В Петербурге завершил работу Международный экономический форум, на котором выступил президент России. Дмитрий Медведев говорил о модернизации, о том, что Россию ждут перемены. Можно ли относиться к этим заявлениям всерьез? На эти и другие вопросы в беседе с обозревателем Радио Свобода отвечали эксперты, принимающие участие в работе форума.
Директор Московского Центр Карнеги Дмитрий Тренин считает, что позитивные сдвиги есть, но при этом предпочитает быть острожным в оценках.
- Дмитрий Медведев назвал свою речь на форуме "Мы изменились". Изменились? Если - да, то в чем? А если - нет, то в чем надо меняться, и есть ли для этого потенциал?
- Я думаю, что изменилась риторика. Она начала меняться с известной статьи в "Россия, вперед!". Традиционно для России риторика важна. Особенно риторика самого высокого лица. С другой стороны, я думаю, что все, в том числе и те, кто эту риторику употребляют, прекрасно понимают, что серьезное изменение страны требует таких колоссальных усилий, такой смелости, такой решимости и такого самоотречения, которых мы пока не видим. Есть ли потенциал для этого? Теоретически - да. Но будет ли он реализован - пока мне трудно сказать. Я, как и остальные граждане Российской Федерации, надеюсь на то, что из слов вырастут дела.
- Прошло полсрока Дмитрия Медведева. У вас нет ощущения, что набор высоты закончился? Президент, похоже, стал осторожнее, чтобы не раздражать "лидера нации". Противоречие между ними будет нарастать?
- Я думаю, что есть две партии на верхушке власти. Одна, которая считает, что без модернизации России уготован путь маргинализации, развала со всеми страшными последствиями. А другая часть считает, что попытка модернизировать страну сама по себе является крайне опасным мероприятием, что нам всем продемонстрировал некоторое время тому назад Михаил Сергеевич Горбачев. Поэтому лучше поспешать медленно, лучше модернизироваться ограниченно.
И вот эти две партии, на мой взгляд, представлены во властных структурах. Вторая партия при этом представлена более мощно. И хотя на авансцене действуют солисты и хористы первой партии, реально власть в стране находится в руках второй. У второй партии есть очень серьезные мотивы серьезно не заниматься модернизацией страны.
Одно слово, которое мы не услышали сегодня в выступлении президента, это слово "коррупция". Но ведь, как кто-то очень, по-моему, верно подметил: коррупция - это не вирус системы. Это ее составная часть и, может быть, даже самая центральная опора системы. Но если так, то вы должны быть готовы к тому, что при демонтаже этой опоры может обвалиться крыша.
- Насколько внешний фактор может повлиять на ход модернизации в России?
- Он уже влияет. Но я бы добавил еще несколько факторов. Первый фактор - экономический кризис.
Второй фактор – это то, что некоторое время назад мы подошли к реальной грани столкновения с Америкой. Конфликт в Грузии мог бы иметь гораздо более опасные последствия для безопасности России, чем он реально имел.
Третий фактор - это фактор Обамы. Обама снял давление на Россию, которое могло превратить ее в осажденную крепость. Этого сейчас нет. Можно дышать более или менее спокойно.
Четвертый фактор - это фактор мощного Китая.
Я бы сказал, что комбинация этих четырех факторов работает на то, чтобы двигаться в сторону модернизации. Но двигаться надо так, чтобы при этом не подорвать ту систему, которая существует. Вот дилемма сегодняшней российской власти, - полагает Дмитрий Тренин.
Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев уверен: Дмитрия Медведев – это не Путин сегодня. Он считает, что Россия всерьез подошла к социально-политическим изменениям
- Эксперты уже подметили, что слово, которое мы в речи Дмитрия Медведева на открытии форума не услышали - это слово "коррупция". Что это означает?
- Да, это ключевая проблема российской экономики, без которой модернизация, конечно, не состоится. Президент на этот раз прямо не говорил о коррупции. Но кое-что из того, о чем он говорил, имеет прямое отношение к коррупции.
В частности, защита прав инвесторов, в том числе иностранных, сокращение госсектора. Он говорил о том, что сократил список стратегических предприятий. Очевидно, из этого следует, что в ближайшее время многие предприятия будут приватизированы. Он много говорил о том, что нужно сокращать и госкорпорации. Мне кажется, это все - так или иначе - борьба с коррупцией. Я бы напомнил, что президент многое уже сделал. Например, обязал чиновников публиковать декларации о доходе и имуществе. Это тоже очень важно. Многие смеются над этими мерами, считая, что эти публикации выглядят несуразно. Но на самом деле прозрачность - самый лучший способ борьбы с коррупцией. С этого начинается. То, что написано пером, уже ничем не вырубишь. И поэтому те люди, которые сегодня публикуют бесстыдные декларации о доходах и имуществе, в конце концов, будут призваны к ответу.
- Есть ощущение, что идет разговор двух глухих. Европа говорит, что Россия должна произвести некую социально-политическую модернизацию наряду с технологической. А Россия отвечает, как будто не слыша ничего того, что касается общественно-политической сферы. Что это за модель взаимоотношений? Как долго она может сохраняться?
- Есть опасность сценария "70-80". До тех пор, пока цены на нефть будут сохраняться на уровне 70-80 долларов за баррель, Россия будет похожа на Советский Союз 70-х - 80-х годов ХХ века. Вероятность этого очень высока. Нету стимулов для изменений. У правящей элиты все хорошо. У нее, на самом деле, нет стимулов предпринимать те самые социально-политические изменения, без которых трудно рассчитывать на успех. Не так важно, что нам говорят европейские и американские коллеги. Социально-политические изменения нужны нам самим. Об этом президент не сказал сегодня, но он много говорил об этом раньше. Существенные достижения в борьбе с коррупцией могут быть только при наличии политической конкуренции, подотчетности властей и прозрачности государства.
- Кое-кто говорит, что у Дмитрия Медведева недостаточно политического потенциала, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, на которой оно находится.
- Надо быть честными. Во многом реализация повестки дня, о которой Медведев заявил на Красноярском экономическом форуме в 2008 году, помешала война с Грузией и мировой финансовый кризис. Нельзя обвинять Медведева в том, что он ничего не делает. Мне кажется, что мы видели много реальных шагов – и увольнения, и реакцию на общественное мнение, и антирейдерский закон, и резкие улучшения визовой, миграционной политики. Я надеюсь, движение в этом направлении будет продолжаться. В этом смысле нельзя говорить, что Медведев - это Путин сегодня.
Директор Московского Центр Карнеги Дмитрий Тренин считает, что позитивные сдвиги есть, но при этом предпочитает быть острожным в оценках.
- Дмитрий Медведев назвал свою речь на форуме "Мы изменились". Изменились? Если - да, то в чем? А если - нет, то в чем надо меняться, и есть ли для этого потенциал?
- Я думаю, что изменилась риторика. Она начала меняться с известной статьи в "Россия, вперед!". Традиционно для России риторика важна. Особенно риторика самого высокого лица. С другой стороны, я думаю, что все, в том числе и те, кто эту риторику употребляют, прекрасно понимают, что серьезное изменение страны требует таких колоссальных усилий, такой смелости, такой решимости и такого самоотречения, которых мы пока не видим. Есть ли потенциал для этого? Теоретически - да. Но будет ли он реализован - пока мне трудно сказать. Я, как и остальные граждане Российской Федерации, надеюсь на то, что из слов вырастут дела.
- Прошло полсрока Дмитрия Медведева. У вас нет ощущения, что набор высоты закончился? Президент, похоже, стал осторожнее, чтобы не раздражать "лидера нации". Противоречие между ними будет нарастать?
- Я думаю, что есть две партии на верхушке власти. Одна, которая считает, что без модернизации России уготован путь маргинализации, развала со всеми страшными последствиями. А другая часть считает, что попытка модернизировать страну сама по себе является крайне опасным мероприятием, что нам всем продемонстрировал некоторое время тому назад Михаил Сергеевич Горбачев. Поэтому лучше поспешать медленно, лучше модернизироваться ограниченно.
И вот эти две партии, на мой взгляд, представлены во властных структурах. Вторая партия при этом представлена более мощно. И хотя на авансцене действуют солисты и хористы первой партии, реально власть в стране находится в руках второй. У второй партии есть очень серьезные мотивы серьезно не заниматься модернизацией страны.
Одно слово, которое мы не услышали сегодня в выступлении президента, это слово "коррупция". Но ведь, как кто-то очень, по-моему, верно подметил: коррупция - это не вирус системы. Это ее составная часть и, может быть, даже самая центральная опора системы. Но если так, то вы должны быть готовы к тому, что при демонтаже этой опоры может обвалиться крыша.
- Насколько внешний фактор может повлиять на ход модернизации в России?
- Он уже влияет. Но я бы добавил еще несколько факторов. Первый фактор - экономический кризис.
Второй фактор – это то, что некоторое время назад мы подошли к реальной грани столкновения с Америкой. Конфликт в Грузии мог бы иметь гораздо более опасные последствия для безопасности России, чем он реально имел.
Третий фактор - это фактор Обамы. Обама снял давление на Россию, которое могло превратить ее в осажденную крепость. Этого сейчас нет. Можно дышать более или менее спокойно.
Четвертый фактор - это фактор мощного Китая.
Я бы сказал, что комбинация этих четырех факторов работает на то, чтобы двигаться в сторону модернизации. Но двигаться надо так, чтобы при этом не подорвать ту систему, которая существует. Вот дилемма сегодняшней российской власти, - полагает Дмитрий Тренин.
Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев уверен: Дмитрия Медведев – это не Путин сегодня. Он считает, что Россия всерьез подошла к социально-политическим изменениям
- Эксперты уже подметили, что слово, которое мы в речи Дмитрия Медведева на открытии форума не услышали - это слово "коррупция". Что это означает?
- Да, это ключевая проблема российской экономики, без которой модернизация, конечно, не состоится. Президент на этот раз прямо не говорил о коррупции. Но кое-что из того, о чем он говорил, имеет прямое отношение к коррупции.
В частности, защита прав инвесторов, в том числе иностранных, сокращение госсектора. Он говорил о том, что сократил список стратегических предприятий. Очевидно, из этого следует, что в ближайшее время многие предприятия будут приватизированы. Он много говорил о том, что нужно сокращать и госкорпорации. Мне кажется, это все - так или иначе - борьба с коррупцией. Я бы напомнил, что президент многое уже сделал. Например, обязал чиновников публиковать декларации о доходе и имуществе. Это тоже очень важно. Многие смеются над этими мерами, считая, что эти публикации выглядят несуразно. Но на самом деле прозрачность - самый лучший способ борьбы с коррупцией. С этого начинается. То, что написано пером, уже ничем не вырубишь. И поэтому те люди, которые сегодня публикуют бесстыдные декларации о доходах и имуществе, в конце концов, будут призваны к ответу.
- Есть ощущение, что идет разговор двух глухих. Европа говорит, что Россия должна произвести некую социально-политическую модернизацию наряду с технологической. А Россия отвечает, как будто не слыша ничего того, что касается общественно-политической сферы. Что это за модель взаимоотношений? Как долго она может сохраняться?
- Есть опасность сценария "70-80". До тех пор, пока цены на нефть будут сохраняться на уровне 70-80 долларов за баррель, Россия будет похожа на Советский Союз 70-х - 80-х годов ХХ века. Вероятность этого очень высока. Нету стимулов для изменений. У правящей элиты все хорошо. У нее, на самом деле, нет стимулов предпринимать те самые социально-политические изменения, без которых трудно рассчитывать на успех. Не так важно, что нам говорят европейские и американские коллеги. Социально-политические изменения нужны нам самим. Об этом президент не сказал сегодня, но он много говорил об этом раньше. Существенные достижения в борьбе с коррупцией могут быть только при наличии политической конкуренции, подотчетности властей и прозрачности государства.
- Кое-кто говорит, что у Дмитрия Медведева недостаточно политического потенциала, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, на которой оно находится.
- Надо быть честными. Во многом реализация повестки дня, о которой Медведев заявил на Красноярском экономическом форуме в 2008 году, помешала война с Грузией и мировой финансовый кризис. Нельзя обвинять Медведева в том, что он ничего не делает. Мне кажется, что мы видели много реальных шагов – и увольнения, и реакцию на общественное мнение, и антирейдерский закон, и резкие улучшения визовой, миграционной политики. Я надеюсь, движение в этом направлении будет продолжаться. В этом смысле нельзя говорить, что Медведев - это Путин сегодня.