Эссе Бориса Парамонова “Причуды целибата”


Борис Парамонов: Самым большим событием американской жизни за истекшую неделю было, конечно, принятие Конгрессом США законопроекта о всеобщем медицинском страховании. Но был еще один сюжет, о котором говорили и писали едва ли не меньше: непрекращающийся скандал, связанный с вновь и вновь всплывающими фактами сексуальной эксплуатации мальчиков в католической церкви.
Эти разговоры начались не вчера; уже лет десять назад был большой шум относительно нравов католических священников в Америке. Вскрылись какие-то многодесятилетние факты, объявились с судебными исками десятки пострадавших, и американская католическая церковь выплатила много сотен миллионов компенсации жертвам. Сейчас дело дошло до Европы. Больше всего говорят об Ирландии – стране, в которой власть и авторитет католической церкви громадны, - но и они ныне дают трещину. Нынешнему главе ирландских католиков кардиналу Брэйди предъявляют обвинение в сокрытии соответствующих преступлений его клира. Теперь этот скандал перекинулся на Германию, что особенно значимо, ибо нынешний глава римско-католической церкви папа Бенедикт 16-й – немец. И есть подробность, мимо которой никак нельзя пройти: родной брат Папы монсиньор Георг Ратцингер много лет – тридцать – был главой знаменитого регенсбургского церковного хора мальчиков, в котором имели место особо нашумевшие случаи сексуальной эксплуатации малолетних. Сам монсиньор Ратцингер ни в чем не замешан, но ответственность за происшедшее, естественно, ложится на него: виноват всегда начальник, Поднимаются и разговоры о вине самого большого начальника – самого Папы Бенедкта, потому что он, еще будучи в Германии, знал о таких фактах, но замалчивал их, не давал делу хода.
23 марта в “Нью-Йорк Таймс” напечатаны сразу две статьи о том же предмете, и вторая из них подает тему под несколько иным, и весьма интересным, углом зрения.
Это статья московского корреспондента газеты Клиффорда Ливая – о буднях т.н. католической церкви восточного обряда во Львове (Львиве, как теперь положено говорить). Это всем известная униатская церковь, сохраняющая весь церковный и богослужебный чин православия, но признающая главенство римского Папы.
В статье корреспондента “Нью-Йорк Таймс” речь идет конкретно об униатском священнике отце Юрии Воловецком – и о его семье. Вот тут и пойнт – священник, признающий Папу, но не обязанный соблюдать католический обет безбрачия, целибат, и ведущий семейную жизнь. Я ни в коем случае не хочу сказать – да и в статье Клиффорда Ливая нет подобных отнесений, - что практика униатской церкви могла бы стать моделью перестройки католичества. Отнюдь нет. Но вот есть в статье одна фраза, мимо которой никак нельзя пройти – тут мы касаемся нерва проблемы. Журналист пишет:

Диктор: “Отец Кравчук (старший церковный чин униатов) и отец Воловецкий, у которых я брал интервью еще до скандала, разразившегося в Германии в этом месяце, отказываются связывать проблему сексуальной эксплуатации верующих с практикой безбрачия (целибата).
Сам Ватикан отвергает такую связь. Ведущие церковные представители говорят, что если бы целибат был причиной таких скандалов, тогда не было бы проблем с сексуальной эксплуатацией детей вне церкви”.

Борис Парамонов: Нельзя не испытать некоего иронического восторга при виде такой изысканной тонкости в аргументации отцов-пустынников, как любил называть католических прелатов Достоевский. С необыкновенной ловкостью вопрос здесь перевернут и поставлен с ног на голову. Такой фокус стал возможен, потому что двусмысленным и не разъясненным здесь осталось понятие целибата.
Целибат недвусмысленно понимается и толкуется как обычай безбрачия католических священников, как условие посвящения их в сан. Но безбрачие безбрачию рознь. Стоит хотя бы задаться вопросом: а почему во всех этих скандалах объектом сексуальных домогательств выступают единственно мальчики? (Вот еще факт: священник Лоренс Мёрфи, руководивший с 1950-го до 1974-го года школой глухонемых растлил чуть ли не 200 мальчиков.) Ларчик открывается донельзя просто: очень часто молодые люди, становящиеся католическими священниками и принимающие обет безбрачия, - это репрессированные гомосексуалы, борющиеся со своими склонностями и рассчитывающие на то, что могучие традиции римско-католической церкви, многовековая ее культура трейнинга и ригористическая дисциплина, основанная на нерушимом камне веры, помогут им побороть беса. Проще говоря, они надеются на чудо. Но из этого, как видим, почти никогда ничего не выходит. Природу не победить спиритуальными экзерцициями – что, собственно, и есть итоговый результат многовековой светско-религиозной контроверзы.
Отцы-пустынники очень хитро переносят вопрос из одной сферы в другую. Да, сексуальные преступления против детей встречаются и вне церковных рамок – но, по крайней мере, в отношении мальчиков их совершают те же гомосексуалисты. Мальчиков просто-напросто легче совратить, особенно когда старший обладает по определению духовным авторитетом и выступает педагогом (буквально – детоводителем), что и происходит внутри соответствующих католических структур.
Вопрос о гомосексуализме как альтернативной сексуальной ориентации давно уже введен в культурный дискурс, и его репрессия нынче отменена. Значит, и преодолевать его незачем, прибегая для этого к сильнодействующим мерам вроде целибата. Можно смело сказать, что скандалы вроде нынешнего в ближайшем будущем отомрут. Гораздо интереснее вопрос: а отомрет ли по этой же причине католическая церковь? Уменьшение притока молодежи в католический клир – несомненный факт. Но церковная жизнь, религия вообще имеют куда более многообразные корни и мотивации, тут одного “полового вопроса мало.
Да и опыт прошлого показывает, что берущие обет безбрачия священники очень удобно и уютно устраиваются в жизни – достаточно вспомнить многочисленные французские романы 19-го века, “аббата Флобера и Золя”. Даже фильм можно вспомнить 50-х годов “Скандал в Клошмерле”. Разговаривают за обеденным столом два сельских кюре. “Отец Клеман, какая приятная полнота у вашей экономки Жозефины. А я вот никак не могу откормить мою Селесту”. Такие патеры ничем не повредят хору мальчиков.
Для научной полноты и корректности выводов нужно было бы взять еще материал из практики женских монастырских школ со строгим уставом. Был и тут скандал сравнительно недавний – с ирландской исправительной школой Святой Магдалины для девочек. Был даже сделан нашумевший фильм. Ну а для придания теме классического блеска можно вспомнить повесть Дидро “Монахиня”: это куда интереснее пресловутой “Графини Гамиани”.
Повторим: эта тема уходит в прошлое. Людям гомосексуальной ориентации незачем сейчас побороть свои склонности и в борьбе с бесом прибегать к могучей помощи Рима. Бесов нынче нет. Да и Рим, как видим, оказался не всемогущим.