Хипстеры. Существуют ли они в России? Молодежная субкультура в обществе социального пессимизма

Елена Фанайлова: Свобода в Клубе ArteFAQ.

Хипстеры. Существуют ли они в России? Молодежная субкультура в обществе социального пессимизма.

Свобода в клубах: Хипстеры в России

Арсений К. - лидер группы Padla Bear Outfit, Игорь Компаниец - арт-директор клуба "Солянка", Филипп Миронов - редактор ныне почившего в бозе журнала "Black Square", ныне пиар-директор агентства "Сasa" и пресс-атташе фестиваля "Тransmusical", Денис Бояринов - редактор отдела современной музыки на сайте "Оpenspace.ru", Юрий Сапрыкин - редакционный директор журнала "Афиша", Настя Сартан, владелица шоу-рума Ekepeople и управляющая магазином Look At Me.

В банальном представлении хипстер - это молодой человек лет 20-25, в невероятно узких джинсах, с косой челкой, в больших очках, при этом необязательно, чтобы этот человек был близорук или дальнозорок, эти очки лишь демонстрация его интеллекта, интереса к литературе. Это молодой человек или девушка, который интересуется западной музыкой, вообще ориентирован на Запад. Надо сказать, что "Википедия", которая все время сомневается, то ли ей ставить статьи о хипстерах, то ли их уже уничтожить, говорит о том, что есть одна опасность: эти люди хотят жить и работать на Западе и непременно покинут родину. Еще фотоаппарат LOMO непременная принадлежность этого человека. Для начала поговорим: вы-то сами хипстеры или нет, какое вы имеете отношение к этому слову?

Филипп Миронов: Наверное, сначала тот человек, который все это начал, Юрий Сапрыкин, автор канонического текста.

Елена Фанайлова: Придется рассказать, что Юрий Сапрыкин является автором главного текста о хипстерах в стране.

Юрий Сапрыкин: Хотелось бы как-то на манер Тараса Бульбы произнести, что "я его породил, я его и убью", но, по-моему, это все произошло само собой. Текст этот, появившийся почти два года назад, описывал некую группу людей, объединенных действительно общими модными атрибутами, общими интересами, общим стилем жизни, причем это все более-менее одинаково выглядело как в Москве, так и в Петербурге или в Нью-Йорке, или в Мадриде, где угодно. За эти два года произошли довольно драматические изменения, в Москве, по крайней мере, насчет Нью-Йорка не уверен. Например, что такое слово "хипстер"? Это просто модник. Те конкретные модники, о которых шла речь, они сильно изменились, самые талантливые и энергичные из них все больше пытаются заниматься серьезными делами и постепенно превращаются в таких крепких хозяйственников. А хипстер, который занимается делом, это уже не совсем хипстер.

Елена Фанайлова: Надо добавить, что хипстеры аполитичны и вообще ничего, кроме себя и своих интересов, не знают.

Юрий Сапрыкин: Во-вторых, все эти модные атрибуты, о которых сейчас идет речь, они уже давно отвалились, как бы в лучшем случае увлекают пресловутых жителей Южного Бутова, если вообще для кого-то еще имеют смысл. В-третьих, с самим термином произошло после некоторых смысловых метаморфоз удивительное превращение, слово превратилось в такое обзывательство. Если хочешь кого-то оскорбить, назови его хипстером. Поэтому сейчас в слове этом, к сожалению, смысла не больше, чем в слове, допустим, козел, то есть оно обозначает какой-то объект, животное, но одновременно с этим, если хочешь кого-то обидеть, можно назвать его хипстером. В общем, слово есть, а хипстера нет.

Арсений Ка: Скажите, а изначально какой был эмоциональный окрас у этого слова?

Юрий Сапрыкин: Да эмоции были похожи с самого начала. Почему потребовалось как-то назвать и объяснить эту группу? Потому что эта группа вызывала дикое раздражение со стороны всех остальных людей. То есть какие-то сильные эмоции в блогах по поводу этих ребятишек, которые на "Винзавод" ходят, в очках, с фотоаппаратами, со стороны тех, кто старше, тех, кто просто другие, сильное раздражение по этому поводу появилось раньше, чем понимание, что этих людей вообще что-то объединяет.

Елена Фанайлова: Юра, а со стороны готов и эмо, например, было раздражение?

Юрий Сапрыкин: Готы и эмо слишком заняты поеданием друг друга, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Филипп Миронов: То есть мы сразу понимаем, что хипстеры - это субкультура, хотя это вопрос на самом деле спорный и, мне кажется, это большой вопрос, можно ли ставить их в один ряд с готами и эмо.

Елена Фанайлова: Давайте поговорим сначала о вашем собственном отношении к этому термину или к этому движению.

Филипп Миронов: Юра сформулировал, что у слова "хипстер" абсолютно обидная коннотация, это как бы эквивалент тому, что вы спрашиваете, готовы ли мы сейчас назваться козлами, грубо говоря.

Денис Бояринов: Я хотел бы рассказать свою личную историю отношений со словом "хипстер". Я впервые столкнулся с этим словом в 2003-м что ли году, когда редактировал журнал "Ом". Тогда Игорь и Филипп уже там не работали, а мы делали журнал "Ом", какая-то очередная реинкарнация, с Игорем Григорьевым. Тогда мы очень много читали модных журналов, естественно, еще больше, чем до этого, таких, "Unever Magazin", и в каком-то из них, в какой-то модной статье я увидел слово "хипстер". "Википедии" тогда еще толком не было, я поленился во все это вникать и просто подумал... Конечно, по контексту следовало, что это модник, но я подумал, иностранные слова - это круто, круто его не перевести. Я его не перевел. Там что-то было про какие-то штаны, я не помню уже, или про какие-то ботинки. Тогда, собственно, слово "хипстер" вошло в мою жизнь.

На самом деле, мне кажется, мы должны обсуждать историю не про то, есть ли хипстеры в России, в Москве, а про то, почему это слово действительно приобрело сразу такой негативный смысл, обзывательский. У меня есть версия на этот счет, почему, но я очень против этого, я всегда при удобном случае пытаюсь сказать всем, что я хипстер, "I’m black and I’m proud".

Юрий Сапрыкин: Что касается обзывательства. Сейчас это не столько оскорбление, сколько такое ироническое обозначение всей буржуазной богемы и (слэш) или интеллигенции, в том числе и от людей, которые к ней относятся. То есть в нынешнем понимании этого термина совершенно не имеет смысла, какие ты штаны носишь или очки. А если ты уже работаешь где-нибудь в редакции и выпиваешь в кафе "Маяк", то дальше ты можешь по-разному относиться к моде, быть политичным или аполитичным, быть талантливым человеком или не очень, все равно найдутся люди, которые ткнут тебя в пальцем и скажут, что ты хипстер, поэтому с тобой все понятно.

Игорь Компаниец: Соглашусь со всеми, потому что в словах каждого есть очень приличная доля правды. Но хотелось бы добавить, что в принципе сейчас хипстер в Москве - для меня лично не очень ясно, кто является им, кто не является. Для меня это один человек, для упомянутых нами перед записью Кононенко и прочих это, видимо, другой человек, видимо, весь наш стол. Есть, очевидно, некая система кодов, которые для внешнего зрителя и составляют весь термин. То есть клуб "Солянка" либо для кого-то даже "Маяк", безусловно, журнал "Афиша", безусловно, некоторые музыкальные предпочтения вкусовые, некоторые знакомства и все такое прочее. Да, мы, наверное, здесь все можем для какого-то внешнего человека являться хипстерами.

Юрий Сапрыкин: А также весь мир современного искусства, а также, если почитать блоги профессиональных революционеров, то все нынешние либерально-демократические движения, начиная от митингов движения "Солидарность", заканчивая акциями на Триумфальной площади, вообще все, что угодно, все, что относится к такой умеренно-либеральной, буржуазной интеллигентской среде.

Елена Фанайлова: Собственно, легенда об аполитичности и хипстерах была разрушена на моих глазах, когда Арсений К. с группой выступал на митинге "Солидарности" 1 мая, и музыкантов повинтили.

Арсений К.: Между тем, если помните, я прошлый раз рассказывал, что у меня было совершенно другое отношение. Прошлый эфир, пожалуй, был какой-то пропагандой эскапизма. Все еще в силе вопрос, хипстеры ли присутствующие? Хочется сказать, что, да, дорогие друзья, разумеется, я хипстер, только хипстер-радикал. Проблема субкультуры хипстеров в том, что в ней вообще неправильно расставлены акценты и обозначения, которые она на самом деле не сама себе давала. Цитирую, я записал, потому что с утра плохо соображаю. «В России хипстер - это термин, введенный в СМИ для обозначения целевой аудитории потребителей продукта, которые эти СМИ собираются предлагать этой аудитории. При этом СМИ определенные оставляют какую-то допустимую свободу выбора этой аудитории, распространяющийся на ее способ проведение досуга, ее разновидности, которую СМИ с удовольствием готовы освещать. Складывая единство продукта и различия способа проведения досуга, СМИ утверждают, что мы имеем дело с определенной субкультурой, спонтанно возникшей, но легко классифицируемой, вследствие определенного единства во внешности представителей этой субкультуры. Но это сходство во внешнем вызвано потреблением единого продукта. Например, продукции какой-нибудь легкой промышленности, какой-нибудь клетчатой рубашки, которая предлагается этими же СМИ. Указывая на это внешнее сходство, СМИ говорит о наличии субкультуры потребляющей и, соответственно, выглядящей то, как предлагается этими же самыми СМИ». Но это не совсем верно, дорогие друзья.

Елена Фанайлова: Мы все смеемся сейчас, только тихо смеемся.

Арсений К.: Субкультура не может основываться только на потреблении продукта. В каждой субкультуре есть внутренняя составляющая. Ее же СМИ не могут или не хотят выделить, отделываясь общими местами, мол, хипстеры ничего не хотят, они апатичны, аполитичны, подчас даже асексуальны. Это не так. Для СМИ удобно и выгодно так считать, лишив хипстера разума, воли, секса, наполнив, как понятие, только содержимым кошелька их или их родителей. Пространно намекалось только на явные ориентиры и увлечения хипстерами всем зарубежным и только на внешнюю сторону западного общества потребления. На самом деле, может быть, в начале действительно стремление к материальному облагораживанию и было первичным для хипстера, но потом, так или иначе, каждый, приобретя молескин, ноутбук и возможность сидеть в каком-нибудь заведении, где есть Wi-Fi, начинает задумываться и требовать что-то большее для себя, нежели какое-то такое просто материальное потребление. Эта субкультура сейчас глубоко внутри стремится не к материальным, возможно, прозападным ценностям, потому что, наигравшись в какие-то внешние оболочки, в принципе удобные для так называемых каких-то рупоров этого поколения, какие-нибудь социальные сети, главные лица которых говорят, что сейчас невыносимо скучно и у этих людей нет мечты, они ошибаются. Потому что, может быть, мечты нет лично у них. Однако дело в том, что, например, если сравнить так называемый какой-нибудь хипстерский рупор западничества журнал "Wise", там выглядит все крайне динамично, там очень много каких-то пластов, которые пытаются поднимать это СМИ, помимо моды, музыки или какой-то прочей легковесной истории. Там есть очень много политической составляющей, социальной активности, видно, что это просто, даже по фотографиям если сравнить, можно переходить на личности. Если сравнить фотографии на "Look At Me" и, например, в "Вайсе", в "Вайсе" видно, как отрывается постконсьюмериcтское общество. У нас же, например, посмотря "Look At Me", такое чувство, что это какое-то поддиктаторское образование Интернет, достаточно скучное, в котором молодые старички, в котором фотографируются юные консьюмеристы, ориентированные в дальнейшем на потребление, достаточно асексуальные, беззубые. Но, опять же, этот образ транслируется вследствие того, что для "Look At Me" удобно им что-то продавать. Но это не так. Время меняется, дорогие друзья, нормальное юношеское чувство протеста, которое существует у любой так называемой молодежи, желание перемен, желание большей свободы, оно существует. Хипстеры или люди, которых так называют, оно у них есть вследствие того, что на самом деле, перенимая внешние стороны западного мира, западной жизни, в принципе, внутри ты все равно выходишь в так называемую Россию и окунаешься в общество, в котором все достаточно и так не в порядке. Например, ни для кого не секрет, последние месяцев десять уважаемый Юрий, его статьи в "Афише", они, так или иначе, имеют какой-то околосоциальный окрас, какие-то появляются тенденции на обращение внимания на социальные составляющие жизни, опять же, в связи с тем, что становится невыносимо скучно. Невыносимо скучно просто таскать молескин, очки и всякое такое прочее. Стремление к этим ценностям, если оно вначале было первичным, то теперь постепенно происходит понимание, что нужно какое-то количество перемен. Это желание перемен имманентно присуще молодым и желание избавиться от пустоты, в которую они погружаются вследствие такого бесконечного консюмеризма. Существование превышает соблазн быть пустой пофигичной картинкой. Людям свойственно искать смысл, и сегодняшний хипстер не исключение. Апатичность и безразличие, желание лишь приятно проводить время, как искусственно навязанные поколению ценности, опять же теми, кому было бы удобно управлять, этим, так или иначе, называешь, говоря, что у хипстера нет внутренней составляющей, это только внешняя оболочка. Потому что этой внешней оболочке удобно что-либо продать и предложить в качестве какого-то продукта, а потом этим управлять или от этого отбрыкиваться, так или иначе. На сегодняшний день не имеет ничего общего с самоощущением современных молодых людей.

Елена Фанайлова: Трактат Арсения К.

Денис Бояринов: Я всегда считал, что Арсений К. и группа Padla Bear Outfit - это голос хипстеров. И вот на наших глазах этот голос сейчас манифестировал появление нового типа хипстера: хипстер канзайс, хипстер озабоченный. Это судьбоносно.

Арсений К.: Как в 60-х, хиппи аполитичные и засовывающие цветы в дула полицейских, превратились в йиппи, то есть хиппи, который облачился в милитари и начинает уже действовать сообразно тем мерам, которые принимаются непосредственно им.

Елена Фанайлова: К нам присоединилась Настя Сартан. Ваше личное отношение к хипстерам? Вы сама девушка-хипстер, например, или нет, и что вы про это думаете? Или люди, которые покупают вашу одежду?

Анастасия Сартан: Я имею представление о том, кто такие хипстеры, например, в Нью-Йорке, потому что я могла увидеть, как это все появилось, и откуда они взялись. Кто такие хипстеры в Москве, я мало себе представляю. Можно считать, конечно, наш Look At Me направленным на аудиторию хипстеров, мы его даже хотели назвать "Хип-стор", но это, скорее, была шутка.

Насчет Нью-Йорка, там есть, например, районы, как Ист-Вилледж, Вильямсбург, в которых живут так называемые хипстеры, это все районы по линии метро "L", даже есть такой журнал "L-magazine", который направлен на все, что происходит в этой аудитории. Там все понятно, почему они живут там, кто они такие. Потому что именно на этой линии метро есть самое большое скопление клубов, где выступают сотни разных групп музыкальных, там есть сотни разных каких-то маленьких дизайнеров, магазинов и это все, так или иначе, культура, которая представляет собой что-то связанное с "ди-ай-вай", "делать это самому".

Точно так же, как и все дизайнеры делают сами, без какого-то массового продукта, так же и музыкальные группы записывают все самостоятельно. То есть, если раньше стремление было сделать что-то такое, на что подпишет тебя потом "Рекорд лейбл", то сейчас стремление у всех этих групп сделать что-то, в результате чего ты получишь большее количество просмотров на you-tube.

Поселились они там из-за того, что это люди, которые занимались искусством, у них не было никакой возможности и времени зарабатывать деньги, поэтому они искали какое-то жилье, такое, где никто никогда не стал бы жить. Вот этим стал как раз Вильямсбург. И за всем, что за этим следовало, за всякими художниками появились люди, которые тоже хотят быть художниками, поэтому они тоже перебрались в этот район. За счет этого недвижимость там подорожала, и все настоящие хипстеры, в хорошем смысле этого слова, в Нью-Йорке, они перебираются дальше, например, сейчас в Бушвик, где довольно-таки опасный район и дешевая аренда квартир. То есть там с ними все понятно, потому что там есть культура, за которой они следуют. Там действительно есть сотни каких-то музыкальных групп, действительно есть сотни дизайнеров.

Что у нас здесь, в Москве? Наверное, они тоже есть, только не в Москве, соответственно, наши московские какие-то люди, которые связывают себя с этой культурой, следуют за всем этим, что есть за границей.

Елена Фанайлова: Я бы хотела сейчас Игоря Компанийца послушать. Клуб "Солянка", прибежище хипстеров, как нам стало известно, после скандального уголовного дела художника Трушевского (еще одна негативная краска, черная краска, слово "хипстер" теперь уже в глазах обывателя совсем уже какое-то отвратительное). Давайте поговорим все-таки о хороших и веселых сторонах этого дела. Клубное движение. Какая у вас музыка, какие люди, какие ди-джеи? Впрочем, надо заметить, что все присутствующие за этим столом мужчины, я не знаю, как девушка, имеют отношение к ди-джеингу.

Игорь Компаниец: Да, имеют, это правда. Насчет "Солянки", что за музыка, какое веселье. Веселье самого разного рода, как и музыка. Если мы можем назвать группу "Коррозия металла" или группу "Альянс", или группу "Лисичкин хлеб" хипстерскими коллективами, давайте их так назовем, я совершенно не против. Это "Солянка", понимаете, это не только название географическое местности, также это и название, прошу прощения, некоей концепции, которую сопровождает наш проект. Соответственно, музыка, самые разные люди, пятница - это технокультура, это хаус-мьюзик, суббота - это то, что востребовано сейчас в кругу двадцатилетних жителей нашего мегаполиса, скорее всего, этот день подпадает под понятие хипстерский. Все весело, очень пьяно, очень много денег остается в баре, чему я только рад, как работник этого заведения. А вокруг алкоголя русский человек всегда найдет свои забавы. Собственно, клуб "Солянка" не исключение.

Елена Фанайлова: А вы никогда не занимались изучением географии: где проживают ваши посетители? Настя нам рассказала о регионах Нью-Йорка, где живут эти люди. Не замечали такого за своими?

Игорь Компаниец: В Москве я не замечал ни за одной из человеческих страт какую-то компактную зону проживания, будь то мои любимые футбольные болельщики, которые в Лондоне издревле делились по районам и округам британской столицы, или будь то панки, готы, хипстеры, кто угодно, художники. Никогда такого не было, естественно или искусственно; расцвели они, мне кажется, как и во всех прочих публичных местах, будь то кинотеатр, школа или что угодно (ну, школа меньше). Да, в основном это жители окраин, потому что там элементарно больше процент проживает жителей города. Есть люди, в 25-тысячном поколении москвичи коренные, есть люди, которые понаехали буквально полгода назад. Все, как и везде, ничего уникального.

Юрий Сапрыкин: Я боюсь, что мне придется подать реплику, относящуюся уже к какой-то позапозапрошлой мысли Арсения.

Мне кажется, что отличие между, скажем так, журналом "Wise" и журналом "Афиша" - это не отличие между хорошим хипстером и плохим хипстером, это отличие между тем состоянием умов, в котором находится сейчас англосаксонский мир и мир российский. Степень социальной ответственности или озабоченности журнала "Wise" объясняется лишь степенью идеализма и социального оптимизма, который присутствует в мире вокруг. Tы можешь бороться с бедностью детей в Ираке, если ты четко знаешь, что эта борьба имеет смысл и от нее кому-то станет хорошо. Эта уверенность в кругах, которым принадлежит журнал "Вайс", вполне себе имеется. Как только то же самое механически пытается транслироваться в России, что проделывает, к примеру, издание "Хулиган", это сразу выглядит каким-то неадекватным, больным бредом. Потому что мы все, хипстеры, не хипстеры, неважно, кто, мы находимся на таком эмоциональном фоне, в котором у нас нет хорошего варианта развития событий. Вот что ты ни делай, это все равно приводит к какому-то дурному, печальному или никакому финалу. Невозможно побороться с бедностью в Ираке, потому что мы заранее уверены, что это пиар, геополитика, проделки нефтяных корпораций и распил "бабла". На таком фоне действительно кроме, как каким-то эскапизмом заниматься чем-то очень-очень сложно, особенно человеку молодому, которому идеализм свойственен по природе своей.

Елена Фанайлова: Я бы только добавила, что невозможно побороться и с бедностью в Чечне по совершенно понятным причинам.

Юрий Сапрыкин: И с бедностью в Чечне тем более по этим же причинам.

Арсений К.: У меня реплика вслед реплике Юрия. Мне кажется, что на самом деле все не так уж плохо, потому что, например, посмотреть на какую-то, не знаю, насколько это можно считать политикой журнала "Афиша", то сейчас, мне кажется, этот журнал пытается доказать существование новой русской музыки. Что является некоторой, хочется верить, сознательно взятой на себя миссией, несмотря, может быть, на какой-то идеологический эскапизм, который, опять же, не очень сильно прослеживается. Есть та же самая колонка Юрия Сапрыкина, в которой более-менее есть какие-то социальные позиции. В общем, относительно хотя бы музыкальной составляющей журнал "Афиша", мне кажется, очень смело, так или иначе, и хорошо ведет политику относительно хотя бы русской музыки. Может быть, не искусства в общем, но музыки.

Еще такой момент. Я продолжаю утверждать относительно того, что изначально хипстер, этот термин был синтетически выдуман вследствие выгодности его использования. Если Настя говорит про Нью-Йорк, про бедные районы, в которые в начале заселяются художники и всякие иные креативные люди, а потом они оттуда переезжают вследствие того, что там становится креативно, становится возможно открывать галереи, там становится интересно, и цены на жилье взлетают, то они переезжают, соответственно, в другой район, и центр переносится из одного в другой. Например, если посмотреть на ситуацию в такой называемой Москве, когда вся хипстерская, так называемая "солянкинская" элита живет вокруг "Солянки", а "солянкинская" клубная пехота живет на окраине более или менее, то, получается, различные СМИ… Например, недавно появившийся сайт сплетен, он обозревает жизнь именно этой элиты, которая, собственно, так или иначе, задействована в каком-то процессе и заинтересована в продвижении потребления. Но совершенно не обращается внимание на интересы клубной пехоты, которая возвращается после "Солянки" в какие-нибудь свои Петрово-Разумовские и прочие московские места. Москва, как в принципе и вся Россия, центрична, и это ее большая проблема. Это существование какого-то центра, как несуществующего магнитного поля, вокруг которого слипаются различные уже существующие формы, и таким образом вокруг этого магнитного пятна они создают эту форму. Например, "Солянка" и какие-то такие истории, они типично отечественные вещи в связи с тем, что в Москве нет больше других районов, где бы существовала какая-то оппозиция, гетто-культура, которая, собственно, и является смыслом и какой-то составляющей настоящего мегаполиса. Здесь все собрано в одном месте и легко из одного места, так или иначе, управлять или что-то кому-то указывать в связи с тем, что нет каких-то альтернатив. Пусть это не будет казаться каким-то моим желанием какого-то количества пропаганды, я хочу сказать, что действительно существует внутреннее желание и стремление сдвигать центры, создавать альтернативы чему бы то ни было, и изменять жизнь именно в корне, изменять сам механизм потребления. Потому что Юрий говорит очень правильные вещи про "Wise" и про "Хулиган", действительно это смешно выглядит, то, что пытается делать, так или иначе, "Хулиган". То, что пытается делать "Афиша", это выглядит благороднее, потому что они действительно уже имеют какую-то свою позицию, говорят о существовании новой русской музыки и всякое такое. Хотя изначально, я недавно видел подшивку журнала "Афиша" с 2000-х годов, я удивлялся, что журнал постепенно приходил к тому, что у него была перспектива стать каким-то таким, поскольку аудитория вырастала, журналом для возрастных интеллектуалов. Там была реклама средств от облысения и всякое такое прочее, в 2003 году я смотрел выпуски. Там был очень большой раздел, посвященный книгам, очень большой раздел, посвященный выставкам, ресторанам, а потом внезапно журнал омолодился, как-то обозначил хипстеров, можно сказать, вознес их знамя. Это делает большой плюс редакторскому отделу. Собственно, хороший шаг с точки зрения бизнеса.

Елена Фанайлова: Воспели журнал "Афиша”.

Арсений К: Опять же, вопрос, насколько, как Ксения Собчак выдуманный персонаж для глянца, чтобы глянцу было, о ком писать, чтобы у нас существовала некая своя Пэрис Хилтон без идеи внутренней. И так же и хипстеры, которые являлись так называемым кормом для каких-то СМИ, изначально были придуманы ради того, чтобы можно было… Перенятая западная история, перенята только внешняя ее форма, без внутреннего содержания. Ведь все эти живущие в Нью-Йорке люди, не дай бог, с ним будет что-то случаться в качестве ограничения, извините меня за слова с душком, в качестве ограничения каких-то социальных свобод, они сразу начнут выходить на улицу и всякое такое. У нас на улицу никто не будет выходить. Мне кажется, хипстеры, это такая проблема, исключительно Москвы, потому что ей удалось сформировать вокруг себя общество какого-то более-менее уверенного потребления, можно за это держаться и бояться это потерять.

Филипп Миронов: Должен сказать, в реплике Арсения прозвучала какая-то обличительная история про то, что пускай элита живет в центре, но при этом хипстеры, несмотря на то, что это такой передутый медийный феномен, они все равно для мейнстрим идеологического российского остаются маргиналами по сути. То есть для людей, которые не находятся в ситуации журнала "Афиша", клуба "Солянка", не входят в эту магнитную зону, все равно хипстеры являются таким предметом иронического какого-то хмыканья. На самом деле эта позиция маргинальная – единственное, что позволяет определять хипстеров относительно как субкультуру. Ведь по идее субкультура строится на двух понятиях, что это какое-то протестное движение, люди недовольны, и на социальном аспекте, что это маргиналы, люди, которые не принимаются основной частью общества или не хотят с ним себя идентифицировать. Нельзя сказать, что хипстеры это протестное движение, но оно реально маргинальное.

Елена Фанайлова: Но здесь, я бы сказала, что существует такая проблема, как хипстер-1, хипстер-2 и хипстер-3.

Хипстер-1 – это хипстеры эпохи Нормана Мейлера и Джека Керуака, это люди, которые не носили узких штанов и совершенно по-другому выглядели…

Юрий Сапрыкин: От которых произошли хиппи. Собственно, хиппи это уменьшительно-ласкательное от слова "хипс", это маленький хипстер.

Арсений К.: Простите, можно краткую справку. По этимологии хипстеры появились в 50-х, это была кучка людей, которые обитали вокруг джазовых музыкантов, при этом сами эти люди редко где играли на каких-то инструментах, в основном существовали на полукриминальных каких-то заработках. То есть хипстер изначально в поколении битников - это был бездельник.

Елена Фанайлова: И потом можем говорить о современных хипстерах западных. Это хипстеры-2, скажем так. И хипстеры-3 - это современные хипстеры в России.

Анастасия Сартан: Хотела задать вопрос Юрию по поводу его высказывания. Последний номер "Большого города" весь посвящен тому, что хватит говорить о том, что у нас все плохо, давайте посмотрим, что с этим можно сделать. Я, когда читала этот номер, например, то, что меня интересовало про бизнес, читала, что там сделать нужно, я понимала, что это просто невозможно, что все, что там пересказано, это вообще задача как минимум лет на сто и точно никто ее не сможет потянуть. Это был номер направлен на то, чтобы такие чувства возникали?

Юрий Сапрыкин: Это номер, направленный на то, чтобы возникало ощущение реальности всего этого. Это не вопрос мечты, идеализма или чего-то, это совершенно инструментальные вещи, технические вопросы. Если у тебя есть желание жить в стране с нормальным климатом для бизнеса, то нужно дернуть за этот рычаг, принять этот закон, а этот отменить. Но для этого нужны, безусловно, какие-то политические действия. Поскольку вы, Настя, не являетесь председателем Государственной Думы или совета министров и не можете никак повлиять на то, какие люди являются этими председателями, от этого и создается ощущение, что это все имеет отношение к какой-то марсианской жизни и на нашем веку уж точно здесь не может сбыться. Как бы тебе показывают картинку, более-менее идеальную, говорят, что для этого нужно сделать, а дальше ты понимаешь, что в тех условиях, в которых ты существуешь, просто некому нажать на эти рычаги. А дальше судить тебе, дорогой читатель. На какие рычаги нужно нажать, чтобы люди, имеющие способность принимать решения, их приняли, это "Большой город" не может объяснить, это уже вопрос индивидуальной воли и понимания ситуации.

Просто история про то, что помимо нытья, которым мы все в той или иной степени занимаемся, есть вполне реалистичные и простые шаги, которыми можно исправить ситуацию. Почему эти шаги не принимаются, что сделать для того, чтобы они были приняты, это следующий вопрос. На него каждый уже сам находит ответ.

Анастасия Сартан: Как раз и выходит, что этот номер посвящен тому, что надо сделать, но, как вы сами сейчас сказали, на самом деле, что нужно сделать такому человеку, как я (а именно такой человек, как я, есть читатель "Большого города", не чиновник, не депутат), там и не сказано.

Юрий Сапрыкин: Настя, вы взрослая девушка…

Анастасия Сартан: Можно объяснить, почему? Шла речь о том, что "Хулиган" пишет о каких-то таких вещах, которые выглядят довольно-таки глупо в нашей действительности.

Там, например, появляется рекламная полоса, в которой рекламируется сырок глазированный и написано "Настоящий oldschool", то есть, как бы весь журнал направлен в такое русло. Так вот последний номер "Большого города" разве не одно и то же?

Юрий Сапрыкин: Настя, что нужно сделать для того, чтобы решения были приняты, это действительно вопрос вашей воли. На какие демонстрации нужно выйти, под какими обращениями подписаться, что написать в собственном ЖЖ, какую рекламу повесить на странице магазина в Look At Me, на какие выборы сходить и за кого проголосовать – это всё, все ваши шаги, они, так или иначе, влияют на ситуацию, в которой эти решения принимаются или не принимаются. Невозможно написать инструкцию для каждого отдельного человека. Напишите ее для себя сами, как бы, если вы верите в то, что это реально, вы, наверное, чего-то можете сделать.

Денис Бояринов: Я хотел вернуться к теме хипстеров-3. Мне кажется, это интересная история про то, чем российские хипстеры отличаются от заграничных как бы глобально, содержательно.

Елена Фанайлова: В том числе, я бы подключила сюда и вопрос Филиппа Миронова, давайте попробуем сформулировать предпочтения хипстеров.

Денис Бояринов: Во-первых, хотел бы ответить Арсению на реплику, что это вещь, выдуманная СМИ. Как бы невозможно СМИ выдумать вещь какую-то фантастическую. Если так живет и имеет респонс, это значит, что за этим стоит какая-то жизнь.

Арсений К.: Суверенная демократия.

Денис Бояринов: Это конструкты какие-то идеологические, как суверенная демократия, а здесь речь идет о каких-то людях. Во-вторых, про русское восприятие. Даже не про то, что они на самом деле, а про восприятие. То есть негативная коннотация, которая все время идет про хипстеров, мне вообще кажется, что самое главное, о чем мы должны говорить, именно о незрелости нашего общества и незрелости некоего хипстерского анклава у нас. То, что журнал "Хулиган" очевидный пример незрелости, когда люди делают тупую кальку, не задумываясь о том, что они делают, и получают действительно просто смешной, сатирический продукт. Но при этом то, что так негативно относятся в России к хипстерам… Конечно, в Америке тоже смеются над особо комичными проявлениями людей, у которых особенно большие очки, но здесь нет такого феномена Ильи Трушевского. Знаете, когда фигурант уголовного дела, значит, хипстер. Это, мне кажется, происходит потому, что незрелое наше общество. Мы только разучились есть людей, а еще у нас появились какие-то люди, которые не хотят есть людей, а хотят прекрасно одеваться и нести какой-то образ в массы.

Юрий Сапрыкин: Давайте их съедим скорее.

Денис Бояринов: Давайте их сразу съедим. Вот из-за этого.

Еще одна, на мой взгляд, интересная история. Вы не заметили, когда мы обсуждаем хипстеров, мы все время обсуждаем мужчин? То есть хипстерша не фигурирует, хипстер девушка – это нечто странное, когда пытаются описать хипстера. Это тоже говорит о том, что у нас наше неразвитое общество, где женщины загнаны в какое-то еще более ужасное гетто, их даже никто не рассматривает, как некую действующую силу.

Филипп Миронов: Есть версия, что хипстер довольно бесполый, у него очень сложные отношения с собственной сексуальностью.

Денис Бояринов: Но это уже какие-то домыслы. На самом деле все говорят, если хипстер, то сразу: это мальчик, такой хлипкий еще мальчик, тоненькие ножки. Заметьте, кстати, что это очень похоже про термин метросексуальности и метросексуала, это изначально термин, который не несет ничего в себе обидного и в принципе говорит-то о хорошем, ну, человек заботится о себе, мужчина. Но именно в России, именно потому, что общая незрелость общества такова, это сразу становится объектом жутких насмешек и теперь метросексуалы и хипстеры, хотя никто до конца не понимает, кто это и где, это никогда не видел, но при этом всем было бы интересно на них посмотреть. Я сегодня забил с утра "хипстер" в поиск по блогам, там куча реплик: "приеду в Питер, посмотрю обязательно на хипстера", "отведите меня туда, где у вас там, в Питере, хипстеры гуляют".

Юрий Сапрыкин: К вопросу о хипстерах и метросексуалах. Есть та самая новая русская музыка, которую Арсений привел - спасибо, Арсений – как пример какой-то созидательной работы, осуществляемой журналом. Справедливости ради, вот сидит Денис Бояринов, который ровно эту же работу в ни меньших масштабах и производит по поддержке и структурированию этой новой русской музыки. Но, внимание, это удивительная борьба, которая на самом деле похожа даже не на некоторые боевые действия, даже не на партизанские вылазки в тылу врага. Это такие партизанские вылазки, которых никто не замечает и, не дай бог, заметит. Потому что, кроме синяков и шишек на фигурантов этого процесса, ничего хорошего не выйдет. Это очень неблагодарное занятие. Это сцена, которая как только начинает чуть-чуть структурироваться, сразу вызывает какое-то дичайшее раздражение со стороны всех, не находящихся внутри ее людей. Не так ли?

Денис Бояринов: На самом деле по большей части, конечно, да, у людей большое отторжение, но при этом, мне кажется, что динамика положительная, все равно это как-то пробивается.

Юрий Сапрыкин: Такой медицинский термин.

Денис Бояринов: Последний фестиваль "Темные лошадки", когда там Арсений выступал, в частности…

Юрий Сапрыкин: Пациент в тяжелом состоянии, но динамика положительная.

Денис Бояринов: Наш знакомый Алексей Певчев, который говорил, "я со скепсисом относился к группе Padla Bear Outfit", потому что про них пишет "Афиша" каждый номер", естественно, это вызывает отторжение у людей, то есть та активность, с которой приходиться навязывать хоть что-то, на наш взгляд кажущееся интересным. Но при этом реальный отзыв, когда он увидел, ему это понравилось.

Елена Фанайлова: Денис, какие еще молодые группы можете назвать?

Денис Бояринов: Собственно, весь line-up фестиваля "Темные лошадки".

Филипп Миронов: Давайте не забывать “Tesla boy”.

Юрий Сапрыкин: Мне кажется, это очень разные вещи. Мы действительно видим, что хипстеризм бывает таким и сяким, что бывает просто некоторое следование в русле западных тенденций, а бывают какие-то довольно дикие и странные попытки чего-то нащупать свое и такое, нутренное.

Елена Фанайлова: Игорь, меня интригует вопрос, который Филипп Миронов поставил, кто такие хипстеры в смысле их предпочтений: идеологических, социальных, эстетических, музыкальных. Cовременный хипстер образца лета 2010 года в Москве?

Игорь Компаниец: Это люди, которые тратят основную массу своих небольших доходов на какие-то внешние атрибуты и на то, что им идет либо в глаза, либо в уши. То есть это какие-то картины либо музыка, музыка больше, чем кино. Собственно, нормальное поколение XXI века. Люди достаточно простых волеизъявлений, целеустремленные, но при этом с достаточно, я бы так сказал, несложными целями. Я не могу описать каким-то одним образом их внутренний мир, что есть то, се, еще немножечко того-то. Да, мы можем говорить о том, что он, безусловно, знает, что такое Tesla boy и кто такой Антон Севидов, он знает Padla Bear Outfit, он знает некие марки джинсовых лейблов, что-то подобное. Сейчас нет такой унификации, какой она была еще три-четыре года назад, когда термин обрастал какими-то кодами и признаками.

Елена Фанайлова: А это человек с высшим образованием или не обязательно?

Игорь Компаниец: Я думаю, что это человек в процессе получения высшего образования, скорее творческого вуза. Хорошо, закрываю глаза, представляю девочку и мальчика, которые являются хипстерами. Девочка – это ученица какого-то творческого вуза, скорее платного факультета, какой-нибудь МАРХИ или журфак, а мальчик, ее бой-френд, учится скорее в том же вузе, либо на папины деньги в чем-то более престижном, вроде "плешки". Живут они на деньги чьих-то родителей, красят стены в белый цвет…

Анастасия Сартан: Кладут матрас на пол.

Игорь Компаниец: Кладут матрас на пол, да, у них хорошая стереосистема. Никаких позывов к политической активности у них все-таки, я думаю, нет.

Денис Бояринов: Но при этом, мне кажется, они все-таки леволиберальной направленности.

Игорь Компаниец: Да, безусловно. Это космополитичные, либеральные люди, которые могут по пьяни вскидывать правую руку и при этом садиться на коленки к человеку своего пола, и даже драки у них выходят какие-то нелепые, шуточные, до гематомы максимум доходит, что лично мне, как человеку из другой субкультуры, как–то не очень интересно.

Денис Бояринов: Когда меня спрашивают про хипстеров, я в последнее время объясняю на примере. Есть мой любимый сериал английский "Майти буш", там есть два героя главных, юмористических персонажа, одного зовут Винс, он такой модный парень, стилист, он все время создает образы, как он все время говорит. В течение одной серии меняет образы в десять штук, у него бывают самые диковинные образы, типа теннисиста-вудуиста. А есть как бы его визави, антагонист, у него есть одни шорты и одна жилетка, которую он носит, потому что в ней много карманов и она очень удобная. Это, конечно, сатирический образ. Но понятно, хипстеры – это люди, которые создают образы, они, поэтому так трудно описываемы, потому что образы они меняют. Чем более продвинут хипстер, тем он более как бы flexible. Наш Арсений К., например, теперь Арсений К. одевается так, как бы он вызывающе антимоден. Посмотрите на него.

Арсений К.: Смотрите, дорогие слушатели.

Денис Бояринов: Человек в драных джинсах, растоптанных башмаках и майке с картинкой санкт-петербургского метрополитена, и нарисованной ручкой татуировкой. На данный момент он убер-хипстер, потому что он уже антифэшн. Извините, что много английских слов.

Анастасия Сартан: Я сегодня буквально объясняла своим родителям, про что будет передача и, собственно, кто такие хипстеры. Мне кажется, что все наши родители понятия не имеют о таком слове, кто это такие.

Я объясняла это с такой точки зрения, что есть мейнстрим, они из этого мейнстрима пытаются не то, чтобы выделиться. Вот в английском языке есть правильное для этого слово "stand-out". То есть, если в мейнстриме украшать свои жилища всякой лепниной и делать евроремонты, то, соответственно, оппозит этому – это класть матрас на пол и красить стены в белый цвет. Если в мейнстриме носить Дольче и Габбану, Гуччи и следить за последними коллекциями, то противоположное этому – это, например, то, как выглядит Арсений. Это отрезать ворот от футболки и надеть какие-то непонятные джинсы и купить на платформе Марк или на Удельной ботинки. Еще к этому можно приписать то, как я уже говорила про "ди-ай-вай",что в этом всем еще есть некая составляющая того, что они делают все это сами. Даже, например, пикник "Афиши" и стенды, которые там выставляются, то есть некий, как я ощущаю, в день застройки такой пионерлагерь, когда все владельцы чего-то, каких-то "Клэвер мод", "Look At Me", "Мэйки пипл" и других разных магазинов, они приходят туда, строят это все сами, какие-то свои стенды. То есть это тоже некоторая составляющая "ди-ай-вай".

Елена Фанайлова: Мы описали хипстера, как существо, в общем-то, занятое собой, но при этом придерживающееся либеральных ценностей. Так вот если хипстера вознамерятся лишить этих самых его либеральных ценностей, он, как существо неагрессивное, никак не сможет себя защищать?

Филипп Миронов: Медийно, мне кажется, сможет что-нибудь написать в своем уютном ЖЖ. То есть это человек, который в состоянии делать высказывания, достаточно резкие и артикулированные, но в плане действия не было еще шанса проверить. Единственный опыт – это участие Арсения в концерте "Солидарности", но, мне кажется, что основная часть, условно говоря, хипстерского движения восприняла эту историю с иронией и, в принципе, придерживалась тех формулировок, с которыми Саша Горбачев, ведущий обозреватель музыкальный Афиши, это все представил в своем блоге. Мне на самом деле интересно, что с этим произошло. Потому что у хипстеров есть, очевидно, нежелание ассоциироваться с демшизой так называемой, с Каспаровым, Карповым и прочими шахматистами.

Но при этом есть определенный внутренний идеологический заказ на какое-то протестное политическое движение, которого нет, к сожалению. Нет модной, хорошей политической силы…

Юрий Сапрыкин: Антифа.

Филипп Миронов: Антифа. К сожалению, мы все знаем реакцию на материал Андрея Лошака на Openspace.ru, где эти антифа, по-моему, у либеральной общественности вызвали ужас. Никто не хочет ничего общего иметь с насилием. Насилие в ответ на насилие вызывает такое же отвращение у всех нормальных людей, как и фашизм в чистом виде. Реально, если бы в Москве, в ЦАО, появился бы какой-то человек, который не был бы наследником этой замшелой пенсионерской фигни, которой является сейчас либеральная идеология в Москве, за ней бы хипстеры пошли.

Елена Фанайлова: Мне-то как раз кажется, что, если бы либералы и антифа договорились не на платформе насилия, а на платформе антифашизма, из этого могла бы выйти красивая история.

Филипп Миронов: У нас красивой странно называть все, что связано политикой и косвенно с властью, косвенно с насилием. Есть прецедент антифашистского марша 19 января, когда в двадцатиградусный мороз на улицы вышли очень многие сотрудники российских, московских медиа, это люди чуть старше, чем те хипстеры, о которых мы говорим, в любом случае, это люди, которые задают определенные поведенческие стереотипы для них. То, что вы говорите, может быть вполне реально. В любом случае эта идеология не проработана, она ни с кем не ассоциируется. Есть один у нас Андрей Борисович Лошак, но он, по-моему, к сожалению, не хочет…

Юрий Сапрыкин: Заметь, Филипп, у людей, которые вышли на этот марш, все равно осталось очень двойственное ощущение от этого, как рядовых участников некоей странной игры, которая не ими придумана и с ней они, в общем, не очень даже готовы согласиться.

Елена Фанайлова: Я на это скажу: надо чаще встречаться.

Арсений К.: По поводу участия в странной игре. Я как раз в прошлый раз на Радио Свобода рассказывал свои ощущения от участия в так называемой маевке от "Солидарности". Но потом поступил такой очень здравый комментарий от студентки из Англии, которая говорит, что ведь для молодежи, в принципе, молодежи, стремящейся к чему-то более-менее свежему, за рубежом, в принципе, принято ходить на какие-то либеральные истории.

Елена Фанайлова: И не только на либеральные, на всякие.

Арсений К.: И в этом нет ничего позорного.

Елена Фанайлова: Принято быть политизированным, я говорю о красоте именно в этом смысле.

Арсений К.: Это проблема, может быть, партии. А stile, он исходит давно, из 60-х, когда предводители всяких групп, MC Five, Эби Хоффманы, это были сексуально раскрепощенные люди, притягательные для молодежи. Сейчас, естественно, какой-нибудь активист "Солидарности", никакая молодежь за ним не пойдет, потому что это люди с целлофановыми пакетами, так или иначе. Демонстрация людей с целлофановыми пакетами в нашем обществе не вызовет никакой реакции, кроме какого-то отторжения: вот, люди с целлофановыми пакетами возбухают. Но дело все в том, что, если бы не они, то кто? Потому что, например, в Петербурге люди с целлофановыми пакетами - это интеллигенция, профессора. Да, мы все люди с целлофановыми пакетами, дорогие друзья. Зато, мне кажется, в Москве людей без какого-то количества разума в голове в связи с тем, что полон желудок и глаза на все прекрасно с удовольствием закрываются. Например, журнал "Сноб" пытается представляться, как какое-то количество интеллектуалов, но это интеллектуалы от потребления. У них нет именно интеллектуального снобизма. В Петербурге есть этот интеллектуальный снобизм, но нет какой-то материальной культуры, в отличие от Европы, когда профессор может рассуждать о Фуко, Деррида и прочих классных парнях, но при этом потом обсуждать вина, ходить в ресторан и прочее. Проблема в том, что сейчас в основном повисший вопрос над этим столом так называемым, что не существует идеологии у хипстера. И каждый, может быть, кто-то, преследуя свои личные интересы или что-то такое, говорит: нет ничего, дорогие друзья, все плохо, что вокруг отвратительные люди с целлофановыми пакетами, какие-то странные, не притягательные внешне, совершенно не сексуальные, с какими-то дебильными идеями и невменяемы в тренды. Просто, если посмотреть на Look At Me, у меня действительно вчера после большого просмотра различных зарубежных СМИ подобного содержания возникло чувство, когда я переключился на Look At Me, что это все какое-то… Как в Белоруссию приедешь, там все причесано, все такие правильные. Понятно, что эти люди не хотят ничего, они безжизненны. Например, в чем притягательность какой-нибудь Патти Смит? Как я недавно осознал для себя, это не только музыка и не только круто говорить о музыке и понимать, что, о, на Западе… А почему музыка круче на Западе? Потому что там люди свободнее, не дают ущемлять свои права, они не боятся, и это их отсутствие страха и является той самой сексуальностью, которая внутри, которую мы не можем объяснить, например. Мы хватаем только внешнюю ее сторону, не понимая, что за этим всем стоит огромная проделанная работа западным миром, в том числе 1968 годом, после которого Запада изменился, когда действительно Запад стал либеральным, когда действительно изменилось отношение к людям и всякое такое. Например, когда ты приезжаешь в Европу, к нашему целлофаново-пакетному городу ближе, в Северную Европу, ты чувствуешь себя человеком, имеющим права вследствие того, что ты человек. Вследствие того, что ты не кошка, не камушек, не гусеница, а вследствие просто того, что ты человек, ты идешь по улице и ты чувствуешь, что у тебя есть право, у тебя есть определенные привилегии только из-за того, что у тебя есть две руки и две ноги. Дорогие друзья, я подобные чувства ощутил единственный раз в этой стране, когда на Марше несогласных в Петербурге получилось прорваться на Невский проспект, и там был Кирилл Миллер рядом, там были люди, которые чуть выше по статусу, чем те, которые ездят в метро. Мне было приятно находиться рядом с этими людьми, куда-то идти, рядом флаги, но я ничего этого не понимал, я просто чувствовал приятность и что у меня есть право пройтись, есть право выйти. Я ощущал себя так называемым человеком. Непонятно, что делается с этой оппозицией, мне кажется, она запутанна крайне, она не может разобраться в себе. Поэтому сейчас совершенно за ней не хочется идти. Дело в том, что она не станет симпатичной сама по себе. Мы должны как-то делать и внедрять новые смыслы. Например, наше выступление на этом Первомае, когда пришли люди, объективно пришедшие на нас, они все немного… В общем, смотрите, так называемая группа "Гражданская оборона", которая, безусловно, является одной из самых лучших групп в отечественной музыке, она крайне политизирована. И НБП изначально, это был арт-проект, проект отличный искусства. Это потом стало уже какой-то партией, чем-то таким, это уже все превратилось в какой-то трэш, в идеологию Лимонова и всякое такое. Когда нет уничижительной фразы "демшиза", когда участие в политике и отстаивание своих прав – это естественно, это здорово и когда молодежь действительно не хочет превратиться в каких-то заведомо старичков, в заведомо потребителей, а хочет более или менее протестовать. Молодежь всегда протестует, иногда по какой-нибудь ерунде. Всегда. В Греции, например, там полиция и прочее, они существуют только для охраны самих себя. Потому что если отменили какие-нибудь булочки в столовой, все выходят на улицу сразу и начинают все переворачивать. Выходит полиция, и она только стоит за щитами, держится, сама эта полиция существует для самозащиты, а не для подавления.

Анастасия Сартан: Здесь задавался недавно вопрос о том, что сделает так называемый хипстер, если возникнут какие-то проблемы, на мой взгляд, он просто при первой возможности уедет. Проблема именно в том, что вместо того, чтобы как-то бороться за права, хипстерство, это внешние какие-то проявления и при первых каких-то проблемах от этого всего можно сбежать туда, где так же можно комфортно находиться хипстеру с внешними проявлениями.

Денис Бояринов: Лично для меня слово "хипстер" гораздо более приятно, чем слово "Нашисты" и даже чем русское слово "молодежь". На мой взгляд, то, что мы обсуждаем, медийный шум этой истории, к сожалению, как бы хвост гораздо более длинный, чем сама история… Я сегодня ехал на передачу и считал по дороге хипстеров, которые мне встретятся, насчитал пять человек, трое встретили меня у ворот ArteFAQ. Это в Москве. Я уже не говорю о том, что на самом деле в России все еще гораздо непонятнее. Но при этом, мне кажется, что, правда, за этим есть и сила, и жизнь, и будущее. То, что Арсений постоянно формулирует манифесты и запросы, совершенно логичные и здоровые. Да, как бы у нас незрелая ситуация и нет политической силы, но это у нас все вообще гораздо запаздывает. Я думаю, что раз запрос есть, то она появится, появятся красивые, молодые, обаятельные, сексуальные политики, которые создают образы. Вопрос в том, сколько времени пройдет, доживем ли мы до этих времен.

Игорь Компаниец: Я думаю, что хипстер-3, пользуясь вашей терминологией, русский хипстер, это явление достаточно краткосрочное, оно подходит к своему завершению, не настолько серьезное, насколько серьезен тон нашей передачи. Я ощущаю по себе какие-то волны внутри, что вопрос года, максимум двух-трех и появится что-то новое, что-то более интересное. В конце концов, был такой стишок, я извиняюсь, слегка матерный: "Я устал и она устала, произошла смена состава". Очень хочется и жду этой смены состава, когда будет повод действительно всерьез о чем-то говорить, о каком-то молодежном явлении. Хипстер – это смех.

Филипп Миронов: Мы забыли сказать о том, что одно из научных и общепринятых характеристик хипстера является то, что хипстер мучительно пытается идентифицироваться с какой-то субкультурой из прошлого. У хипстера есть черты пост-панка, есть черты хиппи, есть черты битников, брейверов и так далее. У этой субкультуры реально лицо сшито, как из лоскутного одеяла, из цитат из других субкультур. В принципе, интересность этого феномена, который интересен, но, может быть, я соглашусь с Игорем, не настолько, чтобы три года обсуждать мучительно это в разных эфирах. Интересность феномена состоит в том, что он не закрыт, не закончен, не определен до конца, как бы идеология, статус, явление находятся в процессе формирования. Мне бы реально хотелось, чтобы на излете этих обсуждений, уже три года существует феномен, три года он обсуждается, появилась бы какая-то интеллектуальная сила, которая могла бы что-то с этим социальным, неопределенным облаком сделать, как-то его доформулировать и куда-то привести. Потому что, если посмотреть на последнюю двадцатилетнюю историю развития России, у нас появилось мощнейшее, тоже, опять-таки, неопределимое движение, что-то вокруг слова "гламур", Ксения Собчак. Вот это как бы вещь, которая переформулировала в принципе социальную карту России. Мне кажется, что у хипстеров есть полные шансы и возможности, наложившись на эти условия, стремление к красивой, приятной и комфортной жизни, которую дал гламур (это не субкультура), есть возможность эту всю штуку еще раз реформировать и как-то переизобрести в молодежную идеологию.

Юрий Сапрыкин: Мне кажется, Арсений сказал очень важную вещь, из которой следует, что на самом деле разница между хипстером-3 и хипстером-1 нет вообще никакой. Потому что мы все живем, как герои фильма "Стиляги". Чего мы хотим? Мы шугаемся этой серой толпы, окружающей нас, мы хотим, чтобы нам дали спокойно выпивать в том единственном клубе, где это не противно делать, и чтобы не «Козел на саксе» уже, а Антон Севидов на синтезаторе нам сбацал чего-нибудь фирменное. Вот это на самом деле предел наших желаний. У нас не произошло еще не то, что 68-го года, а даже мы не начали к нему двигаться, или только начинаем. Вот этого осознания, что не политик какой-то тебе должен предложить сексуальный образ, а что "people have the power", ощущение себя свободными, сильными, право имеющими людьми, от которых что-то зависит и у которых за душой есть энергия, какие-то ценности, этого просто еще не началось. Поэтому не случайно фильм Тодоровского на Западе показывали под названием "Хипстерс", это буквально описание этого нынешнего процесса.

Арсений К.: Мне хочется несколько абстрагироваться и просто сделать некоторый прогноз. Мне кажется, при современном состоянии промышленности, политики и вообще государственной вертикали все это продержится, два варианта: либо десять лет и за десять лет рассосется, и Россия станет сборищем каких-то провинций и областей, как Индия, либо же после 2012 года закрутят все гайки и тогда это все продержится буквально два года. Никакой новой движущной истории ожидать не следует в связи с тем, что когда все разрушится, только тогда начнется что-то новое. Возможно, история этого всего разрушения… Собственно, я привел. Поэтому через десять лет какая-нибудь группа Padla Bear Outfit быть классикой, а появившиеся новые будут делать настоящую культурную движуху. Потому что те маленькие попытки, которые мы делаем сейчас со своей стороны, мы явно боимся чего-то, боимся, что придут и отберут у нас жесткий диск или еще что-нибудь такое. В таком случае просто, если не будет какого-то непосредственного реагирования именно сейчас, все загнется само собой и движение нового и сильного придется ждать нe раньше, чем через десять лет, дорогие друзья.