В Москве стартовал эксперимент по наземному моделированию полета на Марс - "МАРС-500" Шесть добровольцев из разных стран мира проведут в имитаторе космического корабля 520 суток. Возглавляет международную команду "марсонавтов" россиянин Алексей Ситев. В экипаж также входят гражданин Франции бортинженер Раман Шарль, врач россиянин Сухроб Камолов, а также исследователи Диего Урбине, Ванг Юэ и Александр Смолиевский - соответственно из Италии, Китая и России.
Модель марсианского корабля, смонтированная в Москве в Институте медико-биологических проблем, состоит из четырех герметических модулей, соединенных шлюзовыми камерами. Отдельно построен модуль, имитирующий поверхность Марса; туда будут "высаживаться" трое участников эксперимента "Марс-500".
Связь с внешним миром будет осуществляться с помощью электронной почты. Причем сообщения будут доставляться с задержкой, так, будто экипаж действительно находится в миллионах километров от Земли.
Главные цели эксперимента: изучение влияния на здоровье и работоспособность человека основных особенностей марсианского полета - сверхдлительного нахождения в замкнутом объеме, автономности, замедленной связи с Землей и постоянной ограниченности ресурсов.
Эксперимент завершится в августе 2011 года. Россияне и европейцы за участие в программе получат около 3 млн рублей.
Это третий этап эксперимента – ранее проводились подобные испытания продолжительностью в 14 и 105 дней. В Советском Союзе в середине 1970-х годов также проводился подобный эксперимент с имитацией тяжелого межпланетного корабля; сейчас отчасти используется старое оборудование.
Об эксперименте "Марс-500" – заместитель главного конструктора Института медико-биологических проблем РАН, технический директор проекта Евгений Демин.
– До какой степени могут считаться возобновляемыми ресурсы, используемые во время эксперимента "Марс-500"?
– Пища и вода – как они могут возобновляться? Это вещи на запасах: что поели, то уже исчезло. Есть одна оранжерейная установка; она по идее должна производить некоторое количество зелени, которая пойдет как добавка к рациону питания. Но эта установка будет запущена в самом конце эксперимента, где-нибудь за 100 суток до его окончания. Все остальные оранжерейные установки – они, в общем, что-то производят, но больше работают с точки зрения чистой психологии. Это цветы, ягоды; красиво смотреть, ухаживать. Но регулярно питаться – это исключено.
– Будут ли в ходе эксперимента искусственно создаваться какие-то нештатные ситуации, вроде команды "солнечная вспышка" или "болезнь члена экипажа"?
– Некоторые нештатные ситуации будут воспроизведены, но об этом экипаж мы пока даже не предупреждаем.
– То есть, для экипажа это будут сюрпризы целиком и полностью.
– Да.
– А на моделируемой поверхности Марса тоже будет какой-то сюрприз?
– Ну, моделируемая поверхность Марса – это понятие надо вывести за скобки, это не основная цель эксперимента. Но есть реальный скафандр для выхода на поверхность, есть агрегат-ровер, который должен там ездить по поверхности и которым они должны управлять, и есть виртуальная реальность, которая тоже воспроизводит некоторые операции на поверхности.
– По отчету о предыдущем эксперименте, который длился 105 дней, в СМИ была информация: за это время экипажу 500 раз понадобился ремонтный набор. Получается, что они делали там до пяти разных ремонтов в день. Почему имитатор космического корабля такой хрупкий?
– Честно говоря, не знаю, откуда взята эта цифра, потому что в официальном отчете этого нет. В основном ремонтировать приходится не сам комплекс, в котором ведется эксперимент, а аппаратуру, которая в нем установлена. Почему делается такая аппаратура – это вопрос уже к разработчикам... У нас был поставлен, например, австрийский тренажер, который вышел из строя на третьи сутки работы. Экипаж его отремонтировал, но через 20 дней отказала программа - и все, тренажер приказал долго жить. А ведь это оборудование, предназначенное для использования на борту. Но в основном используется серийная, стандартная аппаратура, которая используется в клинике, в больнице, где угодно. Поэтому отказа тут никто не исключает. Но 500 ремонтов… Не знаю. Я как лицо официальное отвечаю, что нигде и никогда такая цифра нами не оглашалась.
– По результатам подобных экспериментов экипаж и все сопровождающие лица всегда очень бодро отвечают, что в психологическом плане все прошло абсолютно гладко. Действительно ли экипажи не сталкиваются с реальными психологическими проблемами, конфликтами? Люди настолько надежнее техники?
– Нет, почему? Создаются и исчезают всякие группировки между членами экипажей, это нормально и естественно. В 105-суточном эксперименте европейцам было достаточно сложно – особенно в начале эксперимента, поскольку они вживались в российский экипаж, фактически уже существовавший. С новым экипажем, наверное, несколько проще: здесь таких устойчивых связей не существовало, все люди относительно новые, практически никто из них не участвовал в подобного рода экспериментах. Более того, в основном они не являются сотрудниками института. Дальше – процесс тренировок, обучение, вживание и формирование симпатий, антипатий и прочих вещей. Хотя антипатии мы не наблюдаем: все они достаточно хорошо и дружно между собой взаимодействуют.
– Я нашел публикацию участника подобного эксперимента в 1974 году, когда проводился 60-суточный эксперимент на макете тяжелого марсианского корабля конструкции Королёва. Автор писал, что в какой-то момент экипаж стал по ночам слышать, будто кто-то ходит по коридорам, скрипит половицами. Однако участники эксперимента испугались и не стали об этом сообщать Земле: испугались за судьбу эксперимента, за свою карьеру – и просто перетерпели это все до конца. Приняты ли сейчас какие-то меры, чтобы добиться большей открытости от экипажа – чтобы он не опасался говорить о каких-то своих, что называется, нештатных ощущениях?
– Во всяком случае мы экипаж предупреждали, информировали: если вы хотите что-то сообщить, есть специальный канал – вы можете написать об этом, а мы будем разбираться. Но хождение по коридорам посторонних лиц у нас исключено.
– Но экипаж не будет чувствовать, что лучше некоторых вещей не говорить?
– Это зависит не от нас с вами. Мы, наоборот, говорим: ребята, сообщайте все, что вас волнует, тревожит или вызывает беспокойство.
– Нет ли риска, что эксперимент будет прерван при каких-то обстоятельствах?
– Он может быть прерван по медицинским показаниям, при угрозе здоровью. Все остальное – даже свободный выход одного из членов экипажа – не может привести к тому, что мы прервем эксперимент. Это было бы слишком дорогое удовольствие – прервать, если кто-то один решит выйти.
– Масштабы энергопотребления, размеры корабля - насколько все это соответствует условиям реального полета на Марс?
– Вы вспомнили 1974 год, ТМК – тяжелый межпланетный корабль. Эта конструкция достроена, модернизирована и преобразована под современные условия. Но корпус – от тех времен. Он был трехотсечный, сейчас в нем четыре отсека. Архитектура комплекса соответствует проработкам, которые ведет НПО "Энергия". Естественно, никакого точного подобия нет, поскольку эта вещь создана относительно давно. Но объемные характеристики мы выдерживаем.
Модель марсианского корабля, смонтированная в Москве в Институте медико-биологических проблем, состоит из четырех герметических модулей, соединенных шлюзовыми камерами. Отдельно построен модуль, имитирующий поверхность Марса; туда будут "высаживаться" трое участников эксперимента "Марс-500".
Связь с внешним миром будет осуществляться с помощью электронной почты. Причем сообщения будут доставляться с задержкой, так, будто экипаж действительно находится в миллионах километров от Земли.
Главные цели эксперимента: изучение влияния на здоровье и работоспособность человека основных особенностей марсианского полета - сверхдлительного нахождения в замкнутом объеме, автономности, замедленной связи с Землей и постоянной ограниченности ресурсов.
Эксперимент завершится в августе 2011 года. Россияне и европейцы за участие в программе получат около 3 млн рублей.
Это третий этап эксперимента – ранее проводились подобные испытания продолжительностью в 14 и 105 дней. В Советском Союзе в середине 1970-х годов также проводился подобный эксперимент с имитацией тяжелого межпланетного корабля; сейчас отчасти используется старое оборудование.
Об эксперименте "Марс-500" – заместитель главного конструктора Института медико-биологических проблем РАН, технический директор проекта Евгений Демин.
– До какой степени могут считаться возобновляемыми ресурсы, используемые во время эксперимента "Марс-500"?
– Пища и вода – как они могут возобновляться? Это вещи на запасах: что поели, то уже исчезло. Есть одна оранжерейная установка; она по идее должна производить некоторое количество зелени, которая пойдет как добавка к рациону питания. Но эта установка будет запущена в самом конце эксперимента, где-нибудь за 100 суток до его окончания. Все остальные оранжерейные установки – они, в общем, что-то производят, но больше работают с точки зрения чистой психологии. Это цветы, ягоды; красиво смотреть, ухаживать. Но регулярно питаться – это исключено.
– Будут ли в ходе эксперимента искусственно создаваться какие-то нештатные ситуации, вроде команды "солнечная вспышка" или "болезнь члена экипажа"?
– Некоторые нештатные ситуации будут воспроизведены, но об этом экипаж мы пока даже не предупреждаем.
– То есть, для экипажа это будут сюрпризы целиком и полностью.
– Да.
– А на моделируемой поверхности Марса тоже будет какой-то сюрприз?
– Ну, моделируемая поверхность Марса – это понятие надо вывести за скобки, это не основная цель эксперимента. Но есть реальный скафандр для выхода на поверхность, есть агрегат-ровер, который должен там ездить по поверхности и которым они должны управлять, и есть виртуальная реальность, которая тоже воспроизводит некоторые операции на поверхности.
– По отчету о предыдущем эксперименте, который длился 105 дней, в СМИ была информация: за это время экипажу 500 раз понадобился ремонтный набор. Получается, что они делали там до пяти разных ремонтов в день. Почему имитатор космического корабля такой хрупкий?
– Честно говоря, не знаю, откуда взята эта цифра, потому что в официальном отчете этого нет. В основном ремонтировать приходится не сам комплекс, в котором ведется эксперимент, а аппаратуру, которая в нем установлена. Почему делается такая аппаратура – это вопрос уже к разработчикам... У нас был поставлен, например, австрийский тренажер, который вышел из строя на третьи сутки работы. Экипаж его отремонтировал, но через 20 дней отказала программа - и все, тренажер приказал долго жить. А ведь это оборудование, предназначенное для использования на борту. Но в основном используется серийная, стандартная аппаратура, которая используется в клинике, в больнице, где угодно. Поэтому отказа тут никто не исключает. Но 500 ремонтов… Не знаю. Я как лицо официальное отвечаю, что нигде и никогда такая цифра нами не оглашалась.
– По результатам подобных экспериментов экипаж и все сопровождающие лица всегда очень бодро отвечают, что в психологическом плане все прошло абсолютно гладко. Действительно ли экипажи не сталкиваются с реальными психологическими проблемами, конфликтами? Люди настолько надежнее техники?
– Нет, почему? Создаются и исчезают всякие группировки между членами экипажей, это нормально и естественно. В 105-суточном эксперименте европейцам было достаточно сложно – особенно в начале эксперимента, поскольку они вживались в российский экипаж, фактически уже существовавший. С новым экипажем, наверное, несколько проще: здесь таких устойчивых связей не существовало, все люди относительно новые, практически никто из них не участвовал в подобного рода экспериментах. Более того, в основном они не являются сотрудниками института. Дальше – процесс тренировок, обучение, вживание и формирование симпатий, антипатий и прочих вещей. Хотя антипатии мы не наблюдаем: все они достаточно хорошо и дружно между собой взаимодействуют.
– Я нашел публикацию участника подобного эксперимента в 1974 году, когда проводился 60-суточный эксперимент на макете тяжелого марсианского корабля конструкции Королёва. Автор писал, что в какой-то момент экипаж стал по ночам слышать, будто кто-то ходит по коридорам, скрипит половицами. Однако участники эксперимента испугались и не стали об этом сообщать Земле: испугались за судьбу эксперимента, за свою карьеру – и просто перетерпели это все до конца. Приняты ли сейчас какие-то меры, чтобы добиться большей открытости от экипажа – чтобы он не опасался говорить о каких-то своих, что называется, нештатных ощущениях?
– Во всяком случае мы экипаж предупреждали, информировали: если вы хотите что-то сообщить, есть специальный канал – вы можете написать об этом, а мы будем разбираться. Но хождение по коридорам посторонних лиц у нас исключено.
– Но экипаж не будет чувствовать, что лучше некоторых вещей не говорить?
– Это зависит не от нас с вами. Мы, наоборот, говорим: ребята, сообщайте все, что вас волнует, тревожит или вызывает беспокойство.
– Нет ли риска, что эксперимент будет прерван при каких-то обстоятельствах?
– Он может быть прерван по медицинским показаниям, при угрозе здоровью. Все остальное – даже свободный выход одного из членов экипажа – не может привести к тому, что мы прервем эксперимент. Это было бы слишком дорогое удовольствие – прервать, если кто-то один решит выйти.
– Масштабы энергопотребления, размеры корабля - насколько все это соответствует условиям реального полета на Марс?
– Вы вспомнили 1974 год, ТМК – тяжелый межпланетный корабль. Эта конструкция достроена, модернизирована и преобразована под современные условия. Но корпус – от тех времен. Он был трехотсечный, сейчас в нем четыре отсека. Архитектура комплекса соответствует проработкам, которые ведет НПО "Энергия". Естественно, никакого точного подобия нет, поскольку эта вещь создана относительно давно. Но объемные характеристики мы выдерживаем.