Марина Тимашева: Историческое кино мы обычно обсуждаем с Ильёй Смирновым, а нынешний фильм не просто исторический, но: “Великое кино о великой войне”. Или, цитирую еще один, поразивший меня, рекламный слоган, “Четыре года съёмок – как четыре года великой войны”. Итак, “Предстояние” Никиты Михалкова.
Илья Смирнов: Постараюсь быть серьезным. Во-первых, до такой саморекламы всё равно не додумается ни один пародист. А во-вторых… Конечно, в идеале следует рецензировать произведение как таковое, In vitro, но на практике очень трудно выскочить из контекста. Вы прекрасно знаете людей, которые сделал борьбу с Михалковым профессией, и что бы он теперь ни снял, они всё равно будут издеваться. Мне не хотелось бы оказаться в их компании.
Марина Тимашева: Даже в том случае, если эти люди правы?
Илья Смирнов: Тот, кто восхищался “Полумглой” и “Штрафбатом”, не имеет морального права сегодня ругать Михалкова. “Предстояние” уж во всяком случае не хуже. Но я не случайно назвал именно эти два фильма. У Михалкова – “продолжение той же линии переосмысления итогов войны”
http://archive.svoboda.org/programs/OTB/2005/OBT.090805.asp
То есть, в переводе на русский язык, выворачивания истории наизнанку. Кстати, к первому фильму “Утомлённые солнцем” это не относится: он был интересный, и характерные черты сталинской эпохи в нем отражены. НКВДшник из “бывших” сводит счеты с красным командиром.
Марина Тимашева: И оба, помнится, погибают. А теперь ожили, как Шерлок Холмс, только Михалков, в отличие от Конан Дойля, не углубляется в объяснение чудесных воскрешений. Олег Меньшиков на вопрос: “Ваш герой вскрыл себе вены в ванной... Он выжил, что ли?”, отвечает: “Кино - это великая иллюзия!”
http://www.menshikov.ru/interview/interview_190804.html
Действие фильма “Утомлённые солнцем” происходит в 1936 году, дочери комдива было лет пять, в 1941-ом ей, как минимум, 18. Дапкунайте отказалась сниматься, вместо нее - Виктория Толстоганова. Зачем это было делать? Можно было
начать с чистого листа, оставить в живых одного комдива и продолжать его историю уже на войне, таким образом соблюсти хоть какую-то логику. Еще возникает ощущение, что сценарий написан ради того, чтобы показать, как взорвался мост, как бомба попала в церковь, как упал самолет и так далее. То есть сюжетные перипетии подчинены зрелищному эффекту, а вовсе не исторической или человеческой логике, то есть смыслу. А смысл, как он сейчас выглядит (до появления третьей части): что Котов, то есть сам Никита Сергеевич - олицетворение русского народа, сильного, верного, смелого и богобоязненного. Такой Богатырь - прильнул к земле, помолился и все: ни штык его не берет, ни
бомба, ни танк. Почти то же самое, кроме слова Богатырь, относится к его дочери, которая играет дочь Комдива.
Илья Смирнов: И вдвоем с подругой убивают подручным инвентарем двух до зубов вооруженных фрицев, да так, что те даже пикнуть не успевают. Девушки – ниндзя.
Марина Тимашева: Видите, Вы зарекались иронизировать, а получается само собой. При мне только скажи "война"- я начинаю плакать. Как же надо было постараться, снять про 1941 год такую картину, чтобы даже мне приходилось сдерживать смех, из уважения к другим зрителям, которые сидели рядом. И ведь выпущен этот гиньоль под лозунгами патриотизма и нашего ответа Чемберлену, то есть Спилбергу. Наверное, все помнят, что Никита Сергеевич Михалков говорил о том, что идея снять “Утомленных солнцем-2” ему пришла после того, как он увидел фильм Спилберга “Спасти рядового Райана”.
А внутри “Предстояния” как будто совершенно самостоятельный фильм. Где-то через полтора часа после начала, с той минуты, когда в кадр входит Евгений Миронов. Вроде как начинается настоящее кино, снятое всерьез. Такое чувство, что “Предстояние” сочиняли по частям разные люди, каждый в меру своей культуры, интеллекта, таланта. Поэтому картина распадается на куски, на какие-то отдельные сцены. Или, как говорят наши продвинутые киноведы, “повествование в “Предстоянии” нелинейно, действие происходит минимум в трех континуумах”.
http://www.vremya.ru/print/251875.html
Я читала, Миронов рассказывает, как он понял, что не может – не успевает – сниматься в картине Михалкова, разве что в эпизоде. “Придумай какой-нибудь эпизод, с удовольствием в нем снимусь”… Через две недели звонит Михалков: “Старик, я придумал гениальный эпизод, такую историю!”. Так появился самый сильный кусок фильма. Совершенно случайно. И речь уже не о том, как связать “континуумы” с историей. Дай бог связать их между собой. Скажите мне, например, каким образом в отделе кадров НКВД могли не знать, на ком женат их ответственный работник?
Илья Смирнов: Это к кому вопрос? К НКВД?
Марина Тимашева: К сценаристам, наверное. Но кто эти герои невидимого на экране фронта? Тот же Евгений Миронов вспоминает: “Я знал, как долго и тяжело он (Михалков) писал эту историю, менял сценаристов” (123) Дальше говорит Владимир Моисеенко: “Я работал над сценарием вместе с Александром Новотоцким. Нас пригласили, когда был уже написан некий текст, - в его создании принимали участие Панфилов, Володарский, покойный Тюрин… Сначала мы просто переделывали отдельные эпизоды сценария, но потом получилось, что пришлось переписывать практически всё” (118). Какая-то ерунда: Михалков, Моисеенко, Новотоцкий, Володарский, Панфилов, Тюрин…
Илья Смирнов: И вместе - Римейк Аркадия Райкина: "Кто сшил костюм?"
http://www.youtube.com/watch?v=2wxL3DYen5g
Марина Тимашева: У некоторых людей даже возникают сомнения: а правильно ли мы понимаем жанр? Может быть, это фантастический эпос. Или просто аттракцион, вроде “Бесславных ублюдков” Тарантино.
Илья Смирнов: Я беру в руки источник, журнал “Свой среди чужих”, издатель Н.С. Михалков, это фактически большой буклет к фильму “Предстояние”. И там тот же Моисеенко признает: “Сталин с Берией в фильме тоже (как и главный герой, Котов – И.С.) мифологизированы. Эти персонажи не историчны, они – знаки, символы” (121). Но на одно такое высказывание приходится множество других. “Для съёмочной группы вопрос исторической достоверности, казалось бы, в таком незначительном моменте, как крылья полуторок, оказался принципиальным. Настолько, что заказывать их пришлось аж в Америке” (88). “Мы должны окунуть зрителя в то время” (9). Именно что претендуют на роль учителей истории. И теперь я скажу то, ради чего меня как историка пригласили. Что за образ прошлого у них выстраивается. Он совсем не хаотичен. Настойчиво проводится определенная линия.
Марина Тимашева: Вы имеете в виду, что войну выиграли с Божьей помощью?
Илья Смирнов: Я начну с цитаты из Сергея Маковецкого в том же журнале-буклете: “Мне не нравится, когда перекраивают историю, нам нужна правда о войне, особенно молодому поколению”. И чуть дальше: “Вы только вдумайтесь – пятьдесят миллионов жили на оккупированной территории! Что с этими людьми стало после зачисток, когда туда приходили советские войска, - ведь если оказался на территории, занятой немцами, ты автоматически становишься предателем Родины” (35). Как это понимать? Что приход советских войск не освобождение, а “зачистка”? А кто был на оккупированной территории – “автоматический предатель”?. Четверо моих близких родственников находились на оккупированной территории, и никого из них не обвиняли в предательстве. То есть, “правда о войне” – это примитивнейшие штампы из агитпропа 90-х годов.
Марина Тимашева: Может быть, Маковецкий просто оговорился?
Илья Смирнов: А вот как оговорился режиссер. Самокритично признал, что не во всём прав. “…знатоки военных действий найдут большое количество неточностей. 27 августа 1941 года не могло случиться такого, чтобы Ригу сожгли за то, что жители убили двух немцев, - просто в то время еще не было партизанского движения, карательные экспедиции против мирного населения начались позже” (20).
Понимаете? Нам внушают, что гитлеровцы уничтожали мирное население только В ОТВЕТ на действия партизан.
И в самом фильме, смотрите: один немец расстреливает цыган, а другие его осуждают: “Ты что, эсэсовец?”, даже сумасшедшим обзывают. И судно с ранеными фашистские летчики топят не просто так, а только после того, как в них с этого судна стреляли, причем командир сначала пытался запретить атаку.
Так вот, чтобы далеко не отходить от кассы, берем “Историю вермахта”, которую мы недавно рецензировали, перевод с немецкого, и читаем, как генерал Э. Гёпнер летом 1941-го года одним из первых начал практиковать уничтожение русских деревень, возле которых были замечены партизаны http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1624127.html#ixzz0leugFaFW
А вот указания того же генерала (кстати, считавшегося в вермахте “либеральным”) к развертыванию по плану "Барбаросса" (понимаете? еще только указания к развертыванию):
"война против России является важным отрезком в борьбе немецкого народа за существование. Это - старая борьба германства против славянства, защита европейской культуры от московско-азиатского наводнения, защита от еврейского большевизма. Эта борьба должна иметь целью разрушение сегодняшней России и поэтому будет вестись с неслыханной жестокостью" http://vestnik.yspu.org/releases/novye_Issledovaniy/23_13/,
Приказ Кейтеля: “Во всех случаях выступления против немецких оккупационных властей, независимо от обстоятельств…, необходимо исходить из того, что речь идет о возмущениях коммунистического происхождения…, человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и
устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычайной жестокости. Искуплением за жизнь каждого немецкого солдата в таких случаях должна служить, как правило, смертная казнь 50-100 коммунистов. Способы этих казней должны еще увеличивать степень устрашающего воздействия” http://lib.ru/MEMUARY/1939-1945/NURNBERG/np5.txt
Эпизод в начале фильма: как расстреливают из автоматического оружия людей, запертых в бараке. Да, зафиксировано в источниках. И тоже ведь недавно обсуждали в программе “Поверх барьеров”. Зондеркоманда Дирлевангера. Ее методика.
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1773797.html#ixzz0levMcImd Но в фильме-то это делают наши войска НКВД. И перед нашей стороной режиссер не извиняется за неточности.
Извините, речь не о деталях. Не о форме крыльев полуторки. Не о том, когда на самом деле появились штрафные батальоны. И даже не о том, можно ли плавать на минах и ходить по большому с самолета.
В фильме нет нацизма как античеловеческой идеологии, как абсолютного зла. Просто немцы. Один получше, другой похуже.
Теперь смотрим, кто по другую сторону. Главная сила Красной Армии (после терминатора Котова) – конечно, Господь Бог. Кроме шуток. Молитвой сбили фашистский самолет. А курсанты вот не молились – только один из них, но, видимо, не тому Богу, мусульманскому Аллаху – и что же, в результате курсанты погибли.
Марина Тимашева: Тут можно сказать, что в минуту смертельной опасности даже неверующие люди начинают обращаться к Богу.
Илья Смирнов: Я не отрицаю того, что в минуту смертельной опасности вспоминают все силы Небесные. И даже того, что во время войны действительно произошло определенное возрождение Православия http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1841695.html Но именно что “определенное”. Нельзя требовать от художников протокольной точности, но какое-то представление об эпохе мы должны иметь, правда? С молитвами воевали в Первую мировую войну, потерпели от немцев сокрушительное поражение, и Россия просто распалась. Видимо, Николай Романов был недостаточно православным по сравнению с Иосифом Джугашвили. Или святости не хватило.
А вот во Вторую мировую воевали не под хоругвями. И не крест водрузили над Рейхстагом, а красное знамя.
Да что я объясняю, Михалков это понимает не хуже меня, иначе не вычищал бы так старательно. Как известно, картину он посвятил “отцу – фронтовику”, и на премьерном билете в форме "треугольника" полевой почты воспроизвел его знаменитые стихи: “Летней ночью, на рассвете, Гитлер дал войскам приказ…” Я стал читать: текст какой-то рваный. Как будто действительно “просмотрено цензурой”…
Марина Тимашева: Билет-то маленький, всего не уместить.
Илья Смирнов: Так я помогу, в эфире место есть.
И от моря и до моря
Поднялись большевики,
И от моря и до моря
Встали русские полки.
Встали, с русскими едины,
Белорусы, латыши,
Люди вольной Украины,
И армяне, и грузины,
Молдаване, чуваши -
Все советские народы
Против общего врага,
Все, кому мила свобода
И Россия дорога!...
И у нас стоят у власти
Не помещик, не банкир,
А простой рабочий - мастер
И колхозный бригадир.
Выбираемый народом
Наш советский депутат
Не дворянским знатен родом
И не золотом богат.
http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=14675
Я понимаю, в реальном Советском Союзе такого не было. Но ведь так правильно, и, в принципе, так должно быть. Миллионы людей в это верили и с этой верой победили.
Марина Тимашева: Боюсь, за эти дополнения Вас обвинят в сталинизме.
Илья Смирнов: Сталин-то в фильме как раз присутствует в полный рост. На Сталина запретов нет. И витает дух Молотова, который во времена известного пакта “Молотова – Риббентропа” рассуждал о том, что, дескать, нельзя вести с Гитлером идеологическую войну - за уничтожение нацизма как мировоззрения http://www.hrono.ru/dokum/molotov.html Вячесла́ва Миха́йловича еще в советское время осудили за такую теорию. И что же, сейчас она снова взята на вооружение. Нацизма в фильме нет. Коммунизма тоже. Видимо, гитлеровским генералам, которых мы цитировали, он просто приснился. Есть отдельные коммунисты, но это персонажи карикатурные, вроде как из сочинений Новодворской, понятно, что всерьёз воевать такие не могут. Значит, война была какая? Просто племенная, да? И наш племенной Бог оказался сильней? Ну, и в чем же тогда ее всемирно-историческое значение? Чем она интересна для других народов? Ведь племенных войн в истории хватает еще с тех времен, как египтяне с хеттами делили Ближний Восток.
Христианами тоже очень часто руководили и политиканы, и тираны, не лучше Сталина, что не отменяет огромного воздействия христианских идей и их роли в истории. Этого не станет отрицать даже завзятый атеист. Как отметил в связи с “Предстоянием” один столичный журналист-сюрреалист, “Советский солдат воевал с фашистами, но еще и с собственным государством” http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1346052 Простите, но такого не бывает. А если попытаться “окунуть” зрителя в то, чего не бывает, как в достоверное прошлое, получается абсурд, местами переходящий в фарс.
Марина Тимашева: Мне иногда кажется, что все слишком сурово относятся к Никите Михалкову, что никакой он вообще не политик, не идеолог, а просто актер, которого интересует прежде всего он сам, его роли.
Илья Смирнов: На издержки любой профессии должны быть противовесы. А потом – разве я нападаю на Михалкова? Это что, его личная проблема? У его противников, что, какое-то другое отношение к отечественной истории? Это проблема правящей элиты, которая заказывает определенную идеологию и кино как средство доведения идеологии до населения.