Адвокат Сергея Магнитского, скончавшегося в СИЗО в ноябре 2009 года, уверен: недавняя смерть Веры Трифоновой, также содержавшейся в тюрьме в ходе следствия по делу об экономическом преступлении, - не последняя в череде трагических событий такого рода.
– Для того, чтобы цепь этих трагических событий была прекращена, следствию и судам надо просто-напросто очень строго соблюдать требования, которые содержатся в уголовно-процессуальном кодексе, – полагает Дмитрий Харитонов. – К сожалению, очень часто людей, которые обвиняются в экономических преступлениях, арестовывают и держат в течение долгого времени под стражей до суда. После смерти Сергея Магнитского президентом был внесен в Думу целый пакет проектов законов, которые гуманизировали бы применение этой меры пресечения; 7 апреля президентский пакет был принят. Но на практике, к сожалению, суды как арестовывали людей за экономические преступления, так и продолжают их арестовывать и содержать под стражей.
При этом основания, которые суды считают достаточными для применения столь строгой меры пресечения, просто смехотворны. Есть небезызвестное уголовное дело в отношении топ-менеджеров компании "Евразия-Логистика", которые арестованы в марте этого года по обвинению в совершении экономических преступлений –159 статья "Мошенничество", 165-я "Причинение имущественного вреда без цели хищения" и 174-я. По законам, которые приняты, по этим статьям под стражей содержать нельзя. Однако суд признал всю деятельность "Евразия-Логистика" не связанной с предпринимательством. При том, что речь идет об огромном логистическом предприятии, самом большом в Российской Федерации.
Если люди, которые совершили преступления в сфере экономики, никуда не собираются скрываться, имеют постоянное место жительства и нормальные зарплаты, не совершали насильственных действий в отношении своих граждан, будут и дальше содержаться в условиях тюрьмы, то, я думаю, череда смертей продолжится.
За то, что делает президент, ему надо сказать большое спасибо: он адекватно реагирует на каждую подобную трагическую ситуацию. Но, к сожалению, это происходит постфактум, когда событие уже свершилось.
Я не знаком с делом госпожи Трифоновой и не знаю, что там происходило. Но, судя по прессе, следователь просил суд освободить Трифонову, а суд говорил: освобождай сам. Получается очень интересная ситуация. Ни следователь, у которого есть право изменить меру пресечения, ни суд просто-напросто не хотят брать на себя ответственность за то, чтобы отпустить человека из-под стражи. Думаю, что они не хотят брать на себя ответственность только лишь потому, что им потом очень долго объяснять вышестоящим инстанциям, почему они приняли такое решение и отпустили человека из-под стражи. У нас вся система - и судебная, и следственная – к сожалению, устроена так, что человек, который изначально, в соответствии с презумпцией невиновности, является невиновным до вынесения приговора, и судьями, и следователями воспринимается как лицо априори виновное.
Мера пресечения в виде заключения под стражу - это самая строгая из мер пресечения, она может применяться только лишь в том случае, если невозможно применение никакой иной меры пресечения. Когда суды рассматривают подобные вопросы, они должны учитывать огромное количество обстоятельств. Они должны учитывать личность обвиняемого, учитывать то преступление, в совершении которого он обвиняется, учитывать, скрывался он или не скрывался. Сергей Магнитский в течение четырех лет расследования его уголовного дела являлся по каждому вызову суда, он проживал в Москве, у него не было никогда желания куда-то отсюда уехать – хотя он знал, что это уголовное дело расследуется. И вдруг такого человека, ни с того ни с сего, берут и арестовывают!
Если суды будут объективно подходить к каждому случаю ареста, то я уверен, что 50 процентов людей просто не будут попадать в следственные изоляторы. Строгое соблюдение требований закона, принципов независимого суда и непредвзятого следствия будет гарантией того, что люди не будут умирать в тюрьме.
При этом, естественно, условия содержания в тюрьме тоже должны быть отдельной темой рассмотрения и заботы государства. У нас люди, которые не признаны виновными, содержатся в следственных изоляторах в условиях гораздо худших, чем люди, которые уже признаны виновными и находятся в исправительных учреждениях. Это абсолютная правда – во всяком случае, в Москве. Это, насколько я представляю, признают и руководители Федеральной службы исполнения наказаний.
– Для того, чтобы цепь этих трагических событий была прекращена, следствию и судам надо просто-напросто очень строго соблюдать требования, которые содержатся в уголовно-процессуальном кодексе, – полагает Дмитрий Харитонов. – К сожалению, очень часто людей, которые обвиняются в экономических преступлениях, арестовывают и держат в течение долгого времени под стражей до суда. После смерти Сергея Магнитского президентом был внесен в Думу целый пакет проектов законов, которые гуманизировали бы применение этой меры пресечения; 7 апреля президентский пакет был принят. Но на практике, к сожалению, суды как арестовывали людей за экономические преступления, так и продолжают их арестовывать и содержать под стражей.
При этом основания, которые суды считают достаточными для применения столь строгой меры пресечения, просто смехотворны. Есть небезызвестное уголовное дело в отношении топ-менеджеров компании "Евразия-Логистика", которые арестованы в марте этого года по обвинению в совершении экономических преступлений –159 статья "Мошенничество", 165-я "Причинение имущественного вреда без цели хищения" и 174-я. По законам, которые приняты, по этим статьям под стражей содержать нельзя. Однако суд признал всю деятельность "Евразия-Логистика" не связанной с предпринимательством. При том, что речь идет об огромном логистическом предприятии, самом большом в Российской Федерации.
Если люди, которые совершили преступления в сфере экономики, никуда не собираются скрываться, имеют постоянное место жительства и нормальные зарплаты, не совершали насильственных действий в отношении своих граждан, будут и дальше содержаться в условиях тюрьмы, то, я думаю, череда смертей продолжится.
Ни следователь, у которого есть право изменить меру пресечения, ни суд просто-напросто не хотят брать на себя ответственность за то, чтобы отпустить человека из-под стражи.
За то, что делает президент, ему надо сказать большое спасибо: он адекватно реагирует на каждую подобную трагическую ситуацию. Но, к сожалению, это происходит постфактум, когда событие уже свершилось.
Я не знаком с делом госпожи Трифоновой и не знаю, что там происходило. Но, судя по прессе, следователь просил суд освободить Трифонову, а суд говорил: освобождай сам. Получается очень интересная ситуация. Ни следователь, у которого есть право изменить меру пресечения, ни суд просто-напросто не хотят брать на себя ответственность за то, чтобы отпустить человека из-под стражи. Думаю, что они не хотят брать на себя ответственность только лишь потому, что им потом очень долго объяснять вышестоящим инстанциям, почему они приняли такое решение и отпустили человека из-под стражи. У нас вся система - и судебная, и следственная – к сожалению, устроена так, что человек, который изначально, в соответствии с презумпцией невиновности, является невиновным до вынесения приговора, и судьями, и следователями воспринимается как лицо априори виновное.
Мера пресечения в виде заключения под стражу - это самая строгая из мер пресечения, она может применяться только лишь в том случае, если невозможно применение никакой иной меры пресечения. Когда суды рассматривают подобные вопросы, они должны учитывать огромное количество обстоятельств. Они должны учитывать личность обвиняемого, учитывать то преступление, в совершении которого он обвиняется, учитывать, скрывался он или не скрывался. Сергей Магнитский в течение четырех лет расследования его уголовного дела являлся по каждому вызову суда, он проживал в Москве, у него не было никогда желания куда-то отсюда уехать – хотя он знал, что это уголовное дело расследуется. И вдруг такого человека, ни с того ни с сего, берут и арестовывают!
Если суды будут объективно подходить к каждому случаю ареста, то я уверен, что 50 процентов людей просто не будут попадать в следственные изоляторы. Строгое соблюдение требований закона, принципов независимого суда и непредвзятого следствия будет гарантией того, что люди не будут умирать в тюрьме.
При этом, естественно, условия содержания в тюрьме тоже должны быть отдельной темой рассмотрения и заботы государства. У нас люди, которые не признаны виновными, содержатся в следственных изоляторах в условиях гораздо худших, чем люди, которые уже признаны виновными и находятся в исправительных учреждениях. Это абсолютная правда – во всяком случае, в Москве. Это, насколько я представляю, признают и руководители Федеральной службы исполнения наказаний.