Ваш браузер не поддерживает HTML5
Как научиться жить на войне?
Радио Свобода начинает проект "Кавказ особого назначения".
Корреспонденты Радио Свобода проехали весь Северный Кавказ, от азербайджанской границы до Ессентуков, где на привокзальной площади разместилось главное кавказское полпредство. Спецпроект Радио Свобода – семь мультимедийных репортажей, которые будут публиковаться на сайте РС с сегодняшнего дня ежедневно. Аудиоверсия – в программе Ирины Лагуниной "Время и мир".
Сегодня мы публикуем первый репортаж - о Дагестане: Как научиться жить на войне?
Родина на своих самых южных рубежах нас явно не ждала. Километровый мост через реку Самур, соединяющий Азербайджан и Россию, заканчивался наглухо закрытыми воротами. "Закрыто", – сказал пограничник голосом продавщицы и пояснил: "Здесь нет пешеходного погранперехода". То есть, пешком нельзя, только на колесах. Вернее, можно – если минут сорок подождать что-нибудь колесное и, проехав на нем метров десять, получить заветный штамп в паспорте. И попытавшись, наконец, с этим штампом начать свое путешествие по Кавказу, услышать уже на выходе с погранпоста: "Пешком нельзя. Ждите машину…".
По мосту, кстати, курсируют в обе стороны специальные маршрутки. По сто рублей с пассажира. Мост еще в советские времена назывался Золотым. Без всякого намека на восточную цветистость.
По мосту, кстати, курсируют в обе стороны специальные маршрутки. По сто рублей с пассажира. Мост еще в советские времена назывался Золотым. Без всякого намека на восточную цветистость.
Счастье в кредит
Россия начинается с Дербента. Самый древний и самый южный город России – как запущенный склад с реквизитом к восточной сказке, поставленной так давно, что об успехе постановки все уже давно забыли, научившись жить на подмостках. Но это история на тысячи лет старше самой России, она вместе с географией оказывается словно немного чужой, как и весь Дагестан. Хотя и сам Дербент, где азербайджанцы переплавили в себе потомков персов и арабов, русские стали просто одним из кавказских народов, а евреи говорят на персидском, оказался Дагестаном словно лишь по прихоти истории, в чем, кажется, и черпал свое городское, такое непонятное Махачкале или Хасавюрту, вдохновение.
Еще несколько лет назад здесь не слышали ни о ваххабитах, ни о беспощадной войне за власть. В Дербенте и думать не думали, что их выборы станут событием общероссийского значения.
Путь к нынешней катастрофе, которым Дагестан шел десятилетиями, в Дербенте можно изучать по нескольким последним годам. Здесь нет работы, как в древних кварталах нет воды, но за высокими заборами, в тенистых двориках ничего не напоминает о разбитых мостовых. Здесь машина может чиниться с дедовских времен, но дом – всегда торжество евроремонта и особого южного уюта. "Работа у дагестанца не заканчивается", – смеются дагестанцы, и работа – это и есть дом, ради которого откладывается каждый рубль.
Эту форму благосостояния можно было бы принять за тайну, если бы ее кто-нибудь скрывал. Никто не собирается бить тревогу по поводу поистине африканского уровня детской смертности - и правильно. Ребенок рождается здесь так же внезапно, как и умирает после получения детского пособия. Цена инвестиции – всего две справки. Количество пенсионеров тоже должно бы взволновать демографов, но и они спокойны. Страшный бич Дагестана – повальная инвалидность, и если, скажем, девушка не имеет соответствующего свидетельства, ее шансы выйти замуж, говорят, существенно снижаются – кому нужна нищая жена. Услуга в последнее время дорожает. Если еще недавно справка оценивалась в полугодовую доходность, то есть тысяч в тридцать рублей, то теперь ставки выросли вдвое. Зато, как говорят знающие люди, теперь ее можно купить в кредит.
"И вы думаете, что в Москве этого не знают?" – запальчиво спрашивает лидер коммунистов затерянного в горах Табасаранского района Казихан Курбанов. Коммунистов он не любит, но другой формы хоть какой-то оппозиционности не видит. Когда он пошел регистрировать учрежденный им Антикоррупционный комитет, с него, разумеется, попросили взятку. Он знает ответ на свой вопрос. "Просто Москве легче завалить нас халявными деньгами, чем что-то придумать. А когда деньги кончатся? Или кому-то станет их для нас жалко? Что будет? Я скажу: будет Киргизия".
Дагестанский экономист Михаил Чернышев, не боясь Киргизии, мечтает о том дне, когда Дагестан оторвут от бюджетной кормушки. Но, кажется, он не очень верит в то, что этот день близок. В связи с чем дает исчерпывающую формулировку:
- Отношение Москвы к Дагестану совершенно колониальное, но хуже другое: у нас нет ресурсов, которыми колония может быть интересна. Банановая республика – без бананов. Поэтому к нам не идет никто, кто мог бы колонию хоть как-то модернизировать, поднять ее с феодального уровня. А единственным ресурсом – в отсутствие газа, нефти, рыбы или золота – становится близость к бюджетным потокам.
Все остальное – вторичные следствия. Включая и то, что так заунывно принято перечислять в списке корней зла – терроризм и коррупцию.
Охрана для и.о.
В Дагестане убивают милиционеров, боевиков, тех, кого подозревают, что они боевики, министров, глав местных администраций. Недавно убитого главу администрации Магарамкентского района на юге Дагестана, недалеко от Дербента, сменил новый, в начале июня его тоже убили. "Расстрельная должность, ничего не поделаешь", – объясняет коллега. Глава администрации, может быть, и не хотел бы на этой должности работать, но надо, потому что на него уже сделаны ставки у тех, кто повыше. Но у соперников тех, кто повыше, сделаны другие ставки, и глава администрации вынужден ждать, кто выстрелит первым. А еще есть "лесные братья", у которых имеются свои вопросы. Точно так же, говорят, не хотел быть мэром Дербента Феликс Казиахметов. Но пришлось. Ставки были куда как высоки – служивший тогда президентом Муху Алиев должен был показать Москве, что контролирует ситуацию в республике сверху донизу. А соперники Муху Алиева должны были показать обратное.
Так в Дербент пришла большая политика. Через Дербент пролегли все дагестанские фронты, здесь столкнулись в великой, будто бы за сам пост президента, битве все самые значимые фигуры полыхающей республики. Как победил, не желая того, Казиахметов вместе с президентом Муху Алиевым, знает теперь вся Россия и ее Верховный суд, который результаты выборов отменил. Казиахметов, который был до этого мэром, свою должность сохранил. Однако Муху Алиев не доказал того, что должен был доказать. Феликс Казиахметов с явным облегчением покинул свой пост. Имам Яралиев пока остается и.о. мэра, и это недоразумение уже в октябре должно быть преодолено.
Только в том-то и суть Дагестана, что любой руководитель здесь – лишь исполняющий обязанности. Которому очень нужна охрана.
Мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов – один из дагестанских тяжеловесов первого порядка и первого призыва и один из немногих, кто из этого состава по сей день жив. "За всеми терактами, которые здесь происходят, стоит какой-нибудь богатый дагестанец, который рвется к власти", – убежден он. Он ищет деликатные формулировки:
- Новый президент Дагестана Магомедсалам Магомедов - парень молодой, грамотный. Но если бы он был самостоятельным руководителем, может быть, что-то бы и получилось. Я думаю, у него есть какие-то обязательства, которые мешают ему работать. И те люди, которым он дал обязательства, мне кажется, слишком многого хотят. (Полную версию интервью с мэром Хасавюрта Сайгидпашой Умахановым смотрите здесь)
Умаханов не называет этих людей, хотя дает понять, что иные из них проживают в Москве. У него ко многим из них свои счеты, но, кажется, он невольно выдал политическое дополнение к той исчерпывающей формуле про банановую республику без бананов, но с бюджетными дотациями, которую вывел экономист Чернышев.
Вертикаль и ее вольница
В Дагестане уже давно перестали как заклинание повторять миф о сложившемся национальном разделении труда: аварцы, дескать, занимаются нефтью, даргинцы – шерстью, лакцы – рыбой, и все это – часть тонкой балансовой настройки говорящего на сорока языках Дагестана. На самом деле уже давным-давно здесь убивают за право быть диспетчером того потока, который называется бюджетными дотациями. Это называлось борьбой за власть, в которой при всей своей беспредельности были хоть какие-то закономерности и даже некоторые компромиссы. Гаджимурад Камалов, бизнесмен и издатель популярной в Дагестане газеты "Черновик", объясняет наблюдаемую динамику так, как и положено выпускнику физфака:
- По крайней мере, была формула, по которой можно было хотя бы оценить ситуацию – о том, чтобы ее просчитать, речи не было никогда. Имелось такое политическое число Авогадро. Одни беспредельщики увеличивали критическую массу с одной стороны, другие беспредельщики увеличивали ее с другой стороны, и это позволяло канатоходцу-лидеру удерживать равновесие. Но любая попытка навести порядок чревата. Скажем, Муху Алиев пытался провести системные изменения на таможне. И что получилось: из организма была вырвана голова, а все, что было заражено, ушло вовнутрь, и теперь это уже даже не контролируется.
А потом необходимость договариваться и составлять хотя бы временные коалиции отпала сама собой: лидера республики стала назначать Москва. Теперь силу надо было показывать не друг другу, а Кремлю, и договариваться между собой стало почти не о чем.
А великих беспредельщиков в Дагестане остались единицы – кто-то ушел, но большая часть просто отстреляна. Правозащитник Заур Газиев вспоминает убитого в прошлом году министра внутренних дел Адильгирея Магомедтагирова, и уже никто с традиционной уверенностью не говорит, что он стал жертвой "лесного" подполья.
- Весь Дагестан знал, что Магомедтагиров контролировал участок нефтепровода Баку-Новороссийск от Махачкалы до границы с Азербайджаном: со всеми врезками, "самоварами" - кустарной нефтеперегонкой, таможней. И, конечно, ему надо было договариваться со всеми центрами силы.
А теперь место Магомедтагирова заняли эти самые центры силы помельче. В полном соответствии с законами вертикали: на каждой ее ветке висит список обязательств перед теми, кто веткой повыше. Москва, как известно, ставит на сильного, а бесспорно сильного в Дагестане нет, поэтому вертикаль президентом по сути и заканчивается. Ниже начинается вольница, при которой день без контртеррористической операции или убийства в Дагестане как редкий праздник, которого никто уже и не ждет. В Дербенте, кажется, уже на полном серьезе решили считать себя центром дагестанской политики. "Через год начнем Магомедсалама валить", – доверительно анонсировал свои планы один из местных делателей местных королей.
Читайте далее в репортажах о путешествии РС по Северному Кавказу:
Вторая глава: Дагестан. Уйти в лес и не вернуться.
Третья глава: Чечня. Фараон, сын муфтия.
Четвертая глава: Ингушетия. Полковнику никто не верит.
Пятая глава: Северная Осетия. Забытый форпост.
Шестая глава: Карачаево-Черкесия. Искусство играть в карту.
Седьмая глава: Передний край в глубоком тылу.
Ищем ответ на вопросы: "Зачем России Северный Кавказ? Зачем Северному Кавказу Россия?"