Марина Тимашева: Новая учёная книга, выпущенная Институтом социологии и Университетом Дружбы народов, называется ''Междисциплинарность в социологическом исследовании''. Наш книжный рецензент Илья Смирнов недавно представлял другое издание по социологии http://www.svobodanews.ru/content/transcript/2000320.html и высказывался очень скептически по поводу состояния этой дисциплины. Так всё-таки: существует у нас сегодня такая наука – социология – или нет?
Илья Смирнов: Она существует, поскольку существует её предмет – современное общество, в противоположность обществу прошлому, которым занимается история. Существует потребность в изучении. И специфика, связанная с особой сложностью исследования незавершенных процессов. Историки хорошо знают: чем ближе к современности, тем сильнее давят интересы. Чтобы не сползти в политическую публицистику, исследователь должен крепче держаться – за что? – за объективные, достоверные, проверяемые факты. А прежде чем складывать какие-то цифры, надо выяснить с детективной тщательностью, как они были получены.
Марина Тимашева: Тут я человек не посторонний, сама проводила социологические исследования. Потом приходила к замдиректора НИИ и задавала наивные вопросы: ''Вот у нас получается, что 80 % людей ходят в театр часто. А как такое может быть, если в городе, в котором мы проводим опрос, вообще нет театра?''. Он отвечал: ''Девочка, не утомляйте дилетантизмом, у нас научная методика''.
Еще интереснее было с любимыми художниками советского народа. Репин и Суриков – понятно, школьный учебник. Но с ними вдруг начинал соперничать в популярности кто-нибудь совсем экзотический. Откуда? С последней выставки. То есть не с выставки даже, на выставки наши ''респонденты'' ходили так же ''часто'', как в театр, а с афиши, на которой крупными буквами: ''художник такой-то''. Потом клеили другую афишу, соответственно, менялись и эти, как они там… ''преференции''.
Илья Смирнов: Но Вы-то, Марина, будучи театроведом, понимаете, как получить реальные данные о театральной аудитории.
Марина Тимашева: Естественно. Зал-то вполне реальный, в нём кресла, занятые или не занятые. Правда, надо учитывать, что кассовые отчеты тоже могут расходиться с реальной картиной, но если знаешь систему изнутри, то вносишь соответствующие поправки. Другой вопрос: а кому была нужна реальная картина? ЦК партии? Министерству культуры? Или она нужна сегодня Президентской Администрации? Но мы с Вами ушли от темы и совсем забыли про сборник Института социологии.
Илья Смирнов: Надо же задать систему координат, в которую он вписан. Два представления, что такое социология. Первое – наука об обществе. Второе – совершенствование математических методов обработки непонятно чего. В интересах как раз понятно, кого.
Марина Тимашева: Вы хотите сказать, что вот это второе - социальная астрология – и представлено в книге?
Илья Смирнов: Нет. Два подхода перемешаны под одной обложкой. Но сначала я уточню: сборник посвящен памяти известного ещё советского социолога, доктора философских наук, профессора Геннадия Семеновича Батыгина http://www.isras.ru/pers_about.html?id=377 Отсюда исторический ракурс: а как было раньше? ''Междисциплинарность'' представлена двумя биологами. Статья Елены Анатольевны Гороховской http://www.ethology.ru/persons/?id=45 называется ''Социология и мирмекология''. О том, как специалисты по муравьям оценивали своих братьев Хомо сапиенс. Порою очень нелицеприятно. ''Социализм муравейника несравнимо превосходит устройство всех наших государств…'' (384). Другой биолог, Владимир Семенович Фридман, приводит пример настоящего исследования: уровень гормонов у брокеров на бирже в зависимости от хода биржевой игры (338).
Марина Тимашева: Поясните, пожалуйста, почему это исследование — настоящее?
Илья Смирнов: Потому что объективное. Анализ крови – ничего личного, просто химия. Брокер – тот, у кого есть соответствующее удостоверение, иначе в игорное заведение просто не допустят. Но статьи биологов и по содержанию, и по стилю, всё-таки в стороне от основной тематики сборника.
Марина Тимашева: А по истории Вы что-нибудь полезное из него извлекли?
Илья Смирнов: Конечно! Всплывает из 1976 года партийная литература с классическим для того времени названием: ''Социалистический образ жизни и современная идеологическая борьба''. И вот комментарий Г.С. Батыгина в 2002 году: ''Если вы посмотрите на эту книгу, которая представляет собой лишь исторический интерес, то увидите, каким образом вдруг произошел переворот в основном концептуальном словаре советского марксизма. Производительных сил и производственных отношений уже не было, а был образ жизни, и, забегая вперед, можно сказать, что это во многом предуготовило и тезис, высказанный после Андроповым, что ''мы не знаем общества, в котором живём'' (32)
Понимаете? Оказывается, базовые положения ''марксизма-ленинизма'' были отменены в официальной политиздатовской литературе еще при Л.И. Брежневе, в 1976 году. Что касается человеческого поведения ''независимого'' от социального окружения, а потом и вообще от какой бы то ни было реальности – пройдет еще лет 8, и именно это Вы, Марина, и будете ''исследовать'' в своем институте (в середине 80-х годов). Попутно подтверждается любимая мысль С.Е. Кургиняна http://www.russia-21.ru/XXI/RUS_21/ARXIV/2007/nomer_06_2007.pdf : что советское начальство расплевалось с марксистским наследием не при М.С. Горбачеве, а много раньше. И фамилия Ю.В. Андропова возникает именно в этой связи.
Сюжет на докторскую диссертацию.
Марина Тимашева: Что-то я не понимаю. Получается как у Булгакова: чего ни хватишься - ни производственного, ни социального, ничего нет. Но как-то же нужно материал сортировать, раскладывать по полочкам.
Илья Смирнов: Пожалуйста, цитирую одну из статей: ''удалось выделить в истории России, начиная с 1881 года, когда был убит Александр Второй, 12-летние циклы, называемые ими нусогенными, от греческого слова ''нус'' - мысль, ум, разум'' (57).
Марина Тимашева: А что такого особенно разумного в том, что убили царя?
Илья Смирнов: Понятия не имею. Но Вы же просили по полочкам.
Марина Тимашева: И что, участники сборника, уважаемые доктора и профессора – они не видят, что полочки кривовато прибиты?
Илья Смирнов: По-моему, прекрасно всё понимают. Не хуже нас с Вами. Вот стенограмма обсуждения ''Как составить программу курса ''История русской социологии''? С кого начинать? Кто был первым русским социологом? … - Белинский, Карамзин! … А Радищев? Радищев – конечно'' (91 – 92). То есть речь идет о мыслителях, которые всерьез занимались устройством общества, а не опросами крепостного крестьянства ''кому вы больше доверяете, Илье Пророку или Николаю Угоднику''. В статье про ''электоральные исследования'' - это всё, что связано с выборами – там прямо написано про ''влияние на рейтинги социально одобряемых ответов'' (Чуриков А.В., 159). То есть человек отвечает не то, что думает, а то, что положено.
Марина Тимашева: А вообще социологи должны заниматься выборами?
Илья Смирнов: Почему нет. Только начинать нужно, наверное, с реальных механизмов. Экономических, политических, правовых. Как отсекаются от участия принципиальные альтернативы. Выразители интересов, неприемлемых для правящего класса. И уже в третью очередь обсуждать симпатии-антипатии в рамках дозволенного. Тогда это будет наука, а не сфера обслуживания. Кстати, вот замечательное в своей откровенности наставление:
"Я убежден, что величина допустимой ошибки вывода в социологии прямо связана с особенностями объекта и предмета исследования, но в первую очередь зависит от целевой, проблемной его направленности. Исследование разведывательного характера при изучении какого-либо ранее не изученного явления не требует особенно надежной первичной информации... Маркетинговые исследования, напротив, требуют этого, ибо ошибки чреваты финансовыми потерями" (В.А. Ядов, 18).
Нужно переводить или и так всё понятно?
Марина Тимашева: Понятно. Вполне материалистический подход. Но создатели сборника могли бы и Вас призвать к ответу: а что, по-Вашему, взгляды людей – вообще не тема для исследования?
Илья Смирнов: Во-первых, к ответу не призовут. Сделают вид, что этой глупой дилетантской рецензии просто не было, и продолжат обсуждать ''десубъективизацию нарратива дискурсивными средствами'' и другие столь же умные профессиональные проблемы. Но на всякий случай поясняю. Конечно, надо изучать взгляды. Но взгляды проявляются, в первую очередь, в общественно значимых поступках. Любите ли вы свою маму? Подавляющее большинство автоматически отвечает ''да''. Некоторые для убедительности даже наколку себе делали ''Не забуду мать родную''. В реальности носитель этого татуажа мог вспоминать маму только раз в месяц, когда надо было пропить ее пенсию.
Марина Тимашева: Кстати, о субкультурах. Я обнаружила в оглавлении потрясающий материал: ''Обессмысливание научного дискурса как объективный процесс''. Во-первых, вы знаете, что это такое - ''дискурс''? Это, мне кажется, многим людям еще объяснять надо...
Илья Смирнов: Ю.И. Семенов предложил перевод: ''дискурс''… в исходной форме означало ''рассуждение'' (''размышление'')… Нынешний смысл этого внешне сверхученого, мудреного термина лучше всего может быть передан словом ''трепотня''. Дискурс о том или о сем есть не что иное, как трепотня по тому или иному поводу'' http://scepsis.ru/library/id_313.html А статья, на которую Вы обратили внимание - Хазагерова Георгия Георгиевича http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2002/1/hazag.html – она по сути о том же. О ''способности прятать пустословие за научной идеоматикой''. ''Одно и то же явление можно назвать и паттерном, и фреймом, и скриптом, и сценарием, и шаблоном, и языковым стандартом, и штампом, и трафаретом, и стереотипом, а при желании также и архетипом, и концептом, и топосом, и мотивом'' (212). Понимаете, да? То есть всё вышеперечисленное – то, что делает литературу по гуманитарным наукам нечитабельной – вовсе не терминология. Специальная терминология вводится как раз для строгости и однозначности. А это именно что ''дискурс''. Зачем он нужен? Чтобы ''переносить акцент с решения и даже обсуждения научных проблем на перфоманс научного текста, отвечающий всем формальным требованиям''. То есть речь идет о банальном жульничестве. На самом деле мы никакой наукой не занимаемся, а деньги (в основном бюджетные) получаем за фальшивки, замаскированные под научный текст. Но самое потрясающее – что сама статья написана в основном на том же самом ''перформативном'' жаргоне, который не нравится автору. Видимо, и впрямь, дело дрянь, и ''никакие имманентные причины для замедления процесса десемантизации… не просматриваются'' (213).
Марина Тимашева: Но ведь подобная, как ее, ''десемантизация'', происходит не только в научных учреждениях. Когда кинематографисты рассуждают о том, что кино снимается не для зрителей, это то же самое.
Илья Смирнов: Совершенно верно. Одна из тенденций последнего времени: как целые отрасли пытаются перейти в режим самоудовлетворения, то есть социального паразитизма. Тоже ведь тема для исследования. Междисциплинарного.