Около 80 процентов всех необработанных алмазов в мире и половина прошедших огранку алмазов традиционно продается через торговые представительства в бриллиантовой столице мира, Антверпене. Столетиями алмазным бизнесом здесь заведовала еврейская диаспора. Сегодня её вытесняют китайцы, русские и, прежде всего, индийцы. Целая индустрия буквально уходит у еврейских шлифовальщиков сквозь пальцы.
Вот уже много лет привычный для антверпенского еврейского квартала звук – шум алмазообрабатывающих станков. Этот квартал – один из немногих в Европе пятачков, где большинство обитателей до сих пор носят пейсы, ходят в ортодоксальной хасидской одежде образца XIX века и специальных меховых шляпах – штреймлях. На вековых традициях и семейных связях основана и главная индустрия района с оборотом не менее 23 миллиардов долларов в год. Женщины в шляпках и длинных платьях с цветочным орнаментом ведут из школы стайки детей, одетых, как маленькие старички и старушки, их проглатывают своды старинных подъездов. За окнами статных, неброских домов торговцы алмазами, уже в котором поколении, передают друг другу на хранение бумажные свертки.
Криминолог Дина Сигел из Утрехтского университета исследовала этот уникальный мир в 2002 – 2007 годах и поделилась своими наблюдениями в интервью нидерландскому радио:
"Мир торговцев бриллиантами принято считать очень закрытым, недосягаемым для чужаков. Я проводила свое исследование в традиционном бриллиантовом квартале Антверпена, который еще называют "Квадратной милей", а также на знаменитой Пеликаанстраат у Центрального вокзала, где многими ювелирными лавками владеют евреи – выходцы из России и Грузии. Самое интересное в антверпенском закрытом сообществе то, что деловые отношения здесь всецело базируются на взаимном доверии и лояльности. Нередки устные договоренности, важную роль играет ритуал рукопожатия – словом, здесь до сих пор чтится старинный кодекс поведения, которому должны следовать деловые партнеры. Отчасти эти правила и ритуалы, принятые внутри сообщества, для членов сообщества имеют больший вес, чем государственные юридические нормы. Сообществу нужны свои ритуалы, чтобы защититься, отгородиться от окружающего мира. В чем-то это напоминает мафиозный кодекс чести. Ни в коем случае не допускается "разбазаривание" внутренней информации. Тот, кто много болтает, рискует разом лишиться всех деловых связей, а значит и собственного бизнеса".
Эти устои неожиданно поставил под удар приход на алмазно-бриллиантовый рынок индийских торговцев. Индийский подход к бизнесу основан на скорости оборота и массовом производстве. Индийские торговцы открыли целые улицы дешевых шлифовальных мастерских в Мумбае. В новых условиях глобализации еврейская диаспора стремится оставить за собой хотя бы монополию на работу с самыми крупными и качественными камнями, но эту работу не доверяют неопытному молодняку – и таким образом рвется связь поколений. Впервые заглянуть за плотно задернутые шторы антеверпенских алмазных мастерских удалось режиссеру-документалисту Аиде Хровестинс. Ее докуменальная лента 2009 года Diamond Dust ("Алмазная пыль") посвящена уходящему еврейскому кварталу Анверпена.
Отрывок из документального фильма "Алмазная пыль":
"Вот камень стоимостью около 3 тысяч долларов за карат. Умножаем на 20 с лишним карат, получается 60 тысяч 960 долларов. При шлифовке часть камня утрачивается, плюс, если мы хотим на что-то жить, то нам нужно продать его дороже закупочной цены. Здесь много семейных предприятий, кому еще доверять, как не родственникам? Но в целом в алмазном бизнесе профессионалы доверяют друг другу. Вот мы, например, с партнером – вовсе не родственники, но я ему без проблем отдам этот камень на комиссию, ничего с ним не случится. Если мы пожали друг другу руки, сделка свершилась. Конечно, мы подписываем счета-фактуры, но и слово всегда держим. Больше нигде в мире такого нет. Здесь, на трех улицах собрались представители всех религий, всех национальностей, и проблем почти никогда не возникает".
Несколько лет назад режиссер фильма прочитала в газете International Herald Tribune, что с Антверпеном "покончено". Она попробовала связаться с представителями алмазной индустрии через специальный "Высший совет по алмазам" (Hoge Raad voor de Diamant), но в итоге получить доступ в закрытый мир алмазных мастеров ей удалось лишь больше года спустя, через знакомого профессионала на пенсии, который об индийском вторжении невысокого мнения:
Вот что говорит в фильме "Алмазная пыль" один из собеседников автора, Бобби Лоу:
"Индийцы взялись за обработку таких алмазов, к которым до этого никто не прикасался, считая их дешевым мусором. Возьмите необработанный алмаз. После обработки качественного алмаза вы постараетесь сохранить половину камня. Если у вас утратится шестьдесят процентов, это уже некачественный товар. Самая последняя граница – семьдесят процентов, это уже мусор. Индийцы же взялись за сырье, в котором приходилось стачивать по 90 процентов материала. По девяносто! И среди этого хлама им иногда попадается блестящий уголочек, они его простенько огранят, и продают. Вот, я вам покажу, это же пыль от бриллиантов, а не бриллианты! Посмотрите! Индийский товар. Да он похож на песок! Никогда еще никто в мире не занимался огранкой такой мелочи. Потому что индийцы шлифуют теперь не за сто долларов, а за шесть, а то и за три. Они выезжают на заработной плате, и у них получается дешевый продукт на рынке. Но это уже не бриллиант".
А это – еще один герой фильма, специалист, Вольф Оллех – он пришел в алмазное дело из школы по изучению Талмуда:
"Сначало мне было тяжело. После долгих лет, проведенных в мире исключительно духовных понятий, я вдруг оказался в мире бриллиантов – символов роскоши и культа материализма. У меня был культурный шок. Однако обработка алмаза – это еще и поиск скрытой от посторонних глаз красоты, света и чистоты. Этот поиск завораживает. Бог не зря создал мир не до конца, оставил человеку выбор воплотить незавершенное. Так во всем: хлеб не растет на деревьях, но человеку даны все компоненты, чтобы создать хлеб. Точно так же и алмаз – чтобы увидеть его в истинной красе, нужен человек".
Законодатель мод в мировой алмазной индустрии сегодня – южноафриканская компания De Beers. Ее менеджмент решает, с кем из мастеров заключать контракты, и сегодня все чаще удача оказывается на стороне индийских бизнесменов. Пожалуй, самый влиятельный из них – Дилип Мета, создатель компании Rosy Blue. Теперь даже старым антверпенским предприятиям приходится нанимать сотрудников в Индии. Однако у ветеранов антверпенской алмазной индустрии есть надежда. По информации бельгийской газеты "Де Стандаард", экспорт необработанных и обработанных алмазов из Бельгии за первые месяцы текущего года резко возрос.
Затмить Антверпен в бриллиантовом деле вознамерился было Дубаи, но эта затея провалилась. И над Антверпеном больше не нависает тень амбициозного ближневосточного конкурента. На днях на экспозиции во фламандском Лире было представлено алмазообрабатывающее оборудование нового поколения, полностью автоматизированное. В Антверпене надеются, что благодаря новым технологиям алмазы вновь выгодно будет обрабатывать в бриллиантовом квартале.
Вот уже много лет привычный для антверпенского еврейского квартала звук – шум алмазообрабатывающих станков. Этот квартал – один из немногих в Европе пятачков, где большинство обитателей до сих пор носят пейсы, ходят в ортодоксальной хасидской одежде образца XIX века и специальных меховых шляпах – штреймлях. На вековых традициях и семейных связях основана и главная индустрия района с оборотом не менее 23 миллиардов долларов в год. Женщины в шляпках и длинных платьях с цветочным орнаментом ведут из школы стайки детей, одетых, как маленькие старички и старушки, их проглатывают своды старинных подъездов. За окнами статных, неброских домов торговцы алмазами, уже в котором поколении, передают друг другу на хранение бумажные свертки.
Криминолог Дина Сигел из Утрехтского университета исследовала этот уникальный мир в 2002 – 2007 годах и поделилась своими наблюдениями в интервью нидерландскому радио:
"Мир торговцев бриллиантами принято считать очень закрытым, недосягаемым для чужаков. Я проводила свое исследование в традиционном бриллиантовом квартале Антверпена, который еще называют "Квадратной милей", а также на знаменитой Пеликаанстраат у Центрального вокзала, где многими ювелирными лавками владеют евреи – выходцы из России и Грузии. Самое интересное в антверпенском закрытом сообществе то, что деловые отношения здесь всецело базируются на взаимном доверии и лояльности. Нередки устные договоренности, важную роль играет ритуал рукопожатия – словом, здесь до сих пор чтится старинный кодекс поведения, которому должны следовать деловые партнеры. Отчасти эти правила и ритуалы, принятые внутри сообщества, для членов сообщества имеют больший вес, чем государственные юридические нормы. Сообществу нужны свои ритуалы, чтобы защититься, отгородиться от окружающего мира. В чем-то это напоминает мафиозный кодекс чести. Ни в коем случае не допускается "разбазаривание" внутренней информации. Тот, кто много болтает, рискует разом лишиться всех деловых связей, а значит и собственного бизнеса".
Эти устои неожиданно поставил под удар приход на алмазно-бриллиантовый рынок индийских торговцев. Индийский подход к бизнесу основан на скорости оборота и массовом производстве. Индийские торговцы открыли целые улицы дешевых шлифовальных мастерских в Мумбае. В новых условиях глобализации еврейская диаспора стремится оставить за собой хотя бы монополию на работу с самыми крупными и качественными камнями, но эту работу не доверяют неопытному молодняку – и таким образом рвется связь поколений. Впервые заглянуть за плотно задернутые шторы антеверпенских алмазных мастерских удалось режиссеру-документалисту Аиде Хровестинс. Ее докуменальная лента 2009 года Diamond Dust ("Алмазная пыль") посвящена уходящему еврейскому кварталу Анверпена.
Отрывок из документального фильма "Алмазная пыль":
"Вот камень стоимостью около 3 тысяч долларов за карат. Умножаем на 20 с лишним карат, получается 60 тысяч 960 долларов. При шлифовке часть камня утрачивается, плюс, если мы хотим на что-то жить, то нам нужно продать его дороже закупочной цены. Здесь много семейных предприятий, кому еще доверять, как не родственникам? Но в целом в алмазном бизнесе профессионалы доверяют друг другу. Вот мы, например, с партнером – вовсе не родственники, но я ему без проблем отдам этот камень на комиссию, ничего с ним не случится. Если мы пожали друг другу руки, сделка свершилась. Конечно, мы подписываем счета-фактуры, но и слово всегда держим. Больше нигде в мире такого нет. Здесь, на трех улицах собрались представители всех религий, всех национальностей, и проблем почти никогда не возникает".
Несколько лет назад режиссер фильма прочитала в газете International Herald Tribune, что с Антверпеном "покончено". Она попробовала связаться с представителями алмазной индустрии через специальный "Высший совет по алмазам" (Hoge Raad voor de Diamant), но в итоге получить доступ в закрытый мир алмазных мастеров ей удалось лишь больше года спустя, через знакомого профессионала на пенсии, который об индийском вторжении невысокого мнения:
Вот что говорит в фильме "Алмазная пыль" один из собеседников автора, Бобби Лоу:
"Индийцы взялись за обработку таких алмазов, к которым до этого никто не прикасался, считая их дешевым мусором. Возьмите необработанный алмаз. После обработки качественного алмаза вы постараетесь сохранить половину камня. Если у вас утратится шестьдесят процентов, это уже некачественный товар. Самая последняя граница – семьдесят процентов, это уже мусор. Индийцы же взялись за сырье, в котором приходилось стачивать по 90 процентов материала. По девяносто! И среди этого хлама им иногда попадается блестящий уголочек, они его простенько огранят, и продают. Вот, я вам покажу, это же пыль от бриллиантов, а не бриллианты! Посмотрите! Индийский товар. Да он похож на песок! Никогда еще никто в мире не занимался огранкой такой мелочи. Потому что индийцы шлифуют теперь не за сто долларов, а за шесть, а то и за три. Они выезжают на заработной плате, и у них получается дешевый продукт на рынке. Но это уже не бриллиант".
А это – еще один герой фильма, специалист, Вольф Оллех – он пришел в алмазное дело из школы по изучению Талмуда:
"Сначало мне было тяжело. После долгих лет, проведенных в мире исключительно духовных понятий, я вдруг оказался в мире бриллиантов – символов роскоши и культа материализма. У меня был культурный шок. Однако обработка алмаза – это еще и поиск скрытой от посторонних глаз красоты, света и чистоты. Этот поиск завораживает. Бог не зря создал мир не до конца, оставил человеку выбор воплотить незавершенное. Так во всем: хлеб не растет на деревьях, но человеку даны все компоненты, чтобы создать хлеб. Точно так же и алмаз – чтобы увидеть его в истинной красе, нужен человек".
Законодатель мод в мировой алмазной индустрии сегодня – южноафриканская компания De Beers. Ее менеджмент решает, с кем из мастеров заключать контракты, и сегодня все чаще удача оказывается на стороне индийских бизнесменов. Пожалуй, самый влиятельный из них – Дилип Мета, создатель компании Rosy Blue. Теперь даже старым антверпенским предприятиям приходится нанимать сотрудников в Индии. Однако у ветеранов антверпенской алмазной индустрии есть надежда. По информации бельгийской газеты "Де Стандаард", экспорт необработанных и обработанных алмазов из Бельгии за первые месяцы текущего года резко возрос.
Затмить Антверпен в бриллиантовом деле вознамерился было Дубаи, но эта затея провалилась. И над Антверпеном больше не нависает тень амбициозного ближневосточного конкурента. На днях на экспозиции во фламандском Лире было представлено алмазообрабатывающее оборудование нового поколения, полностью автоматизированное. В Антверпене надеются, что благодаря новым технологиям алмазы вновь выгодно будет обрабатывать в бриллиантовом квартале.