Иван Толстой: На очереди наша рубрика Переслушивая Свободу. Как рождался альманах ''Метрополь''. Рассказывает писатель Василий Аксенов. Эфир Радио Свобода 1 августа 1980 года.
Василий Аксенов: Резонанс, который вызвало так называемое ''дело альманаха ''Метрополь'', превзошел все наши ожидания. Это я говорю совершенно искренне. Мы действительно предполагали, что может возникнуть какой-то скандал, когда начинали все это дело, но масштабов скандала никто не мог себе вообразить, подобных масштабов этого скандала. Те, кто читал вступление, может быть, заметил там такую забавную фразу: ''Может показаться, что альманах наш возник на фоне зубной боли. Это неверно''. Так вот этот это просто юмористически обыграно действительное начало альманаха - он действительно возник на фоне зубной боли. Однажды мы с одним из моих коллег, с одним московским писателем, вместе поехали в лечить зубы в новый московский стоматологический центр на 600 кресел. Можете себе вообразить гигантский комбинат, где лечат одновременно 600 страдающих зубной болью людей. Это гигантские такие залы, оснащенные очень хорошей аппаратурой, ярко освещенные, такая поточная система страдания, в данном случае страдания зубного. И мы сидели рядом с моим другом и в промежутках между мучениями (всегда, когда лечат зубы, врачи удаляются куда-то) мы говорили на наши проклятые темы, о литературе, и он жаловался мне, что его не печатают, опять чего-то выбросили, опять какой-то рассказ изуродовали, все больше накапливается ненапечатанных вещей. Я его ободрял и говорил: ''Бери пример с меня - у меня уже больше половины ненапечатанного''. В общем, такие были ''жалобы турка'' друг другу. И в тот момент, когда, может быть, боль усилилась, то ли у него, то ли у меня, кто-то из нас, то ли я, то ли он, мне даже трудно сказать, кто, я не могу сейчас точно установить, я это сказал или он сказал: ''Вот бы уехать куда-нибдуь на остров и там издать альманах всех, кого не печатают''. И то ли я, то ли он сказал: ''А зачем на остров уезжать? Давай прямо на нашем материке издадим альманах'''. Вот это было начало альманаха ''Метрополь''. Это случилось в феврале 1978 года. И после этого, собственно говоря, мы были не очень активны, как-то все шло само по себе ,очень спонтанно, невероятно охотно все наши друзья соглашались участвовать, никто ничего не боялся. Хотя, конечно, были основания бояться. Но сейчас, оглядываясь назад, конечно, это можно определить, как совершенно идеалистическое движение, это была попытка, еще одна, быть может, последняя попытка раздвинуть рамки нашей, существующей советской литературы. Это была не попытка взорвать советскую литературу, это была еще одна попытка улучшить ее, расширить ее границы, расширить ее возможности, как-то оживить, влить какую-то живую струю в дряхлеющее тело. Именно, может быть, конец того самого иллюзорного желания, с которым входило в литературу наше поклонение прозаиков и поэтов в конце 50-х - начале 60-х годов, в период оттепели: мы себя представляли все, и поэты ныне знаменитые, и прозаики, мы не отрывали себя от советской литературы, мы старались лишь улучшить ее, мы старались лишь раздвинуть ее рамки, избавиться от табу, которые она сама себе построила, избавиться от ограничений, которые она сама себе придумала, в общем. Ведь если смотреть еще дальше, в послереволюционный период, то мы можем увидеть, что писатели сами навязались новой власти в прислужники, понимаете. Новая власть, пришедшая во время революции, может быть, меньше всего думала о том, чтобы в тот момент как-то загребать и писателей под свою эгиду. Но тогда произошла трагическая путаница - эстетический авангард был соединен с политическим авангардом, когда Маяковский решил поставить свое перо на службу политическим целям, и Мейерхольд решил поставить огромный талант на службу. Это и было начало того, что сейчас мы имеем вместо литературы.