Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. О культуре - на два голоса. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня в программе:
Виртуальный музей ГУЛага: что это и как его посетить?
“Но если уж табак так нравится тебе…” - выставка, навеянная пушкинскими стихами, открылась в Эрмитаже,
Футбол как культурная проблема – эссе Бориса Парамонова,
Культурная панорама и музыкальные записи. Что у вас, Андрей, припасено?
Андрей Гаврилов: Я заметил, Иван, что вы уже боитесь говорить, “какие новинки припасены”, потому что я очень часто обращался к старым записям. Но на этот раз это действительно будет новинка - недавно вышедший, самый свежий альбом замечательного пианиста Евгения Лебедева, который называется “С Востока на Запад”.
Иван Толстой: Культурная панорама. Хотел остановиться на одной культурной новости, хотя ей уже целая неделя давности и, тем не менее, она в какой-то степени порадовала, в какой-то степени это приятная победа в агитационной игре с населением. Агентству журналистских расследований в Петербурге удалось к 22 июня вывесить в Санкт-Петербурге плакат "За родину, без Сталина". Маленькая, но победа.
Еще немного о Петербурге. В Санкт-Петербурге открылась первая Неделя реставрации, приуроченная к ежегодному городскому празднику День реставратора, который традиционно отмечается в городе 1 июля. Неделя посвящена реставрационной школе Ленинграда-Петербурга, которой в 2010 году исполняется 65 лет.
С 28 июня по 2 июля специалисты обсудят насущные проблемы реставрационной отрасли, а также представят горожанам последние достижения петербургской реставрационной школы. В рамках Недели в Доме архитектора пройдет международная конференция "Архитектура и искусство Италии, Германии и России тоталитарного периода", на которой ведущие архитекторы и историки архитектуры из России, Италии, Германии, США и Белоруссии представят более 30 докладов. Кульминацией торжеств станет праздничный вечер в Государственной академической капелле.
1 июля 1945 года в Ленинграде были образованы Архитектурно- реставрационные мастерские при Ленгорисполкоме. Именно эта дата считается рождением ленинградской реставрационной школы.
Комплексная реставрация проведена уже на более чем 500 объектах, отреставрировано более двух тысяч фасадов.
Эрмитаж предлагает на суд публики выставку, названную строкой из пушкинского стихотворения “Но если уж табак так нравится тебе...”. 120 вещей отражают историю и способы употребления табака в Европе: терки для измельчения листьев, курительные трубки, кисеты, табакерки, папиросницы, портсигары, а также зажигалки и спичечницы. С конца XV века до наших дней, от придворной моды и лечения мигрени до атрибута женской эмансипации, – множество табачных раритетов, в том числе ряд настоящих шедевров декоративно-прикладного искусства.
В Синей спальне Зимнего дворца открылась эта выставка, и названа она пушкинской строкой. Вот раннее стихотворение Пушкина, которое навеяло название для этой выставки:
КРАСАВИЦЕ, КОТОРАЯ НЮХАЛА ТАБАК.
Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,
[Тюльпанов гордо наклоненных,]
Душистых ландышей, ясминов и лилей,
[Которых ты всегда] любила
[И прежде всякой день] носила
На мраморной груди твоей -
Возможно ль, милая Климена,
Какая странная во вкусе перемена!.....
Ты любишь обонять не утренний цветок,
А вредную траву зелену,
Искусством превращенну
В пушистый порошок! -
Пускай уже седой профессор Геттингена,
На старой кафедре согнувшися дугой,
Вперив в латинщину глубокой разум свой,
Раскашлявшись, табак толченый
Пихает в длинный нос иссохшею рукой;
Пускай младой драгун усатый
[Поутру, сидя у] окна,
С остатком утреннего сна,
Из трубки пенковой дым гонит сероватый;
Пускай красавица шестидесяти лет,
У Граций в отпуску, и у любви в отставке,
Которой держится вся прелесть на подставке,
Которой без морщин на теле места нет,
Злословит, молится, зевает
И с верным табаком печали забывает, -
А ты, прелестная!.. но если уж табак
Так нравится тебе - о пыл воображенья! -
Ах! если, превращенный в прах,
И в табакерке, в заточеньи,
Я в персты нежные твои попасться мог,
Тогда б в сердечном восхищеньи
Рассыпался на грудь под шелковый платок
И даже... может быть... Но что! мечта пустая.
Не будет этого никак.
Судьба завистливая, злая!
Ах, отчего я не табак!...
Написано пушкинское стихотворение в 1814 году.
Андрей, ваши новости.
Андрей Гаврилов: Я даже не знаю, что сказать. Вы только что прочли стихотворение Пушкина, которое для меня лично всегда считалось надиром его творческого пути. Я, когда иногда думаю, что у всех великих есть неудачи (конечно, это субъективное отношение к удачам-неудачам), тем не менее, вот для меня всегда почему-то было худшим стихотворением Пушкина именно “Красавица, нюхавшая табак”.
Иван Толстой: В следующий раз, Андрей Юрьевич, вы принесёте стихотворение, написанное вами в 15 лет, и мы его с наслаждением послушаем.
Андрей Гаврилов: Если стихотворение написано в 15 лет, это не оправдание и не усугубление вины, это факт. Конечно, - вы меня перебили на самой интересной фразе, - в вашем исполнении, Иван, оно приобретает новые краски и звучит необыкновенно красиво.
Иван Толстой: Я готов прочесть ваши стихи, Андрей Юрьевич с таким же увлечением и пылом. Несите, о, несите их нам! Что вы, в самом деле, нападаете на французскую штучку, типичную французскую пушкинскую штучку - так писал какой-нибудь Леконт де Лиль в том же возрасте или кто хотите другой. Недаром у Пушкина было прозвище в лицее - “француз”.
Андрей Гаврилов: Когда я бросил курить, а курил я всю жизнь практически, первый раз в попробовал нечто с табаком, когда украл папиросу Беломорканал у моей бабушки и, радостно ей затянувшись в каком-то деревенском туалете, понял, что я сейчас умру, кажется, мне было лет 9-10. Я еще не знал, что есть разные табаки, есть разные вещи, которые курят. Вот это меня чуть не убило. Но, к сожалению, не отбило охоту курить и потом, как я уже сказал, я всю жизнь предавался этому порочному занятию.
Я к чему это говорю? Вот когда я бросил курить, а бросил курить, кстати, на удивление легко, в одну секунду, не испытывая потом никакого желания возобновить это времяпрепровождение, единственное, чего мне не хватало довольно долгое время, это именно той мелкой моторики, общения с прелестными предметами — зажигалочками, ножичками для обрезания сигар, каким-то штучками, я забыл, как они называются, для уминания табака в трубке, и так далее, и тому подобное.
Иван Толстой: Неужели вы не замечаете, Андрей, как вы пародийно скатываетесь к лексике пушкинского юношеского стихотворения: вы говорите про штучки, уминалочки… Ах, отчего вы не табак, Андрей!
Андрей Гаврилов: Вы знаете, я не пародийно скатываюсь к Пушкину, наоборот, я пытаюсь подняться до его лексикона, так что не нужно, Иван, не нужно.
Если пойти назад, то ваша новость относительно “За родину, без Сталина!” мне напомнила фразу, которую я прочел в интернете и она принадлежит одному очень видному ленинградскому, петербургскому писателю, одному из, пожалуй, моих любимых писателей, очень видному деятелю русского интернета, который написал: “Ну, ладно вам, ну, не катался” - это он комментировал сообщение о том, что на автобусе в Петербурге будет висеть портрет Сталина, и это частная инициатива какого-то человека, который просто купил рекламное место и, вроде бы, по закону имеет право. Так вот он писал: “Да ладно вам, ну не катался Сталин никогда на автобусе, пусть прокатится”. Вот это меня очень резануло и я могу только вместе с вами радоваться, что акция “За родину, без Сталина!”, пусть не с первой попытки, но все-таки удалась, и, слава богу, пусть таких акций будет побольше.
И третья ваша питерская новость, новость о неделе реставрации, мне напомнила совершенно другую историю. Это просто такой забавный эпизод. Насколько велико уважение в мире к ленинградской, а ныне петербургской школе реставрации (это я уже говорю без всяких шуток), что это уже вошло практически в поговорки. И в одном из приключенческих авантюрно-детективных романов, выпущенных на Западе, именно к сотрудникам Эрмитажа обращаются представители западных крупных музеев для того, чтобы оценить авторство одной из работ и посмотреть, не была ли она отреставрирована, замазана, зарисована, и так далее. Детективность сюжета в том, что это акварель, принадлежащая кисти Гитлера. И когда подтверждается ее подлинность, вдруг все замечают, что на ней нарисована та булочная (а это просто какой-то городской пейзажик - улочка, несколько домов), которая была построена в 1947 году, то есть через два года после смерти Гитлера. Вот тут и начинается вся детективная, приключенческая, авантюрная завязка повествования. Но вот именно то, что он обращается к Эрмитажу, к Питеру, было очень в свое время показательно.
Иван Толстой: 29 июня в Петербургском научно-информационном центре “Мемориал” прошла презентация базы данных проекта “Виртуальный музей ГУЛага и террора”. Мы связались с сотрудницей питерского “Мемориала” Ириной Флиге и попросили ее рассказать, что это за музей и как его посетить.
Ирина Флиге: Идея создания “Виртуального музея ГУЛага” - это фактически сбор в одном пространстве, в виртуальном пространстве разных экспонатов, документов, материалов, накопленных различными музеями в России, и не только в России, но и в других странах по теме ГУЛага и террора. Музеев специализированных, которые бы создавались, функционировали и вели комплектование конкретно по теме террора и ГУЛага в России немного, до первого десятка - это музей “Пермь-36”, который создан на основе бывшего лагеря политзаключенных в Пермской области, в деревне Кучино, это, безусловно, томский Музей НКВД. В общем, их немного. В большинстве случаев мы имеем дело с коллекциями находящимися в разных музеях - краеведческих музеях, общественных музеях, такие, как коллекции международного “Мемориала”, коллекция нашего, петербургского “Мемориала”, и других “Мемориалов” в разных городах страны.
Иван Толстой: Елена Анатольевна, скажите, пожалуйста, а чем наполнен этот сайт, этот музей? Это тексты, фотографии, видео? Что мы увидим, открывая вашу страницу?
Ирина Флиге: Сейчас это уже третья версия музейного представления в интернете. Что в ней нового? Это сайт, который называется “Виртуальный музей ГУЛАГа. Фонды”. То есть фактически это открытая в интернете база данных проекта виртуального музея ГУЛага. Он состоит из следующих элементов. Во-первых, на нем представлены музеи, которые работают с темой ГУЛага и темой террора. Музеи представлены и подробными данными: где он находится, чем занимается, как шло комплектование, и так далее. Вот сегодня на сайте вы сможете познакомиться, с работой и коллекциями около 100 музеев. Это - первое. Второе - вы можете посмотреть экспонаты, собранные этими музеями - что есть в разных коллекциях, как эти материалы представлены, как они участвуют в экспозиции или они находятся просто в фондах. Вы можете посмотреть представление коллекции каждого и этих музеев или вы можете посмотреть все эти экспонаты вместе, где они находятся в своем порядке. Это около 2000 экспонатов. Для сегодняшнего понимания состоянии памяти, работы над темой очень разных людей - и исследователей-историков, и общественной инициативы, и поисковые отряды - невозможно говорить о ГУЛаге и о терроре, если не говорить о местах массовых захоронений. И следующий раздел сайта базы данных это некрополи - Некрополь террора и Некрополь ГУЛага. Это те кладбища, места массовых захоронений, которые существуют на всей территории России - это и лагерные кладбища, и тюремные, и места расстрелов и тайных захоронений, кладбища спецпосленцев и ссыльных, интернированных и военнопленных.
Иван Толстой: А сопровождается ли этот рассказ, этот показ списками расстрелянных или пропавших без вести? Может ли человек, ищущий кого-то из своих родных или близких, использовать этот виртуальный музей ГУЛага для поиска, который ему нужен?
Ирина Флиге: Вот здесь нужно некоторое пояснение. Дело в том, что на сегодняшний день этого еще мало находится в базе данных, но это одна из задач, которые стоят перед нами в развитии проекта и наполнении его материалом. Это - развивающийся проект, и сразу по размещении какого-то нового материала в базе данных он тут же будет открываться на сайте.
Иван Толстой: Тогда у меня как раз вопрос по развивающемуся, расширяющемуся проекту. Планируете ли вы расширять культурное поле вашей тематики? То есть, например, будут ли звучать лагерные стихи на этом сайте в исполнении, скажем, авторов (почему нет?), можно ли будет посмотреть какие-то художественные фильмы? Вот у меня есть, например, персональное желание. Я знаю о существовании и видел даже фотографии шведского или норвежского фильма 1970 года, поставленного по рассказу Солженицына “Один день Ивана Денисовича”. И фотографии, которые в одном журнале я видел в 70-е годы, вызывали такую изумленную улыбку: Иван Денисович сидит в бушлате, с больший бородой, такой русский мужик, перед ним стоит миска, шлёмка, но слева и справа - вилка и нож. То есть такие некоторые культурные несуразности. И, тем не менее, они отражают свое представление, представление западных культур о том, что происходило в Советском Союзе, представляют собой уровень постижения нашей реальности. Но ведь посмотреть такой фильм интересно и с исторической, и со всех точек зрения. Вот, например, когда-нибудь смогу ли я такой фильм у вас посмотреть? То есть, планируете ли вы заключить какой-то договор с кинофирмой, которая его произвела? Будут ли там помещаться интервью с людьми, прошедшими ГУЛаг, и так далее? Словом, планируете ли вы расширение социального и культурного ареала тех людей, которые будут им пользоваться?
Ирина Флиге: Безусловно. Спасибо, очень интересный вопрос вы задали. Понимаете, во-первых, что важно сказать? Что вот этот виртуальный музей ГУЛАГа это не только исторический музей, это музей состояния памяти. Например, в разделе “Памятники”, представляя каждый памятник, мы показываем не только историческое место, на котором установлен каждый памятник, но и историю установки, историю памяти, как она хранилась в течение десятилетий, как осуществлялся поиск этого места, если это, например, места захоронений. То есть мы рассказываем в этом музее, даем материалы не только по исторической, документальной части, но и по состоянию памяти 90-х годов, современной памяти, как происходит конструирование сегодняшней памяти о трагическом прошлом. Это очень важно. Это - первый шаг, чтобы сделать доступным в интернете все накопленные нами материалы.
Иван Толстой: Ирина Анатольевна, позвольте предложить Радио Свобода в качестве не только информационно и делового партнера для вашего виртуального музея ГУЛага. Звуковой архив Радио Свобода полон выступлений, свидетельств, авторских чтений разнообразных произведений лагерной тематики, но и, кроме того, конечно же, всевозможные интервью и архивные материалы, документы, которые у нас хранятся. Мы надеемся, что посетителю виртуального музея ГУЛага будет интересно познакомиться и с деятельностью Радио Свобода с этого угла, с этой стороны. Пожалуйста, рассчитывайте на нас во всех смыслах.
Ирина Флиге: Огромное спасибо, это будет очень важно для нас, когда мы начнем размещать аудиозаписи. Я думаю, что это время совсем не за горами.
Иван Толстой: Продолжим культурную панораму, микрофон вам, Андрей.
Андрей Гаврилов: Я хочу, если можно, сказать одну новость в пандан последнему сообщению, которым вы закрыли первую половину нашей беседы. Это новость касательно ГУЛАГа. Это сообщение, к которому я не знаю, как относиться, это не совсем, может быть, даже новость, потому что информация о том, что такое готовится и такое будет пришла к нам несколько месяцев назад, и у меня до сих пор к этому смешанное отношение. А именно, адаптированный для школьной программы вариант “Архипелага ГУЛАГ” Александра Солженицына подготовлен и будет выпущен к началу этого учебного года. Об этом сообщила вдова писателя Наталья Солженицына. Действительно, такой факт имеет место, - сказала она, - но говорить об этом еще рано, так как самой книги пока еще нет, она только будет выпущена к началу сентября. Ранее она объясняла, что, выполняя волю мужа, подготовила конденсированный однотомный вариант произведения, ибо считает нецелесообразным вводить в школьную программу изучение объемного текста в полном масштабе. “Чтение будет небольшим, но будет зажигать сердца, а у кого сердца зажгутся, те и прочитают в качестве летнего чтения один том”, - сказала вдова писателя.
Сколько именно уроков в итоге будет отведено под “Архипелаг”, пока не определено. Вот именно это сообщение меня, Иван, и заставило задуматься. С одной стороны, конечно, хорошо, что хоть в каком-то виде наши школьники познакомятся с “Архипелагом ГУЛАГ”. Я сейчас оставлю за скобками то, что значит “конденсированный вариант”, что войдет, что будет выброшено, предположим, что эта работа будет сделана очень тщательно и очень удачно (я не знаю, что значит “удачно”, но давайте договоримся, что мы как будто понимаем, что мы имеем в виду).
Не так давно были опубликованы данные, что 34 процента наших сограждан, имеющих высшее образование, книг не читают и не намерены их читать в дальнейшем. То есть, это те, кто честно ответили на этот вопрос. Я думаю, что на самом деле процент больше. Конечно, в такой ситуации, в таком окружении, в каком оказываются школьники старших классов, хорошо, что хоть что-то они прочтут. Это - с одной стороны. А с другой стороны, я не могу не вспомнить знаменитую книгу “Избранное из Ницше для фронтовиков” или менее знаменитую, но мною более любимую книгу, сообщение о которой я в свое время прочел в газете “Книжное обозрение”, но достать, несмотря на все мои усилия, так и не смог. Она называлась “Русский язык для строителей”. Мне представляется, что “Архипелаг ГУЛАГ”, несмотря на всю сложность его для чтения, особенно молодым человеком, особенно молодым человеком, который не прошел ту школу жизни (я уже говорю почти как советский какой-то пропагандист, я прошу прощения), но, тем не менее, ту школу жизни, которую прошли наши поколения, да, действительно, для него, возможно, это читать сложно, но вряд ли сложнее, чем знакомиться с историей вопроса. Или историю вопроса тоже можно “конденсировать” каким-то образом, откинув то, на что сейчас, вроде бы, не хватает времени? Мне бы очень хотелось, Иван, послушать, что вы думаете об этом, потому что, честно говоря, у меня нет однозначной оценки этой информации.
Иван Толстой: Я всегда был человеком книжным, человеком читающим, мне, конечно, очень трудно представить себе, как можно конденсировать “Войну и мир”, “Евгения Онегина” или Ницше для фронтовиков. Но я готов считать себя ретроградом, я готов представить мир с другого угла. Просто жизненный опыт, так у меня сложившийся, помогает мне отнестись к этому теперь несколько легче. Я считаю, что можно вообще ничего не читать, - для меня это путь неприемлемый, но я нисколько не осужу людей ничего не читающих, если эти люди способны (если им повезет эмоционально и нравственно) воспринять те уроки жизни и те уроки истории, которые, собственно говоря, дают им все эти книги. Ведь книги учат человека стать человеком, возмужать, обрести представления о добре и зле, верхе и низе, праве и леве, и так далее. Безграмотный крестьянин может быть человеком нравственным, а может быть и образованный горожанин безнравственным, всё это мы тысячу раз видели. Дело не в партийности человека, не в принадлежности его к определенному кругу, а в том, честно говоря, как он поступает в отношении своего собрата, другого человека, другого хомо сапиенса.
Поэтому пусть сокращенный “ГУЛАГ”, пусть вообще без “ГУЛАГа”, пусть вообще без Моцарта, но если учитель способен привить в рассказе в классе своим ученикам представление о добре и зле, пробудить в них нечто, что само начнет расти и заполнять человека изнутри, пробудит душу и человечность, значит, задача выполнена. Можно сколько угодно учить наизусть хорошие стихи - и ничего в них не понимать, я уж не говорю о том, что не уметь их писать. Дело воспитания все-таки в том, чтобы учитель был талантлив, добр и сумел бы что-то пробудить. Ну, как в маленьком ребенке: он еще ничего не читал, но мы ему что-то рассказываем, он ужасается, и он постигает и чувство смешного, и чувство страшного, и все на свете. Я говорю банальные вещи, абсолютные труизмы, но вот теперь, вот сейчас, в 2010 году у меня такое представление: пусть ничто ничего не читает, лишь бы в человека закладывалось какое-то правильное представление о мире и какие-то правильные нормы существования.
Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, вот тут я с вами не соглашусь абсолютно. Я понимаю, что позиция “лишь бы человек был хороший” имеет право на существование, но очень быстро она меняется, если ее не контролировать внутренне, на другую позицию: не важно, сколько у человека миллионов, лишь бы “Мерседес” был красивый. Так и здесь.
Вы знаете, вы чуть-чуть передергиваете. Да, конечно, учитель всегда важен, и не нужно говорить, что все сейчас, до появления этого конденсата, взахлеб читают этот трехтомник, с утра до вечера комментируя, переговариваясь, пытаясь понять. Я этого никогда не говорил. Я тоже согласен с вами, что пускай уж не читают, ради бога, каждый выбирает свой путь, но я говорю о другом, о том опыте, который, помните, мы прошли. Ведь вы наверняка сейчас помните замечательные переводы или пересказы, переложения, сделанные, в частности, Николаем Заболоцким, классиков мировой литературы - в частности, “Гаргантюа и Пантагрюэля” Франсуа Рабле. Точно так же был детский вариант уже, по-моему, не Заболоцкого, не помню, чей, был детский вариант “Путешествий Гулливера”, был детский вариант если не “Алисы в Стране Чудес” (по-моему, до нее не добрались), то “Тиля Уленшпигеля”. Все это очень хорошо, действительно, где-то лет в 9 или в 10, я не помню, на какой возраст это было рассчитано, познавал мировую литературу через эти книги.
Но не получается ли так, что потом эти книги, где-то во внутреннем реестре, считаются прочитанными, галочка внутренняя поставлена. И сколько угодно вдова Солженицына может говорить о том, что “зажжены сердца” - ради бога, дай бог, чтобы так это и было. А сколько сердец или пытливости будет погашено тем, что “это мы прошли”. Меня поражало, помню, в молодые годы, когда приезжали с Запада какие-то знакомые, иногда даже филологи, и вдруг выяснялось, что они не прочли книги, которые мы считали необходимыми, - от “Войны и мира” до Шекспира. И выяснялось, что человек занимается совершенно другой литературой, и если ему нужно будет, он прочтет, у него не убито желание читать и не убит к этому интерес. А мне, я могу говорить только о своем опыте, честно говоря, потребовалось много лет, чуть ли не полтора десятилетия, прежде чем я осознал вдруг, что “Тиль Уленшпигель”, которого я знал почти наизусть, не имеет ничего общего с великим произведением Шарля де Костера, и для того, чтобы понять, что же Шарль де Костер написал, нужно забыть этот детский вариант и читать серьезную большую книгу. Кстати, то же самое было и с “Дон Кихотом”. Радостно читая про глупца, который ездил на мельницы, пытаясь лошадью их снести с лица земли, я не подозревал, что есть другая великая толстая, огромнейшая, нелегкая в чем-то для чтения книга, которая и составляет в чем-то славу мировой литературы.
Вот я боюсь того, что конденсированный “Архипелаг ГУЛАГ” навсегда отобьет у очень большого числа людей желание прочесть его полностью. Это не значит, что я могу рекомендовать другой путь, я уже начал с того, что в эпоху общего нечтения я не могу дать рецепт, как сделать так, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы. Помните последние фразы “Пикника на обочине” Стругацких: “Пусть все будут счастливы, и никто не уйдет обиженный”. Я не знаю, как это сделать, просто мне этот путь кажется сомнительным. В конце концов, а чем “Архипелаг ГУЛАГ” настолько лучше, положа на сердце руку, “Войны и мира”? А кто прочел 4 тома “Войны и мира”? Это мы можем, прошедшие советскую школу, говорить, что второй том “Войны и мира” - это поэзия в прозе такая, которой, может быть, нет в русской литературе, его надо читать взахлеб, пить мелкими глотками. Да я вас умоляю! Давайте сделаем конденсат, чтобы люди были грамотными и знали, чем Наташа Ростова отличается от Алины Кабаевой. Маленький конденсатик на полтора томика или на томик. Что мы потеряем? Беседу с дубом? Да кому она нужна!
Иван Толстой: Не нужно ни конденсатов, ни полных вариантов, Андрей, вообще не нужно бояться людей не читающих, нужно бояться образованных негодяев. Совершенно не в чтении нравственность, нравственность не есть результат чтения, человек становится человеком и благодаря зрительным впечатлениям, и благодаря кино и картинам, и благодаря музыке, и благодаря общению с нормальными людьми. И вообще это загадка, почему один человек вырастает хорошим, а другой вырастает плохим. Книги тут вообще не причем. Это как религиозность. Религиозные люди, утверждают многие, - это люди положительные. Нет ничего более неверного! Сколько ханжей, негодяев, садистов среди, якобы, верующих людей.
Так что дело совершенно не в книгах, тут мы с вами не сойдемся. Мы-то с вами будем читать полный вариант “Гаргантюа”, но мы принадлежим к тем, сколько вы там сказали, - 65 процентам читающих?
И чтобы выйти из этого тупика, но сделать это логично, я хочу объявить, что в Доме Русского Зарубежья имени Александра Солженицына 30 июня состоится презентация книги человека, побывавшего хуже, чем в ГУЛаге. Русский биолог, один из основоположников современной экспериментальной цитологии и микрохирургии клетки, художник и революционер, ученик академика Павлова, немецкий антифашист и классик французской политической философии и прочая, и прочая, так вот, Сергей Степанович Чахотин был заживо погребен под развалинами сицилианского города Мессины – в 1908 году. Он чудом спасся и оставил книгу-свидетельство. Теперь она впервые издается по-русски и в переводе на итальянский, выполненном Джузеппе Йанелло под редакцией Александры Войтенко. В презентации примут участие сын ученого художник Петр Чахотин, историк науки Марина Сорокина и другие гости вечера. 30 июня. Таганка, Нижняя Радищевская 2. Начало в 18 часов.
“Футбол как культурная проблема” - эссе Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: Нынешний мировой чемпионат по футболу, безусловно, войдет в анналы истории человечества. До окончательных выводов дело пока не дошло, но некоторые промежуточные результаты уже вызывают на размышления. И первое в этом ряду, конечно, - сборная Франции; напомню: та самая, что стала чемпионом мира в 1998 году и финалистом предыдущего чемпионата. Дело не в том, что она неудачно выступила в нынешнем первенстве; дело в общей обстановке, сложившейся вокруг футбола во Франции; можно сказать сильнее – во французской ситуации вообще.
Именно это стало сейчас темой французской медии и многочисленных комментариев, в том числе политических. Происходят аж заседания кабинета министров, созванные президентом Саркози. Футбольное поражение обнажило и подчеркнуло некий широкомасштабный общественный кризис – именно об этом и говорят французские комментаторы. Главная тема – культурный распад Франции, столь зловеще обозначившийся еще в 2005 году во время длительных бунтов молодежи в парижских этнических гетто. Поставлено под вопрос само культурное единство Франции – и сейчас, в повышенно напряженной обстановке спортивных соревнований, вопрос сказывается особенно остро. Вдруг выяснилось, что вообще нет французской футбольной команды – но случайное скопище чужих друг другу и самой Франции людей. Капитан команды отказывается петь “Марсельезу”, а тренер предается широкошумным склокам. Хорошо помнится, как в 98-м году спортивные и прочие комментаторы, обсуждая победу Франции, особо подчеркивали полиэтничность ее команды – четверть игроков были арабского происхождения. Сейчас та же полиэтничность на месте, но единства как не бывало.
В обсуждение темы включились все, вплоть до философов. Один из них – Ален Финкелькро пишет:
Диктор: “Крах французской культурной ассимиляции сказался на этот раз не менее выразительно, чем в юношеских этнических бунтах 2005 года. Нет никаких доказательств, что вообще существует французская футбольная команда, а не банда хулиганов, знающих только мораль мафии”.
Борис Парамонов: Комментаторы отмечают, что в обсуждении нынешней ситуации неожиданно и парадоксально совпали оценки столь разных людей, как министр образования в кабинете Саркози Люк Шатель и лидер ультраправой партии Национальный Фронт Жан Ле Пен. Последний, в частности, сказал, что, размахивая флагом антирасизма, Франция умудрилась потерять собственную футбольную команду.
Мне сдается, что расизм или антирасизм, этнические особенности или конституционные права французов тут не играют главной роли. Культурный раскол нынешних европейских стран – имея в виду под культурой весь комплекс бытовых привычек, моделей воспитания, попросту быта и нравов – связан отнюдь не в первую очередь с этническим, расовым или религиозным многообразием сегодняшней Европы. И примеры можно привести как раз из области спортивной жизни.
Недавно умер английский писатель Ален Силлитоу – из тех самых сердитых молодых людей послевоенной Англии. Он в СССР считался так называемым “прогрессивным” писателем, но тем не менее главной его книги, сделавшей ему имя – “В субботу вечером и в воскресенье утром”, в Советском Союзе не перевели: герой этого романа молодой рабочий, естественный, так сказать, носитель передового мировоззрения, был представлен редким хамом и шпаной. Но переводилось другое сочинение Силлитоу – “Одиночество бегуна на длинные дистанции”. Тема этой вещи не показалась советским цензорам крамольной – и это была та самая тема, которая сейчас с пеной у рта обсуждается во Франции. Молодой человек пролетарского происхождения в школе для трудновоспитуемых подростков обнаруживает большие способности стайера – бегуна на длинные дистанции. Он становится гордостью и козырем школы и главной ее надеждой на неких престижных соревнованиях. Действительно, он лидирует во время забега, но перед самым финалом прекращает бег и дает пересечь финиш всем соперникам. Конечно, это демонстрация – политическая, идеологическая, главным образом культурная. Потомок пролетариев с вызовом дает понять опекающим его джентльменам, что ему наплевать на традиции старой доброй Англии и, особенно, на ее достохвалимый и более всего почитаемый спортивный дух. Это конец – и не спортивного духа, а самой старой доброй Англии. Единство Англии отошло в область мифов. Есть две Англии – богатая и бедная, аристократическая и пролетарская и по каким еще угодно линиям разделенная. Естественно, это нравилось советским идеологам. И понятно, что это не нравилось ни тогдашним англичанам, ни теперешним французам.
Так что, как видим на том английском примере, этнические различия – это еще не содержание, а форма всяческого разлада и нестроения. А можно привести и русский пример – куда более значительный, чем футбол и бег на длинные дистанции: всем известные события 1917 года, когда русскому народу, по известной формуле, одетому в серые шинели, оказалось наплевать на отечество и его защиту. Последствия, как все знают, были серьезные, до сих пор сказывающиеся: раскол страны всё еще не преодолен, только сейчас это не рабочие и крестьяне с одной стороны, и помещики и фабриканты с другой – а мафиози и лохи.
Когда в странах и культурах начинается раскол, когда исчезают скрепляющие национально-культурные символы, тогда плохо не арабам или французам, не бедным и богатым – а всем. И футбол, похоже, - еще только ягодки.
А ведь это тоже скрепляющий символ, и в России тоже. Вспомнить хотя бы фильм “Изображая жертву”. Милицейский капитан – из честных пахарей эпохи, - дойдя до истерики на своей работенке, говорит уже даже не о том, что застрелить одноклассника нынче как два пальца обсосать, - а вспоминает тот же футбол: “Раньше хоть в финальную пульку выходили, а что сейчас!”
В культуре всё взаимосвязано: перестанут играть в футбол – и пойдут всякие Чернобыли.
Будем надеяться хотя бы на то, что в США станет популярной игра, которую тут называют даже не футбол, а соккер.
Иван Толстой: Андрей, а теперь время для вашей персональной рубрики. Расскажите, пожалуйста, о музыкантах подробнее.
Андрей Гаврилов: Мы уже в нашей программе говорили о Евгении Лебедеве, одном из самых ярких представителей молодой джазовой сцены Москвы. С 2006 года он живет и работает в США. У него, как вы видите, творческая карьера очень непродолжительная по времени, но он уже успел принять участие в записи почти десятка альбомов и выпустил три сольных проекта, которые получили очень хорошие отзывы среди критиков и любителей джаза, как России, так и Америки. Честно говоря, мне не попадались на него отзывы из Европы, наверняка, они тоже были, просто я их не встречал. Евгений выступал и записывался с такими великими музыкантами как Джек Де Джонет, Маркус Миллер, Дэвид Санчез, Джо Ловано и другими. Еще будучи студентом Беркли, он стал обладателем нескольких исполнительских и композиторских наград, среди которых престижная “Billboard Award”. Родился он в Москве, и с 7 лет обучался игре на аккордеоне. В 15 лет занялся фортепьяно, потом поступил в Московский Областной Колледж Искусств, и еще во время учебы в колледже он принимал участие в джазовых фестивалях и конкурсах, став лауреатом двух московских фестивалей детей и юношества - конкурса “Синяя птица” и фестиваля студенческого творчества “Фестос”. В 2000 году он стал стипендиатом международной благотворительной программы “Новые имена”. А потом уже началась практически сразу карьера в Штатах. Сначала это была стажировка в 2005 году, после чего, в 2008 году было закончено обучение в музыкальном колледже Беркли. Еще будучи московским музыкантом, Евгений Лебедев выпустил два альбома: один назывался “Fall”, второй назывался “102 дня”. И вот теперь вышел его третий альбом “From East to West” (“С Востока на Запад” или “От Запада до Востока”). Ему помогают там Терри Лайн Каррингтон – ударные, Хаггаи Коэн Майло – бас, и на некоторых треках играют Андрей Красильников –саксофонист и певицы Татьяна Краснопевцева и Наталья Макарина. Мы сейчас послушаем финальную пьесу альбома, которая называется “Сказочный эпилог” – “Fairy Tale Epilogue”.