает легенду о том, что он вовсе не бывший советский гражданин, а представитель Первой волны эмиграции. Он также стучится во все заокеанские двери – и все они перед ним крепко закрываются. Об этом он рассказывает с присущей ему иронией.
“Я-то, дурак, в Аргентину лез! К счастью, список с моим именем в океане, говорят, потонул, в Чили сунулся – сантиметра роста не хватило, в Канаду – жена протанцевать перед врачом не сумела, в Австралию – лишние года оказались, так сказать, внеплановые… Теперь по инерции в США намереваюсь, но туда 20 кило веса недостает…”
Судьба самого Ширяева остается за рамками книги, но в Аргентину, в отличие от героини фильма “Стромболи”, он-таки сумел уехать – по линии Ватикана, приняв католичество.
Собственно вся кинодрама у Росселлини исходит из этой дипийской трагедии – невозможности вернуться домой и желания уехать как можно дальше. В итоге Карин принимает предложение о замужестве со стороны итальянского охранника лагеря, паренька с неведомого острова Стромболи.
Я не буду пересказывать дальнейшее – это развернутый кинорассказ о конфликте архаичных островитян с эмансипированной чужестранкой.
Фильм, вышедший в 1950 году, ровно 60 лет тому назад, получил неожиданную рекламу от его создателей: режиссер и актриса, оба состоявшие тогда в законных браках, закрутили чуть ли не прямо на съемочной площадке роман. И зрителю видно, что Росселлини страстно влюблен в красавицу Ингрид. В Америке, правда, эта реклама вышла боком: тогда пуританские американцы сурово заклеймили и Ингрид, и Роберто Росселлини, и бойкотировали фильм.
В Италии, конечно, все вышло иначе. Особенно на самом острове Стромболи. Мне доводилось там бывать – это малый сицилийский островок, к северо-востоку от собственно Сицилии. Бедных исхудалых рыбаков, так блестяще снятых Росселлини, теперь уже нет. Их дети и внуки живут припеваючи за счет сдачи бывших рыбацких хижин курортникам – под сенью вездесущих рекламных плакатов кинофильма “Стромболи, земля Божья”. Картину постоянно крутят в одном кинозале. Перед ужином местные жители и курортники пьют аперитив в самом модном баре на острове. Он называется “Ингрид”. Хотя его надо бы назвать иначе – Карин, по имени дипийки из Литвы.
Иван Толстой: Культурная панорама. В понедельник 29 марта в Центре искусств Михаила Барышникова в Нью-Йорке состоится церемония вручения премии Либерти танцовщику и хореографу Владимиру Васильеву, гостящему в США по приглашению международного балетного конкурса “Youth America Grand Prix”. Премией Либерти, которая присуждается в двенадцатый раз, отмечается выдающийся вклад в развитие культурных связей между Россией и США. Ее учредителем является постоянное Независимое жюри премии, состоящее из художника Гриши Брускина, историка культуры Соломона Волкова и писателя Александра Гениса. Спонсор премии – медиа-группа Континент USA и Американский университет в Москве.
В решении жюри говорится:
“Владимир Васильев – один из величайших танцовщиков в истории балета. О нем говорили, что в танце он так же мощно красив, как творения Микеланджело. Васильев – живая легенда во всем мире, но особенно он популярен в США. Американcкие критики отмечали, что Васильев – “один из наиболее изумительных балетных виртуозов ХХ века”. Одновременно они подчеркивали особое артистическое благородство Васильева, а также эмоциональную и интеллектуальную насыщенность и глубину создаваемых им сценических образов. Не менее высоко оценивалась и деятельность Васильева как автора новых балетов, а также редактора и репетитора классики. Энергичный, рыцарственный, прирожденный лидер и обаятельный человек, Васильев олицетворяет для американцев высочайшие достижения и лучшие качества русского балета”.
Среди награжденных премией “Либерти” в прошлые годы – директор музея Гуггенхайм Томас Кренц, директор Библиотеки Конгресса Джеймс Биллингтон, коллекционер русского нонконформистского искусства Нортон Додж, писатели Василий Аксенов и Владимир Сорокин, кинорежиссер Алексей Герман, музыканты Владимир Спиваков, Гидон Кремер и Владимир Ашкенази, главный редактор журнала “Ньюйоркер” Дэвид Ремник, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, эссеисты Михаил Эпштейн и Борис Парамонов, издатель Ирина Прохорова и переводчик Виктор Голышев, поэты Лев Лосев, Лев Рубинштейн, Дмитрий Пригов, Владимир Гандельсман, художники Олег Васильев и Вагрич Бахчанян, танцовщик Михаил Барышников, директор Музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Антонова.
И еще об одном событии. 28-го марта в Киеве состоится премьера 75-минутного фильма режиссера Валерия Балаяна “Любите меня, пожалуйста!”. Документальный фильм посвящен журналистке Насте Бабуровой, журналистке, погибшей год назад в Москве, на улице, вместе с адвокатом Станиславом Маркеловым. Фильм Балаяна помещает эту историю в контекст расцветающего российского фашизма. В картине говорят друзья, коллеги, родители Насти Бабуровой. Показ состоится 28 марта в киевском Доме Кино, в рамках фестиваля Документального кино о правах человека. Начало в 17 часов.
Режисер Валерий Балаян родился 1960 году. Он член Союза кинематографистов, член Гильдии кинодраматургов России, член Гильдии неигрового кино России. Работал в телекомпаниях РЕН-ТВ, “Альма-Матер”, “Культура”, РТР, ТВЦ. По его сценариям снято более 40 документальных фильмов . Как режиссер он поставил больше 60 неигровых кино и телефильмов. Валерий Балаян, как знают наши слушатели – корреспондент Радио Свобода.
Продолжаем программу. “Социализм, как ругательство. Реформа здравоохранения и американская психология”. Эссе Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: Дебаты относительно реформы здравоохранения в Соединенных Штатах достигли максимального накала накануне предстоящего голосования проекта реформы в Конгрессе. Судьба реформы – не только данной, но и всех когда-либо бывших попытках решить проблему всеобщего страхования здоровья являет парадоксальный склад и политической системы Америки, и, самое интересное - психологии самих американцев. Не секрет, что с протестом против единой системы страхования выступают не только крупные страховые компании или медицинские ассоциации, но и сплошь и рядом будущие бенефицианты предполагаемой системы всеобщего страхования. Недаром же в эти дни всплыл из исторических глубин Америки старинный термин, касающийся “чаепития”, ти-парти, как говорят здесь. Это из школьного учебника истории: возмущенные повышением налогов британской короны на жителей американских колоний, жители Бостона в знак протеста сбросили в море груз чая, не желая платить увеличенную пошлину на этот экзотический по тем временам товар. Это и назвали бостонским чаепитием, Бостон ти-парти. И вот такими ти-парти, такими новыми чаепитиями стали называть протестные митинги американцев, выступающих сейчас против проекта реформы здравоохранения, предложенного администрацией президента Обамы. Дошло до того, что сторонники реформы в противовес стали организовывать контр-партии, названные ими кофепитиями. Политическая жизнь Америки, как и любой страны развитой демократии, являет пеструю и живописную картину.
Я не буду сейчас касаться деталей реформы – она осень сложна, переизбыточествует деталями и подробностями, и охватить ее в одном понятном очерке профану не представляется возможным. Достаточно сказать, что текст, представленный на обсуждение Конгрессу, составляет полторы тысячи страниц. Меня, нас интересует сейчас другое: почему столь многие американцы, которым реформа несет несомненное облегчение в смысле медицинского страхования, выступают против нее? Первый, и сильнейший, протест вызывал начальный план единого источника страхования, идея универсального страхового плана, идущего из единого центра и охватывающего всех граждан Соединенных Штатов. Возник призрак так называемого Большого Брата – образ из романа Джорджа Орвелла “1984”: говоря попросту, модель тоталитарного управления важной областью частной жизни граждан. Большой Брат, Большое правительство – пугало американцев: им невыносима мысль, что какие-то, причем важные вопросы их жизни будет решать кто-то за них, а не они сами. Идея единого планирования, единого управления, единого порядка глубоко чужда американцам – не только американскому мировоззрению, но и американской психологии, что в принципе еще важнее и глубже. Говорят же, что в жизни стран главную роль играют не законы, а нравы. Это верно даже в таких, в общем-то, печальных случаях, как российская жизнь, которая управляется, как известно, не по закону, а, как теперь говорят, по понятию. По российским понятиям, автомобилист должен не за что давать взятку гаишнику; по американским – никто не желает расплачиваться за определенный набор одинаковых благ точно так же, как сосед. Никакой уравниловки. Полная опора на себя, на свою самостоятельность, на собственную самодеятельность.
Между тем по ходу обширнейших обсуждений и комментариев, вызываемых предстоящей реформой, высказывались и вошли в оборот интереснейшие факты. Один из самых интересных приведен в статье колумниста “Нью-Йорк Таймс” Николаса Кристоффа. Он задал читателям вопрос: а когда, по-вашему, в какой из периодов новейшей американской истории заметнее всего поднялась длительность жизни? Перечислив все наиболее заметные периоды процветания, вроде послевоенного бэби-бума или эпохи великого общества в проекте президента Джонсона, Кристофф говорит: а вот и нет! Самые, оказывается, благоприятные годы в смысле долголетия американцев – сороковые, то есть военные – с 41-го по 45-й. А дело, оказывается, в том, что во время войны все американцы были охвачены медицинскими освидетельствованиями – на предмет военной службы. Естественно, что при таком всеобщем охвате ни одна болезнь, ни одно органическое неблагополучие не оставались не замеченными, а замеченные – подвергались тут же лечению.
Вывод отсюда следует принципиальный, универсальный, глобальный, пишет Николас Кристофф: главное в здоровье нации – всеобщий охват здравоохранительными мероприятиями, а даже не качество последующего лечения, даже не самые передовые медицинские технологии. В сущности, на этом примере из сравнительно недавней американской истории подтвердилась одна древняя медицинская аксиома: главное – не лечить, а предупреждать болезни, главное не лечение, а профилактика болезней.
Ларчик в очередной раз открылся донельзя просто. Но человек, а тем более американец, привыкший во всем полагаться на собственную инициативу, не так-то просто поддается этому правилу ларчика. И об этом существует убедительнейшая литература, в том числе и на русском языке, - об этом парадоксальном феномене, называемом человек. Да лучше русского Достоевского об этом никто и не написал – взять хотя бы его “Записки из подполья”. Но это сочинение тяжеловато для нашего сегодняшнего легкого разговора, поэтому я возьму другую его вещь – очерки о Европе под названием “Зимние заметки о летних впечатлениях” - сочинение 1863 года.
Там, между прочим, Достоевский заводит речь о новейшей европейской новинке – теориях социализма. И считает Достоевский, что никакого социализма на европейской почве не получится, несмотря на все предполагаемые выводы этого проекта. Приведем хотя бы такие слова Достоевского:
Диктор: “Конечно, есть великая приманка жить хоть не на братском, а чисто на разумном основании, то есть хорошо, когда тебя все гарантируют и требуют от тебя только работы и согласия. Но тут опять выходит загадка: кажется, уж совершенно гарантируют человека, обещаются кормить, поить его, работу ему доставить и за это требуют с него только самую капельку его личной свободы для общего блага, самую, самую капельку. Нет, не хочет жить человек и на этих расчетах, ему и капелька тяжела. Ему всё кажется сдуру, что это острого и что самому по себе лучше, потому – полная воля. И ведь на воле бьют его, работы ему не дают, умирает он с голоду, и воли у него нет никакой, так нет же, всё-таки кажется чудаку, что своя воля лучше. Разумеется, социалисту приходится плюнуть и сказать ему, что он дурак, не дорос, не созрел и не понимает своей собственной выгоды; что муравей, какой-нибудь бессловесный, ничтожный муравей, его умнее, потому что в муравейнике всё так хорошо, всё так разлиновано, все сыты, счастливы, каждый знает свое дело, одним словом; далеко человеку до муравейника! Другими словами, заканчивает Достоевский, хоть и возможен социализм, да только где-нибудь не во Франции”
Борис Парамонов: А вот тут и ошибся великий писатель, тут и оплошал: как раз во Франции, вообще в Европе оказался куда как возможен демократический социализм, социализм с человеческим лицом, как его назвали – в противовес тому социализму, который сотворили в России. Но не будем в доме повешенного говорить о веревке. Нас сейчас Америка интересует – та самая Америка, где по поводу реформы здравоохранения, предложенной президентом Обамой, начались панические разговоры о социализме. Это слово в Америке – ругательство, как мы могли убедиться на нынешних примерах. Америку ни русский, ни даже европейский пример соблазнить не может. Здесь каждый норовит, словами того же Достоевского, по своей глупой воле пожить. А оно, может, и к лучшему.
Иван Толстой: Давайте продолжим культурную панораму.
Андрей Гаврилов: Помните, Иван, как-то в нашей программе мы с вами, если не спорили, то обсуждали какие-то проблемы и выяснили, что, по-моему, мы оба с большим интересом относимся к наивному, самодеятельному или любительскому, не совсем профессиональному искусству. В данном случае “непрофессиональный” говорит не о качестве искусства, разумеется, а просто профессиональной принадлежности тех, кто это искусство творит. Мы сошлись на том, что очень интересна бывает непрофессиональная музыка, мы с вами были вместе на выставке наивных художников, и вот теперь в Москве произошло событие, которое, по-моему, вписывается примерно в этот же план. 20 марта в Москве открылся, в пятый раз уже, театральный фестиваль “В Добрый Час!”. Это Открытый молодежный театральный фестиваль. Что означает Открытый молодежный театральный фестиваль? Да очень просто. Это означает, что в Москве уже в пятый раз проходит фестиваль любительских молодежных и подростковых театральных коллективов и студий. То, что фестиваль проходит в пятый раз, показывает, что подобные мероприятия (назовем этим ужасным словом) очень востребованы не только в Москве, но и вообще по России. Для меня было очень интересным (я - человек посторонний, я только смотрю, так получилось, что я пять лет наблюдаю за этим фестивалем), с какими интересом к нему, неожиданно для меня (разумеется, это только для меня, человека со стороны) отнеслись высокие профессионалы. Открывал фестиваль (не этого года, а это фестивальное движение) Олег Табаков, которого, я думаю, представлять не нужно. В гости к фестивалю приезжали и художественный руководитель Российского Академического Молодежного театра Алексей Бородин, и известнейшая актриса Нелли Уварова, представители "Театр.doc", то есть люди, которые занимаются театром профессионально, увидели то, ради чего этот фестиваль и создавался - они увидели новое поколение, они увидели людей, которые намного свободнее чувствуют себя в театральном пространстве. Я ни в коем случае не хочу повторять великую фразу героя Евгения Евстигнеева из кинофильма “Берегись автомобиля”, помните, он говорит, что “наступит время, когда самодеятельный театр вытеснит, наконец, театр профессиональный”? Ни в коем случае, это все-таки два совершенно разных направления театрального искусства, но пять лет показали, что у тех, кто записывается на этот фестиваль и проходит жесткий отбор, а каждый год фестиваль показывает нам примерно 25 коллективов (хотя в Оргкомитет приходит намного больше заявок, но не все имеют возможность выступить в рамках фестиваля), так вот эти коллективы, которые выступают на фестивале, намного свободнее себя чувствуют в отборе материала, им присуща та завидная безбашенность и свобода, который зачастую, по самым разным причинам, лишены коллективы профессиональные. Очень интересно смотреть, как отбирают драматургический материал участники фестиваля. Пятый фестиваль, пятый год, и огромная часть пьес, которые представлены на фестивале, это пьесы современных российских драматургов. Это не условие фестиваля, никто не указывает, но получилось так, что в этом году довольно много, кстати, пьес о любви (это просто такое забавное замечание), и очень много (вот это уже серьезно) пьес современных драматургов, многие из которых еще не нашли своего места на профессиональной сцене. Интересно и то, что в зале сидят практически сверстники тех, кто играет на сцене, кто представляет какое-то театральное произведение, поэтому часто после того, как закрывается занавес и кончается спектакль, вспыхивают не то, что перепалки, но очень интересные, оживленные, зачастую ожесточенные споры. А потом те, кто только что играл на сцене, тоже находят себе место в зале и вместе с “профессиональными” зрителями смотрят то, что делали их сверстники из других театров или городов, а иногда даже и других стран. В общем, можно сказать, что 50 коллективов за пять лет (даже, может быть, чуть больше), более 120 спектаклей - это огромный багаж, который набрал этот фестиваль. И, несмотря на то, что он проходит не очень шумно, тем не менее, интерес к нему очень большой и я абсолютно убежден, что это то явление, которое еще будут вспоминать не раз, потому что это взращивание нового зрителя, это взращивание нового актера и, может, даже новых режиссеров. Несколько раз такие коллективы представляли пьесы, написанные ими самими, то есть это коллективное творчество театральной труппы. Весь этот фестиваль это огромный эксперимент или, в крайнем случае, результат демонстрации этого эксперимента. Это очень интересно. Фестиваль будет идти до 28 марта, если кто заинтересуется, то он проходит в Доме детского и юношеского творчества на Воробьевых горах, вход свободный. Очень всем рекомендую, вы можете увидеть то, что никогда не увидите на профессиональной театральной сцене.
Помните, некоторое время назад мы с вами поделились сообщением о том, что знаменитый американский кинорежиссер Роберт Земекис приступает к работе над новым вариантом фильма “Желтая Подводная Лодка” по мотивам песен Битлз?
Иван Толстой: Да, конечно, помню.
Андрей Гаврилов: Может быть, наша радость была несколько преждевременной, если не радость, то, по крайней мере, радостное ожидание этого произведения. Дело в том, что история четырехлетнего сотрудничества Роберта Земекиса и компании “Уолт Дисней”, пожалуй, подошла к концу - студия приступила к сокращению расходов, и диснеевское руководство приняло решение закрыть студию, на базе которой работал все последние годы Земекис. Если кто помнит, его последние фильмы, такие, как “Рождественская история” или “Беовульф”, мы сейчас не обсуждаем их художественные достоинства, но с точки зрения чисто технологической понятно, что это был не такой прорыв, как фильм “Аватар” Камерона, но, тем не менее, эффекты, которыми пользовался режиссер, довольно сложно повторить в другой студии, по крайней мере, нельзя просто взять и переехать куда-то, это нужно снова создавать практически с нуля. Что будет с теми проектами Земекиса, которые сейчас в работе, пока еще не ясно. Что будет с “Желтой Подводной Лодкой”, а я напомню, что даже уже куплены права на песни, то есть расходы были достаточно значительными, тоже непонятно. Есть только надежда, что каким-то образом стороны договорятся, чтобы, по крайне мере, проекты, которые в работе, не были закрыты. По крайней мере, такая же история или, вернее, очень похожая история происходит сейчас с фильмом “Хоббит”. На этот раз речь идет о другой студии, о студии “Metro-Goldwyn-Mayer”, которая собирается заявить о своем банкротстве, по некоторым сообщениям уже заявила, по другим - еще не заявила, но, тем не менее, известно, что финансовое положение студии “Metro-Goldwyn-Mayer” достаточно непрочное и съемки “Хоббита” находятся под угрозой. Я напомню, что фильм “Хоббит” это, так сказать, приквел трилогии “Властелин колец”, то есть фильм, в котором показаны события, предшествующие основному повествованию киноэпопеи, снятой по произведениям Толкиена. Как известно, “Хоббит” будет состоять из двух фильмов или из двух серий, и работает над ними Гильермо Дель Торо, знаменитый режиссер, которого очень все полюбили за фильм “Лабиринт фавна”. Я не разделяю всеобщей любви к этому фильму, но, тем не менее, режиссер он неплохой, и под руководством мага современного кино Питера Джексона, вполне возможно, добьется чего-то любопытного. Несмотря на то, что “Metro-Goldwyn-Mayer” хочет заявить или уже заявила о своем банкротстве, тем не менее, было специально подчеркнуто, что работа над “Хоббитом” продолжится в любом случае. Премьера назначена на декабрь 2011 года.
Иван Толстой: Когда, Андрей, вы говорили о “Желтой Подводной Лодке” и о Земекисе, я хотел вставить маленькое замечание, такой выкрик из зала, но не успел, вы поехали дальше. Сейчас позвольте выкрикнуть: Фила Спектора побили в тюрьме. Вот околобитловская новость.
Андрей Гаврилов: “Вы мне простите смех этот дерзкий”, - как говорил классик. Вы знаете, если Фил Спектор невиновен, то то, что ему выбили пару зубов это, наверное, самая незначительная из его бед, а если он виновен, то он не первый, кого били в тюрьме.
Иван Толстой: Андрей, а теперь наступило время вашей персональной рубрики. Расскажите, пожалуйста, о хорошей музыке, как вы ее охарактеризовали, поподробнее.
Андрей Гаврилов: Я не могу сказать, что я был особенно оригинальным, я надеюсь, что вся музыка, которой мы завершали наши программы, может считаться хорошей, по крайней мере, я в этом уверен. Я понимаю, что это вопрос вкуса, пристрастий, и так далее, но, тем не менее, я гарантирую, что вся эта музыка - выше определенной планки, и мне очень было бы приятно, если бы со мной соглашались вы, Иван, и наши слушатели. И вот сегодня мы слушаем относительно редкую музыку, это джазовая музыка, которая к нам пришла из Сибири. Редкость не в том, что в Сибири мало джаза, в Сибири много джаза, намного больше, чем нам в Москве, и вам, Иван, в Праге, кажется. Джазовая жизнь Сибири кипит не меньше, чем в Санкт-Петербурге, Ростове или Москве. Может, чуть меньше возможностей, может быть, чуть меньше мест, где это может происходить, и точно совершенно, намного меньше информации, которая попадает в центр. Мы знаем, что в Новосибирске существует замечательный диксиленд, мы знаем, что в Новосибирске много лет живет и работает Сергей Беличенко - человек, который сделал для развития джаза вообще, и сибирского джаза, в частности, наверное, больше, чем кто бы то ни было другой, человек, который писал книги о сибирском джазе, организовывал фестивали, концерты, основал фирму, которая выпускает практически только сибирский джаз. Энергии этого человека можно - по-хорошему или по-плохому, кто как может - позавидовать. И вот на его фирме, которая называется “Ermatell Records”, вышел альбом новосибирского же пианиста Евгения Серебренникова. Можно сказать, что именно Евгений Серебренников положил начало филармонической джазовой традиции в Новосибирске, именно его трио с Олегом Петриковым и Сергеем Скомороховым в 1989 году, первым из джазовых ансамблей, отыграло авторский концерт в филармоническом зале. И, в общем, не случайно, что это был именно концерт Серебренникова, пожалуй, самого академичного джазового музыканта Новосибирска. Он - классицист, ему нравится джаз с развитым гармоническим языком. Сегодня Серебренников - основная движущая сила популярного клубного ансамбля “City Jazz Quartet”. С этим квартетом Евгений представляет и коммерчески успешные филармонические программы. До диска “Откровение”, фрагменты которого мы сегодня слушали и еще послушаем сейчас, основным в его дискографии был альбом под достаточно скромным названием “Orthodox”, который был записан с соавторстве с бас гитаристом Олегом Петриковым, с тем самым, с которым он начинал свою джазовую филармоническую деятельность. Долгое время, кстати, дуэт Серебренников-Петриков считался образцовым исполнителем романтического фортепьянного джаза и сложных фьюжн-конструкций. В 1998 году Евгений Серебренников переехал в Краснодар и на какое-то время стал солистом биг-бэнда Георгия Гараняна, который в то время работал в Краснодаре, но уже в 2000 году он снова вернулся в Новосибирск. Альбом “Откровение” был записан в 2005-м, и вышел в свет в 2008 году.