Пониманию присяжных дела о терроризме не доступны, посчитал Конституционный Суд РФ. С его решением не согласны эксперты Радио Свобода.
Полтора года назад обвиняемых в терроризме, шпионаже и попытках насильственного захвата власти лишили права на то, чтобы их дела рассматривал суд присяжных. Нынешней весной 5 фигурантов громких судебных процессов, связанных с преступлениями подобного рода, решили оспорить в Конституционном суде эти поправки в Уголовно-процессуальный кодекс. Однако суд встал на сторону властей. Логику этого решения пояснил председатель КС Валерий Зорькин: один из основных методов террористов - устрашение населения, а поскольку присяжные - это и есть само население, то они значительно больше подвержены запугиванию, нежели судьи профессиональные.
Нужны ли террористам присяжные? Об этом мы говорили с профессором Высшей школы экономики, в прошлом судьей Сергеем Пашиным и адвокатом Юрием Костановым, чей подзащитный был одним из авторов обращения в Конституционный суд.
- Сергей, вспомните времена, когда вы сами были судьей. Нужны ли вам были бы присяжные в процессах такого рода?
Сергей Пашин:
- Без присяжных заседателей очень трудно решить судьбу человека. Присяжные заседатели разделяют бремя ответственности с судьей, и они более чутки ко всем погрешностям предварительного расследования. Нынешнее решение Конституционного суда, я боюсь, очень трудно назвать правовым. Когда я узнал о нем, то сразу вспомнил слова Козьмы Пруткова: "Какая же конституция устоит против амуниции".
- И чем же так не угодили присяжные? Я вспоминаю громкие процессы с их участием, например, обвинение в шпионаже Игоря Сутягина. Составы присяжных тасовали, как колоду. И они принимали те решения, которые были угодны власти. Что же их так боятся? Ведь когда надо, присяжных умеют "построить".
Юрий Костанов:
- На самом деле, одна проблема все-таки существует. Она связана с Северным Кавказом, с клановостью общества. Там действительно возникают сложности в подборе достаточно объективных, независимых, не вовлеченных в клановые разборки людей. Республики ведь не такие большие по количеству населения. Действительно, трудности есть.
Но когда возникают трудности, это ведь не свидетельствует о том, что принцип неправильный. Это только должно мобилизовывать на поиск решения проблемы. А здесь его никто не ищет. Старая формула: нет человека - нет проблемы. А теперь нет присяжных – нет проблемы. А для властей присяжные, конечно, создают проблему. Потому что больше оправдательных приговоров.
Еще вначале, когда только решался вопрос, быть или не быть суду присяжных, один крупный прокурорский работник сказал мне: "Нам рано сейчас говорить о суде присяжных – наши следователи не готовы к таким требованиям по качеству доказательственного материала". И я ему ответил: "А что, тогда этим невинно осужденным сидеть и ждать, пока вы следователей научите? Уж давайте подтягивайте следователей". Но произошло ведь все наоборот. Следователи стали работать не то что на порядок, а на два порядка хуже, чем это было в советские времена.
- Значит, на два порядка меньше они заинтересованы в суде присяжных.
- Ведь смешной мотив приведен в обоснование этого закона. Очень короткая пояснительная записка, где написано буквально так: дескать, дела эти очень сложные, они недоступны пониманию присяжных. Что это значит – "недоступны пониманию"? Помилуйте! Их же не просят разобраться в сложных юридических конструкциях. Речь идет об убедительности доказательств. Здесь нужна житейская мудрость, жизненный опыт. Никто профессиональным юристам не давал по этой части никаких преференций. Никто не может сказать, что профессор права умнее и опытнее в жизни, чем хороший токарь, слесарь, сапожник или врач. Но чиновники у нас давно умнее всего населения. Они лучше нас знают, как нам жить, как нам петь, пить, спать. И как судить, они тоже лучше всех знают.
- Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров в интервью "Московскому комсомольцу" сказал следующее: "У нас есть "дело двенадцати" (дело о нападении боевиков на Ингушетию в 2004 году). Этих людей никто в республике не хочет судить. Они сидят в тюрьме без суда. Судьи боятся мести со стороны родственников". Итак, судьи в Ингушетии боятся исполнять, с точки зрения Евкурова, свои профессиональные обязанности. Так почему тому же Евкурову не начать борьбу за присяжных? Ведь судья разделяет и ответственность, и страх, когда сидят 12 человек, на которых он может опереться. Тот же Евкуров должен быть заинтересован в суде присяжных!
Сергей Пашин:
- Конечно. Потому что представители народа обычно ведут себя очень вдумчиво, даже въедливо, когда речь идет о доказательствах, и не склонны оправдывать виновных. Но если доказательств мало – это совсем другая вещь. В любом случае, суды не могут плясать под дудку даже очень авторитетных президентов в субъектах федерации.
О том, как Юрий Костанов и Сергей Пашин оценили галерею портретов "потенциальных шахидок", опубликованную в "Комсомольской правде", читайте в программе "Час прессы".
Полтора года назад обвиняемых в терроризме, шпионаже и попытках насильственного захвата власти лишили права на то, чтобы их дела рассматривал суд присяжных. Нынешней весной 5 фигурантов громких судебных процессов, связанных с преступлениями подобного рода, решили оспорить в Конституционном суде эти поправки в Уголовно-процессуальный кодекс. Однако суд встал на сторону властей. Логику этого решения пояснил председатель КС Валерий Зорькин: один из основных методов террористов - устрашение населения, а поскольку присяжные - это и есть само население, то они значительно больше подвержены запугиванию, нежели судьи профессиональные.
Нужны ли террористам присяжные? Об этом мы говорили с профессором Высшей школы экономики, в прошлом судьей Сергеем Пашиным и адвокатом Юрием Костановым, чей подзащитный был одним из авторов обращения в Конституционный суд.
- Сергей, вспомните времена, когда вы сами были судьей. Нужны ли вам были бы присяжные в процессах такого рода?
Сергей Пашин:
- Без присяжных заседателей очень трудно решить судьбу человека. Присяжные заседатели разделяют бремя ответственности с судьей, и они более чутки ко всем погрешностям предварительного расследования. Нынешнее решение Конституционного суда, я боюсь, очень трудно назвать правовым. Когда я узнал о нем, то сразу вспомнил слова Козьмы Пруткова: "Какая же конституция устоит против амуниции".
- И чем же так не угодили присяжные? Я вспоминаю громкие процессы с их участием, например, обвинение в шпионаже Игоря Сутягина. Составы присяжных тасовали, как колоду. И они принимали те решения, которые были угодны власти. Что же их так боятся? Ведь когда надо, присяжных умеют "построить".
Юрий Костанов:
- На самом деле, одна проблема все-таки существует. Она связана с Северным Кавказом, с клановостью общества. Там действительно возникают сложности в подборе достаточно объективных, независимых, не вовлеченных в клановые разборки людей. Республики ведь не такие большие по количеству населения. Действительно, трудности есть.
Но когда возникают трудности, это ведь не свидетельствует о том, что принцип неправильный. Это только должно мобилизовывать на поиск решения проблемы. А здесь его никто не ищет. Старая формула: нет человека - нет проблемы. А теперь нет присяжных – нет проблемы. А для властей присяжные, конечно, создают проблему. Потому что больше оправдательных приговоров.
Еще вначале, когда только решался вопрос, быть или не быть суду присяжных, один крупный прокурорский работник сказал мне: "Нам рано сейчас говорить о суде присяжных – наши следователи не готовы к таким требованиям по качеству доказательственного материала". И я ему ответил: "А что, тогда этим невинно осужденным сидеть и ждать, пока вы следователей научите? Уж давайте подтягивайте следователей". Но произошло ведь все наоборот. Следователи стали работать не то что на порядок, а на два порядка хуже, чем это было в советские времена.
- Значит, на два порядка меньше они заинтересованы в суде присяжных.
- Ведь смешной мотив приведен в обоснование этого закона. Очень короткая пояснительная записка, где написано буквально так: дескать, дела эти очень сложные, они недоступны пониманию присяжных. Что это значит – "недоступны пониманию"? Помилуйте! Их же не просят разобраться в сложных юридических конструкциях. Речь идет об убедительности доказательств. Здесь нужна житейская мудрость, жизненный опыт. Никто профессиональным юристам не давал по этой части никаких преференций. Никто не может сказать, что профессор права умнее и опытнее в жизни, чем хороший токарь, слесарь, сапожник или врач. Но чиновники у нас давно умнее всего населения. Они лучше нас знают, как нам жить, как нам петь, пить, спать. И как судить, они тоже лучше всех знают.
- Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров в интервью "Московскому комсомольцу" сказал следующее: "У нас есть "дело двенадцати" (дело о нападении боевиков на Ингушетию в 2004 году). Этих людей никто в республике не хочет судить. Они сидят в тюрьме без суда. Судьи боятся мести со стороны родственников". Итак, судьи в Ингушетии боятся исполнять, с точки зрения Евкурова, свои профессиональные обязанности. Так почему тому же Евкурову не начать борьбу за присяжных? Ведь судья разделяет и ответственность, и страх, когда сидят 12 человек, на которых он может опереться. Тот же Евкуров должен быть заинтересован в суде присяжных!
Сергей Пашин:
- Конечно. Потому что представители народа обычно ведут себя очень вдумчиво, даже въедливо, когда речь идет о доказательствах, и не склонны оправдывать виновных. Но если доказательств мало – это совсем другая вещь. В любом случае, суды не могут плясать под дудку даже очень авторитетных президентов в субъектах федерации.
О том, как Юрий Костанов и Сергей Пашин оценили галерею портретов "потенциальных шахидок", опубликованную в "Комсомольской правде", читайте в программе "Час прессы".