Осталось немногим больше года до того, как в России должны появиться новый парламент и президент. Срок их службы – пять и шесть лет соответственно, до 2016-го и 2018-го.
Год с небольшим – это очень маленький срок, и конечно, подготовка к выборам в среде людей ответственных уже началась. Можно гадать, кто какие места займет в парламенте, и добавятся ли к традиционным партиям какие-нибудь новые потешные полки. Можно гадать, о чем договорятся Путин и Медведев, или это будет не договор, а простое распоряжение. Но по большому счету, гадание это в обоих случаях будет бессмысленным: ясно, что главная идея выборов состоит в том, чтобы ничего не менять по сравнению с тем, как обстоят дела сейчас.
Можно ли что-нибудь противопоставить этой идее?
Да, можно. И не что-нибудь, а кое-кого. За последние несколько лет в разных местах страны стали появляться новые люди, давно не виданые.
Например, Константин Дорошок пытается решить проблемы людей в Калининградской области, среди которых есть специфические – таможенные платежи, визы для поездок в близкую Европу, авиасообщение с Москвой, а есть и универсальные – тарифы ЖКХ, оформление земли в собственность, закрытые муниципальные больницы. И многого добивается.
Или например, Евгения Чирикова борется за разумную, экологичную трассу для автодороги Москва-Петербург. Пока эта борьба выглядит безнадежным аръергардным боем, но ведь длится она уже четыре года и пока еще не проиграна.
Или например, Левон Нерсесян поднял бунт искусствоведов против вывоза из Третьяковской галереи "Троицы" Андрея Рублева в Сергиеву лавру. И выяснилось, что это не бунт, потому что он оказался удачным, икона осталась неприкосновенна.
Таких людей немного, но они есть во многих местах, что важно. Каждый из них решает локальные задачи: таможенные платежи и тарифы ЖКХ в Калининградской области, трасса Москва-Питер, сохранение Байкала или "Троицы", отмена запрета на ввоз праворульных автомобилей, снос частных домов в Ижевске, права шахтеров в Междуреченске, далее почти везде.
Только такие лидеры сохраняют сейчас шансы на массовое доверие и поддержку. Что произойдет, когда и если все они поймут, что ни одна из их частных задач не имеет долгосрочного и надежного местного решения, что поодиночке их рано или поздно просто сожрут?
Что произойдет, когда и если эти люди преодолеют понятный страх и попытаются объединиться ради того, чтобы приобрести общероссийское политическое представительство?
Ясно, что произойдет. Никогда и без всяких "если" в современной России такому объединению не позволят принять участие ни в каких выборах. Не зарегистрируют – это самый мягкий способ противодействия.
Означает ли это, что такую попытку и предпринимать не стоит? Или хотя бы о ней задумываться?
Кажется, наиболее точно способ взаимодействия современного государства с недовольными им гражданами описал офицер ОМОНа, дружески обращаясь к одному из участников недавнего протестного митинга в Москве. "Пока вас сотни, - сказал он, - мы вас будем бить. Станет вас тысячи – будем стрелять. Наберется десятки тысяч – мы к вам присоединимся".
Массовый уличный протест остался единственной формой разговора с нынешней российской властью. Этому можно огорчаться, но это факт. И такой разговор рано или поздно состоится, вопрос только в одном – по какому поводу.
Если поводом становится отказ в регистрации гипотетической партии, которая объединяет условных Чириковых, Дорошков и Нерсесянов – это одно дело, и оно не безнадежное, в нем есть надежда на правовое продолжение. Именно потому, что власть понимает только разговор с позиции силы, и ни за кем другим, кроме этих людей, силы нет. Силы, а не насилия. Полтора года осталось жить такому варианту развития событий.
Но если где-нибудь на пространстве следующего президентского срока Путина этот разговор спровоцирует, например, резкое падение цен на нефть со всеми вытекающими отсюда последствиями – такой диалог обещает быть бессмысленным и беспощадным. Кто не верит в такой сценарий – тот и не жил двадцать лет назад, и ничего про то время не пытался понять, и не знает в результате, как выглядит преддверие бунта.
Год с небольшим – это очень маленький срок, и конечно, подготовка к выборам в среде людей ответственных уже началась. Можно гадать, кто какие места займет в парламенте, и добавятся ли к традиционным партиям какие-нибудь новые потешные полки. Можно гадать, о чем договорятся Путин и Медведев, или это будет не договор, а простое распоряжение. Но по большому счету, гадание это в обоих случаях будет бессмысленным: ясно, что главная идея выборов состоит в том, чтобы ничего не менять по сравнению с тем, как обстоят дела сейчас.
Можно ли что-нибудь противопоставить этой идее?
Да, можно. И не что-нибудь, а кое-кого. За последние несколько лет в разных местах страны стали появляться новые люди, давно не виданые.
Например, Константин Дорошок пытается решить проблемы людей в Калининградской области, среди которых есть специфические – таможенные платежи, визы для поездок в близкую Европу, авиасообщение с Москвой, а есть и универсальные – тарифы ЖКХ, оформление земли в собственность, закрытые муниципальные больницы. И многого добивается.
Или например, Евгения Чирикова борется за разумную, экологичную трассу для автодороги Москва-Петербург. Пока эта борьба выглядит безнадежным аръергардным боем, но ведь длится она уже четыре года и пока еще не проиграна.
Или например, Левон Нерсесян поднял бунт искусствоведов против вывоза из Третьяковской галереи "Троицы" Андрея Рублева в Сергиеву лавру. И выяснилось, что это не бунт, потому что он оказался удачным, икона осталась неприкосновенна.
Таких людей немного, но они есть во многих местах, что важно. Каждый из них решает локальные задачи: таможенные платежи и тарифы ЖКХ в Калининградской области, трасса Москва-Питер, сохранение Байкала или "Троицы", отмена запрета на ввоз праворульных автомобилей, снос частных домов в Ижевске, права шахтеров в Междуреченске, далее почти везде.
Только такие лидеры сохраняют сейчас шансы на массовое доверие и поддержку. Что произойдет, когда и если все они поймут, что ни одна из их частных задач не имеет долгосрочного и надежного местного решения, что поодиночке их рано или поздно просто сожрут?
Что произойдет, когда и если эти люди преодолеют понятный страх и попытаются объединиться ради того, чтобы приобрести общероссийское политическое представительство?
Ясно, что произойдет. Никогда и без всяких "если" в современной России такому объединению не позволят принять участие ни в каких выборах. Не зарегистрируют – это самый мягкий способ противодействия.
Означает ли это, что такую попытку и предпринимать не стоит? Или хотя бы о ней задумываться?
Кажется, наиболее точно способ взаимодействия современного государства с недовольными им гражданами описал офицер ОМОНа, дружески обращаясь к одному из участников недавнего протестного митинга в Москве. "Пока вас сотни, - сказал он, - мы вас будем бить. Станет вас тысячи – будем стрелять. Наберется десятки тысяч – мы к вам присоединимся".
Массовый уличный протест остался единственной формой разговора с нынешней российской властью. Этому можно огорчаться, но это факт. И такой разговор рано или поздно состоится, вопрос только в одном – по какому поводу.
Если поводом становится отказ в регистрации гипотетической партии, которая объединяет условных Чириковых, Дорошков и Нерсесянов – это одно дело, и оно не безнадежное, в нем есть надежда на правовое продолжение. Именно потому, что власть понимает только разговор с позиции силы, и ни за кем другим, кроме этих людей, силы нет. Силы, а не насилия. Полтора года осталось жить такому варианту развития событий.
Но если где-нибудь на пространстве следующего президентского срока Путина этот разговор спровоцирует, например, резкое падение цен на нефть со всеми вытекающими отсюда последствиями – такой диалог обещает быть бессмысленным и беспощадным. Кто не верит в такой сценарий – тот и не жил двадцать лет назад, и ничего про то время не пытался понять, и не знает в результате, как выглядит преддверие бунта.