Марина Тимашева: У меня в руках маленькая красивая книга - “Комедия “Тысячи и одной ночи”. В подзаголовке вообще слово “мистификация”. И эпиграфы издевательские: “Должно быть, Пушкина сочинение” и еще: “…замысел прочесть “Сказки тысячи и одной ночи” по-арабски – тоже остался неосуществлённым”. Открываю приложения, тут обширнейшая библиография на разных языках, и специально выделена рубрика: “Несуществовавшие арабские рукописи “1001 ночи” (180).
Но на титульном листе обозначено наименование очень солидной научной организации – “Архива древних актов”. Это что же, граждане ученые покушаются на любимые детские сказки и объявляют их мистификацией?
Илья Смирнов: Решительно относить эти сказки к детским я бы поостерёгся. А насчет покушения – нет, что Вы, Дмитрий Александрович Морозов как раз начинает свой филологический детектив с обрывка арабской рукописи 1Х века: “Книга, в которой рассказ тысячи ночей; нет силы, кроме как у Аллаха Высокого, Великого… Когда наступила та следующая ночь, сказала Диназад: “Радость моя, если не спишь, расскажи мне историю, которую обещала, чтобы был пример достоинства и низости, могущества и невежества, щедрости и скупости, храбрости и трусости, того, что в человеке от природы или удивительно…” Дальше неразборчиво, факсимильная копия прилагается. Диназад (варианты: Динарзад, Дуньязад (168) - это то ли сестра http://allskazki.ru/1001/night001.html, то ли служанка Шахразады (12), то ли “царская домоправительница”, которая “действовала заодно с Шахразад” (15).
Из этой, как сказали бы “реформаторы образования”, “вариативности” уже можно сообразить, где будет камень преткновения, правда?
Позиция автора, как я ее понял, такова. Собрание “Тысяча сказок” или “Тысяча ночей”, безусловно, существовало на Востоке, и, уточняет автор, с середины Х11 века уже под хрестоматийным названием: “1001 ночь” (16). Другой вопрос: насколько соответствует содержание восьмитомника, который мы с Вами читали в детстве, той старинной “1001 ночи”, которую египетский еврей внес в список литературы, отданной почитать (16). Предусмотрительность вполне понятная, рукописные книги стоили очень дорого. Вернули “1001 ночь” или нет, мы не знаем, можем зафиксировать только название и дату с точностью до десятилетия. Содержания сборника не знаем тоже. Входили ли в него, например, истории про Аладдина и Али-Бабу?
Дмитрий Морозов выражает сомнения. Вот что он пишет о французском издании Галлана, с которого начиналось триумфальное шествие арабских сказок по Европе:
“Седьмой том вышел только через два года, в 1706 году, уже без деления на ночи, а восьмой - … в 1709 году. Этот том издатель составил сам, не дожидаясь переводчика, из готового текста сказки о Ганиме и двух других, переведенных… Петисом де ла Круа с турецкого… Так эти сказки там и остались при всех переизданиях. Этим восьмым… томом издание могло бы и закончиться, но тогда же Галлан нашел новый источник для продолжения серии: он познакомился с неким маронитом… из сирийского города Халеба…, знавшим много сказок на память. Знаменитые “Ала ад-Дин и волшебная лампа” (том 9) и “Али-Баба и сорок разбойников” (том 11) именно ему и обязаны своим существованием. На арабском же языке, в записанном виде они появились уже позднее в переводе с французского” (25).
Не будучи востоковедом, я, естественно, не уполномочен выносить суждений по конкретным спорным вопросам, о каких-то более ранних протографах, не обязательно арабских, может быть, персидских или индийских, но основная мысль понятна. Да, мы воспитаны индивидуалистической культурой, для которой одним из столпов стало авторское право: вот он, копирайт Морозов Д.А. Мы к этому привыкли. Но если взять, например, “Русскую правду”, о которой мы в прошлый раз говорили, сразу возникают вопросы: простите, а какую из них? И ведь это памятник законодательства. То есть его формализация максимальная. А сказки? Песни? В исторической перспективе культура – конечно, общественное произведение и общественное достояние, формула Бориса Гребенщикова “я возьму свое там, где я увижу свое” намного точнее отражают реальность, чем все законы об авторских правах. Литературные персонажи живут своей собственной жизнью, мигрируют из страны в страну без виз, обучаясь по дороге иностранным языкам, меняя имена и звания, собираются в коллективы под обложками компиляций и сборников. Шехерезада удачно вокруг себя объединила героических “принцев Персии”, мореплавателей, волшебников, бедных рыбаков и просто мошенников (далеких предшественников Остапа Бендера). Удачно выбрала время для натурализации веселой компании во Франции.
Это уже следующая тема: арабские сказки в Европе. Нет, господа, не из Голливуда пошло повальное увлечение магическими приключениями принцев и принцесс.
“И бросясь на постель, займусь Шехерезадой.
Как сказки я ее любил!
Читая их… прощай, учитель,
Симбирск и Волга! Всё забыл!
Уже я всей вселенны зритель,
И вижу там и сям и карлов, и духов,
И везирей рогатых
И рыбок золотых, и лошадей крылатых,
И в виде Кадиев волков…” (79)
То есть, для юных граждан века ХУ111 это было примерно то же, что для их пра-пра-правнуков “Звездные войны” или “Аватар”.
Ну, и чудеса советского академического книгоиздания:
“В пятом томе сделана маленькая хитрость. Текст скомпонован таким образом, что пропущенный по цензурным сокращениям эпизод оказывается между смежными страницами 580 и 581. Недостающая сказка напечатана маленьким тиражом в 150 экземпляров на особом вкладыше, который не предназначался для открытой продажи” (113).
Работа издательства “Древлехранилище” тоже памятник книжных дел мастерства, карманно – подарочное издание, которое открывается с двух сторон, по-русски и по-арабски, на иллюстрациях воспроизводит образы “1001 ночи”, как они воспринимались художниками разных лет, как то, например, Г. Доре и О. Бёрдслей. Ну, а по содержанию это, с одной стороны исследование, а с другой – авантюрная история в дополнение к знаменитому собранию, сказка 1002-й ночи.
О чем можно сожалеть: видимо, формат книги располагал автора к лаконизму. Отчего некоторые сюжеты изложены… Порою совсем не изложены, а намечены пунктирно. Например, цензурные ограничения и даже судебные процессы, связанные с “1001 ночью” (66). В чем же конкретно состояли претензии не только советских, но и “родных” арабских цензоров? Они не на пустом месте возникли. Если Вы в детстве читали эти сказки, то сами заметили среди них истории совсем не сказочные и уж тем более не подходящие для детей. Например, “О везире ибн Мерване и юноше”. А есть ведь и такие, которые и взрослому читать жутковато. Синдбад, четвертое путешествие.
Или вот подзаголовок книги Д.А. Морозова: “Эстафета мистификаций, или Шедевр европейского романтизма”. Я-то догадываюсь, какая здесь связь с романтизмом, с характерным для романтиков специфическим отношением к истории
http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le8/le8-3421.htm , но может быть, мои догадки неправильные, и автор имел в виду что-то другое. Но толком не разъяснил, что. Впрочем, европейский романтизм – отдельная тема, думаю, что про его авторов, героев и мистификации будет еще написан отдельный историко-филологический детектив.