Елена Рыковцева: «Писать сочинение, сидя под партами, рассказывать стихи, становясь в ритуальный круг и держа в руках свечи, - для кого-то это новаторский подход к преподаванию литературы, а для кого-то оскорбление», – так начинается публикация Анны Горчаковой в «Московском комсомольце» о конфликте, который нынче происходит в школе № 3 подмосковного города Жуковский. Группа родителей учащихся 5-го класса «А» пожаловалась директору на учителя литературы Екатерину Полянскую. По словам заявителей, та проводила мистические уроки, делала ритуальные куклы, запирала детей на ключ, снимала свои занятия на видео и выкладывала их в Интернет. Поначалу конфликт хотели решить на уровне руководства школы, но когда покончил с собой семиклассник из этой же школы, в причине этого тоже обвинили Полянскую. Тогда и последовало заявление родителей в прокуратуру. Однако, как сообщала тогда газета «Жуковские вести», появились сразу два заявления родителей из одного и того же класса: за Полянскую и против. Послушайте оба. Я подчеркиваю, что речь идет об одном и том же человеке.
Из заявления группы родителей, выступающих «против»:
«Учитель 5«А» класса школы № 3, город Жуковский, от 24 января 2010 года: «Полянская Е.О. настраивает детей против родителей, призывая их не рассказывать о том, что происходит в школе, - «это наши тайны». Она публично вершит самосуд над детьми, называя их мерзавцами, подлецами, сволочами, подонками, бандой. Она наказывает детей, не выпуская их на перемену, и заставляет весь урок сидеть под учительским столом. Во время сочинений разрешает детям сидеть под партами. Учитель зомбирует детей, проводя мистические уроки при свечах с задернутыми шторами и выключенном свете. Был случай, когда дети, передавая свечку из рук в руки, по очереди читали стихотворение. Один из детей, не выдержав напряжения, хихикнул. Учитель пришла в ярость: «Вы убили круг!» - и снизила всему классу оценки. На уроках литературы вместо занятий ставятся спектакли мистического содержания с изображением душ умерших. Вместо упражнений по русскому языку учитель может дать задание прокомментировать фотографии одноклассников в социальной сети «В Контакте». Она постоянно ведет фото- и видеосъемку детей. В частности, при изучении произведения «Руслан и Людмила» учитель просила девочек изображать крик Людмилы во время ее похищения и снимала это на видео. Фотографии и видеоролики детей учитель вывешивает «В Контакте». В общении с детьми она употребляет ненормативную лексику: «тусить», «туса» и тому подобное».
Из заявления группы родителей, выступающих «за»:
«Наши дети называют Полянскую Е.О. любимым учителем. Они с радостью идут на ее уроки, им интересно там. Полянская учит детей доброму отношению друг к другу, терпимости и уважению. Она старается развить их творческие способности, дает возможность проявить индивидуальность. Под ее руководством дети с энтузиазмом участвуют в выпусках стенгазет, постановках спектаклей, подготовках к праздникам. Мы категорически не согласны с кулуарным мнением нескольких родителей нашего класса».
Елена Рыковцева: Мы сегодня постараемся тихо, спокойно, без нервов разобраться с тем, что происходит вокруг учителя литературы школы № 3. В нашей сегодняшней программе принимает участие автор публикации в «Московском комсомольце» Анна Горчакова. С нами также главный редактор газеты «Жуковские вести» Наталия Знаменская. Наталия открыто защищает Полянскую. Вот строки из «колонки редактора»: «История доведена до абсурда. И этот абсурд сегодня происходит в нашем городе - наукограде, где быть интеллигентом всегда считалось достоинством, а не клеймом, за которое бьют по очкам. Неужели мы и правда дошли до той точки, когда растоптать достоинство человека оказывается так просто - всего лишь одним письмом «куда следует»?»
К тому же газета поддержала учителя тем, что предложила вести свой блог в интернет-версии издания.
Преподаватель русского языка и литературы школы № 3 Жуковского Екатерина Полянская также гость нашей студии.
И я также настойчиво предлагала родителям, написавшим это заявление, принять участие в нашей программе, но все они говорили примерно одно и то же: «Мы устали. Наши слова искажают, с нами разговаривают журналисты, а потом не так нас интерпретируют». Я убеждала, что у нас прямой эфир и интерпретации просто невозможны технически. Я предлагала родителям предоставить свою версию происходящего, свой взгляд на историю. Но все уговоры оказались безрезультатными. И нам, таким образом, просто придется ориентироваться на то, что родители уже написали - вот на те документы, подписанные ими, которые у нас на руках, и больше ничего.
Хочу спросить своих коллег-журналистов, и сначала Наталию, которая узнала первой об этой истории, а потом Анну. Что вас здесь зацепило, почему вы взялись за это дело?
Наталия Знаменская: Когда я впервые узнала о том, что родители написали письмо из 5 «А» класса, и я увидела это письмо - мне его переслали на электронный адрес, я, честно говоря, была в шоке. И могу объяснить почему. Потому что в параллельном классе, именно у этого учителя учится моя внучка. Меня сегодня упрекают оппоненты Екатерины Олеговны в том, что я защищаю учителя, у которого учится моя внучка. Но я считаю, наоборот, именно поэтому я и могу судить о предмете более детально. Вы представьте себе, могу ли я допустить, чтобы моя внучка училась у учителя-садиста?! Это невозможно.
Елена Рыковцева: Нет, вы должны были испугаться за свою внучку.
Наталия Знаменская: Мы пригласили в редакцию родителей, и это был первый «круглый стол», на котором мы сначала разговаривали с родителями, которые подписали это заявление. И что стало понятно? Первое: родители высказывают свои претензии со слов собственных детей. Никаких других вариантов у них нет. И я задала вопрос: «А вы уверены, что ваши дети сказали правду?». Детей упрекать в этом нельзя, мало ли какие у них причины, когда они могут родителям сказать неправду: выгораживая себя или ситуацию какую-то. И родители абсолютно твердо сказали: «Мы верим своим детям, и никак по-другому быть не может».
Елена Рыковцева: Но есть повод поверить. Пять человек, очень разных детей, в принципе, одно и то же рассказывают, у всех поднимается одновременно температура, как я вижу по этим заявлениям, пульс начинает прыгать после этих занятий.
Наталия Знаменская: Но следующее письмо было другим. Это было письмо от 19 родителей учеников, которые тоже учатся в этом классе.
Елена Рыковцева: У которых температура не поднимается.
Наталия Знаменская: И которые никаких претензий к учителю не предъявляют, более того, они импульсивно защищают этого учителя, и считают, что их детям страшно повезло, что им представилась возможность учиться у такого учителя, как Полянская.
Елена Рыковцева: Итак, мы пытаемся вместе с журналистами разобраться, где правда, где неправда, где рациональное зерно, где просто истерия в письме родителей, которые пытаются учителя, в общем, засудить. Потому что прокуратура открыла уголовное дело по статье «Оскорбление», ведется следствие. И еще неизвестно, чем все закончится.
Наталия Знаменская: Меня удивил один факт, что когда я задала вопрос Полянской «обращались ли эти родители к вам с претензиями?», она сказала, что, нет, они не обращались. С 1 сентября и до дня конфликта буквально к ней ни один из родителей не обращался с претензиями ни по поводу ее уроков, ни по поводу оскорбления детей. То есть Полянская, как выяснилось, сама узнала о претензиях родителей исключительно тогда, когда они написали заявление в дирекцию школы, а потом в прокуратуру.
Общаясь с другими родителями, я поняла еще одну вещь, что история-то вся началась не с учителя, а с того, что в этом классе четверо ребят обижали новенького, они над ним издевались, забрасывали его шапку наверх и так далее. И все вылилось в то, что мальчик не захотел ходить в школу. И мама обратилась к Екатерине Олеговне с просьбой этот конфликт каким-то образом разрешить.
Елена Рыковцева: А вы классный руководитель в этом классе?
Екатерина Полянская: Я была классным руководителем этого класса, 5«А».
Елена Рыковцева: Была? А сейчас?
Екатерина Полянская: Я отстранена и от классного руководства, и от преподавания в этом классе.
Елена Рыковцева: Понятно. А в школе вы преподаете?
Екатерина Полянская: Да, в школе я работаю.
Наталия Знаменская: И мы говорили с мамой этого мальчика Давида, которого избивали, и она рассказала как раз всю эту историю. И инициаторами этого письма стали родители четырех мальчиков.
Елена Рыковцева: А пятый родитель не имел отношения к этому никакого? Почему присоединился пятый родитель? Вот вы нашли мотив, почему писали заявление четыре родителя. А пятый?
Екатерина Полянская: Очень трудно говорить за других людей. Кроме повода, а поводом была история с избиением, естественно, есть еще причины. И причины, видимо, более глубокие. Сказать, в чем они... По всей видимости, все-таки люди видят на расстоянии человека с иным мировоззрением. И сейчас активно говорится на интернет-форуме о том, что есть учителя, которых нельзя подкупить. Я не буду говорить конкретнее. По всей видимости, кого-то испугало то, чему я учу. Я не воспитываю киллеров, я пытаюсь воспитывать людей с человеческой основой.
Елена Рыковцева: А почему вы должны воспитывать киллеров?
Екатерина Полянская: Потому что дети на странице «В Контакте» пишут о том, что они хотят видеть своей профессией именно такую, я это видела на странице моих учеников. И вдруг выясняется, что мое воспитание, совершенно невинное воспитание, когда я говорю людям, что не надо бить слабого, вдруг встречается в штыки: «Не надо перевоспитывать наших детей». То есть совершенно невинные, в общем-то, общечеловеческие вещи воспринимаются как вмешательство в личное дело воспитания ребенка. То есть если я учу не бить, я плохая.
Елена Рыковцева: А сколько лет вы провели с этими конкретными детьми?
Екатерина Полянская: С этими детьми я провела всего лишь полгода, с 1 сентября.
Елена Рыковцева: И я хочу поговорить с Анной Горчаковой. Какое впечатление на вас произвела эта история? Но я сначала скажу, какое впечатление на меня произвела ваша статья. Мне стало жутковато от тех методов, которыми учитель пользуется. Например, родители думают, что вы на стороне учителя. Они так решили потому, что единственная родительница, которая упомянута в вашей статье, поддерживает учителя. А я не знаю, на чьей вы стороне. Но мне стало страшно. Я читала вашу историю – и мне было очень не по себе. Хотя в конце вы привели доводы учителя, она как бы отбивала каждый из аргументов: «Они пишут, что я детей под стол загоняю, но ведь это шутка, это добровольно. Они говорят, что я выкладываю видео в Интернет, но они прекрасно об этом знали, мы говорили об этом на родительских собраниях». Но, тем не менее, осадок остается, конечно, мощный. Как вы сами лично отнеслись к этому? Почему вы за это взялись?
Анна Горчакова: Мониторили прессу, смотрели, что происходит. И я увидела на сайте «Жуковских вестей» материал о Екатерине Полянской, где как раз рассказывалось о том, как это все происходит, как гнобят учителя, какие проблемы сейчас в школе, какая ситуация, про парты, про куклы вуду и так далее. И создалось впечатление, что «Жуковские вести» несколько однобоко рассматривают ситуацию. На мой взгляд, задача журналиста в том, чтобы показать разные мнения. Но вот в истории Екатерины Полянской это сложно в связи с тем, что родители с противоположной стороны не хотят идти на контакт. Те же следователи, например, следователь прокуратуры Сероус, с которым я разговаривала, он дал информацию, что у меня представлена в статье. Сейчас возбуждено уголовное дело против Екатерины. Но следователь пока категорически отказывается что-либо рассказывать подробнее. В этом и состоит проблема, что одна сторона готова открыто вступать в диалог, это обсуждать, а вторая сторона, те же родители не готовы общаться. Потому что я тоже, естественно, им звонила, спрашивала о том, готовы ли они рассказать, и они отвечали вопросом на вопрос: «А вы за Екатерину?». Я говорила: «А я хочу разобраться. Я ни за кого. Мне интересна сама суть, сама правда».
Елена Рыковцева: А итог? Вы встречались, вы разговаривали, вы читали об этом. Каково ваше общее впечатление от этой истории, что за ней кроется? Действительно ли мстят за мальчиков, которых попытались прижать? Или что-то другое, что-то большее? Или родители взбунтовались против методов преподавания?
Анна Горчакова: Я думаю, что здесь есть и оттуда, и оттуда. Потому что просто так писать в прокуратуру и возбуждать уголовные дела не будут. Для этого нужны какие-либо основания. И какие-то факты, приведенные ими в письмах, тоже имеют место быть. Просто Екатерина это объясняет по-своему, а они объясняют это по-другому. И эти точки зрения сталкиваются между собой.
Елена Рыковцева: Это очень сложно, но мы, тем не менее, попробуем сейчас обсудить конкретные эпизоды, которые инкриминируют Екатерине, мы попробуем описать их слушателям, и спросить как они к этому относятся.
Сразу скажу, что мы тему самоубийства мальчика в этой школе не обсуждаем. Это ровно та тема, за которую ухватились, уцепились программы «Максимум», «минимум», «Чрезвычайные происшествия» и пр.
Наталия Знаменская: Это от родителей, которые написали заявление в прокуратуру.
Елена Рыковцева: Итак, сначала они написали про методы преподавания, потом, когда учителя из школы не уволили, не были применены к ней никакие санкции, они написали: вот видите, мы же вам сигнализировали. А после всей этой истории в другом классе случилось самоубийство. Теперь надо в прокуратуру обращаться». Что и произошло. То есть они привязали самоубийство к своему первому письму. Но мы не будем все это связывать. Тем более что прокуратура отказалась в такой увязке рассматривать это дело.
Анна Горчакова: Уже есть заключение психолога о том, что мальчик погиб в игровой ситуации. И Екатерина не имеет к этому никакого отношения. Это подтвердил мне и следователь, который занимался этим делом, и в Управлении образования.
Елена Рыковцева: Причем жалоб не было на Екатерину из класса, где учился мальчик. Жалоб от его родителей не было. Они сразу уехали, как я поняла, из города. Но телеканалы, которые приезжали к вам, с удовольствием рассматривают это в привязке. Мы этого делать не будем. Мы только обсуждаем первое письмо родителей, которое говорит о методах обучения.
До того, как начался эфир, нам удалось посмотреть то самое видео и те самые фотографии, которые учитель выкладывала в Интернет. Как я понимаю, это главная статья обвинений. Вообще, это история новых технологий, которые вдруг пришли в школу, и к которым, возможно, оказались не готовы родители.
Екатерина, считается оскорбительным, что вы выложили фото, изображения, видео детей в Интернет без их согласия. В этом, конечно, есть резон. Потому что я знаю сайты социальных сетей, которые запрещают выкладывать фотографии детей, по-моему, до 15 лет, чтобы не было эксцессов. Вы получали разрешение детей, родителей на то, чтобы выложить в Интернет?
Екатерина Полянская: Я признаюсь, что, наверное, я наивный человек. Потому что мое знакомство с сайтом «В Контакте» началось, собственно, с того, что мои ученики, которые сейчас в 7-ом классе, сами попросили меня выложить их фотографии. И я бы, наверное, не додумалась до этого, если бы меня не попросили ученики. И после того, как я это сделала, а это было год назад, это вошло в систему. То есть все классы, которые я учила, а учила я в прошлом году четыре класса, я их фотографировала, ну, естественно, не каждый день, не каждую секунду, но бывают мероприятия, бывают какие-то очень сценичные моменты.
Елена Рыковцева: То есть все началось по их просьбе.
Екатерина Полянская: Фотографии – это летопись жизни классов. Раньше, когда не было цифровых аппаратов, все было, естественно, по-другому: снимки были черно-белые, надо было запираться в темной комнате, баночки с проявителями, все эти фотографии печатать. Этот этап у меня тоже был, я это делала в свое время. Потом появился «Kodak», надо было платить деньги, чтобы эти фотографии напечатать в соответствующей мастерской. А сейчас цифровые аппараты дают возможность делиться совершенно бесплатно тем, что ты наснимал, с теми, кто хочет. Я признаю, что я наивна, я не думала о том, что нарушаю какие-то законы. И наверное, нет уж таких страшных законов, которые я нарушаю. А снимаю я то, что весело, что кажется интересным, что доставляет людям удовольствие, и вывешивалось это чисто для друзей, то есть для тех учеников, кому это интересно. И обычно ученики смотрят фотографии своего класса. Не было такого, чтобы люди посторонние копались в фотографиях чужого класса с каким-то злым умыслом.
Елена Рыковцева: Давайте скажем, что, во-первых, доступ на вашу страничку есть не у всех. Я не могу сейчас со своего рабочего компьютера туда войти, не зная ваш пароль. Это только группа посетителей ваших, конкретно ваш круг, правильно?
Екатерина Полянская: У меня альбомы с детскими фотографиями висели «только для друзей», то есть посторонний человек туда зайти не мог. Сейчас их нет, поскольку у меня все убрано. То есть эти фотографии не могли видеть люди со стороны, не состоящие в «моих друзьях».
Елена Рыковцева: Анна, мы с вами люди тут сторонние. Давайте поделимся впечатлениями. Мы видели эти фотографии. И я хохотала, потому что дети смеются на фотографиях, они веселятся, они видят, что их снимают, они, конечно, позируют, работают на камеру. Все это, конечно, абсолютное баловство. Но именно там мы увидели живую иллюстрацию к письму родителей: «Во время сочинений разрешают детям сидеть под партой». И как это выглядит на фотографиях: дети пишут сочинение, сидя на коленках на полу, положив тетрадочку на стул. Не все. Кто хочет – вот так пишут сочинение, кто не хочет – сидит за партой. Что, Анна, вы подумали, когда увидели эти фотографии?
Анна Горчакова: Во-первых, я не думаю, что было не так, что кто хочет – тот так и садится, а что это было предложено учителем.
Елена Рыковцева: Или разрешено?
Анна Горчакова: Я думаю, что, скорее всего, предложено.
Екатерина Полянская: Разрешено. Если бы это было предложено, то это предлагалось бы абсолютно всем классам, в которых я работаю. Но, на самом деле, за столами были ученики только двух классов – 5«А» и 7«А».
Елена Рыковцева: Что, был какой-то инициатор, который сказал: «А можно я вот так сяду?»?
Екатерина Полянская: Да, инициаторы были. Причем к инициаторам относятся именно дети тех родителей, которые написали письмо против меня. То есть именно эти дети с сентября предложили эту идею: будем ли мы сидеть под столом. Я была, честно говоря, удивлена, но удивлена по-хорошему. Потому что для меня возможность ребенка сесть под стол... может быть, кто-то меня не понимает, но для меня это своеобразный символ свободы. То есть человек может, не боясь учителя, совершить нетрадиционный поступок. Обычно дети строят шалашики, и они это делают в кругу друзей. Они подобные вещи совершают не в официальной обстановке, не там, где находятся их враги. Соответственно, я считала, что я, таким образом, все-таки попадаю в число друзей, при которых это сделать можно и не опасно, и тебя за это не накажут, и это вариант игры, и вариант общего языка своеобразного. Я ощущала, что у меня с ними есть какой-то общий игровой язык, и полагала, что мы друг друга вполне понимаем. И разумеется, это было не каждый день, не на каждом уроке. Вот такая возможность вздохнуть спокойно и посмеяться. Я вообще считаю, что чувство юмора – это одно из главных качеств людей, и если его нет, то мир становится страшным, если из мира уходит чувство юмора.
Анна Горчакова: Екатерина, а это ваш новаторский метод - такое преподавание? Или вы где-то его позаимствовали?
Екатерина Полянская: Мне вообще немножко смешно слово «новатор» применительно ко всему тому, о чем мы говорим.
Елена Рыковцева: Сидение под столом.
Анна Горчакова: Скажем, нетрадиционный метод.
Екатерина Полянская: Я не новатор. Я живу и ловлю из воздуха то, на что сейчас отзовутся дети. Если ребенок готов залезть под стол, и это доставляет ему удовольствие, мне не жалко, потому что мне тоже смешно... Я готова смеяться, улыбаться. И естественно, я не буду ему позволять это делать каждый день в ущерб уроку. Но какие-то минуты, какие-то моменты, какая-то разрядка, на перемене - а почему нет? Кому от этого плохо?
Елена Рыковцева: Почерк не искажается, мыслей меньше не становится. Они получили хорошие оценки за это сочинение?
Екатерина Полянская: Они получили обычные отметки. За сочинения отметки обычно бывают хорошие, потому что сочинение – это тоже возможность человека самовыразиться.
Елена Рыковцева: А про что они писали тогда?
Екатерина Полянская: В тот день они писали сочинение по фотографиям, изображающим зимние пейзажи. Я много фотографирую, я снимаю пейзажи, у меня большая «-тека», в которой находятся эти фотографии. То есть я приношу пакет фотографий всевозможных пейзажей зимних, я их кладу, а дети выбирают ту фотографию, которая им нравится, на которую они готовы откликнуться. Они берут конкретно ее, и конкретно по ней пишут сочинение. В тот день поступило предложение: можно ли под столом? Я улыбнулась и разрешила, и часть класса воспользовалась этим разрешением.
Елена Рыковцева: Это они под своими столами. А вот под вашим столом? Они пишут, что вы их в наказание заставляете сидеть под своим рабочим столом. Мы видели эти фотографии тоже. Они хохочут, ужасно веселятся под столом учительницы. А вот когда в наказание – это что за история?
Екатерина Полянская: Эта история уже, извините, называется словом «клевета», и больше никаким.
Елена Рыковцева: С этим понятно. Там есть одно видео, которое, может быть, вызвало сомнения у родителей мальчика, подписавших жалобу. Есть такая технология: ко дню рождения сделать коллаж из видео и фотографий ребенка. И учитель сделала такой подарок этому мальчику, собрав все фотографии, которые были про него, в единый блок. Но он начинается с того, что ему говорят: «Арсик, под стол!», - и он бежит под стол, ну, как щенок. Может быть, это оскорбило чувства родителей, возможно, не знаю. Может быть, они не поняли эту шутку.
Екатерина Полянская: Это видео делалось в ту эпоху, когда у нас все было хорошо, и когда все разговоры о столе были исключительно добрыми, веселыми и шуточными. Кроме этого мальчика, там были и другие, которые были готовы забежать туда же. И мне приходилось говорить: «Товарищи дорогие, день рождения у него предстоит, позвольте мне только его одного сфотографировать».
Елена Рыковцева: «Эта будочка для него сегодня».
Екатерина Полянская: Да. Это постановочный был момент. Он видел, что его снимают, и он это делал, по-моему, весьма охотно.
Елена Рыковцева: Я вижу, что им весело, и мне тоже весело и смешно. Но человек, недоброжелательно относящийся, может абсолютно по-другому все это интерпретировать. Он говорит: «Посмотрите, его унижают, он как собачонка. Ему говорят: «Арсик, под стол», - и он бежит в эту будочку». Я неслучайно слово «будочка» произнесла.
Екатерина Полянская: Этой версии еще не было, что-то свежее.
Елена Рыковцева: Я вам сейчас подброшу, конечно. И еще какие-то могут быть варианты, интерпретации всех этих вещей. Поэтому мы и говорим о том, что непривычно. Есть фотография среди ваших снимков, которая у меня вызывает острый протест. Это сцена из спектакля.
Екатерина Полянская: Из своеобразных иллюстраций к притче о блудном сыне.
Елена Рыковцева: Дети балуются. Опять-таки самих детей не обижает съемка, они балуются. Одна девочка лежит, вторая стоит над ней с занесенными ножницами.
Екатерина Полянская: Это фрагмент притчи о блудном сыне, где слуга закалывает упитанного тельца.
Елена Рыковцева: Анна, как вы на это реагируете? Мне просто интересно.
Анна Горчакова: Когда я посмотрела эти фотографии, попыталась перенести: а если бы мой ребенок был на этих фотографиях, - и я вам честно скажу, достаточно неприятно, потому что ножницы настоящие. Ситуация создана, вроде бы, игровая, они играют, они позируют для фотографии. Но, на мой взгляд, есть методики преподавания более безопасные. Ту же сцену можно было изобразить как-то по-другому, каким-то другим образом.
Елена Рыковцева: То есть моменты сомнения, конечно, возникают. Но с другой стороны, инкриминируется фотография, где лежит один из учеников, а все остальные над ним стоят, и какой-то они черкнули крестик на доске, и это тоже считается мистикой. Ну, это точно смешно, потому что считать этот начерканный крестик чем-то особым...
Екатерина Полянская: Это опять-таки кадры. Мы на уроке инсценировали легенду о Фаэтоне с 5-ми классами, это был наш первый опыт, после которого мы уже занялись спектаклями, потому что опыт прошел «на ура». Мы разыгрывали изученную на уроке легенду о Фаэтоне, и в ней был эпизод в конце, как известно всем, кто греческую мифологию знает, когда Фаэтон, проехавшись по небу на четверке коней Гелиоса, в итоге разбился. То есть это фотография, связанная с этим эпизодом.
Анна Горчакова: А я объясню, почему на меня эта фотография тяжело легла. Потому что я в последнее время очень много писала, серия текстов была о том, как дети погибали в игровых ситуациях: мальчики вешались, выпрыгивали из окна. И причем все это было в игре, вроде они фильмы снимали для себя, для друзей. Поэтому я так остро на нее среагировала.
Екатерина Полянская: Тогда можно сделать вывод, что вообще нельзя играть. Ведь у нас получается, если игра когда-то может оказаться опасной, значит, играть нельзя вообще. То есть выводы получаются достаточно страшные. И собственно, до этих выводов отчасти дошли родители, пытаясь запретить читать поэму Пушкина «Руслан и Людмила», я говорю это на полном серьезе. В заявлениях в прокуратуру в качестве обвинения было выдвинуто то, что я читаю с детьми поэму «Руслан и Людмила». Потому что якобы эта поэма о мертвой голове. То есть таким образом можно зайти очень далеко и запретить...
Елена Рыковцева: Вот здесь вы правы. Но все-таки надо учитывать, что люди суеверны. Им неприятно видеть своего ребенка вот в таком... Вот когда вас обвиняют в том, что вы издеваетесь над детьми, потому что два мальчика засунули мячи под свои футболки, и они как бы беременны, ну, это, извините, просто на совести родителей, которые не смотрели очень веселый фильм «Близнецы» со Шварценеггером. Это просто абсурд! Но когда они говорят о том, что им неприятно, что над ребенком занесены ножницы, их, конечно, можно понять.
Екатерина Полянская: Я признаю это. Но самое интересное, что неприятно это не тем детям, которые на этой фотографии изображены. Потому эти фотографии и появились, что тем детям этого хотелось.
Елена Рыковцева: И их родители не жаловались?
Екатерина Полянская: Нет, родители тех детей не жаловались.
Наталия Знаменская: Мне кажется, сейчас очень важно учесть такой момент. Мы сегодня все рассматриваем с точки зрения вырванных из контекста вещей. Вот я, как родитель, была на спектаклях Екатерины Олеговны, я была практически на всех ее инсценировках, и могу сказать, что когда смотришь на это нормальными глазами и без этой истории, это не вызывает ничего. И обратите внимание еще на одну деталь. Это не вызывало у этих родителей, которые написали это письмо, никаких претензий в течение полугода обучения в этом классе.
Елена Рыковцева: За полгода как раз могли накопиться впечатления.
Наталия Знаменская: Учитель проводил родительские собрания неоднократно, он рассказывал родителям о том, что дети забираются под парту. И она сама удивлялась, почему они этого хотят. Она обсуждала это с родителями.
Екатерина Полянская: Только два класса в моей практике это делали.
Наталия Знаменская: Учитель рассказывал об этих спектаклях. Вот все, в чем ее обвинили, учитель докладывал об этом родителям на родительском собрании. Почему не возникло даже разговора, я не говорю о конфликте с учителем, но даже не возникло разговора никакого. Разговор возник только тогда, когда детей этих родителей наказали, причем как наказали – их просто не выпустили на перемену. Наказали за то, что они издевались над беззащитным ребенком.
Елена Рыковцева: Послушаем Сергея из Свердловской области. Сергей, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Провинция, конечно, отличается от Москвы, от мегаполисов. Дело в том, что с 90-ых годов в нашей стране нормы поведения приветствуются в семье, на улице и так далее разных «мочильщиков», насилие, и это превозносится. А то, что учитель сорвался, ну, смотря на что сорвался. Здесь еще есть моменты, что если это какие-то безобидные штуки, то ладно, но если, извините, забивают слабого, то... То есть не надо приветствовать такие нормы поведения. Может быть, какой-то непрофессионализм у некоторых учителей.
Елена Рыковцева: Спасибо, Сергей. Но там сорвались как раз дети на слабого, а учитель его защищал, и считается, что это подтолкнуло родителей этих детей к таким мерам.
Кстати, я хочу поделиться еще одним ощущением, которое у меня возникло, когда я смотрела много этого видео, фотографий. Мне кажется, что пройдут годы, и эти дети будут охотиться за этими фотографиями, за этим видео и обращаться к учительнице с просьбой: «Дайте нам, скопируйте нам!», - потому что это все очень забавно. Если посмотреть все спектакли... Мы сейчас выдернули, и правильно сделали, потому что это инкриминируется, это в уголовном деле, мы знакомим слушателей с тем, что в уголовном деле. И мы специально остановились на одном жестком моменте. А вокруг этого сотни видеозаписей. Вот мне кажется, что некоторые из них будут просто раритетом, и скоро эти дети за ними же и обратятся.
Анна Горчакова: Я думаю, что они уже сейчас раритеты, и за ними уже охотятся.
Наталия Знаменская: В редакцию газеты «Жуковские вести» каждый день до сих пор идут выпускники Екатерины Полянской, и они готовы защищать своего учителя. Они ее боготворят. И это тоже очень интересный факт.
Елена Рыковцева: Виктор из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. То, что я услышал, это все поверхностно, надо было там присутствовать. Но то, что все было выложено в Интернет, - это уже нарушение закона. И то, что учитель говорит, это все... Дети могут предложить много чего. И если родители не давали согласия – это уже нарушение закона. А в школе есть психолог?
Екатерина Полянская: Есть.
Слушатель: Вот то, что учитель свет гасит, свечи... С психологом посоветовались, как себя ведут дети в замкнутом пространстве, при свечах? Одни могут вести себя так, другие могут себя вести по-другому. И со всем этим нужно разбираться. И то, что говорит учитель... нам трудно судить, я не знаю. Но тут нарушение есть.
Екатерина Полянская: Что касается свечей. Свечу на уроке, да, я зажигала два раза за прошедшее время. Мы читали утром, зимой, при снежной погоде за окном стихотворения Пушкина «Няне» и «Зимняя дорога». Казалось бы, естественно стихи о зиме читать зимой, и полумрак, и свеча, и Пушкин – это естественное сочетание. В этот момент, кстати, дети сидели за партами, они выходили по одному к доске. Свеча была в руке стоящего у доски, то есть она была далеко от тетрадей, от предметов, которые могут гореть. На всякий случай стояло ведро с водой в кабинете, и оно было продемонстрировано детям. И я знаю огромное количество уроков, которые проводят педагоги, претендующие на звание «Учитель года», и они используют свечи. И это настолько неопасная мелочь, настолько естественная, что то внимание, которое придано ей, говорит о немножко неадекватном восприятии ситуации.
Елена Рыковцева: Георгий из Таганрога, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я буквально в 300 метрах от места, где родился величайший писатель и гуманист Антон Павлович Чехов. То, что при свечах читали Александра Сергеевича Пушкина, – это просто великолепно и здорово. Но все-таки хочется спросить. А вы опираетесь на работы, на исследования наших гуманистов, наших богословов? В частности, был доктор богословия Михаил Михайлович Дунаев, который сделал интереснейший нравственный анализ всей русской литературы, с самого начала до Солженицына.
Елена Рыковцева: Георгий, а это имеет отношение...
Слушатель: Да, я считаю, что имеет. Потому что мне кажется, что, например, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев - безусловный духовный авторитет.
Елена Рыковцева: Лихачева, безусловно, проходят на филфаках.
Екатерина Полянская: И мы в школе говорим о нем.
Слушатель: Я очень сомневаюсь, чтобы Дмитрий Сергеевич Лихачев мог до такой степени... Конечно, здорово, что вы какие-то неформальные формы урока ищите. Но превратить все близко к балагану... простите, пожалуйста. Мне кажется, что если бы мы опирались на таких людей, такие личности, как академик Лихачев или Валентин Непомнящий, выдающийся писатель и исследователь Пушкина, то тогда бы не возникало никаких юридических вопросов. Потому что были бы, прежде всего, решены нравственные вопросы.
Екатерина Полянская: Спасибо за разговор о нравственных вопросах. Так получилось, что мы здесь говорим о фотографиях вместо того, чтобы поднимать многие другие проблемы. Для того чтобы говорить на языке Валентина Непомнящего, которого в нашем городе вообще очень уважают, который неоднократно к нам приезжал, надо уже иметь определенную базу. Дети, и сейчас это не секрет, читать любят не очень, а особенно классику. И приблизить стихотворение к ребенку, дав ему возможность прочитать его со свечой, сделать ему какой-то аккомпанемент звуковой, как мы делали, звуки метели мы пытались изобразить, чтобы стихотворение прошло с какой-то живой иллюстрацией, я думаю, что ущерба нравственности это никаким образом не нанесет. А о Лихачеве мы говорим уже с 7-классниками. У нас, к счастью, есть в программе отрывок из его произведения. И я очень охотно поднимаю эти разговоры, потому что сама очень уважаю Дмитрия Сергеевича Лихачева. Но он все-таки был академиком и писал свои труды о той же древней русской литературе в расчете не на 5-классников.
Елена Рыковцева: Я благодарю Евгения из Москвы, который напомнил мне то, о чем я сама собиралась сказать. Пишет он так: «Я видел по телевизору, что в американских школах дети тоже пишут, сидя на полу, даже лежа на животе. Это снимает нагрузку на позвоночник во время длительного сидения и, вероятно, улучшает мышление». И я хотела сказать, что это абсолютно принятый стандарт. То, что вам дети придумали и навязали, в американских школах действительно эксплуатируется, это чистая правда.
«Из-за хулиганствующих детей и потакающих хулиганству родителей многие преподаватели не хотят сейчас работать в школе. Позор клеветникам!», - пишут нам.
«Фотографии были доступны только для друзей? Чьих друзей? По просьбе учеников. А каких учеников? Отдельных учеников? Не верится в наивность данной дамы, она очень уверенна в себе и категорична. Все это должно квалифицироваться как чистой воды вторжение в личную жизнь», - Оксана Андреевна так считает.
Не знаю, все-таки с этими фотографиями какие-то есть вопросы. Я уже сказала, что, с одной стороны, это бесценные кадры для летописи этого ребенка, с другой стороны, может быть, нужно было всю эту летопись раздать им на дисках и не выкладывать. Остаются вопросы, конечно.
Екатерина Полянская: Хотелось бы все-таки сказать что-то более важное, чем ответы на отдельные упреки. Ведь ситуация, на первый взгляд, нелепа, потому что, в общем-то, она разрешима, разумеется, не на радио, не на телевидении, а в простом разговоре родителей с учителем, она запросто разрешима. И то, что ей придан такой формат, такой масштаб, видимо, это уже сигнал, это диагноз каких-то более серьезных процессов в нашем обществе. И для меня это очень важный сигнал. То есть я полагала раньше, что я работаю в мирном месте, у меня маленький круг детей, с которыми я общаюсь, и в общем, я не лезу ни в политику, ни в какие-то серьезные государственные вопросы. И вдруг я понимаю, что я оказалась на передовой, что школа сейчас – передовая.
Елена Рыковцева: И вас поняли правильно наши слушатели. Следующее сообщение поступило: «Какое счастье, что такие учителя еще есть! Какой кошмар, какие люди». И второе сообщение. «Мое мнение сформировано исключительно вашей передачей. Мне видится, что это спор между малокультурными «совками»-родителями и творческим педагогом в городе Жуковский. Спасибо», - так пишет Наталья Михайловна.
Евгения Витальевна, как вам видится из Москвы?
Слушатель: Когда я из мест ссылок петербургских дворян переехала в Москву, мне вот эти дети, которые могут залезть под стол или почесаться где угодно, казались просто психически ненормальными. Воспитание тысячелетиями имеет права приличия.
Елена Рыковцева: Спасибо, Евгения Витальевна, за ваш звонок. Мы программу на этом завершаем. История, к сожалению, продолжается, и будем надеяться, что она будет иметь конструктивное окончание, хорошее окончание. Мне сказал кто-то из родителей, которым я звонила: «Мы мечтаем, чтобы это закончилось». Так давайте она уже закончится, и все пойдут по рабочим местам. Это был «Час прессы» на волнах Радио Свобода.