В ночь на 15 апреля памятник Владимиру Ленину у Финляндского вокзала в Петербурге работы архитекторов Щуко и Гельфриха, взорванный неизвестными 1 апреля 2009 года, вернули на постамент. Чтобы заделать дыру размером 80х100 сантиметров, образовавшуюся в задней части пальто вождя, а также на выполнение других восстановительных работ, потребовалось более шести миллионов рублей.
Говорит председатель ЦК организации "Коммунисты Петербурга и Ленинградской области" Сергей Малинкович:
– Сейчас пока мы не можем дать окончательный вердикт. Мы там всю ночь провели – ничего не рассмотреть. Вроде бы наш, тот же Ленин, что и был, но 22 апреля наша комиссия приедет и будет отсматривать каждый сантиметр.
Благодарны мы только за то, что все сделали вовремя, то есть поставили памятник на место до дня рождения, до 140-летия. Но это только полдела. Теперь его надо охранять, потому что угроза нападения на него сохраняется, террористы не пойманы. Поэтому теперь мы ставим перед властями вопрос о выделении очень серьезных сил и средств на охрану памятника. Надо советоваться со специалистами по безопасности. Мы считаем, что установка рядом с памятником постоянного поста, например, боевой машины пехоты – это было бы действительно серьезно. Потому что один милиционер (нам предлагают именно это) – это ни к чему не приведет. В Ленина стреляли из гранатомета с Невы, это все знают. Что бы там сделал этот милиционер?
Мы встретились с работниками мастерской и признались, что, может быть, где-то погорячились, предварительно оценивая ход работ... Они нас не пускали туда, понимаете? Если бы они нас пустили, и мы бы увидели, что все нормально, мы бы так и не нагнетали атмосферу. Беспокойство наше все-таки имело основание. При первых же конкретных вопросах нам отвечали, что неизвестно, когда федеральный центр даст добро, что там с деньгами. И, откровенно говоря, сэкономили на всем, даже первоначальная цифра в восемь миллионов сократилась до шести, и нам пришлось еще на это собирать деньги. Но теперь мы будем его охранять вместе со всем городом. Надеемся, что это был последний выстрел в Ленина. Мы же не можем выставить круглосуточно вооруженную охрану, мы выставляли уже цепь живую, и вахту, и специально наши там ходили люди, как будто просто прохожие, всматривались в лица тех, кто близко к памятнику подходит. Такая своеобразная дружина будет. Но против серьезных террористов, конечно, этого недостаточно. Идея наша в том, чтобы Ленина закрыть каким-то прозрачным куполом. Она вполне современна, реализуема и, главное, вполне разумна. Иначе мы будем каждое утро просыпаться и бежать туда, смотреть, цел ли памятник.
В последние десятилетия фигура Ленина для большинства россиян утратила сакральное значение, в его образе появились многочисленные иронические смыслы. О причинах этого говорит историк и культуролог, преподаватель Смольного колледжа в Петербурге Илья Калинин:
– Сам памятник взорвали 1 апреля, что вообще позволяет интерпретировать это не только как акт вандализма, но и как концептуальный, я бы даже сказал, концептуалистский жест, особенно учитывая непосредственно локализацию попадания… В этом было какое-то ироническое измерение, а не просто хулиганство или идеологическая диверсия. А вот возвращение, которое поначалу было приурочено к 22 апреля, то есть к 140-летию со дня рождения Ленина, произошло, тем не менее, на неделю раньше, и я думаю, что это произошло не в связи с коммунистической практикой перевыполнения планов, а для того, чтобы лишить мероприятие символического контекста.
– Почему вокруг фигуры Ленина столько иронических коннотаций? Почему он частью российского населения не воспринимается как серьезная историческая фигура, в отличие, например, от Сталина?
– Возникает более широкая проблема, связанная с советской символикой. При желании можно без особого труда увидеть определенную тенденцию в подобных возвращениях. Это и "Рабочий и колхозница" Мухиной, которая тоже недавно заняла свое место в Москве у ВВЦ, и монументальный декор станции "Курская" со словами "Нас вырастил Сталин на верность народу", и дискуссия вокруг плакатов с фотографиями Сталина, которые предполагалось развесить по Москве к 9 мая. Это иногда рассматривается как знак идеологической реставрации. Советское прочитывается как тоталитаризм или, по крайней мере, авторитаризм, ущемление гражданских прав и свобод и так далее. И, соответственно, частичное возвращение всей этой советской символики прочитывается как дополнительная легитимация идущих сейчас в России процессов.
Но, не подвергая сомнению наличие самих этих процессов, я не вижу в их специфике какой-то идеологической связи с советским прошлым. Как мне кажется, нынешняя политическая власть не испытывает никакой нужды в советском символическом ресурсе для обоснования своих собственных интересов. Это прежде всего, конечно, имеет отношение к интересам элит. Современная власть бессознательно унаследовала какую-то внутреннюю неприязнь к советскому прошлому еще от предыдущего реформаторского поколения, условно говоря, поколения Собчака. И, скажем, единственный момент во всем этом советском наследии, который действительно важен в современной ситуации – победа в Великой Отечественной войне. Но при этом победа оценивается и описывается не как победа советской власти, а как победа народа.
Все эти возвращения являются знаками не реставрации советского, а знаками последовательно проводимой государством политики нормализации российской истории, выпрямления в какой-то единый путь, в котором нет принципиальных различий между, скажем, Сталиным и Столыпиным (это в рубрике "эффективных менеджеров") или между Николаем Вторым и Солженицыным (это категория "мучеников за идею").
– А Ленин – какой узелок на этом пути, насколько он важен?
– Ленин, как мне кажется, выпадает из таких связок, которые можно установить между какими-то моментами прошлого и современностью. И именно потому, что он не "пристегивается" к каким-то актуальным сейчас фигурам, он выпадает из серьезного и напряженного современного контекста. Он превращается в персонаж романтических любовных адюльтеров или рассказов "Ленин и дети", "Ленин – самый человечный человек", "Ленин и бревно на субботнике", то есть идут какие-то вполне анекдотические сюжеты... А поскольку нынешняя историческая модель, мне кажется, состоит именно в том, чтобы выстраивать какие-то ряды, к примеру, Грозный – Петр – Сталин или Юрий Долгорукий – Юрий Лужков, Ленин в такие ряды если и укладывается, то с большим трудом и неорганично.
– Может быть, он превратился как раз в непарную фигуру в силу того, что при прошлой идеологической и пропагандистской системе он был абсолютно главным, он был всем. И именно в силу этого ему невозможно было подобрать какого-то адекватного партнера в историческом процессе, потому и превратился отчасти в анекдотическую фигуру?
– В общем, это вполне возможный ответ. Да, такой Ленин, как какое-то универсальное, означающее "Ленин жив", "Ленин с нами", "Ленин вокруг нас" понятие... Это понятие, до бесконечности расширяя свой объем, в итоге утратило какое-либо содержание. Оказалось, нет никакой конкретной локализации применительно к фигуре, которая была абсолютно синонимична всему советскому контексту. С исчезновением его оказалось невозможно как-то заново осмыслить и семантизировать фигуру Ленина уже в новом контексте просто потому, что он сам этот контекст и означал.
Архетип Ленина, архетип вождя сам по себе распадается на несколько составляющих. И для людей советского воспитания, образования сам образ Ленина не един, он распадается на составные части.
Говорит председатель ЦК организации "Коммунисты Петербурга и Ленинградской области" Сергей Малинкович:
– Сейчас пока мы не можем дать окончательный вердикт. Мы там всю ночь провели – ничего не рассмотреть. Вроде бы наш, тот же Ленин, что и был, но 22 апреля наша комиссия приедет и будет отсматривать каждый сантиметр.
Благодарны мы только за то, что все сделали вовремя, то есть поставили памятник на место до дня рождения, до 140-летия. Но это только полдела. Теперь его надо охранять, потому что угроза нападения на него сохраняется, террористы не пойманы. Поэтому теперь мы ставим перед властями вопрос о выделении очень серьезных сил и средств на охрану памятника. Надо советоваться со специалистами по безопасности. Мы считаем, что установка рядом с памятником постоянного поста, например, боевой машины пехоты – это было бы действительно серьезно. Потому что один милиционер (нам предлагают именно это) – это ни к чему не приведет. В Ленина стреляли из гранатомета с Невы, это все знают. Что бы там сделал этот милиционер?
Надеемся, что это был последний выстрел в Ленина
Мы встретились с работниками мастерской и признались, что, может быть, где-то погорячились, предварительно оценивая ход работ... Они нас не пускали туда, понимаете? Если бы они нас пустили, и мы бы увидели, что все нормально, мы бы так и не нагнетали атмосферу. Беспокойство наше все-таки имело основание. При первых же конкретных вопросах нам отвечали, что неизвестно, когда федеральный центр даст добро, что там с деньгами. И, откровенно говоря, сэкономили на всем, даже первоначальная цифра в восемь миллионов сократилась до шести, и нам пришлось еще на это собирать деньги. Но теперь мы будем его охранять вместе со всем городом. Надеемся, что это был последний выстрел в Ленина. Мы же не можем выставить круглосуточно вооруженную охрану, мы выставляли уже цепь живую, и вахту, и специально наши там ходили люди, как будто просто прохожие, всматривались в лица тех, кто близко к памятнику подходит. Такая своеобразная дружина будет. Но против серьезных террористов, конечно, этого недостаточно. Идея наша в том, чтобы Ленина закрыть каким-то прозрачным куполом. Она вполне современна, реализуема и, главное, вполне разумна. Иначе мы будем каждое утро просыпаться и бежать туда, смотреть, цел ли памятник.
В последние десятилетия фигура Ленина для большинства россиян утратила сакральное значение, в его образе появились многочисленные иронические смыслы. О причинах этого говорит историк и культуролог, преподаватель Смольного колледжа в Петербурге Илья Калинин:
– Сам памятник взорвали 1 апреля, что вообще позволяет интерпретировать это не только как акт вандализма, но и как концептуальный, я бы даже сказал, концептуалистский жест, особенно учитывая непосредственно локализацию попадания… В этом было какое-то ироническое измерение, а не просто хулиганство или идеологическая диверсия. А вот возвращение, которое поначалу было приурочено к 22 апреля, то есть к 140-летию со дня рождения Ленина, произошло, тем не менее, на неделю раньше, и я думаю, что это произошло не в связи с коммунистической практикой перевыполнения планов, а для того, чтобы лишить мероприятие символического контекста.
– Почему вокруг фигуры Ленина столько иронических коннотаций? Почему он частью российского населения не воспринимается как серьезная историческая фигура, в отличие, например, от Сталина?
– Возникает более широкая проблема, связанная с советской символикой. При желании можно без особого труда увидеть определенную тенденцию в подобных возвращениях. Это и "Рабочий и колхозница" Мухиной, которая тоже недавно заняла свое место в Москве у ВВЦ, и монументальный декор станции "Курская" со словами "Нас вырастил Сталин на верность народу", и дискуссия вокруг плакатов с фотографиями Сталина, которые предполагалось развесить по Москве к 9 мая. Это иногда рассматривается как знак идеологической реставрации. Советское прочитывается как тоталитаризм или, по крайней мере, авторитаризм, ущемление гражданских прав и свобод и так далее. И, соответственно, частичное возвращение всей этой советской символики прочитывается как дополнительная легитимация идущих сейчас в России процессов.
Нынешняя политическая власть не испытывает никакой нужды в советском символическом ресурсе для обоснования своих собственных интересов
Но, не подвергая сомнению наличие самих этих процессов, я не вижу в их специфике какой-то идеологической связи с советским прошлым. Как мне кажется, нынешняя политическая власть не испытывает никакой нужды в советском символическом ресурсе для обоснования своих собственных интересов. Это прежде всего, конечно, имеет отношение к интересам элит. Современная власть бессознательно унаследовала какую-то внутреннюю неприязнь к советскому прошлому еще от предыдущего реформаторского поколения, условно говоря, поколения Собчака. И, скажем, единственный момент во всем этом советском наследии, который действительно важен в современной ситуации – победа в Великой Отечественной войне. Но при этом победа оценивается и описывается не как победа советской власти, а как победа народа.
Все эти возвращения являются знаками не реставрации советского, а знаками последовательно проводимой государством политики нормализации российской истории, выпрямления в какой-то единый путь, в котором нет принципиальных различий между, скажем, Сталиным и Столыпиным (это в рубрике "эффективных менеджеров") или между Николаем Вторым и Солженицыным (это категория "мучеников за идею").
– А Ленин – какой узелок на этом пути, насколько он важен?
– Ленин, как мне кажется, выпадает из таких связок, которые можно установить между какими-то моментами прошлого и современностью. И именно потому, что он не "пристегивается" к каким-то актуальным сейчас фигурам, он выпадает из серьезного и напряженного современного контекста. Он превращается в персонаж романтических любовных адюльтеров или рассказов "Ленин и дети", "Ленин – самый человечный человек", "Ленин и бревно на субботнике", то есть идут какие-то вполне анекдотические сюжеты... А поскольку нынешняя историческая модель, мне кажется, состоит именно в том, чтобы выстраивать какие-то ряды, к примеру, Грозный – Петр – Сталин или Юрий Долгорукий – Юрий Лужков, Ленин в такие ряды если и укладывается, то с большим трудом и неорганично.
– Может быть, он превратился как раз в непарную фигуру в силу того, что при прошлой идеологической и пропагандистской системе он был абсолютно главным, он был всем. И именно в силу этого ему невозможно было подобрать какого-то адекватного партнера в историческом процессе, потому и превратился отчасти в анекдотическую фигуру?
– В общем, это вполне возможный ответ. Да, такой Ленин, как какое-то универсальное, означающее "Ленин жив", "Ленин с нами", "Ленин вокруг нас" понятие... Это понятие, до бесконечности расширяя свой объем, в итоге утратило какое-либо содержание. Оказалось, нет никакой конкретной локализации применительно к фигуре, которая была абсолютно синонимична всему советскому контексту. С исчезновением его оказалось невозможно как-то заново осмыслить и семантизировать фигуру Ленина уже в новом контексте просто потому, что он сам этот контекст и означал.
Архетип Ленина, архетип вождя сам по себе распадается на несколько составляющих. И для людей советского воспитания, образования сам образ Ленина не един, он распадается на составные части.