Марина Тимашева: 1-го сентября открылся 67-й Венецианский кинофестиваль. В основном конкурсе - 23 фильма, и среди них - российский участник, фильм режиссера Алексея Федорченко "Овсянки". ''Овсянки'' были заявлены в конкурсе ''Кинотавра'', но – в последний день – продюсеры сняли фильм с афиши, потому что пришло известие, что на картину претендует некий европейский фестиваль. История какая-то туманная, потому что прежде участие в национальных смотрах не становилось препятствием на пути к фестивалям интернациональным. Мы помним, что в 2005 году фильм Федорченко ''Первые на Луне'' взял награду за дебют и премию Гильдии киноведов и кинокритиков на ''Кинотавре'', а уже потом – в Венеции. Причем, игровая картина удостоилась там награды, как ''лучший документальный фильм''. То есть члены жюри – профессионалы, между прочим - не сумели отличить стилизации от документа и умудрились поверить в чистую мистификацию - в то, что советский человек побывал в космосе в 1938-м году. Анекдот, честное слово. ''Овсянки'' сняты по одноименному произведению Аиста Сергеева. Пока ''Овсянок'' нигде публично не показывали, и нам остается только расспросить о них самого Алексея Федорченко.
Фильм ''Овсянки'', насколько я понимаю, это инсценировка прозы, рассказов. Сами ли вы заказывали инсценировку или это было вам уже предложено?
Алексей Федорченко: Книга называется ''Овсянки'', автор - Аист Сергеев. Это один из псевдонимов моего друга Дениса Осокина, замечательного казанского писателя. Мы познакомились с Денисом уже лет 6 назад. Я прочитал в журнале ''Знамя'' повесть ''Ангелы и революция'', читал ее год, наверное, без перерыва, нон стоп, потом купил билет в Казань и поехал в Казань его искать. Нашел, мы встретились, познакомились, подружились. Вот ''Овсянки'' это уже третий фильм, и написал он для меня еще несколько сценариев игровых.
Марина Тимашева: Соотношение: сценарий-проза? Он очень много менял или все-таки шел по своему литературному тексту?
Алексей Федорченко: Он шел по своему литературному тексту - он сразу писал визуально очень.
Марина Тимашева: Фильм, который больше всего из ваших художественных фильмов любят киноведы - это стилизация под документальное кино, такая мистификация ''Первые на Луне''. Этот фильм, насколько я понимаю, совершенно другого свойства, так?
Алексей Федорченко: Совершенно другого. Это более традиционное, но абсолютно нетрадиционное кино, грубо говоря, ''road movie'', но с большой и мифологической подоплекой, и этнографической, и философской. Пока мы жанр не придумали, обозвали это ''эротической драмой'' для зрителя. Там эротики много и она очень необычная, такая языческая, потому что фильм языческий. Ну вот поживем пока с эротической драмой, потом вы скажете, что это за жанр.
Марина Тимашева: Алеша, в общем, люди все знают, что овсянка это птичка, но понятно, что кино не про птичек. И внятная ли там история или это опять такое сложное кино только для искушенных, посвященных?
Алексей Федорченко: Кино очень простое, история очень простая и, надеюсь, что непростая, потому что какие-то пласты там есть, какая-то глубина, я надеюсь, там есть. А история очень простая. У директора Гнейского бумкомбината из Костромской области умирает жена и они ее везут на берег реки Оки, в самый маленький городок России — Горбатов, чтобы придать огню, со своим работником, фотографом этого комбината.
Марина Тимашева: Алеша, это в пересказе сюжетном напоминает фолкнеровское ''Когда она умирала''. Тут есть какая-то связь?
Алексей Федорченко: Когда мы искали название другое, потому что одно время думали что ''Овсянки'' для зрителя это слишком сложное название, появилось название ''Она умерла''. И замечательный наш деятель театральный и мой товарищ Олег Лоевский сказал, что у Фолкнера есть такой рассказ. Я его не читал. Я из интернета вытащил, прочел две страницы, решил, что это мне не помогает, а немножко путает ,и отложил. Хочу почитать его обязательно, и почитаю. Больше ассоциаций нет никаких.
Марина Тимашева: Вот я сейчас смотрю много фильмов и очень часто я вижу именно это ''road movie''. Я даже не могу сказать уверенно, нравится мне это или не нравится, но, по крайней мере, это останавливает мое внимание, что все эти ''road movie'' происходят при обстоятельствах, мягко говоря, экстремальных, а я бы сказала, до некоторой степени умозрительных, сконструированных и чрезвычайно экзотических. То есть не то, что люди случайно встретились в вагоне и начали разговор и выпивку, а или люди дуэль устроили на рюмках, когда они допьются до такого состояния, чтобы поговорить, то человек попал в заложники какому-то бандиту в чистом поле, или что-то еще в этом роде. То есть мне кажется, что предлагаемые обстоятельства весьма при этом умозрительны и сконструированы. У вас в фильме точно так это?
Алексей Федорченко: Мне кажется, что очень естественная история, поскольку то, что там происходит, это могло произойти с нашими соседями. Почему ''Овсянки''? Овсянки это лесные воробьи, их очень много, они невзрачные, такие желто-зеленые комочки, водятся в любом русском лесу, но они прекрасно поют. Русские трели канареек называются ''овсянкой''. И вот эти люди, наши герои - директор бумкомбината, фотограф бумкомбината и чертежница - что, казалось бы, может произойти? А страсти, которые кипят внутри этих людей (и за нашей стенкой, у соседей), они могут быть очень глубокими, и никакая ''Кармен'' с этим и не сравнится.
Марина Тимашева: А это опять будет такой безысходный, страшный фильм: такая Россия, топь, болота, не то богатыри, не то разбойники (очень обобщая), которые, куда бы ни пошли, головы себе свернут, а если сами не свернут, то им помогут. И это довольно частая модель. А у вас тоже так будет - страшно и безнадежно?
Алексей Федорченко: У нас грустная тема - это реквием, прощание с любимым человеком. Но мир, который удалось нам создать, я надеюсь... Не зря мы привлекли замечательного оператора Михаила Кричмана. Задача была создать мир, который и рядом с нами, и которого нет. Потому что герои моего фильма считают себя мерей. Это финно-угорский народ, который жил на территории России, от Москвы до Ивановской области, огромные территории занимал, и он полностью ассимилировался в русских еще в начале 17-го века, потеряв язык, культуру, не оставив фактически ничего, кроме названий замечательных населенных пунктов и рек: Кострома, Нея. И все реки, которые в Костромской области есть, это названия мерянские. Может быть, даже и Москва, хотя есть несколько вариантов названий. И меря существует в названиях рек и в русских, потому что по последним исследованиям научным, которыми я занимался, когда готовился фильм, в русских более 50 процентов финской крови, потому что они поглотили в себя все племена, которые на этой территории жили. А жили: финны, мещера, мурома, меря. Некоторые сохранили свою самобытность — марийцы, мордва, удмурты - а некоторые растворились русских. И вот мы - меря. И поэтому то, что там происходит - языческая эротика, жажда простых и каких-то странных обрядов - это сидит в каждом из нас. И для меня это очень естественно, что там происходит, и никакой натуги в сценах нет, там очень просто все. Я этого и боялся, что история эта очень простая: умерла, поехали, сожгли.
Марина Тимашева:
''народ странноват тут – да. лица невыразительные
как сырые оладьи. волосы и глаза непонятного
цвета. глубокие тихие души. половая распущенность. страсти не кипят. частые разводы, убийства и самоубийства не имеют видимых оснований.
ласка всегда внезапна, исступленно-отчуждена..
все как в старинных книжках по финской
этнографии!''
Это был фрагмент из книги ''Овсянки''. А верить тому, что говорит Алексей Федорченко про народ меря, нужно с осторожностью: и сам режиссер, и автор сценария Денис Осокин (Аист Сергеев) склонны к мистификациям.
''всю ночь я смотрел длинный фильм – с названием ''узюк''. ударение на втором слоге. он меня радовал – потом тревожил. но проснуться не было сил. в фильме будто бы я в составе большой и веселой группы ''лучших художников костромского края'' поехал в португалию на фестиваль. ехали мы туда в приятном автобусе – кажется в ''неоплане''. ехали с остановками в разных городах – разворачивали арт-площадки и показывали каждый свое искусство. нас кормили, поили, встречали музыкой – все были очень нам рады''.
А я желаю съемочной группе увидеть Гран-при Венецианского фестиваля – и не во сне, а наяву.