Алексей Собачкин: У нас в гостях Юрий Котельников, в годы войны заместитель командира взвода 215-й стрелковой Смоленской дивизии. Воевал в Белоруссии, Литве, Восточной Пруссии и на Дальнем Востоке.
Вы на войне были с 1943 года. Какое время было для вас самым сложным?
Юрий Котельников: Самое сложное, когда сидели в обороне под Витебском. Поздней осенью в болоте, я там получил обморожение. В траншеях воды было по колено, головы нельзя было высунуть днем, траншея по открытой местности проходила. И когда начались морозы, нас оттуда пачками вытаскивали на носилках, на плащ-палатках. Очень тяжелая была обстановка там. Это был ноябрь 1943 года. Мне хотели ампутировать. Госпитали были переполнены, класть народ было некуда. А тут быстро – ноги отрежем и отправим в тыл. А мне как раз только 18 лет исполнилось. Хорошо, попался врач мне. Посмотрел – мальчишка, жаль мне тебя. Давай подождем, может, что-нибудь выйдет. Оказался, прав. Выкарабкался. Правда, сейчас с трудом хожу.
Алексей Собачкин: Юрий Александрович, скажите, что страшнее, сидеть в обороне или идти в наступление?
Юрий Котельников: Смотря в какой обороне. Вот в таких условиях, пожалуй, труднее всего сидеть, когда невозможно ни голову поднять. Мне один раз только довелось непосредственно идти в атаку, например.
Алексей Собачкин: А что кричали?
Юрий Котельников: В основном кричали "ура" или матом. Мата было много. Мужское, как говорится, окружение, но при девушках старались не материться. А девушки были связистки, санитарки, санинструктора. Их много было таких.
Алексей Собачкин: Девчонок старались беречь?
Юрий Котельников: Да, да. У нас в полку была одна снайперша, девушка. Роза Шанина была такая. В тяжелую ситуацию попали – немцы пошли в контратаку. Не успели отойти. Командир артдивизиона остался специально, чтобы защитить. Отстреливался, а им дал возможность отойти. А сам погиб в итоге.
Алексей Собачкин: Атака страшное дело?
Юрий Котельников: Конечно страшное. Не знаешь, что тебя ждет - то ли убьют, то ли ранят тяжело. Тяжеловато в атаку ходить.
Алексей Собачкин: Правда, что перед атакой всегда давали выпить?
Юрий Котельников: Не только перед атакой. В зимних условиях полагались сто грамм к обеду. Это могло быть в обычный день. Старшина в термосе принесет обед, а у него с собой фляга на отделение. По сто грамм нальет. Летом это было меньше, практически не давали.
Алексей Собачкин: Как кормили, расскажите.
Юрий Котельников: Кормили нормально. Хлеба было практически на передовой досыта, кило двести было, даже не съедали. Деликатесами не кормили. Но первое наваристое, густое. На второе больше каши были, пшенная иногда гречневая, макароны, картошка, конечно, во всех видах. Были случаи, когда при наступлении вырвались немножко и нас отсекли, типа небольшого окружения. Приходилось два-три дня сидеть только на сухарях. Выдадут сухарь большой на целый день. Такие случаи были, когда по Белоруссии шли, когда немцы быстро отходили, а мы их пешком догоняли. Они на машинах, а мы пешком. Был случай, когда 70 км. за сутки. Спали на ходу. Идешь и спишь. Очнешься уже в стороне от дороги на несколько метров.
Алексей Собачкин: Многие фронтовики с неудовольствием отзывались о политруках.
Юрий Котельников: К политрукам у меня особых претензий нет. Хуже – офицеры-смершевцы. Они чувствовали себя большими начальниками. Все, что спросил, должен ответить, ничего не утаивая. Они вели себя надменно.
Алексей Собачкин: Как вы встретили день 9 мая 1945 года?
Юрий Котельников: День 9 мая 45 года я встретил на железнодорожной станции Перово в Москве. Когда кончились бои в Восточной Пруссии, 3 мая погрузили на эшелон и отправили на Дальний Восток. В Москву мы прибыли часа в 4 утра 9 мая. И когда объявили все, начали палить из всех видов оружия в воздух, ракеты пускать. К нам пришли все, кто мог подойти. Стали нас и угощать, подкармливать, и выпивка была естественно. А в 9 часов вечера эшелон пошел дальше на восток.
Алексей Собачкин: Это самый счастливый день в вашей жизни?
Юрий Котельников: Да, пожалуй, что это так, да.