В Грозном приступил к работе штаб, координирующий комиссию по примирению, возглавляемый заместителем муфтия Чечни Валитом Куруевым. Задача штаба – до конца священного для мусульман месяца Рамадан примирить семьи, находящиеся в состоянии кровной вражды.
По данным властей республики, в Чечне сейчас – 56 кровников. Об обычае кровной мести, причинах его возникновения и перспективах решения проблемы Радио Свобода рассказал обозреватель службы вещания на языках народов Северного Кавказа РС Хасин Радуев:
– Кровная месть существовала в Чечне с незапамятных времен. В то время, когда чеченцы не имели государственности, институт кровной мести сдерживал людей от наиболее опасных поступков, связанных с их взаимоотношениями. С годами этот институт приобрел отточенность, все действия, связанные с тем, при каких условиях применяется кровная месть, – все это было доведено до логического завершения. Несмотря на то, что чеченцы уже давно живут в составе государства, этот институт для них по-прежнему важен. Помню, когда Советский Союз распался, а Чечня объявила независимость, в первые же дни совершилось огромное количество убийств. Это было связано именно с тем, что ушли преграды, мешавшие людям свести счеты. Но затем кара постигла тех, кто был повинен, не помирился со своими кровниками.
– И что, каждый чеченский юноша знает весь комплекс связанных с кровной местью мероприятий?
– Думаю, что нет. Какие-то вещи знают. Например, что за убийство надо отвечать, во-первых. Во-вторых, что, если преступление произошло, то нужно скрываться до той поры, пока вот эта не начнет действовать дипломатия примирения. Как это происходит? Сперва договариваются старики, и все, кто может выступить в защиту этого человека. Затем его приводят к кровникам, чтобы они его простили – приводят в балахоне, лицо закрыто… Я помню один такой случай: абсолютно белое лицо человека, потому что он давно на улицу не выходил, все время скрывался, ногти не стриг, бороду… Потом приводили кровников, которые должны были пожать ему руку. И это – очень тонкая материя для чеченцев, вот так подойти и сказать: "он убил моего брата, а я его прощаю". Несмотря на то, что это делается во имя Аллаха, тем не менее, в чеченцах живут не только исламские законы, но и древние чеченские адаты.
– А можно откупиться?
– Я не знаю таких случаев. Когда происходит примирение, то это все, это железно. Но откупиться практически невозможно.
– И как все это соотносится с гражданскими законами Российской Федерации?
– Кровники несли ответственность по Уголовному кодексу. Тем не менее, это не спасало их от кровной мести. И хотя это никак не соотносится с законами Российской Федерации, искоренить традицию практически невозможно. Можно только действовать институтом, о котором мы сейчас говорим – примиренческим. Если этого не будет, то кровная месть еще нескоро уйдет из чеченского общества, потому что это один из основополагающих столпов взаимоотношений чеченцев.
– По данным пресс-службы лидера Чечни Рамзана Кадырова, в Чечне 56 кровников. Они что, заявления ему подают?
– В Чечне наряду с обычными властями существуют религиозные деятели, которые в последнее время проявляют большую активность. Думаю, что им не составляет особого труда выяснить, кто у них в селе является кровником. Институт кровной мести мог бы исчезнуть, если бы люди находили справедливость у государства. Но этой справедливости в Чечне никогда не было.
– Вы верите в то, что этой согласительной комиссии старейшин удастся урегулировать большинство случаев, связанных с кровной местью? Может ли оскорбленное чеченское семейство отказать уважаемым старейшинам?
– Отказаться – тяжело, потому что уже общество будет вас отвергать. Безусловно, это работает. Но сейчас появилась абсолютно новая категория людей, которые вряд ли прислушаются к советам стариков. Некоторые люди наверняка не будут признавать "каракулевую дипломатию", поскольку полагают, что религиозные деятели, которые служили, скажем так, оккупационным властям, уже утратили право на то, чтобы участвовать в таких операциях, как примирение. Конечно, власти надо было бы позаботиться о том, чтобы упростить всю эту структуру. То есть отделить церковь от государства. Потому что сейчас все так переплелось, что людям очень тяжело ориентироваться в этой жизни. Российские законы не действуют, а свои не писаны. Поэтому население находится между молотом и наковальней; и это очень тяжелый период для чеченцев.
Есть ли политические цели, которые преследует президент Чечни Рамзан Кадыров, пытаясь решить проблему кровной мести? Над этим размышляет обозреватель РС Олег Кусов:
– Кавказский политик в своей деятельности, как правило, сильно зависит от этнических особенностей региона. Далеко не все традиции на Кавказе стали достоянием истории. Многие из них по-прежнему регулируют жизнь людей. Федеральное законодательство, как и прежнее, союзное, не в силах предусмотреть все сложности взаимоотношений на Кавказе. Тем более, что нынешние законодатели в Москве, как создаётся впечатление, этого в отношении регионов делать и не пытаются. И потому люди вынуждены обращаться к традициям, как к регуляторам сложных отношений в обществе. Очень часто политикам приходится подстраиваться именно под эти нормы. Например, житель Северной Осетии Виталий Калоев, убив швейцарского диспетчера, с точки зрения светского права совершил самосуд. Любой обвиняемый в преступлении человек имеет право на защиту, поскольку мы не можем знать всех обстоятельств трагедии. У швейцарского диспетчера Питера Нильсена это право, как и жизнь, были отняты. В данном случае традиция кровной мести вступила в противоречие со светским правом. Но власти Северной Осетии, повинуясь этническим традициям, не только не осудили Виталия Калоева, но и назначили его, после освобождения из швейцарской тюрьмы, на должность заместителя республиканского министра.
Рамзан Кадыров, несмотря на тщательно выстраиваемый имидж всесильного и жестокого национального лидера, тоже не может не зависеть от традиций своего народа. Конечно, в меньшей степени, чем, например, политики в Дагестане или в той же Северной Осетии (последние два десятилетия сильно изменили чеченское общество). И поэтому он готов бороться только с теми адатами, которые стали обременительными для общества. Кровная месть сегодня стала нести угрозу чеченцам, поскольку за годы всеобщего противостояния фактов, способных толкать жителей Чечни к самосудам, накопилось очень много. Кадыров уловил настроения людей. Он фактически только озвучил желание чеченцев покончить с бесконечными, и потому ставшими бессмысленными, убийствами друг друга без суда и следствия. В данном случае интересы общества и главы республики сошлись. Прежние призывы отдельных жителей Чечни к отказу от кровной мести могли восприниматься их соотечественниками как проявление слабости и даже трусости. Другое дело, когда об этом заявляет глава Чечни, который по своей должности якобы обязан заботиться о гражданах республики. Примирительные комиссии, способные на самом деле сохранить многие жизни в Чечне, выглядят пряником с властного стола. Он желанен ещё и тем, что простые чеченцы всё же привыкли гораздо чаще видеть в руках власти кнут.
По данным властей республики, в Чечне сейчас – 56 кровников. Об обычае кровной мести, причинах его возникновения и перспективах решения проблемы Радио Свобода рассказал обозреватель службы вещания на языках народов Северного Кавказа РС Хасин Радуев:
– Кровная месть существовала в Чечне с незапамятных времен. В то время, когда чеченцы не имели государственности, институт кровной мести сдерживал людей от наиболее опасных поступков, связанных с их взаимоотношениями. С годами этот институт приобрел отточенность, все действия, связанные с тем, при каких условиях применяется кровная месть, – все это было доведено до логического завершения. Несмотря на то, что чеченцы уже давно живут в составе государства, этот институт для них по-прежнему важен. Помню, когда Советский Союз распался, а Чечня объявила независимость, в первые же дни совершилось огромное количество убийств. Это было связано именно с тем, что ушли преграды, мешавшие людям свести счеты. Но затем кара постигла тех, кто был повинен, не помирился со своими кровниками.
– И что, каждый чеченский юноша знает весь комплекс связанных с кровной местью мероприятий?
– Думаю, что нет. Какие-то вещи знают. Например, что за убийство надо отвечать, во-первых. Во-вторых, что, если преступление произошло, то нужно скрываться до той поры, пока вот эта не начнет действовать дипломатия примирения. Как это происходит? Сперва договариваются старики, и все, кто может выступить в защиту этого человека. Затем его приводят к кровникам, чтобы они его простили – приводят в балахоне, лицо закрыто… Я помню один такой случай: абсолютно белое лицо человека, потому что он давно на улицу не выходил, все время скрывался, ногти не стриг, бороду… Потом приводили кровников, которые должны были пожать ему руку. И это – очень тонкая материя для чеченцев, вот так подойти и сказать: "он убил моего брата, а я его прощаю". Несмотря на то, что это делается во имя Аллаха, тем не менее, в чеченцах живут не только исламские законы, но и древние чеченские адаты.
– А можно откупиться?
– Я не знаю таких случаев. Когда происходит примирение, то это все, это железно. Но откупиться практически невозможно.
– И как все это соотносится с гражданскими законами Российской Федерации?
– Кровники несли ответственность по Уголовному кодексу. Тем не менее, это не спасало их от кровной мести. И хотя это никак не соотносится с законами Российской Федерации, искоренить традицию практически невозможно. Можно только действовать институтом, о котором мы сейчас говорим – примиренческим. Если этого не будет, то кровная месть еще нескоро уйдет из чеченского общества, потому что это один из основополагающих столпов взаимоотношений чеченцев.
– По данным пресс-службы лидера Чечни Рамзана Кадырова, в Чечне 56 кровников. Они что, заявления ему подают?
– В Чечне наряду с обычными властями существуют религиозные деятели, которые в последнее время проявляют большую активность. Думаю, что им не составляет особого труда выяснить, кто у них в селе является кровником. Институт кровной мести мог бы исчезнуть, если бы люди находили справедливость у государства. Но этой справедливости в Чечне никогда не было.
– Вы верите в то, что этой согласительной комиссии старейшин удастся урегулировать большинство случаев, связанных с кровной местью? Может ли оскорбленное чеченское семейство отказать уважаемым старейшинам?
– Отказаться – тяжело, потому что уже общество будет вас отвергать. Безусловно, это работает. Но сейчас появилась абсолютно новая категория людей, которые вряд ли прислушаются к советам стариков. Некоторые люди наверняка не будут признавать "каракулевую дипломатию", поскольку полагают, что религиозные деятели, которые служили, скажем так, оккупационным властям, уже утратили право на то, чтобы участвовать в таких операциях, как примирение. Конечно, власти надо было бы позаботиться о том, чтобы упростить всю эту структуру. То есть отделить церковь от государства. Потому что сейчас все так переплелось, что людям очень тяжело ориентироваться в этой жизни. Российские законы не действуют, а свои не писаны. Поэтому население находится между молотом и наковальней; и это очень тяжелый период для чеченцев.
Есть ли политические цели, которые преследует президент Чечни Рамзан Кадыров, пытаясь решить проблему кровной мести? Над этим размышляет обозреватель РС Олег Кусов:
– Кавказский политик в своей деятельности, как правило, сильно зависит от этнических особенностей региона. Далеко не все традиции на Кавказе стали достоянием истории. Многие из них по-прежнему регулируют жизнь людей. Федеральное законодательство, как и прежнее, союзное, не в силах предусмотреть все сложности взаимоотношений на Кавказе. Тем более, что нынешние законодатели в Москве, как создаётся впечатление, этого в отношении регионов делать и не пытаются. И потому люди вынуждены обращаться к традициям, как к регуляторам сложных отношений в обществе. Очень часто политикам приходится подстраиваться именно под эти нормы. Например, житель Северной Осетии Виталий Калоев, убив швейцарского диспетчера, с точки зрения светского права совершил самосуд. Любой обвиняемый в преступлении человек имеет право на защиту, поскольку мы не можем знать всех обстоятельств трагедии. У швейцарского диспетчера Питера Нильсена это право, как и жизнь, были отняты. В данном случае традиция кровной мести вступила в противоречие со светским правом. Но власти Северной Осетии, повинуясь этническим традициям, не только не осудили Виталия Калоева, но и назначили его, после освобождения из швейцарской тюрьмы, на должность заместителя республиканского министра.
Рамзан Кадыров, несмотря на тщательно выстраиваемый имидж всесильного и жестокого национального лидера, тоже не может не зависеть от традиций своего народа. Конечно, в меньшей степени, чем, например, политики в Дагестане или в той же Северной Осетии (последние два десятилетия сильно изменили чеченское общество). И поэтому он готов бороться только с теми адатами, которые стали обременительными для общества. Кровная месть сегодня стала нести угрозу чеченцам, поскольку за годы всеобщего противостояния фактов, способных толкать жителей Чечни к самосудам, накопилось очень много. Кадыров уловил настроения людей. Он фактически только озвучил желание чеченцев покончить с бесконечными, и потому ставшими бессмысленными, убийствами друг друга без суда и следствия. В данном случае интересы общества и главы республики сошлись. Прежние призывы отдельных жителей Чечни к отказу от кровной мести могли восприниматься их соотечественниками как проявление слабости и даже трусости. Другое дело, когда об этом заявляет глава Чечни, который по своей должности якобы обязан заботиться о гражданах республики. Примирительные комиссии, способные на самом деле сохранить многие жизни в Чечне, выглядят пряником с властного стола. Он желанен ещё и тем, что простые чеченцы всё же привыкли гораздо чаще видеть в руках власти кнут.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы «Время Свободы» вы можете найти на странице «Подводим итоги с Андреем Шарым»