Марина Тимашева: Просматриваю новинку издательства “Наталис”: Александр Мещеряков, “Быть японцем. История, поэтика и сценография японского тоталитаризма” - сценографии пока не нахожу, но вижу продолжение истории императора Мэйдзи, которую мы обсуждали года три тому назад http://www.svobodanews.ru/content/Transcript/267371.html
Видимо, новая книга так понравилась нашему рецензенту Илье Смирнову, что он решил продолжить разговор о новой истории Японии?
Илья Смирнов: Если я стану отвечать, понравилась ли, получится как у Франсуа Рабле: и жениться, и не жениться, и да, и нет одновременно.
Однако по порядку. В издательской аннотации скромно сказано: “книга известного япониста А. Н. Мещерякова является продолжением его интеллектуального бестселлера “Император Мэйдзи и его Япония”. http://www.natalis.ru/series/ser-vostcollection/book-58/_default.htm
Сам себя не польёшь, завянешь. Но “бестселлер”-то был действительно достойный. Что касается новой работы Александра Николаевича Мещерякова, http://ivka.rsuh.ru/article.html?id=80200
то на вычурное название можете не обращать внимания, считайте, перед вами просто курс японской истории после Мэйдзи, при его сыне Ёсихито (18) и при внуке Хирохито. Это герой фильма А. Сокурова “Солнце” http://archive.svoboda.org/programs/OTB/2005/OBT.021005.asp в книге он фигурирует в основном под девизом правления “Сёва”, то есть “свет и гармония”, вариант “просвещенный мир”, что, цитирую, “отсылает к временам легендарного китайского императора Шуня, при котором “… десять тысяч земель пребывали в мире и гармонии” (125). Чёрный юмор истории в том, что именно Хирохито стал другом (412) и самым верным союзником Гитлера. То есть. Сначала блестящие реформы Мэйдзи, когда на глазах одного поколения страна из глубокого средневековья вырывается в ряд передовых держав, экспериментально опровергает рассуждения тогдашних “биологизаторов” о “генетическом” превосходстве “белой расы”. Но потом идёт быстрая фашизация страны, торжество тех самых идей, которые так не нравились японцам в европейских колонизаторах (теперь уже японские псевдоученые, ссылаясь на Дарвина, доказывали, что японцы – вершина эволюции (146), сползание обратно даже не в средневековье, а просто в дикость:
“Два младших лейтенанта поспорили о том, кто из них сумеет с помощью японского меча отрубить большее количество китайских голов… Один из них отрубил 105 голов, а другой – 106… Газета поместила и фотографию лейтенантов, которые опираются на свои мечи” (285)
А дальше закономерный крах в 1945 году. И потом начинается новое возрождение Японии, поперёк всех “ментальностей” - на совершенно другой основе.
Вот сюжеты, которые рассматриваются в книге с привлечением интересных и порою неожиданных источников, как то, например, школьные учебники, выходившие в разные годы (375 и далее). Стоит читать? Безусловно. Если открыть на середине.
Но если читать с самого начала, ответ напрашивается иной. Мы уже говорили, что сегодня т.н. “тоталитаризм” - не научный термин, а политический ярлык, который используют, чтобы поставить нашу страну через запятую с фашистскими режимами, развязавшими Вторую Мировую войну http://scepsis.ru/library/id_1011.html
Чему и посвящено как бы теоретическое предисловие к книге Мещерякова. “Как бы” - потому что на полях буквально каждого абзаца можно ставить вопросительные знаки: а откуда Вы это взяли? Например, написано: “государства прошлого Х1Х века не могли поставить под ружье миллионы подданных” (10). Мне как-то неудобно напоминать доктору наук, почему это так обезлюдела Франция после наполеоновских войн, ещё про Гражданскую войну в США и прочее из школьных учебников, что он должен знать не хуже меня. Дальше он пишет: “японские, нацистские и советские руководители были людьми экзальтированными и малообразованными” (10). Предположим, состав первого советского правительства запамятовал, но ведь главный японский руководитель – герой его собственной книги. Кто был в Японии необразованный? Император? Или премьер-министр принц Коноэ? Фашистский “новый порядок” почему-то трактуется как “утопия” (7). Что утопического в захвате и грабеже других стран с массовым порабощением или уничтожением тамошнего населения, лично я не понимаю. Тогда и Асархаддон, и Чингисхан – тоже, что ли, утописты?
И всё предисловие примерно в том же духе.
Но дальше, слава Богу, то есть Аматэрасу, начинается конкретное исследование того, в чём автор является специалистом. Конечно, и сюда залетают брызги агитпропа. Заходит речь, например, о спорте в Японии. И ремарка: “Опыт фашистской Италии и фашизирующейся Германии усваивался на лету. С 1928 года спартакиады стали проводиться и в СССР” (127). Причем тут СССР? В предыдущем абзаце черным по белому написано, что император Сёва учреждал свой кубок, “подражая обыкновениям британской монархии”, а в 1928 году Германия была еще образцово демократической, наконец, главное: самые-то крупные и знаменитые спортивные состязания, организованные намного раньше и советских спартакиад, и японских “соревнований святилища Мэйдзи” - это, извините, Олимпийские игры. Тоже, что ли порождение “тоталитаризма”?
Но, как правило, фактический материал в книге никак не связан с “тоталитаризмом”, более того – вступает в противоречие с политическими взглядами автора. Истоки того режима, который восторжествовал в Японии в 30-е годы, ну никак не соотносятся с революционными “утопиями”. Наоборот. Вырастают из вполне респектабельного капитализма. Замечательное признание: “Япония уже была полноправным членом международного сообщества. Это сообщество заставляло ее жить по своим империалистическим законам, которые побуждали ее воевать…” (71). Первая Мировая война показана именно как грабительское предприятие, причем в случае с Японией цинизм “сюрреалистический” (определение самого Мещерякова): “японский истеблишмент” хотел повоевать, но не знал, с кем, и в последний момент решил: выгоднее напасть на немцев, потому что их колонии легче прибрать к рукам (47). Но когда на Парижской мирной конференции в 1919 году японская делегация – ещё не фашисты, а нормальные капиталисты, союзники – пыталась внести в устав пункт о расовом равенстве, предложение “встретило жесткий отпор…” От кого? Нет, Гитлера еще не было. От “США и Великобритании” (139). Японцы это запомнили. В книге показана совершенно объективная картина оккупации российского Дальнего Востока, и цели: прибрать к рукам “богатейшие природные ресурсы Сибири” (58), и роль белогвардейцев, которых теперь у нас пытаются представить “патриотами”. Однако – я цитирую – “Страна Советов оказались сильнее и непокорнее, чем ожидалось” (56).
Тем не менее, “первый иностранный корабль, прибывший с грузом гуманитарной помощи” после токийского “великого землетрясения” 1923 года, был из Советского Союза (70). Когда в Японии начались погромы, их жертвами стали т.н. “гайтидзин”, “люди внешних земель”, буквально “понаехали тут”, то есть корейцы и китайцы, которые выполняли самую грязную и тяжелую работу, но кроме того, японские черносотенцы убивали “своих” же социалистов и профсоюзных активистов (67). Автор признает, что именно компартия выступала в защиту национальных меньшинств, против националистической деградации (273), милитаризма и культа живого бога (373) – императора (237). С другой стороны, “защитой от коммунизма” вышеупомянутый Коноэ оправдывал нападения на соседние страны(408). Были еще буддистские наставники, которые давали этой политике религиозное обоснование с точки зрения самой “миролюбивой” из мировых религий (236, 417). Был указ императора Сёва о том, что “общепринятые принципы и обычаи международного права” неприменимы к Китаю (204) – предвосхитивший лет на 8 аналогичные распоряжения Гитлера. При этом, “как это ни странно, у японского императорского дома сложились хорошие отношения с Ватиканом… Ватикан признал Маньчжоуго, под его влиянием католическая Латинская Америка последовала его примеру” (214). Маньчжоуго – это, если кто запамятовал, марионеточное псевдогосударство, образованное японскими военными на оккупированных территориях. И в позиции тогдашнего Ватикана, по-моему, нет ничего странного, всё закономерно. В Европе было то же самое.
А если обратиться к финалу книги, тоже может показаться странным, что после войны из союзников Гитлера один японский император не только не понёс наказания, но даже сохранил свой пост, хотя и с урезанными полномочиями. Но ведь понятно, на какой почве они нашли общий язык с американским “сёгуном”, генералом Макартуром. Цитирую: “поначалу американцы задумывали новую Японию в качестве азиатской “витрины демократии”, теперь ей надлежало играть роль бастиона борьбы против коммунизма” (512).
На всякий случай уточняю: речь не о том, что коммунисты были ангелы, автор книги этого тем более не утверждает. У левых свои грехи. Но не надо навешивать на них чужие. Пусть уж каждый отвечает за свои. Главный вывод из книги, на мой взгляд, в том, что история, хоть и закономерна, но альтернативна, и Япония в 20-е годы не была фатально обречена, только, к сожалению, нормальные люди, которых хватало и среди левых, и среди правых, оказались разобщены и в меньшинстве, а другие, как раз очень влиятельные и образованные, сознательно сделали ставку на коричневое.